Винсент _________
В большинстве случаев мы решаем свои проблемы по мере их поступления. Во-первых, кому понравится жизнь в опасении ввязаться в очередную передрягу. Во-вторых, банальная лень куда сильней здравых опасений. Когда же мироздание подкидывает очередной склад трудностей, перед человеком встает тяжкий выбор соотношений поиска решения. Обычно, их три: сделать всё наилучшим образом, остановиться на «и так сойдёт», не делать вообще ничего. Первые два варианта способны разрешиться при нашем непосредственном участии, в третьем же мы наивно ожидаем, что ситуация как-то сама собой образуется. Ведь в каждом из нас живёт вера, что где-то в Англии внезапно найдётся почивший родственник с многомиллионным состоянием и связями, а единственным наследником окажетесь именно вы. Нет, ну а вдруг? Подходов к решению много, зависят они непосредственно от сложности проблемы и готовности ей противостоять. Но существует такой тип проблемы, который не позволит ни избежать неприятностей, ни скрыться от них — и она считается самой худшей. Проблема, где все варианты решения резко сокращаются до одного: прогнуться под ситуацию, пока ситуация не прогнула тебя. Ситуация, когда проблемы находят тебя сами. Что-то двигалось. Он двигался. Или он в чём-то двигался. Бессмыслица какая-то. Сознание возвращалось с отвратительной медлительностью, неординарные, неясные, безумные картины бесконтрольно мелькали перед глазами. Свет фар, мост, красная иномарка, голоса, — что это могло значить? Всё было таким реалистичным, но никак не улавливалась связь, фрагменты разбросало словно пазл из отрывочных воспоминаний. «Да, словно пазл, — эта мысль стала главенствующей. — Как гребанный пазл». Винсент ненавидел пазлы. Он не сразу уловил тот миг, когда пропасть между сном и реальностью начала сокращаться, и творившейся в голове абсурд сменился осознанностью. Что-то неприятно яркое контрастировало на фоне общего полумрака, от света непроизвольно начали слезиться глаза. Тьма и свет… что это вообще может значить? В такой момент единственное, чем миловал рассудок, так это мыслями о смерти и том самом свете в конце туннеля. Неужели он разбился? Насмерть ли? А что с машиной? Почему-то вопрос не сильно ли изуродовало машину, волновал гораздо больше, чем не сильно ли изуродовало его. Если с ним всё кончено, то родителям в утешение останется хотя бы машина. Интересно, дорого ли ремонт выйдет. На первой кочке мысли об окончательной смерти пришлось временно отложить: не сэкономили же на Том Свете на дорогах в загробный мир; или это месть Свыше за атеизм при жизни? Все псы попадают в рай, разве не так учил Дисней? Если впервые взять в учёт общественное мнение, то Винсент при жизни был той ещё собакой. Но это уже риторические мелочи биографии. Гораздо важнее было то, что Винса никак не покидало чувство, будто бы он движется не по облакам и радугам, а просто едет. Причём, по вполне себе земному асфальту. Но тогда куда? Он не слышит гула сирен кареты скорой помощи, только тихий шорох шин и редкий скрип подвески. Тогда остаётся дорога в морг, там спешка ни к чему… Но погодите-ка. Винсент ухватился за свои чувства: он слышит, думает, ощущает дискомфорт — явно не совсем те признаки, о которых так много говорят по тв пережившие клиническую смерть. Выходит, он точно не умер — он умирает. Слабое утешение, если честно. Как-то после одного неудачного заезда Винсент удосужился потерять бампер, он завалился запивать своё горе в закусочную вместе с остальными стритрейсерами. В силу возраста, горе пришлось запивать обычной колой. В процессе привычных разговоров кто, как, кого и в какой позе сделал, где не накручивают цены за ремонт и «ну вы видели задницу у той тёлки», зашла тема и о той смертельной грани, около которой проносится каждый во время заезда. Забавно, но Рой Уиллис, этот поехавший водила, тот самый, по чьей вине Винс потерял бампер, с полной уверенностью в своей правоте, рассказывал, что после смерти все стритрейсеры пересаживаются за руль машины-призрака и уезжают в Вальхаллу. Со всей этой чуши так и веяло влияние фильмов по типу «Безумного Макса», но никто так и не выступил с опровержением. Наоборот, за это даже подняли тост. Сейчас лучше бы действительно в Вальхаллу, чем фаршем в мешке для трупов. Окружающая