Sleepers

Дан и Ригсби встречаются в репзале по пятницам уже второй месяц. С каждым разом Колин звучит все лучше, и Джош начинает думать, что он, как учитель, не так и плох. В самом деле, его младший товарищ не просто добросовестно выстукивает партии — в его игре появляется полет, он позволяет себе импровизировать и даже спорить со своим наставником. В очередной раз, за три недели до Хэллоуина, к которому приурочено первое в этом сезоне выступление «Героев», Джош говорит Колину, что тот отлично справляется, и он больше не считает возможным отнимать у него законный свободный вечер. Колин печально вздыхает, но Джош списывает это на накопившуюся усталость — шутка ли, пахать несколько недель подряд почти без перерывов! Он подбадривает Ригсби — мол, теперь ему за него не стыдно, он с гордостью будет думать, что сделал что-то хорошее для парней из бэнда перед тем, как окончательно уйти. Колин вздыхает еще горше, но ничего не говорит. В субботу утром Джош звонит Тиму — отчитаться о проделанной работе, заверить, что Колин играет лучше, чем он сам год назад, и спросить, как вернуть ключи. Тим хмыкает, и отвечает, что пока, пожалуй, не к спеху. У кого-то должна быть запасная связка, так почему не у Джоша? Он точно не будет использовать Божий дом не по назначению. Если Дан и удивляется очередному странному заявлению Скиппера, он не говорит об этом. Зато говорит много чего другого, когда в воскресенье утром Тим звонит ему и выплескивает в трубку весь свой яд. — Послушай, Джишва, если ты хотел, чтобы мы поняли, как нам всем плохо без тебя, и стали просить, чтобы ты вернулся, мог просто сказать. Я не стал бы упрашивать — насилие не мой метод, как ты помнишь, я нашел бы, чем на тебя надавить. Но за что мне это? Позавчера ты сказал, что Колин превзошел тебя, а на деле ЭТО нельзя показывать людям. Точнее, только и можно, что показывать, предварительно отобрав палочки. Я не бью детей, но вчера еле сдержался. — Может, у мальчика плохие дни? — язвит Дан в ответ. — Может, ты его обидел, косо посмотрел. Он — нежное дитя, не то, что другие твои парни. — Джиш, я не готов проститься с музыкальной карьерой. Делай, что хочешь, но мне нужен топовый ударник на Хэллоуин. Если им не будет Колин, им станешь ты. Дан кривится: — Прости, Тим, если честно, я ненавижу Хэллоуин. — Меня не парит, — холодно бросает тот. — У тебя есть время. — Добежать до Канадской границы? — Я не планировал становиться твоим папочкой, малыш*, но если ты настаиваешь… — Тим откровенно ржет, и Дан утомленно стонет: — Заткнись, Скип, по-хорошему прошу. — Твое желание, детка, для меня закон, потому что мое желание — это ты, — продолжает изгаляться Скиппер и Джош чуть ли не рычит. — Ты меня услышал, надеюсь. До встречи, котеночек, — воркует Тим, лыбясь в трубку. Дан раздраженно обрывает звонок, подавляя желание очередной раз запустить телефоном в стену. Он идет в ванную и плещет в лицо холодной водой, пытаясь успокоиться. Ему предстоит разговор с Колином, не самый приятный разговор, и стоит быть чуточку менее взвинченным, если он не хочет сорваться и наговорить лишнего. Подумав, он спускается вниз и, забившись в угол дивана, набирает номер Ригсби. Тот отвечает после третьего гудка, и это уже радует — не прячется, значит, поговорить удастся. Набрав побольше воздуха, Джош на одном дыхании произносит: — Колин, свободен сейчас? Разговор есть. Ригбси, сбиваясь на фальцет, торопливо ответил, что до понедельника он совершенно свободен. — Это хорошо, — обманчиво ласково говорит Джош, — очень хорошо. Я приеду тогда сейчас. А ты будь так добр, пока ждешь меня, погугли, что такое рукоприкладство. Тебе это знание пригодится, и очень скоро. Не дав Колину вставить слово, он нацарапал на краю вчерашней газеты: «Уехал к Колину, буду поздно» и положил ее на видное место, чтобы его не хватились и не дергали звонками в неподходящий момент. Затем накинул куртку, подхватил рюкзак, постоял у «шевроле», раздумывая — пойти пешком или все же поехать, и, склонившись к пешей прогулке, зашагал к дому Ригсби.

