Ещё одна лодка

      Прошло несколько дней с того момента, как Воробей решился вернуться в свой настоящий облик, больше не пряча за незримой завесой свои крылья и хвост, невольно наслаждаясь этим и в то же время проклиная свою идею и стараясь лишний раз не замечать дополнительные «детали» его тела. Джек был бы только рад, если бы они его просто раздражали, в чем он убедил практически всю команду, но дела обстояли куда хуже, о чем догадывался Гектор. Пусть он не так уж хорошо знаком с Воробьем, но, тем не менее, своих знаний об капитане Жемчужины ему вполне хватило, чтобы понять, что что-то здесь нечисто. Даже не смотря на то, что Джек весьма сильно изменился и даже Гиббс сомневался в том, что хоть что-то знает о своём старом друге. Но даже так, в конце-то концов, все, кто хоть немного знаком с Воробьем, знают, что если эта пташка что-то скрывает, то ради достижения определенной цели, ведь это всегда часть известного только ему плана или запасной козырь, который появляется спонтанно. Но на этот раз все явно было иначе. Гектор немало плавал с ним, знал многих моряков, которые были частью первой команды «Чёрной Жемчужины» и, как он был уверен, никто не знал о том, что капитан является духом этого судна. Но почему? Это ведь могло не плохо помочь Джеку в тот же раз, когда сам Барбосса поднял бунт. Именно это и заставило бывшего старпома насторожиться, ведь Воробей не был бы собой, если бы не воспользовался таким козырем и продолжил хранить это в секрете, как он поступал всегда. Держал что-то в тайне, пока не сыграет на руку в определённой ситуации, другого повода для хранения подобных секретов не было, но только не на этот раз. — Что же такое с тобой случилось, что ты прятал их?.. — сам себя спросил Гектор, стоя у штурвала и задумчиво глядя на ночное небо, если в загробном мире его можно было назвать таким. Барбосса даже не представлял, сколько он мог бы так простоять, то ли пытаясь выкинуть из головы размышления о наглой пташке, то ли стараясь придумать хоть что-то, что могло объяснить, почему Джек и на этот раз застал его врасплох, но неосознанно. Однако, продолжить размышлять ему не дал внезапно раздавшийся крик Элизабет, который разрезал ночную тишину и привлек к себе внимание всех, кто находился на палубе — Отец! — полные ужаса глаза юной Суон неотрывно следили за лодкой покойника, который с улыбкой о чем-то ей рассказывал, на что она не обращала внимание, пытаясь добросить до него канат, сквозь слезы прося забраться на корабль и не смотря на уговоры команды оставить мертвеца в покое. Отчаявшись уговорить губернатора подняться на борт, девчонка попыталась спрыгнуть в воду и сделала бы это, если бы не Воробей, спрыгнувший откуда-то с грот-мачты и обхвативший её своими крыльями — Элизабет, ты ему уже не поможешь. Он умер. — вряд ли сочувствие, которое прекрасно читалось по глазам Джека и в том тоне, которым он это произнёс, хоть и весьма твёрдо, было фальшивым. Он мягко отпустил девчонку и отошел подальше, наблюдая за тем, как она бросилась в объятия Тёрнера, который искренне пытался успокоить плачущую невесту. Гектор тихо хмыкнул и собирался вернуться к штурвалу, особо не обратив внимание на горе Элизабет, но все же весьма занервничав из-за слов мертвого губернатора о сердце, до которого все-таки добрался Беккет, что не могло не огорчить. Но не успел Барбосса даже выругаться по этому поводу, как его взгляд зацепился за необычно бледного Джека, который не отрываясь смотрел на проплывающие мимо лодки. Хотя, правильнее будет сказать, что смотрел он на одну из них и явно не желал верить тому, что он видит. Проследив за его взглядом, Гектор прекрасно понял растерянность и жуткую тоску в глазах Воробья, который смотрел на проплывающего мимо капитана Тига, глядящего на него в ответ. Невольно Барбосса отметил весьма интересный факт. Сегодня на этом корабле пара детей, чьи отцы сейчас на их глазах уплывают в царство мертвых, только внимание обратили лишь на одну из этой парочки. Никто не замечал капитана Жемчужины, который о чем-то в последний раз говорил со своим учителем и защитником, едва улыбаясь, когда тот отвечал ему. По идее, благодаря этому спокойному разговору Джеку постепенно должно было стать лучше, ведь он, как и Барбосса, должен знать, что терять близких обычное дело, тем более для пирата, у которого их вообще не должно быть. Конечно, скорбь по ним допустима, но не долгая. А зная Воробья, он вообще должен был сейчас отпускать в след погибшему колкие шутки и нахально улыбаться, но все было совершено наоборот. Чем дальше были друг от друга корабль и лодка, тем мрачнее и печальнее был взгляд Духа Жемчужины, который резко развернулся и пошёл в свою каюту, чуть расталкивая крыльями матросов и не отвечая на вопросы следующего за ним Гиббса, который оставил его в покое лишь тогда, когда Джек зашёл в свою каюту и хлопнул дверью, дав понять, чтобы его не беспокоили. По идее, Джошами должен был зайти к нему и помочь успокоиться, на что в обычной ситуации Воробей ответил бы довольной улыбкой или подколкой, после чего достал бы ром, только намеками благодаря за это своего друга, что было привычным делом. Но все прекрасно заметили, что после появления крыльев Джек стал слишком непредсказуемым и даже Джошами не мог представить, как на этот раз кэп отреагирует на его появление. Гектор невольно задумался о том, что ему, скорее всего, придётся заново изучать Воробья, чтобы быть в состоянии предсказать хоть какие-нибудь его действия. Он слишком привык более-менее предугадывать его реакцию на что-либо, ему нравилось сквозь ложь различать настоящие эмоции Джека, что не раз играло на руку Барбоссе, но сейчас он не мог сказать даже то, как бы отреагировал сейчас Воробей на даже его появление в капитанской каюте, что раньше было очевидным для всех. Застрелил бы? Оценил наглость и предложил выпить? Опять напомнил бы, что корабль принадлежит ему и выгнал? Эта непредсказуемость Духа Жемчужины даже в какой-то степени злила Гектора, который привык, что у него все под контролем. Ну почти все. И не стоит забывать, что Джек сам по себе опасен, даже будучи почти как раскрытая книга, чего уж говорить о полном сюрпризов Воробье? Однако, даже «бессмертный» и наглый вечный соперник Джека не решился сейчас идти к нему и начать разбирательства по поводу той маленькой истерики после прощания с Тигом, из-за которой птичка так стремительно рванула в своё гнездо, что тоже весьма раздражало бывшего капитана этого судна. Но лучше было оставить его до завтра одного и не трогать от греха подальше, а заодно можно было развлечь себя попытками воссоздать разговор Тига и Воробья, хоть он и не волновал Барбоссу, но врожденное любопытство не позволило ему просто забыть об этом. Может, Эдвард рассказал ему что-то о Джонсе, или попросил заботиться о «Пиратском Кодексе», который теперь явно перейдёт его единственному, но это не точно, наследнику? Отвлекая себя на размышления об этом, Гектор покрепче взял штурвал и чуть сменил курс, стремясь как можно скорее добраться до мира живых и вновь устремив взгляд на мрачное небо. Больше его ничего не отвлекало от раздумий в эту ночь.