действительность начала вырисовываться всё чётче и чётче, неприятное свечение въедалось в глаза: неоновые линии выступали их главным раздражителем. Если так выглядит та самая грань между жизнью и смертью, то высшие силы определённо ценили стиль хай-тек. Когда удалось различить перед собой приборную панель, — автомобильную приборную панель — вдоль которой тянулись те самые неоновые линии, появился новый повод переосмыслить гнетущую действительность. Таких излишеств в его Pontiac не было. Это вовсе был не Pontiac. Но Винсент ехал. Машина, в которой он находился, ехала. И это точно не машина-призрак, салон был знаком, он видел его прежде. Вот ж бл..! — Что стряслось?! Прозвучало жалко, но сейчас было не до формальностей. Винсент не смог бы и сам себе ответить, каким взглядом он тогда посмотрел на Дарби, хотелось думать, что не самым отчаянным. А отчается было из-за чего. В подростковой жизни считается вполне естественным проснуться в совершенно неожиданном для себя месте: будь то в обнимку с незнакомой девушкой при наличии своей, или на полу, среди пустых бутылок и хлама. Тебе очень плохо и никак не вспомнить, что произошло вчера на вписке. Аналогичное пробуждение может произойти и после неудачного заезда: либо то, что от тебя осталось, просыпается внутри искорёженной машины, либо на больничной койке. Винсент чувствовал себя крайне паршиво, но все конечности оказались при нём; искорёженного Pontiac тоже не наблюдалось. Он бросил взгляд на дорогу: машина фарами разрезала ночную темноту, спокойно продвигаясь по пустынной дороге. Джек держал руль с таким напряжением, граничащим со страхом, что появился повод начать опасаться, как бы они действительно не разбились. Причём, на ровном месте. — Какие-то парни набросились на тебя под мостом и закинули в багажник, — робко проговорил он, словно сочиняя на ходу. — Должно быть какое-то посвящение. Что?! Стоило поинтересоваться о подробностях, однако вся степень недоверия Винса уместилась в несколько слов: — Да ну? — Да… Я нашёл тебя в нокауте у дороги. Джек усмехнулся после слов «в нокауте», будто они его позабавили. Винс почувствовал себя уязвлённым. В мыслях выстроилась картинка как он хватает Дерби за голову и с силой прикладывает о руль. Фантазия, которой ничто не мешало воплотиться в реальность. Кроме одного «но». Пережив аварию, «посвящение» или что бы там ни было, немного глупо разбиться в попытке уложить водителя. Даже если этот водитель Джек, мать его, Дарби. Премия Дарвина вне очереди, не иначе. Абстрагируюясь от того плинтуса, где сейчас была гордыня и смотря на ситуацию трезко, кажется, Дарби вытащил его из какой-то крупной передряги… Ой, да ладно, серьёзно, что ли? Оценивающе оглядев горе-спасителя, сомнений не осталось: Джек не при делах. Он руль-то так робко держит, как будто впервые сел в машину, а она оказывается ещё и ездить может. Куда ему до разборок? Слабак. Вот кого нужно было «посвящать». Винсент шумно выдохнул и повернулся к окну — как раз в тот момент, когда среди ночной тьмы начали проглядываться огни фар под мостом. Не было и толики сомнений, чья это машина. А вот что она там делает — совершенно другой вопрос. Джек плавно затормозил на мосту, под которым стоял чёрный Pontiac. Разгоряченный гонкой двигатель продолжал тихо рычать, смиренно ожидая, когда кто-нибудь вновь надавит на акселератор. Струйки дыма с выхлопной трубы рассеивались ветром: серые облачка окрашивались в бледно-красный, попадая под свет стоп-сигнала задних фар. Винсент пристально посмотрел на свою машину: выглядела целой. — Слушай, я должен признаться, после увиденного, — произнёс Джек, когда Винс захлопнул дверь. — Думаю, стритрейсинг — это не моё. Констатация факта была настолько очевидной, что хотелось засмеять в голос. Винсент бы никогда не упустил такую возможность, но самочувствие оставляло желать лучшего: если его тут вывернет, то количество неудач за сегодня обретёт степень комбо. Но уйти по-английски — не соответствует стилю, определённо следует сказать спасителю что-нибудь напоследок. И это точно не «спасибо». Вне зависимости от состояния, в прощании приоритетно сохранить лицо, а после сегодняшней ночи Винсент нуждался в этом больше всего. — Я понял, Дарби. Трудно выиграть гонку на такой игрушечной