Open your eyes

Чимин пинает камушки и медленно бредет в сторону кафе, где его должен ждать Хосок. На самом деле, встречаться с хёном нет никакого желания, но скитаться по улицам одному — тем более. К тому же, голова Пака просто раскалывается, а по коже пробегает противная дрожь. Чимин планировал быстро распрощаться с друзьями и завалиться домой спать, укутавшись в три одеяла, однако все пошло наперекосяк. Пускай омега и догадывался о таком исходе события еще с самого утра, когда увидел сообщения от папы Юнги, все же надежда на лучшее не прекращала таиться. Чимин вздыхает и вновь пальцами дергает вверх собачку на замке, стараясь застегнуть куртку еще сильнее. Противный ветер пробирается как-то под теплую вещь, и Пак ежится, а затем и вовсе чихает. Он явно заболел и сейчас лишь усложняет свою простуду. Однако даже осознавая это, даже понимая, что потом придется очень туго, Чимин уверен на девяносто процентов, что принятое им решение — верное. Пойди он сейчас домой вместе с Юнги, то только бы все стало хуже. Пак знает на что способны родители альфы и знает, на что способен сам Мин. В жизни Юнги и так было много проблем, поэтому добавлять ему еще и разборки с его семьей не очень хочется. Конечно, в любом случае, их отношения пошатнутся, но не так сильно, как если бы в момент ссоры присутствовал Чимин. Родители Мина бы сразу метали стрелы в парня, а затем лишь повод случая, кто сорвется первым. Поэтому… Поэтому Пак просто лучше переждет все вдалеке, не влезая в это и не причиняя больше боли ни себе, ни Юнги. Пак опускает голову вниз и смотрит себе под ноги. Хочется скорее попасть в какое-нибудь теплое место, поэтому Чимин ускоряет шаг. Кафе находится не так далеко, поэтому омега спустя пять минут уже доходит до заведения. Открыв дверь, Пак заходит внутрь, тут же облегченно выдыхая, так как теплый воздух накрывает сразу же. Чимин шагает вперед до свободного столика возле окна в конце кафе. Снимать куртку нет никакого желания, поэтому Пак просто садится на стул, пряча подбородок в воротнике теплой вещи. Официант не заставляет себя и ждать и сразу же подходит, спрашивая о заказе. Чимин, даже не открывая меню, быстро проговаривает название популярного пирожного и две чашки капучино. Официант кивает и просит подождать буквально минут пять, на что Пак лишь слабо улыбается. Когда парень отходит от стола, омега делает глубокий вдох и закрывает глаза, надеясь, что это поможет преодолеть головную боль. — Чимин-и! — раздается радостный голос Хосока, и Пак открывает глаза, сразу же тепло улыбаясь идущему к нему хёну. Чон не церемонится, а тут же обнимает младшего, не позволяя тому даже подняться. Чимин только руки высунуть из карманов успевает, дабы положить ладони на спину альфы и хорошенько прижать к себе, как Хосок резко отстраняется и садится напротив, попутно снимая куртку. Пак так и застывает с полуподнятыми руками, удивленно смотря на хёна. Чон ловит взгляд омеги и лишь громко смеется. — Твой запах останется. Ёнхи и так ревнует меня ко всем, кто просто мимо проходит. — У вас же ребёнок, к чему такой контроль? — спрашивает Пак, кладя локти на стол. Хосок хлопает в ладоши и поддерживает слова младшего, начиная говорить про то, что совсем не понимает этого. — Но даже несмотря на некоторые наши ссоры, вызванные на почве его ревности, мне до сих пор приятно, когда он затаскивает меня в комнату и просто прижимает к кровати, навал… — Стой-стой, хён! — резко прерывает старшего Чимин, слегка краснея. — Я не хочу слышать про ваши личные при личные дела! — Хосок смеётся, а затем тянется рукой через стол и ударяет несильно Пака по плечу. Когда Чимин только начинает возмущаться на то, что старший позвал его только ради того, чтобы рассказать про своего любимого, официант приносит заказ. Хосок благодарит омегу за капучино