***

Колин встретил его вопросом: — Бить будешь? — С чего это ты взял? — поинтересовался Дан, проходя мимо него в гостиную. — Я посмотрел то самое слово, — выдохнул Ригсби. — Нет, пока нет. Не сегодня. — Туманно протянул Джош. — Ты один? — Как видишь. Кофе будешь? — На пятой минуте Колин вспомнил об обязанностях хозяина дома и о том, что Джош как-никак гость. — Знаешь, Колин, я бы выпил, да. Только не кофе. — Прошипел Дан, еле сдерживаясь. — Да что я сделал-то?! Я ничего не сделал! — возмутился тот. — Чего ты кидаешься на меня? — О да, детка. Ты действительно ничего не сделал. Такое жирное ничего, что Тим спустил на меня всех собак, а я этого не люблю. Ты же нормально, да что там — отлично играл в пятницу. Что за балаган ты устроил вчера? Какого черта?! Если я тебя не устраиваю как учитель, просто скажи, и я свалю в закат. Вместо ответа Ригсби, порывшись в холодильнике, поставил перед Джошем стакан, на палец наполненный янтарной жидкостью, еле покрывающей кубики льда. — Это что? — оторопело спросил Дан. — Виски. Сам хотел выпить вроде. — Ты придурок? — устало поинтересовался тот. — Хотя о чем я спрашиваю, конечно, придурок. Не буду я с тобой пить, еще чего не хватало. Ригсби без слов убрал стакан, выплеснув содержимое в раковину, и налил себе воды из-под крана. Его руки дрожали, и Джош на мгновение заколебался — стоит ли продолжать этот разговор? Потом решил — стоит. Надо расставить все точки над «i». — Так что, Колин? — спросил он, чуть мягче, чем в первый раз. — Объяснишь мне, в чем дело? Колин смотрел на свои руки, не в силах поднять глаза. Его щеки и уши багровели, выдавая крайнюю степень смущения. Подождав немного, Джош заговорил вновь: — Я что, обидел тебя чем-то? Что-то не то сказал? Не то сделал? Что случилось за сутки между нашим занятием и репетицией? Тот молчал, и Дан продолжал давить: — Колин, мне нужно это знать, чтобы понять самому и объяснить Тиму. Пойми, я пришел поговорить не о том, какой ты плохой. Близится концерт и все парни переживают. Вроде все было хорошо и тут ты выдаешь такую откровенную лажу, что ушам больно. — Тебя там не было, откуда тебе знать, — огрызается Ригсби, сжимая в руках стакан. — Верно, не было, — Джош согласно кивает, — но наш общий друг был необычайно красноречив. Так что? — Я не хочу, чтобы ты уходил, — бурчит Колин, не выдержав напора. — Прости, ЧТО?! — Дан не верит своим ушам. Ему самому впору покраснеть сейчас. Он надеется, что не расслышал что-то, неправильно понял своего ученика, и переспрашивает снова. — Что ты сказал? — Не хочу, чтобы ты уходил, — монотонно повторяет Колин, по-прежнему не глядя на Джоша. — Ты сказал, что не видишь смысла занимать мое время, и играть с нами ты не хочешь. Вроде как не для кого играть теперь. — И что? Так и есть. Ты научился неплохо ладить с барабанами, не вижу причин оставаться на сцене, — подтвердил Дан, стараясь казаться спокойным. Ригсби поднял на него глаза и бросил: — А ты не думал, что это значит для меня? Для Тима? Для парней? Узнать, что ты нас ни во что не ставишь и играть с нами не хочешь. Что мы не стоим твоего драгоценного внимания и стараний. — Ники, — Джош впервые назвал Колина уменьшительным именем и тот растерянно посмотрел на него, ожидая продолжения, — ты все не так понял. — А как я должен был это понять? Почему ты бросил все, что любил раньше, ради одного человека, который бросил тебя? Чем он так хорош, что ты забил на всех и вся? Почему ты не можешь играть с нами ради нас и ради той музыки, которую мы делали вместе? Которую мы делили вместе? Почему? — Так делили или делали? — криво усмехнулся Дан. — Знаешь, Колин, мне все-таки надо выпить, но сделаю я это не здесь. Прости, что отнял у тебя время. Не дав остановить себя, он вышел в прихожую, натянул куртку и скатился с крыльца. Он шел быстро, чуть не задыхаясь, стараясь выгнать из головы резкие и вместе с тем справедливые слова Колина. Он действительно всех послал. Поставил свое страдание выше интересов бэнда, который был — в какой-то степени — его семьей. Он и Тайлера послал, порвав в горячке листок с его адресом. И теперь в нем видят предателя — те, кого он оставил, и тот, ради кого он это сделал. Хотя Тай — святой мученик — сразу написал, мол, он поймет. — Чувак, да лучше б ты вцепился в меня и сказал, что ни за что не отпустишь! Хотя… Сам-то я не сделал этого… Так, разговаривая с самим собой, Дан шел к центру города и затормозил, увидев знакомую вывеску. Ноги принесли его к A&R Music Bar — туда, где прошел их первый совместный с Джозефом концерт. Сегодня там никто не играл, и Джош, обрадовавшись возможности посидеть в тишине, зашел внутрь.