машинке*. Пони-кары — ущербны. Их владельцы — ущербны вдвойне. Осознал ли Джек свою ущербность или нет, углядеть не удалось: он поспешил сбежать с такой завидной скоростью, что Винса чуть не выбросило на дорогу. С таким разгоном только гонки и выигрывать... Однако такими темпами можно вскоре угробить протектор шины, тогда затормозить Дарби сумеет разве что о ближайшее дерево. Винс не считал это такой уж плохой перспективой. Отмахнув ладонью последние клубы дыма, он посмотрел на дорогу: красные огни Urban’ы всё отдалялись и отдалялись, превратившись в крохотные точки, вскоре исчезнувшие в низине дороги. Винсент спустился под мост, в ночной темени это оказалось не так просто. Оставшуюся надежду на удачное завершение ночи, развеял отвратительный спуск. Пару раз споткнувшись и один упав, миссия могла считаться относительно выполненной, оставив о себе воспоминания в виде содранной коже на ладонях и грязных джинсах. Винс поправил волосы, вынув оттуда нечто живое и шевелящиеся. Покрутив несчастное насекомое в пальцах он отшвырнул его в темноту. Подойдя к Pontiac, в первую очередь был осмотрен корпус. Отделав водителя грешно не затронуть его машину; разбить стекла, снять или порезать колёса, вытащить магнитолу и личные вещи из салона — почему бы и нет? Лично он бы так поступил. Винсент присел на корточки и провёл рукой по крылу, прислонился к корпусу: насколько можно было судить в темноте, вмятин не было. Осмотрев так со всех сторон, он направился в салон. Дверца оказалась не заперта. Вот же дилетанты. На месте «посвятителей» он бы точно вытащил ключи из зажигания и запер салон — пусть нерадивый водила идёт домой пешком. Тоже ему, добрячки. Присев на водительское место, он включил свет в салоне; беглый осмотр тут же явил оставленный на приборной панели смартфон. Нет, они не дилетанты, они просто идиоты. Благородные идиоты. Винсент взял телефон, белый HTC не конкурент таким гигантам как Samsung и Apple, но и за него можно выручить неплохие деньги. Разблокировав экран, обнаружилось несколько пропущенных звонков от матери. Посмотрев на время, Винс твёрдо для себя решил, что не будет перезванивать. Положив смартфон на место, он продолжил осмотр. Деньги тоже оказались нетронуты. В бардачке обнаружилась целая пачка жвачки, купленная чёрт знает когда. Ну, хоть что-то хорошее за день. Винсент откинулся на сидении: что-то не клеилось. Допустим, посвящение состоит в том, чтобы вывести гонщика из игры и отделать в укромном месте. Ни деньги, ни имущество, ни машина им не нужна, просто взять и избить до беспамятства. Бессмыслица. Такое посвящение в мир стритрейсинга, больше подходит на попытку отучить от него. Далеко ли уедешь, когда тебя так отделали? Ладно, посвящения бывают разные, в детстве Винса отсылали в лагерь бой-скаутов, он там и не такое с новичками устраивал. Но посвящение на то и посвящение, что происходит спустя какое-то время после вступление в «закрытый клуб». Сколько он гоняет по улицам? Винсент прекрасно помнил: почти два года. С того самого дня, как ему вручили ключи от Pontiac; в тот день он принял участие в заезде, и тогда же впервые разбил машину. Фонарный столб немного смазал посвящение в стритрейсеры. Спустя годы кучка отморозков решила устроить ему дубль два, что ли? Было о чём призадуматься. «Какие-то парни набросились на тебя под мостом и закинули в багажник». Багажник! Выскочив из машины, проверка багажника констатировало лишь то, что он заперт. Ну да, какой идиот будет ездить с открытым багажником. Тогда… Винсент облокотился о машину и тяжело выдохнул. Где-то в темноте застрекотали насекомые. Фары, мост, красная иномарка, голоса… здесь должна быть связь, очень хотелось вспомнить какая, но воспоминания оказались слишком обрывочны и мешались между собой. Он отдалённо помнил голос… голоса, эти посвятители разговаривал между собой. Винс не чувствовал за собой, что не в состоянии вспомнить, — нет, он помнил, но не понимал, словно разговор шёл на другом языке или диалекте. Не то, чтобы у него было хоть малейшее представление о других языках и диалектах, но из всех странных произношений, это звучало наиболее странно. Ирландцы, что ли. И почему вместе с ними в голову упрямо лезла та красная иномарка… Крайне презентабельная красная иномарка, если уж на то