и тут же делает глоток, смешно мыча и складывая губы уточкой. Пак фыркает, а затем сам прикасается губами к краю своего стакана. Однако желание выпить напиток куда-то пропадает, отчего Чимин даже не соприкасается губами с жидкостью. Чон не обращает внимание на это, продолжая говорить про свою жизнь, рассказывая разные истории и интересуясь грустными и смешными моментами Пака. Омега принимает активное участие в диалоге, весело отвечает на вопросы, эмоционально реагирует на какие-то случаи и просто поддерживает слова Хосока. — Чим-чим, — ласково произносит Чон, после недолгой заминки. Чимин поднимает голову вверх и смотрит на старшего, ожидая продолжения. — У тебя ведь случилось что-то? За весь наш разговор ты ни разу не притронулся к капучино, а еще часто опускал голову. Пак неловко улыбается, а затем слишком громко выдыхает, кладя руки на стол и упираясь в них лбом. На самом деле, рассказывать Хосоку о том, что происходит у них с Юнги, желания не возникает, однако выговориться кому-то хочется, а лучше хёна никто не поймет, поэтому Пак набирает побольше воздуха в лёгкие и быстро все выкладывает. Чон молчит на протяжении всего монолога младшего, а как только тот прекращается, поднимается со своего места и, подойдя к омеге, крепко обнимает за голову, прижимая ту к своему животу. Хосок не отходит спустя минуту, две, продолжая все также медленно гладить ладонью волосы Пака. Чимин, правда, не собирался распускать нюни, даже не думал об этом, однако нежность хёна и его горячие руки слишком сильно задели сердце, отчего не шмыгнуть носом было невозможно. — Хён, я понимаю, что Юнги наоборот всё это делает ради меня, однако, почему-то, так отвратно на душе. Я думал, что у нас нет секретов друг от друга, а тут я узнаю про то, что, оказывается, он столько месяцев встречается с какими-то парнями за романтическим ужином. — Чимин прикрывает лицо ладонями, когда Хосок все же отпускает его и садится обратно на свое место. Чон молчит, не зная, какие слова помогут в данной ситуации. С одной стороны, он понимает позицию Юнги и даже поддерживает ее, ведь эта ложь была, в каком-то смысле, во благо, но в тоже время, если смотреть на все со стороны Чимина, то Мин уж слишком паршивцем выглядит. — Чиминни, — произносит Хосок, протягивая руку вперед и хватая ладонь младшего, — ты правильно сделал, что ушел сейчас. Но что ты планируешь делать дальше? Думаю, вам стоит очень хорошо обсудить все. — Я знаю, — выдыхает Пак и ладонью проводит по волосам, убирая те назад. — Я пойду домой после нашей с тобой встречи. Если опять избегать его, то ни к чему хорошему это не приведет. — Но… — Чон неловко касается пальцами своего подбородка и отводит взгляд чуть в сторону. — Ты не думаешь, что Юнги сейчас будет на взводе? Это не принесет больше проблем? Вы ведь только разругаетесь. — Думаю, если я не появлюсь сегодня, то мы опять будем играть в прятки. Поэтому, хён, все хорошо, — произносит Чимин и еле поднимает уголки губ вверх. Хосок прав. Юнги точно будет не в духе, а это значит, что и разговор совсем не получится. А если и удастся о чем-то поговорить, то явно не о возникшей проблеме. Почему-то, Пак уверен, что Мин будет снова увиливать от ответа. Чон кивает головой, как бы соглашаясь со словами друга, а затем переводит разговор в другое русло, начиная рассказывать про смешную ситуацию, произошедшую с ним на днях. Чимин поначалу слегка заторможено отвечает, но спустя пару минут вновь смеётся и активно включается в диалог. Их беседа длится примерно час или два, а может, все три, однако Хосок отмирает от этой идиллии первым. Раздается приятная мелодия, и телефон Чона начинает нещадно вибрировать. Хосок улыбается Паку и просит буквально пять минут, после чего поднимается с места и выходит из кафе. Чимин не останавливает друга и не обижается