Иллюзия конца

Долго ли он у неё сидел? Возможно где-то полчаса, а может минут десять. Он не смотрел на часы, чтобы не портить момент. Ужин! Он не был на обеде, поэтому на ужин пойти обязан. И пойдет он с Грейнджер. Он сможет её уломать. В самовлюблённом блондине вновь заиграл спортивный интерес.  Драко подошёл к кровати Грейнджер и… погладил её по щеке. Девушка забавно сморщила носик, но глаза не открыла. Тогда парень стал накручивать на палец прядь её волос, но, когда и это тоже не дало абсолютно никаких результатов, он наклонился к её уху и прошептал: — Грейнджер, вставай. Гермиона резко открыла глаза.  — Малфой?! Какой же она была забавной в этот момент: перепуганная, растрёпанная, наспех прикрывшаяся одеялом. — Что ты здесь делаешь? — Пришёл напомнить, что пора идти на ужин, — спокойно ответил он. — Сейчас ночь, вообще-то, — Гермиона откровенно не понимала, причём тут ужин. — Сейчас, вообще-то… — Драко поднял руку и взглянул на часы, — Шесть тридцать. Вечера. — Что? — Гермиона уставилась на него, как на привидение, — Но… Как? Драко пожал плечами.  — Так ты идёшь на ужин? Гермиона задумалась. Вообще, она не ходила на обед, так что на ужин действительно пойти следовало бы. — Иду, — ответила она уверенно. И плевать, что мозг говорит об обратном. К чёрту мозг! К чёрту всех, кому что-то не нравится! Она сама в состоянии принимать решения, пусть отключив мозг, зато руководствуясь сердцем.   Драко лишь кивнул. — Малфой! — возмущенно вскрикнула Гермиона. — Что? — невинно поинтересовался тот. Либо он издевается, либо правда не понимает. — Выйди, пожалуйста. Я переоденусь. — Думаешь, я голых девушек никогда не видел? — хмыкнул Малфой, но быстро понял, что шутка не прокатила, потому что взгляд Грейнджер был излишне злобным и серьёзным одновременно, — Ладно, ладно, — Драко вышел из комнаты, оставив девушку одну.  — Так. Спокойно, — прошептала Гермиона сама себе, чтобы успокоиться. Легче, правда, не стало, но шатенка всё же встала с кровати, наскоро переоделась, накрасилась и вышла из комнаты. Уже спускаясь по лестнице она поняла, что забыла палочку в комнате, но возвращаться за ней было лень, да и смысла особого не было. Малфой ждал в гостиной. Но… Зачем? — Так быстро? — слизеринец придирчиво оглядел её, но сказать было нечего. Она выглядела… потрясающе. Она не была одета в дизайнерские шмотки, нет, просто серая футболка и узкие джинсы. Но было в ней что-то такое, чего не было ни в одной слизеринке.  — Пошли? — спросил Драко и кивнул в сторону двери.  — Пошли, — прошептала в ответ Гермиона. Драко открыл дверь и пропустил её вперёд. Как это, наверное, странно выглядело со стороны: непримиримые враги вместе шли на ужин, не споря и не препираясь. Как будто что-то изменилось. Появилась надежда.  Так они дошли до дверей Большого Зала, но как только Гермиона зашла туда, поняла, какую глупость она совершает, поэтому, даже не взглянув на Малфоя, кинулась к друзьям. Поздно. Они заметили их вместе. Гермиона быстро села напротив Рона и Гарри, и неважно, что на неё смотрели две пары глаз. Две пары глаз самых близких ей людей. Мальчишки ждали. Ждали, когда она объяснит им, почему снова пришла с Малфоем. Но Гермиона молчала.  — Привет, — наконец улыбнулась девушка.  — Привет, — прозвучали в унисон два напряжённых голоса.  — Что-то случилось? — спросила Гермиона, будто она ничего не подозревала. О, Мерлин! Как же сложно изображать из себя дурочку! Гермиона начала накладывать еду в тарелку, как ни в чём не бывало.  — У нас нет. А у тебя? — заговорил Рон, выждав приличную паузу.  — Всё отлично, — улыбнулась Гермиона, словно это не она не ходила ‪сегодня на обед‬, чтобы не встречаться с заносчивым слизеринцем, словно не она примерно два часа назад предотвращала последствия приступа в его комнате.  — Почему тебя не было на обеде? — глухой голос Гарри показался чужим.  — Я… не хотела есть, — смутилась Гермиона. — А Малфоя почему не было? — продолжил Гарри. Рон слегка толкнул его в бок, но Гермиона заметила. Так его тоже не было?  — Его не было? — Только не говори, что не знала, — процедил Гарри.  — Не знала! — воскликнула Гермиона. — Ты опять пришла с ним, — напомнил Рон. — Мы просто шли из одной комнаты, — попыталась объяснить Гермиона, но она и сама понимала, что это звучит как глупая отговорка.  — Гермиона, это Малфой! — напомнил Гарри. Он по-прежнему был отчуждённым и… жестоким. Но это же Гарри! Её Гарри!  — Я знаю, — прошептала девушка.  Столько проблем из-за того, что она спустилась из башни старост с этим хорьком! Зачем она это сделала? Ведь можно было бы с тем же успехом прийти одной, и всё бы было нормально. Вот что значит отключать мозг! Это может быть опасно, нужно всегда думать о последствиях.  — Удивительно, что ты до сих пор жива, — процедил Рон.  Гермиона попыталась улыбнуться, но вовремя поняла, что он не шутит.  — Думаете, я не могу за себя постоять? — спросила Гермиона, чтобы хоть как-то сменить тему. Но это только больше раззадорило ребят. — Значит он цеплялся к тебе, да? — Нет, что вы такое говорите! — возмутилась шатенка, — Дамблдор просил нас соблюдать перемирие. — А Малфой, конечно, всегда прислушивался к просьбам Дамблдора, — скептически заметил Рон. — В этот раз прислушался, — настаивала на своём Гермиона, — Разве вы не понимаете? Всё изменилось! Гарри только покачал головой, а Рон прошептал: — Гермиона, это Малфой, а Малфоя может изменить только чудо. — Значит, чудо произошло, — отрывисто произнесла гриффиндорка и выбежала из Большого Зала. На глаза наворачивались слёзы, а каждый удар сердца отдавал болью в висках. Быстрее, скрыться от любопытных глаз. Гермиона завернула за угол и остановилась у подоконника. Слёзы брызнули из глаз и потекли по щекам. Девушка отвернулась к окну и уперлась взглядом в безликий серый пейзаж. Казалось, даже сама погода была против неё. Серость, тучи и дождь. Прямо, отражение её внутреннего состояния. Как же больно ссориться с дорогими тебе людьми! Почему они ей не верят? Почему видят в Малфое лишь врага? Почему не хотят увидеть в нём просто человека? Гермиона глубоко вздохнула, слёзы потекли с новой силой. Девушка еле стояла на ногах, смотря на капли дождя, стекающие по стеклу. Сейчас она чувствовала себя как никогда одинокой.