***

Он методично напивался второй час, не обращая внимания на происходящее вокруг. Просто упорно сверлил взглядом стол, вливал в себя содержимое стакана и просил налить еще. Когда счет выпитым стаканам перешел за пять, его дернули за рукав. Покачнувшись, он повернулся и попытался сфокусировать взгляд на стоящем рядом парне. Это получилось с третьего раза. — О, К-Колин, — пьяно выдохнул Джош, — ты как меня нашел? — Я пошел за тобой, идиот, — нервно ответил тот. — Подумал, что наговорил тебе резкостей и стоит извиниться. Дан напряженно посмотрел на него, трезвея на глазах: — Нет, Колин, ты абсолютно прав. Я на всех забил. Мне никто не нужен, кроме него, а я ему не нужен. И это, Колин… Он глубоко вздохнул. — И это, Колин, так херово. Не влюбляйся никогда, слышишь? Разве что в барабаны. Они не улетят от тебя в Вегас. — Ты малость опоздал со своими опасениями, — грустно улыбнулся тот, — я уже влюбился. На лице Дана вспыхнул священный ужас: — Надеюсь, не в меня?! Я плохой бойфренд, Ники! Тот покачал головой: — Сейчас ты никакой. Пошли, отведу тебя домой. Джош заупрямился: — Мне и тут хорошо. — А будет еще лучше, — пообещал Ригсби, чувствовавший себя виноватым. — Пошли. Он подхватил рюкзак Джоша, потянул того за руку и повел к выходу. Дан послушно плелся за ним. Колин довел Джоша до ближайшей скамейки и сел рядом, придерживая его за плечо. Со стороны могло показаться, что они обнимаются, но сейчас Ригсби было на это плевать. Он хотел исправить последствия своих слов. Дан сидел, вперя взгляд в горизонт, ничего не говоря, не пытаясь сбросить руку Колина со своего плеча. Тот терпеливо ждал. Наконец, Джош повернулся к нему и внимательно посмотрел в глаза: — Ники, тебе не приходило в голову, что раз уж ты так хочешь почаще меня видеть, прийти ко мне в гости? Просто так. Судя по тому, что ты вчера и сегодня устроил, мы вполне можем принять тебя в ряды психов. Нас снова будет восемь. — Почему «снова»? — уточнил Колин. — То есть предложение официально стать «психом» тебя не беспокоит? — съязвил Джош. — Потому что с Падшим нас было восемь… А теперь снова семь, и, знаешь, чего-то не хватает. Может, тебя? Как насчет? — Джош, я… я рад бы дружить с тобой, правда, и вся ваша толпа очень крутая, я помню по школе, но… — Ригсби хрустнул пальцами, — давай поговорим об этом, когда ты протрезвеешь. И прости меня. Я больше не буду так тебя подставлять и срывать репетиции. — Я как стеклышко, — заверил его Дан, почти не заикаясь, — а насчет репетиции это ты хорошо сказал! Слабо повторить это Тиму? Сейчас, при мне, чтобы потом не отвертеться. Я могу даже телефон дать! Колин отмахнулся, достал свою трубку и набрал номер Скиппера. Дождавшись ответа, он нервно проговорил: — Тим, у меня две новости. Хорошая и плохая. С какой начать? С хорошей? Я все осознал и готов работать на репетициях в полную силу, а не как прошлый раз. Этого больше не повторится. А плохая… Плохая в том, что рядом со мной сейчас ужратый в хлам Джошуа Дан, и я не знаю, что с ним делать. — Вы там отношения, что ли, выясняли? — рыкнул Тим, — Где вы сейчас? Услышав адрес, он велел Колину сидеть там и ждать, ехидно добавив напоследок: — Любуйся пока редким астрономическим явлением «бухая звезда». Я вот ни разу его пьяным не видел, а тебе повезло. Тим приехал через четверть часа. Затолкав в свой автомобиль почти не сопротивлявшегося Джоша, он предложил довезти до дома Колина. Тот согласился, устроившись с Даном рядом. — Ты руки, главное, держи при себе, — скомандовал Тим, поглядывая на поплывшего Дана в зеркало заднего вида. Тот механически кивнул. Высадив Ригсби у его дома, Тим повез уснувшего Дана. У крыльца уже стояла встревоженная Эшли, переминаясь с ноги на ногу. Тим вышел из машины и, поздоровавшись, спросил: — Эшли, ваши родители дома? — Слава богу, нет, но вот-вот вернутся. Что с Джошем? Колин позвонил, сказал, что Джошу стало плохо, и в этом виноват он. — Джиш сам тебе все объяснит, как проспится. И пусть мне позвонит завтра, окей? Эшли кивнула. — Спасибо, дорогая, я знал, что могу на тебя положиться. Тим пожал ей руку, помог Джошу выйти из машины и довел его до крыльца. Дождавшись, пока тот зайдет в дом, он дошел до машины и, усевшись на водительское сиденье, набрал номер брата. Тот, выслушав его, ответил коротким «Приезжай», и Тим тронулся с места, разбрызгивая щебенку из-под колес.