пошло. Она напоминала одну из машин в перезапуске «Джеймса Бонда», Aston Martin, вроде. Винсент облокотился о багажник; что должно было произойти, чтобы среди остальных в памяти так четко отпечатался именно этот участник. Понтовостью своей иномарки, что ли? Нет, здесь было нечто большее. Перебирая события прошлой ночи вновь и вновь, перед мысленным взором Винса всплыла новая картинка: Дарби свернул с намеченной дороги, — точно, он же ещё удивился тогда! — и тот парень последовал за ним. Неужели погоня? Да нет, бред какой-то. Эти уроды просто хотели срезать маршрут. Яснее ситуация не стала: почему Pontiac под мостом, а он сам неизвестно сколько колесил в компании Джека? О чьём багажнике шла речь? И какую роль здесь сыграла та иномарка? Сидеть под звёздным небом и размышлять о вечном в планы Винса не входило. Автомобиль продолжал тихо рычать и оставалось только гадать, сколько бензина выжег за эти часы прожорливый двигатель. Но и без подсчёта можно было с уверенностью сказать — много. Вернувшись в салон, Винсент захлопнул дверь и включил дальний свет фар, тронувшись с места, он тут же был вынужден остановиться. Перед машиной сидел заяц, он совершенно беззаботно пошевелил носиком и принялся чесать себе за ухом. В моральном плане у Винсента было гораздо меньше воспитания, чем в аморальном, а весь сегодняшний день так и располагал снять напряжение, проехавшись по зверьку. Белый смартфон завибрировал на приборной панели, учитывая, что лежал он вплотную к стеклу, звук вышел жутким. Винс вздрогнул, даже заяц обернулся к нему и удивлённо поднял уши. На экране высветилось слово, обозначающие человека, который наверняка уже обыскал округ и обзвонил все морги. «Мама». Винсент с силой ударил по гудку — заяц в ужасе бросился прочь — сменив передачу, он рванул с места, и только тогда нажал «ответить».Нокаут ________
Собственная точка зрения вещь гибкая и изменчивая. Она способна трансформироваться, принимая новую информацию и отталкивая старую. Под влиянием множества факторов, верность одного суждения может быть предана сомнению. Случается, что мнение может кардинально измениться. И среди всего богатства для анализа, существует такое мнение, которое принято считать нерушимым, практически догматичным. Мнение это, закрепляется в веках и подкрепляется вескими доводами с авторитетных источников. Сегодняшняя ночь выцарапала с Нокаута веру в авторитетные источники. Причем, вместе с покраской. Сегодняшней ночью он понял, его мнение о Старскриме было предвзятым. Весь недавний маршрут исследовался вдоль и поперёк, встроенная карта постепенно подводила к месту инцидента, но существовало сомнение, что в этой проклятой тьме есть шанс отыскать свою дверь. Вырванную Оптимусом дверь. Не будь Нокауту так мерзко от своего положения, он бы посчитал это поводом для гордости. Надо же, сам Прайм отделал. Ну не прелесть же? Нет. Нечто свыше посчитало, что дважды испорченного цикла недостаточно и проблемы должны иметь число несчётное. Поэтому, к двум произошедшим форс мажорам, гармонично прибавили третий. И кто сказал, что заместитель Мегатрона голословен? Если Нокауту удастся отыскать этого болтуна — лично отдаст на расправу Старскриму. Нокаут чувствовал укол гордости. С каждым движением острого когтя по металлу, с каждым миллиметром содранной покраски, с каждым противным скрежетом — скрежетом, сопутствующим очередной царапине — он понимал почему десептиконы так ценили Мегатрона. В одном авторитетные источники точно не солгали: Старскрим знал толк в причинении страданий. Нокаут сверился с хронометром, ему нравилась это чудна́я человеческая система времени: по их меркам, он проторчал здесь несколько часов. Вскоре планета совершит полный оборот вокруг своей оси и начнётся новый день. Вот только света дня ему и не хватало. Не то, что бы Нокаут противился насыщенной яркости и температуры местного карлика; что такое настоящее, всепоглощающие пекло знал любой кибертронец, побывавший на Велоцитроне. Свет страшил его по причине не самого подобающего вида. Он смирился с «косметическим наказанием» Старскрима, но если кто-то увидит то, что от него осталось… будет немного неприятно. Теперь от зеркального красного корпуса остались только воспоминания, что он когда-то у него был. По прибытию на Землю