от того, что тот не хочет разговаривать при нем. Парень неглупый, он знает хёна хорошо и знает, кто ему может звонить в такое время. Учитывая обстоятельства, о которых рассказал Пак, Чон поступил слишком мило, огородив младшего от нежного разговора со своей второй половинкой. — Прости, — выдыхает Хосок, как только подходит к столику. Чимин ожидал такого поворота событий, так что уже хорошенько укутался в свою куртку и допил капучино. С пирожным расправился Чон, так как Пак даже смотреть на сладость не мог. — Не волнуйся, хён, все хорошо. Мы и так долго поболтали. Ёнхи, наверное, уже невесть что надумал, — смеётся Пак и, встав со своего места, несильно хлопает старшего по плечу. Хосок неловко улыбается и извиняется еще раз. Чимин машет рукой, говорит, что ничего страшного не случилось и, приобняв старшего за плечи, идет к выходу. Когда холодный ветер ударяет прямо в лицо, омега ёжится, и ощущает, как по телу вновь пробегает противная дрожь. Хочется скорее вернуться обратно в теплое место, желательно при этом раздеться, укутаться в одеяло и лечь. Пак слегка дёргается в сторону, когда руки Чона обнимают за плечи, а голова прижимается к груди альфы. Хосок гладит по затылку ладонью, медленно ероша волосы, и говорит, что все наладится, что все будет хорошо. Чимин прислушивается к словам старшего, неловко обнимает в ответ, сжимая пальцами куртку Чона, а затем тихо смеётся, понимая, как все выглядит со стороны. Когда Хосок прощается с Паком, а после разворачивается и уходит в противоположную сторону, омега чувствует некую пустоту. Хочется еще поболтать с хёном, провести побольше времени, ведь они не так уж и часто видятся, однако у Чона своя жизнь, отчего парень не имеет права возмущаться. Чимин проводит ладонью по волосам, убирая те назад, и вновь пинает камушки, разбросанные на тротуаре. Нужно идти домой и разговаривать с Юнги, но желания нет никакого, а ноги будто прилипли к земле. Пак делает глубокий вдох, стараясь успокоить дрожь, и достает телефон из кармана. На экране виднеется новое сообщение, и Чимин быстро нажимает на то пальцем, тем самым открывая. Чонгук спрашивает, как дела, где он сейчас и, если что, двери его квартиры всегда открыты. Пак улыбается, набирает пару предложений о том, что он в порядке и идёт домой, затем отправляет и открывает список контактов. На самом деле, сейчас парень не отказался бы с кем-нибудь поговорить и отвлечься от всего, однако… Звонить Чонгуку или Тэхёну не хотелось, а с остальными он не так уж хорошо и общается. Поэтому Чимин просто пробегает взглядом по экрану и выключает телефон, кладя тот обратно в карман. Дорога до дома не занимает, к сожалению, много времени. Пак быстро доходит до подъезда и за какую-то минуту поднимается на нужный этаж. Стоя перед дверью квартиры, Чимин делает глубокий вдох и рукой тянется в карман, находя там ключи. Замок щелкает пару раз, и Пак сильно сжимает ручку, прежде чем опустить ее вниз и потянуть на себя. — Чёрт, — произносит Пак, как только открывает дверь и слышит голоса. Чимин тут же старается быстрее захлопнуть дверь и убежать куда-нибудь, однако его быстро окрикивают, и омега застывает. Со стороны кухни выходит мужчина в костюме. Его убранные черные волосы назад слегка смазаны гелем, взгляд глубоких карих глаз заставляет сжаться, а острые черты лица совместно с бледной кожей лишь придают этому человеку больше аристократичности. Позади него идет Юнги, а с правой стороны… незнакомый Чимину парень. Пак смотрит на незнакомца, сканируя небывалую красоту, и усмехается. Да, родители Мина были правы, говоря, что их кандидат на сердце Юнги намного лучше. У парня такая же светлая кожа, такие же убранные коричневые волосы, такой же элегантный костюм, который подчеркивает фигуру, и такие же приковывающие все внимание черты лица. Лишь глаза