***

Джош зашел к себе в комнату и лег. Перед глазами все плыло, веки наливались свинцом, в голове гудело. Над ухом хлопнула дверь и он поморщился — слишком громко. На столе появился стакан с водой, две таблетки и голос сестры осуждающе проговорил: — Выпьешь сразу, как проснешься. И постарайся не показываться на глаза ма. Я скажу ей, что у тебя болит голова и ты спишь. Дан кивнул, непослушными пальцами стянул джинсы и забрался под одеяло. Его начало знобить. Закутавшись, он сжался в комок и постарался лечь так, чтобы голове было легче. Найдя подходящее положение, Джош уснул. Он раскрыл глаза почти сразу. Потянулся за таблетками, протолкнул их в пересохшую глотку и жадно выпил воду, оставленную сестрой накануне. Тотчас кто-то протянул ему еще. Джош поднял глаза и увидел Тайлера. — Ты вернулся? Господи, Тай, ты вернулся?! Тот сел рядом, молча улыбаясь. Джош схватил его за плечо, комкая в руке футболку, и торопливо заговорил: — Тайо, представляешь, Колин хотел заменить мне тебя, он сказал, что я не имею права всех бросать. А я не могу играть без тебя, Тай! Я действительно не могу! Тайлер кивнул, виновато улыбаясь. — Тай, прости, что не написал тебе, я мудак, я все объясню тебе! Ты же не сердишься, нет? Тайлер покачал головой. Джош почувствовал, что силы оставляют его — от пережитых горя и радости. — Тай, я полежу чуть-чуть, пока таблетки не начнут действовать, ты побудешь со мной, хорошо? Тот кивнул вновь. Не выпуская его футболку из рук, Джош упал на кровать, прошептал «Я так люблю тебя», и провалился в сон. Проснувшись через три часа, он увидел, что таблетки и полный стакан все так же на столе, а затекшие пальцы намертво вцепились в простыню, и понял, что он по-прежнему один. Было гадко и невыносимо больно.