своим новым альтернативным режимом трансформации была выбрана дорогая, люксовая марка человеческого транспорта — и его исполосованный вид очень невыгодно дополнял облик. К своему неудовольствию, редкий транспорт на дороге вынудил опуститься до проецирования голограммы водителя, Нокаут даже не удивился, что никто не заметил подмены, местная доминирующая форма жизни оказалась безгранично примитивной. Но, стоит отметить, у них было не такое уж и плохое чувство вкуса. Изменение альт-мода согласно условиям нынешней дислокации, являлось общеобязательным предписанием к адаптации в новых мирах. Лорд Мегатрон велел сохранять маскировку вплоть до финальной стадии инфильтрации, а раз лорд Мегатрон что-то велит — армия должна выполнять. Сказано — сделано. В силу своей крупногабаритности его ассистент, Брэйкдаун, взял альт-форму военного транспортника. Удобно и практично, ничего не сказать. Наземная часть вехиконских войск приняла единый вид земного транспорта — элегантный Cadillac, не самая лучшая альт-форма для скрытности; прояви Мегатрон интерес к предметам человеческой роскоши и авторынку, он бы понял почему. Впрочем, ему теперь не до этого. Саундвэйв подошёл к изменению внешнего облика присуще свой должности главы разведки: со знанием дела. Новая альт-форма лишила прежней устрашающей массивности, но подарила возможность летать, чем расширила спектр возможностей. Первое время дислокации на Земле, он провёл на человеческой военной базе ВВС США, скрываясь под видом разведывательного БПЛА*. По завершению сбора информации об инфраструктуре землян, Саундвэйв не спешил избавляться от несуразного вида; Нокаут никак не мог привыкнуть к этим утончённым очертаниям, заменившим прежний мощный корпус. Относительно Старскрима, мнения множились. По кораблю бродили слухи, что такой необычный вид командующий принял совершенно случайно, если не нелепо. Вехиконы рассказывали Нокауту, что после провала операции по воссозданию нуль-перехода-1, ныне распространённая технология под названием «мост», Старскрима перебросило на Землю*. Что и как стряслось в лаборатории ныне почившего Шоквэйва, история умалчивает, сокрывшись под грифом «совершенно секретно». Видимо, мост всё-таки сработал. Так или иначе командующий оказался здесь, в пустыне, где разнообразие выбора сократилось до первого пролетевшего самолёта. Благо, он оказался военным. Второе благо: Старскрим мог записать своё имя в хронику как первый десептикон, вступивший на Землю за долгие-долгие тысячелетия. Третье благо: при неофициальном статусе самого быстрого сикера армии, новая альт-форма уступала другим образцам человеческой военной техники. Нокаут наводил справки. Что до самого Нокаута, то по прибытию на Землю, он с особой педантичностью изучал человеческие информационные данные, называемые «интернет». С чувством настоящего ценителя прекрасного, пришлось подолгу рассматривать различные варианты того или иного автомобиля, просчитывая собственные характеристики и сопоставляя с возможностью принять понравившейся вид. Среди чарующего разнообразия, нельзя было не выделить утонченную грацию английской марки Aston Martin, поистине, венец творения среди всего того примитивизма человеческой мысли. Скорость и утонченный аристократизм — нет ничего более прекрасного. Кроме его изначального* альт-мода, разумеется. Было жаль с ним расставаться. Отображённая на дисплее приборной панели карта местности обновила маршрут, отметив пройденную часть дороги. Нокаут сверился с данными. Да, именно из-за этой скалы вывернул Оптимус Прайм и выкинул его в кювет. Пропустив мимо себя старый грузовик, гружённый непонятными существами в клетках, он свернул к обочине. Заглушив двигатель и погасив фары, оставалось только выжидать, когда дорога опустеет окончательно. Проклятый приказ о маскировке! Разбитый Aston Martin посреди пустыни выглядел брошенным; при всём стремлении Нокаута остаться без внимания, так он привлекал его ещё сильнее. К моменту, когда сквозь мглу ночного неба стали пробиваться первые солнечные лучи, дорога опустела. Не теряя ни минуты, Нокаут трансформировался и принялся спешно выискивать утерянную деталь. Солнечный свет сделал ему одолжение: сияющая в утренних лучах дверь была найдена. Слегка помята небрежными пальцами Прайма, но цела.