темно-серого цвета. Чимин усмехается и чувствует, как отвратное чувство начинает душить. Он переводит взгляд на Юнги, который смотрит прямо в глаза омеге, и, не открывая рта, спрашивает, что происходит. Мин дергается вперед, затем рычит и…расцепляет с незнакомцем руки. Пак заторможено следит за тем, как пальцы альфы медленно сжимаются в кулак, а рядом стоящий парень лишь кладет ладонь на плечо Юнги. — Не трогай Чимина! — произносит Мин, стряхивая с плеча чужую руку и делая шаг вперед. — Папа, мы ведь договорились. — Договорились… о чем? — тихо спрашивает Пак, но его все прекрасно слышат, а затем уже более громко добавляет: — Юнги, не скажешь? — Мой сын просто осознал всю твою ничтожность, — раздается мужской голос. — Пусть на это и потребовалось так много времени. — О, осознал, говорите? — усмехается Чимин, кладя руки на талию. Юнги тут же рычит и за один шаг выходит вперед, становясь между своим папой и любимым. Мин поворачивается лицом к Паку и ладонями тянется к плечам омеги, однако Чимин отходит чуть назад, не давая и пальцем себя коснуться. — Так ты договорился о том, что бросишь меня, взамен на мою «безопасность»? — медленно спрашивает Пак, смотря в глаза Юнги. — Чёрт, нет! Все совсем не так, Чимин, — сквозь сжатые зубы произносит Мин. — Когда я говорил тебе «разобраться со всем, не привлекая меня к этому», я не имел ввиду, что ты должен переспать с тем парнем, дабы твои родители не навредили мне. — Пак проводит языком по нижней губе, а затем кладет ладонь на плечо альфы. — Так объяснишь мне? Если нет, то я пойду, пока что, к Гукку, а потом уеду к родителям. Юнги медлит, осторожно пальцами хватает запястье Чимина, и смотрит на омегу, думая, как лучше стоит поступить. Однако сзади раздается голос папы, отчего Мин сильнее сжимает руку и просто разворачивается, таща любимого за собой на кухню. Альфа не отвечает на вопрос родителя, ничего не говорит, просто вталкивает Пака внутрь и закрывает дверь. — Пап, уходи, — спокойно произносит Юнги. — Юнги, ты что творишь?! — шипит старший и делает шаг ближе к сыну. Мин дергается и резко ударяет кулаком по двери, отчего та слегка вибрирует, а по комнате проходится противный звук. Старший замирает на месте, а альфа выдыхает, стараясь успокоиться и не наломать еще больше дров. — Уходи. Хватит. — Мин говорит серьезно, выделяя каждое слово. — Я пытался решить все хорошо, однако… Чимин прав, это переходит все возможные границы. Потом поговорим. Мужчина смотрит на сына примерно минуту, затем фыркает и разворачивается, говоря, что все то так не закончится. Парень, стоящий рядом со старшим, устало вздыхает, слабо улыбается Юнги, на что альфа никак не реагирует, и следует за мужчиной, выходя из квартиры. Мин проводит ладонью по своим волосам, ероша те, и просто смотрит на закрывшуюся входную дверь. Он просто хотел все решить спокойно, но, почему же, все получилось так? — Ты собираешь со мной разговаривать или на твоем лице появилось огромное сожаление о том, что ты прогнал того красавца? — спрашивает Чимин, дергая ручку кухонной двери и открывая ту. Мин стоит у самого порога, так что Пак упирается не только взглядом в спину альфы, но и руками от неожиданности. Прикасаться к спине любимого поистине удовольствие, однако сейчас омега не чувствует почти ничего, спокойно убирает ладони и делает шаг назад. — Ты ведь знаешь, что это не так, — выдыхает Юнги, поворачиваясь лицом к Паку. — И ему не сравнится по красоте с тобой. — Пока меня не было, ты ему также говорил? Или это говорил твой папа? — усмехается Чимин. Он прекрасно осознает то, что просто провоцирует парня, однако внутри бурлит противное чувство, отчего хочется выть. Паку нужно быть более умным и рассудительным, спокойно сесть и поговорить, обсудив все, но омега просто опять идет на поводу своих эмоций. Пора давно уже взрослеть, а не прятаться за маленькой стенкой и ждать, пока кто-нибудь все решит, а потом еще по головке погладит. Поэтому Чимин делает глубокий вдох и говорит уже более спокойно: — Хорошо. Я не хотел начинать ссору. Давай поговорим нормально. — Это…все сложно рассказать. — Мин ерошит свои волосы на затылке и пальцами подхватывает ладонь омеги. — Что сложного? — удивляется Пак. — По-моему, самое страшное, я уже знаю. Юнги опускает голову вниз и смотрит себе под ноги, не в силах поднять взгляд на омегу. Он поступил глупо, но в тоже время все это было сделано во благо. Просто в какой-то момент это «благо» стало постепенно исчезать, и Мин просто не успел ухватиться за ускользающую нить. Все слишком затянулось и дошло до того, что теперь получилось так много недопонимания. Юнги просто не хотел вовлекать в это любимого, но в итоге все вышло вот так. Мин сильнее сжимает ладонь омеги и тянет того в комнату. Чимин поддается и послушно следует за альфой. Усадив парня на диван, Юнги отходит на один шаг и, взяв стул, что стоял возле шкафа, ставит предмет мебели напротив омеги. Пак не говорит ни слова, просто следит за действиями парня, ожидая, пока тот первым начнет рассказ. Однако Мин продолжает молчать. — Юнги? — все же нарушает тишину Чимин, смотря на альфу, который сидит с опущенной головой. Пак хочет обнять парня, когда тот поднимает на него взгляд, ведь видеть столько боли в глазах любимого довольно сложно, но обстановка не подразумевает под собой нежностей, поэтому Чимин не шевелится. — Это началось год назад… — начинает говорить Мин, а Пак сильно кусает щёку изнутри. — Я думал, что ты не знаешь, что мои родители не так уж и любят тебя, поэтому всячески пытался скрыть этот факт. Я прекрасно помню, как ты как-то обмолвился о том, что мне обязательно нужно получить благословение твоих родных. Сложить два и два не составило труда, поэтому сразу стало понятно, что и слова моих родителей о нашей паре тебе очень важны. Поэтому, как только у нас с тобой все пошло по серьезной дороге, мне пришлось многое обсудить с семьей. Поначалу все было нормально? — неуверенно, скорее, спрашивает, чем утверждает Юнги. — Но потом… Папа стал подсовывать мне фотографии сына своего «хорошего» друга. Мне было абсолютно плевать на это, но в силу поддержания спокойных отношений, я быстро пробегал по ним взглядом и кивал. Делал комплименты, но чисто как формальность. Папа тогда был так счастлив, поэтому… — Мин сглатывает, а Чимин чувствует, как сердце пропускает очень нужные удары. Омега всегда хотел, чтобы родители Юнги от всего сердца улыбались ему, чтобы говорили сыну, как ему повезло встречаться с таким парнем, как Пак, но… — Я пропустил момент, когда должен был все это прекратить. Мне просто не хотелось, чтобы папа лез к тебе, чтобы он как-то давил на тебя, смотрел. А пока он летал в своем воображаемом мире, то ты уходил для него на второй план. Однако, все как-то далеко зашло и в какой-то день меня просто поставили перед фактом, организовав романтический ужин с тем сыном друга. Я попытался отказаться, но папа надавил тем, что уже все сделано, и сказал, что если мне он не понравится, то я могу тут же уйти. Не знаю, поверишь ты или нет, но я не просидел с ним и минуты. Просто пришел, сказал, что мне жаль, и он совсем мне не нравится, и ушел. — Юнги пальцами хватает ладонь Чимина и, поднеся ту к губам, целует тыльную сторону. — Я думал, на этом все закончится, однако это повторилось во второй раз, только теперь был другой парень. Решив, что после двух раз, папа, наконец, поймет, что я влюблен серьезно и перестанет сводить меня с кем попало, мне пришлось снова побывать на ужине. Только в этот раз этому «сыну хорошего друга» я объяснил очень хорошо, что меня не интересуют отношения. По моим расчётам, эти слова должны были дойти до папы, а значит, он должен был успокоиться. И так и произошло. Некоторое время он больше не поднимал эту тему, ничего не говорил, а главное, не доставал тебя. Мне показалось, что все наладилось и, наконец, лодка поплыла по нужной реке, однако… На самом деле, мой папа просто искал «более достойного» кандидата. — Он нашел очень красивого, — все же произносит Чимин и сжимает пальцами руку Юнги. — Прости, просто вырвалось. — Нет никого, красивее тебя, — серьезно говорит Мин, вновь целуя ладонь парня. — Три встречи. Я встречался с ним три раза. В последний раз пришлось много покричать, из-за чего я довёл его до слёз. Будь я прежним собой, то просто ушел, не обратив внимание на тихие всхлипы, но ты часто говорил мне, что нужно быть более добрым к людям, поэтому я извинился перед ним и попытался успокоить. Все же он не был виноват в проделках моей семьи. — Чимин усмехается на это и, кажется, впервые в жизни жалеет, что Юнги стал мягче. — Потом все снова затихло. В этот раз я был уверен, что все кончено. — Вы «случайно» встретились, когда ты пришел к родителям домой, — продолжает за Мина Пак. — Я говорил, что твой папа очень постарался мне все рассказать. Ты на него так жадно смотрел, раздевал глазами, ведь на этом парне была надета такая одежда! А его лицо и волосы! — Чимин слегка повышает голос и выдергивает руку и захвата Юнги. — Почему ты не сказал мне об этом? — слишком грустно спрашивает Мин. Пак слегка дергается, кусает нижнюю губу и отворачивается. Как он мог сказать об этом? Чимин не верил в это, он знал ситуацию любимого с его семьей, поэтому просто посчитал это ложью. Посчитал, что родитель Юнги просто хочет быстрее избавиться от него, поэтому не хотел своими словами организовать ссору. — Ты ведь не скажешь мне о том, что это произошло в тот же день? Ты ведь говорил, что узнал обо всем буквально пару недель назад! — слегка срывается на крик Юнги. Однако Пак молчит, отводя взгляд в сторону, и альфа просто обессиленно выдыхает. — Господи, что же я натворил. — Это было только один раз, — выдыхает Пак. — Я не поверил, ведь твои родители всегда меня ненавидели, посчитал это ложью и не сказал тебе. Мне не хотелось, чтобы из-за этого у тебя портились еле наладившиеся отношения с папой. — Чимин грустно улыбается и переводит взгляд вниз, только сейчас замечая, что он до сих пор в обуви. — Второй звонок его мне был полторы недели назад. Я не поверил снова, но его слова с каждым разом становились все убедительнее. Он даже пять разных номеров завел ради меня, представляешь? — усмехается Пак и пальцами сжимает край своей куртки. — Вчера он прислал мне фотографии, на которых ты мило так болтаешь с каким-то парнем. И сегодня же ты подтвердил всё то, что я считал ложью. — Прости меня, — еле шепчет Мин. — Пожалуйста, не извиняйся… Появляется чувство, будто ты изменил мне и теперь бросаешь, — тихо произносит в ответ Чимин, замечая, как голос нещадно дрожит. Нельзя сейчас впадать в истерику и заливать слезами всю комнату. Нельзя поддаваться эмоциями. Нужно сначала все выслушать и спокойно решить сложившуюся проблему. Однако Пак чувствует, как по щеке катится слеза, оставляя противную влажную дорожку. Омега тут же тянется ладонями к щекам, намереваясь вытереть влагу, но руки Юнги оказывается быстрее. Альфа осторожно касается пальцами лица любимого и медленно убирает совсем некрасивые дорожки слёз. Чимин шмыгает сильнее, замечая, что плакать останавливаться он не намерен, и накрывает своими ладонями ладони альфы, сильно сжимая те. Мин кусает свою нижнюю губу и поддается чуть вперед. — Пожалуйста, не плачь… — выдыхает почти в самые губы омеги Юнги. — Прости меня, прости. Пак шмыгает еще раз, зажмуривает глаза и вновь сжимает ладони любимого. Нельзя плакать. Чимин расслабляет руки и пальцами опускает ладони старшего вниз. Те скользят по лицу омеги, а затем падают на бедра Пака. Юнги молчит, пока парень вытирает слёзы сам и быстро успокаивается. Хочется прижать маленького Чимина к груди, потрепать по волосам и расцеловать все лицо, однако все, что может сделать сейчас Мин, это молить о прощение. — Продолжай, — говорит Чимин, смотря на склоненную вниз голову альфы. — Юнги, расскажи до конца. — Хорошо, — шепчет Мин, так и не поднимая головы. — Когда я пришел к родителям, он был там. Мы поссорились с папой в тот день, я сказал все, что хотел и ушел. После этого мы не созванивались и не виделись примерно полторы недели. Потом он прислал мне сообщение, в котором договаривался об встречи. Я и подумал, что он решил извинится и пошел, как наивный дурачок. Это был очередной «ужин», — выделяет Юнги последнее слово и кривится. — Это все взбесило настолько, что я слегка перегнул палку и разбил пару вещей дома. В ответ на мой погром, папа пообещал уничтожить тебя. Я испугался в тот момент, так как ты слишком мне дорог, поэтому предложил расстаться тогда. — Юнги грустно улыбается. — Я такой глупый, не правда ли? Стараюсь защитить, причиняя боль. — Мин делает глубокий вдох и спускает свои ладони с бедер Чимина на его коленки, сжимая те. — Я подумал, что так смогу обезопасить тебя, пока папа не успокоится. Он приходил к нам домой, искал тебя взглядом, а потом так улыбался, что я еле сдерживал себя, чтобы не подраться. Даже при нашем «расставании» папа не прекращал сводить меня с ним. Я отказывал и отказывал, объяснял, что не люблю его, что он мне не нравится, но папа не слушал. И когда он привел его к нам домой, в нашу с тобой квартиру, то я чуть не сделал кое-что ужасное. Если бы ты был в тот момент там, то я бы точно ударил папу. — Альфа замолкает на минуту, а затем снова продолжает: — Я думал, что за те дни, что мы не были вместе, смогу переубедить его и, наконец, прекратить все эти тупые попытки свести меня с кем-то. Но… ничего не вышло. Абсолютно. И тогда лучшим, что я смог придумать, был договор. Он прекращает все это шоу, не трогает тебя и просто отстаёт от нашей жизни, взамен я должен был провести с этим парнем месяц. То есть, хо… — Ты спал с ним? — прерывает Юнги Чимин. — Ты целовал его? Ты обнимал его? Прижимал к себе? Вытирал с его щёк слёзы также, как это делал мне? Ругал за то, что легко одет? Ты… — Голос дрожит вновь, но Пак не обращает на это внимание. — Ты ведь не делал всего этого? — Нет, — выдыхает Мин и поднимает голову вверх, встречаясь взглядом с Паком. В уголках глаз омеги опять блестят маленькие слезинки, и Юнги чувствует, как его сердце просто умирает.— Никогда, Чимин, никогда я не изменял тебе и не собираюсь. Я просто сидел с ним в кафе, мы даже не общались. Когда папа оставлял нас наедине в комнате, единственное, что я делал, это дышал. Мы никогда взглядом с ним не встречались, никогда не трогали друг друга, никогда не разговорили дальше дежурных фраз. — Тогда все хорошо, — произносит Пак и слабо улыбается. — Всё хорошо. Только… Почему ты не рассказал мне об этом с самого начала? Я не мог знать о том, что моего любимого сводят с кем-то насильно? Это бы упростило многое… — Я…подумал, что, если ты узнаешь об этом, будешь сильно переживать. Мне не хотелось, чтобы ты страдал. — Поэтому ты сделал мне еще больнее? — усмехается Чимин и касается плеча альфы. — Поэтому я получил расставание, шикарное отшивание, когда мне нужна была твоя поддержка, информацию о твоих «романах» от твоего отца, тонны комплиментов от него же? Ты думаешь, что от этого я не буду переживать? Не буду страдать? — Нет! Чёрт, нет, всё не так. — Юнги сжимает зубы и хватает Пака за запястье обеих рук. — Всё не должно было произойти вот так. Папа не должен был говорить об этом, это все должно было закончится еще год назад, когда он только показывал мне фотографии. Я должен был все прекратить тогда одним ударом. — Юнги, — тихо шепчет Чимин и вытаскивает свои руки из несильного захвата, — я люблю тебя. Очень сильно люблю, но ты дурил меня год! Как бы ты себя чувствовал, если бы я рассказал тебе, что вот уже как целый, чёрт тебя возьми, год хожу на свидания с другими парнями?! Ты бы рассердился, тебе бы было отвратно на душе, даже имея в виду тот факт, что я бы сказал, что меня заставил отец это сделать, ведь ты такое дерьмо. Ты бы… — Я бы разобрался со всеми, потому что ты — мой, — выдыхает Мин, и Пак грустно улыбается, ударяя того по плечу. — Вот именно, Юнги, ты бы разобрался со всеми. Так почему ты не позволяешь мне разобраться со всеми, ведь ты тоже мой? — Голос предательски срывается под конец, и Пак сжимает плечо альфы, продолжая говорить уже почти шепотом: — Почему ты не даешь мне принять участие в твоей жизни? Почему не даешь постоять за тебя? Почему скрываешь от меня свои проблемы? Почему…? Мин молчит, не зная, что ответить на слова любимого. Почему? Потому что Мин Юнги самый глупый и ужасный человек на свете. Потому что он хочет уберечь свой смысл жизни от всех проблем, от всех людей, которые хоть как-то причинят ему боль. Потому что только он может подставить свою спину под удар, но никак не Чимин. Пак тяжело сглатывает комок в горле и вновь зажмуривает глаза. Нет, Чимин понимает все происходящее. Понимает позицию Юнги, так как он старался всеми силами защитить омегу. Понимает, что Мин не сделал ничего ужасного. Понимает, что поступил, скорее всего, также, окажись он на месте альфы. Понимает, но… Внутри гложет. Грызёт от того, что все случилось вот так. Что ему причинили столько боли ни за что. Что его поливали грязью, хотя он чист. Что его чувства не ставили выше… Выше чего? Пак кладет вторую ладонь на плечо Юнги, отчего альфа слегка дергается, и ведет руками медленно вверх, проходясь пальцами по коже на шеи. Остановившись на щеках парня, Чимин выдыхает и грустно улыбается. Его ладони дрожат, но Пак не замечает этого и наклоняется ближе, осторожно целуя такие родные губы. Внутри все ломается, и Чимин совсем упускает момент, когда слёзы вновь начинают капать, а Мин перехватывает инициативу, нежно захватывая в плен нижнюю губу омеги. Пак тихо всхлипывает в поцелуй, а его ладони несильно сжимают щеки Юнги. — Я люблю тебя, — выдыхает Мин, прерывая поцелуй и чуть отодвигаясь от парня. — Я тебя тоже… — шепчет Чимин, когда пальцы Юнги вновь вытирают слёзы омеги. — Пожалуйста, Юнги, пожалуйста, не делай так больше… Не закрывайся от меня. Рассказывай мне обо всех проблемах, даже если они как-то навредят мне морально или физически. Я хочу быть твоей поддержкой, твоей опорой и твоей стеной. Я хочу, чтобы ты не волновался ни о чем, ведь у тебя есть я, тот, кто поможет, кто не бросит, кто останется рядом навсегда. Мин сжимает губы и медленно кивает, все также продолжая стирать мокрые дорожки с щек парня. Он грустно улыбается и соприкасается своим лбом со лбом Чимина. И Пак чувствует, как всё вокруг ломается, когда на его руки, все еще находившиеся на лице Юнги, попадают чужие капли слёз. Мин быстро перемещает свои руки на плечи омеги и крепко обнимает того, ставя одну коленку на край дивана. Парень тихо шепчет извинения и искренне признается в любви в то время, как ладони Чимина находятся на спине Юнги, а лицо спрятано в плече любимого. Пак закрывает глаза, слегка поворачивает голову вбок и сильно кусает шею Мина. Юнги тихо шипит, но ничего не говорит или делает, лишь прижимается ближе и кладет ладонь на затылок Чимина, начиная медленно гладить волосы. По его щекам текут такие же противные слёзы, что секунду назад оставляли после себя мокрые дорожки на щеках Пака, и Мин впивается зубами в нижнюю губу, давя любые звуки внутри себя.