my jewel

      Чувствуя жар и духоту, Чимин нехотя просыпается в крепких объятиях. Волосы на затылке щекочет ровное дыхание, спины касается крепкая грудь, отчего омеге трудно двигаться и дышать. Мышцы во всем теле отдают тупой, но приятной болью, а внизу поясницы слегка жжется при движениях. Воспоминания вчерашнего вечера вмиг проносятся перед глазами, отчего внутри все замирает от ужаса.       Он сделал это.       Они сделали это.       Как теперь смотреть в глаза Чонгуку? Что он о нем подумает? Что Чимин легкодоступный? А после всех тех слов, что Чим вчера сказал и в чем признался, ему и вовсе хочется провалиться сквозь землю. Если бы вчера Гук настоял на своем и потребовал бы всей правды, Чим сдал бы себя с потрохами. С одной стороны, давно пора, но с другой, его что-то останавливает. Словно еще не время.       — Ты очень громко думаешь, — сонно бормочет альфа, притягивая Чимина еще ближе и коротко целуя его за ухом.       Из-за хриплого голоса Чим вздрагивает, чувствуя приятные мурашки по телу, и невольно улыбается от нежного касания, но тут же меняется в лице, надевая серьезную маску.       — Ты воспользовался моим состоянием? — хмыкает Пак, специально скидывая руки альфы так, словно это его не устраивает.       Чонгук недовольно поджимает губы, резко дергая омегу и вжимая его тело обратно в свое, не позволяя даже отодвинуться, не то, что подняться.       — Ты сейчас хочешь заявить, что все было по пьяни и несерьезно? — шипит альфа, сдерживая слабо дергающегося парня.       — А можно? — язвит тот чисто из вредности, пытаясь позлить старшего.       — Нет, — грубо отрезает Чон, сжав омегу в своих объятиях лишь сильнее. — Теперь никуда не уйдешь. Если понадобится — к кровати привяжу.       Чимин в ответ тихо хихикает и больше не дергается, наслаждаясь недовольным сопением альфы и его крепкими объятиями.       — Так что, будешь истерики устраивать или в душ? — немного успокоившись, шепчет Чонгук.       — В душ, — соглашается омега, улыбаясь на слова старшего.       Альфа тут же выпускает парня из хватки рук, нехотя поднимаясь с кровати, и сладко потягивается, делая вид, что ничего необычного не происходит. Чим усаживается, тут же бросая взгляд на Чонгука, и верещит, как школьник, прикрывая лицо ладошками.       — Это подло! — возмущается смутившийся Чим, подскакивает с кровати, и, легко прихрамывая, сматывается в ванную комнату, пока Чонгук провожает его взглядом и хищно ухмыляется.       — А сам-то чем лучше? — кричит ему вслед Чон, прислушиваясь к топоту босых ног. Видимо, Чим немного заплутал в многочисленных комнатах, ведь Чонгук ему еще не показывал расположение здания.       Альфа учтиво берет два полотенца и успевает написать короткое сообщение помощнику Чхве, после отправляясь на поиски заблудившегося омеги.       — А чего сразу я? — бубнит Чим, стараясь не смотреть в сторону полностью обнаженного парня, пока тот ведет его в ванную, пропуская в комнату первым.       — Выглядишь не лучше меня, — ухмыляется Чон, мягко хлопнув ладошкой Чимина по ягодице. — Как перед таким устоять?       — Йа! Не трогай, — ради приличия возмущается Пак, забираясь в огромную ванную и поражаясь ее размерам.       — Это теперь мое, могу трогать, когда захочу, — самодовольно заявляет Чон, скинув полотенца на вешалку и забравшись вслед за Чимином.       Пак чувствует спиной горячую грудь альфы, вздрагивает, когда старший кладет свою ладонь на его талию, придерживая, и судорожно выдыхает от ощущения чужого тела рядом.       — Я думал, что один пойду, — тихо шепчет Чим, прикрывая глаза от ненавязчивых поцелуев альфы. Кожа горит под его губами, а дыхание вмиг сбивается, становясь тяжелым и неровным.       — Я могу уйти, если скажешь, — хрипит Чонгук, ведя теплой ладонью по втянутому животу Чимина, чувствуя, как тот начинает дрожать от невинных прикосновений.       — Но тебе ведь не хочется уходить, — с легкой ухмылкой подмечает Чим, откидывая голову на плечо альфы и вжимаясь в него сильнее.       — Ты знаешь, что действие твоих таблеток кончилось? — шепчет Чонгук, ведя кончиком носа по тонкой шее Чимина, при этом вдыхая полной грудью его аромат.       — Знаю, — громко сглатывает Чим, цепляясь короткими пальчиками за запястье альфы, когда тот скользит ладонью ниже. — Но почему… Ты все еще… не пахнешь?       — Сейчас буду, — ухмыляется старший, потянувшись свободной рукой к крану. — Ты готов?       Пытаясь осознать смысл слов, Чим коротко кивает, и приоткрывает глаза из любопытства, наблюдая за тем, как Чон умело регулирует воду и включает душ. Теплые струи воды тут же касаются лица и волос, водопадом стекая по всему телу вниз, и Чон мягко толкает Чимина чуть ближе, тоже вставая под душ.       Омега медленно оборачивается в полуобъятиях альфы, приобнимая его за шею, и тянется к приоткрытым губам наугад, не в состоянии сейчас открыть глаза из-за потока воды. Чонгук мягко улыбается, чувствуя, что Чим тычется губами, как слепой щенок, и без промедлений ловит их своими, вовлекая омегу в нежный поцелуй.       Вода медленно смывает все химикаты, что так сильно перебивают аромат альфы и скрывают его, и Чимин даже не успевает поймать тот момент, когда в легкие забивается аромат мускатного ореха, щекочет ноздри и сразу же дурманит разум. Чимину кажется, словно он под наркотическим опьянением, не в силах остановиться и перестать наслаждаться терпким запахом. Заметив тяжелое дыхание омеги, Чон мягко обрывает поцелуй и ловит губами жадные вдохи младшего, внимательно следя за его выражением лица.       — Б-боже, — только и может шепнуть Чим, чувствуя, как аромат альфы забивается под кожу, впитывается и смешивается с резким ароматом апельсинового джема. — Бо-о-оже…       Чимин, как помешанный, не может насладиться этим смешением ароматов, и даже вода не может притупить эту ароматную какофонию. Сердце гоняет кровь по сосудам с удвоенной силой, голова идет кругом, а внизу живота начинает приятно тянуть от тяжести нахлынувшего возбуждения.       — Я хочу пахнуть тобой, — шепот омеги утопает в шуме льющейся воды, но Чонгук прекрасно слышит его, блуждая большими ладонями по влажному телу омеги и изучающе касаясь выпирающих лопаток, каждого позвонка, а после двух ямочек на пояснице.       — После нашей ночи пахнешь, — довольным голосом отзывается Гук, опуская ладони на упругие ягодицы.       — Хочу насквозь провонять, — выдыхает Чим, дрожа от накрывающих ощущений.       Его впервые дурманит аромат альфы, такой сильный и крепкий, показывающий всю власть Чонгука. Чем больше Пак наслаждается им, тем сильнее сходит с ума, больше не контролируя свое тело и свои мысли.       — Какой ненасытный, — хрипит Чон, ловко подхватывая Чимина.       Пак без промедлений обхватывает торс старшего ногами, цепляясь за него, и вздрагивает всем телом от контраста температуры: горячий и влажный Чон прижимает его к холодному кафелю, заставляя выгнуться и застонать. Нервы накалены, все рецепторы настроены только на один конкретный объект, который так умело и собственнически целует в подставленную шею и выбивает из легких омеги весь воздух вместе со стонами.       Противиться природе нет сил, а уж тем более желания. Чимину хочется вновь слиться с альфой, почувствовать его в здравом уме и трезвой памяти, позволить старшему овладеть собой. Хочется принадлежать ему от кончиков пальцев до макушки, хочется пахнуть только им, чтобы все видели и знали. И сдерживать себя сейчас бессмысленно, особенно, когда Чонгук целует так чувственно и нежно, увлекая в новый поцелуй. Длинные пальцы цепляются за бедра, мягко сминая нежную кожу до покраснения, словно пытаясь оставить новые следы поверх прошлых, а губы целуют так, словно в последний раз.       Чимин жмется плотнее, выгибаясь навстречу крепкому телу альфы, и путает пальцы в его мокрых волосах, отдаваясь полностью. В голове лишь звенящая тишина, все тело охвачено дрожью от возбуждения и желания, а губы горят от страстных поцелуев. Это заставляет теряться во всех ощущениях, которыми Чимин упивается, и действует, как наркотик, вызывая настоящую ломку.       — Больно будет, — только и успевает предупредить хриплым голосом Гук, шепнув прямо в припухшие от поцелуев губы.       Слова старшего не сразу доходят до воспаленного от возбуждения мозга, поэтому Чим слабо дергается, когда чувствует влажную головку налившегося кровью члена, что одним коротким толчком врывается в него. Омега вскрикивает и поджимает ягодицы, пытаясь соскочить, но Чон не позволяет, спускаясь поцелуями на шею парня и слизывая широкими касаниями языка дорожки воды.       — Остановись, — нехотя требует Чим, слабо ударяя кулачком в плечо альфу. — Бо-ольно.       — Помнишь, что следует за этой легкой болью? — шепчет тяжело дышащий и явно сдерживающий себя из последних сил Чонгук, упираясь локтями в кафель и цепляясь пальцами за волосы омеги, который поднимает взгляд и встречается с парой затуманенных дымкой желания глаз.       Ночью алкоголь действовал, как самое лучшее обезболивающее, а сейчас нет ничего, что могло бы притупить боль. Чимин немного слабее, чем казался вчера под дозой градусов в крови, но и останавливаться на достигнутом не собирается — эта боль ничто по сравнению с божественным удовольствием, которое совсем скоро настигнет его.       Омега послушно расслабляется под нежными ласками альфы и толкается тазом навстречу, чувствуя, как твердый член с каждым толчком проникает все глубже, пока ягодицы пошло не шлепают о бедра альфы. Чонгук тихо рыкает от ощущения плотно сжавшихся вокруг стенок и прикрывает глаза, чтобы не видеть эти по-блядски полные губы, небольшой аккуратный носик и переполненный похотью взгляд.       Слабо морщась от боли и стимулируя член альфы сжимающимися мышцами, Чимин выгибается в пояснице и призывно подвиливает бедрами, прося о большем. Повторять Чонгуку не надо — он тут же вжимается грудью в Чимина, отвлекая его поцелуями по влажной коже, и принимается медленно двигаться, сначала покидая напряженное тело, а после врываясь вновь.       — Еще, — хрипит обезумевший от ощущений Чим, цепляясь короткими ногтями за плечи альфы. — Двига-айся еще!       Зная, насколько чувствителен Пак в некоторых местах, Чон едва ощутимо касается нежной кожи губами, всасывая ее и прикусывая в порывах страсти, позволяя Паку окончательно забыться. Омега задыхается стонами, извивается и гнется, как кошка, толкаясь бедрами все резче и быстрее. Чонгук вжимает его в стенку сильнее и крепче цепляется за ягодицы, чтобы удержать изнывающее тело навесу, хоть это дается тяжело: Чимин слишком активный и возбужденный, совсем не понимает, как сложно придерживать его и одновременно двигаться в плотно сжимающихся стенках. Однако альфу не остановить даже такому шумному любовнику, как Чимин, поэтому он с ухмылкой наблюдает за метаниями омеги, растягивая удовольствие, и лишь ускоряется, толкаясь глубже и быстрее.       Когда эйфория накрывает Чимина с головой, а сам Чон чувствует подкатывающее удовольствие и предоргазменную дрожь в теле омеги, умело меняет угол проникновения, без труда находя заветную точку, и сбивается с ритма, бешено вколачиваясь в стонущее и выгибающееся тело. Выбивая из Чимина развязные и громкие стоны, Гук тихо постанывает в ответ и сильнее сжимает волосы омеги в руке, принося легкую боль. Пак откидывает голову и весь напрягается, после судорожно вздрагивая и поджимая напряженные бедра, когда белая жидкость пачкает живот альфы, а внутри все с силой сжимается. Чонгук теряется в ощущениях, напоследок толкаясь особенно глубоко, и одним движением покидает обмякшее тело, помогая себе рукой и кончая на трясущиеся бедра младшего.       Чимин опускает голову на его плечо, а Гук вжимает его в стенку сильнее, чтобы отдышаться и позволить Паку прийти в себя.       — С тобой нельзя ходить в душ, — тяжело дыша, шепчет Чим, и очень медленно опускается на ватные ноги.       Чон заботливо придерживает его, подводя ближе к воде, и не сдерживает тихий смех, наблюдая за счастливо улыбающимся парнем.       — И это говорит мне тот, кто только что соблазнил меня, — наигранно цокает Чон от недовольства, помогая Чимину намылить свои волосы и тело.       Омега в ответ лишь смущенно фыркает, наслаждаясь приятными касаниями длинных пальцев, и вовремя собирает с ладошки старшего немного шампуня, копируя его действия и вспенивая короткие волосы Гука.       Довольно быстро справившись с водными процедурами, парни покидают ванную комнату в одних полотенцах. Чимин тут же ежится от легкого холодка по коже, спеша за одеждой, и растерянно охает у самого порога комнаты, оборачиваясь к Чонгуку.       — У меня же нет чистой одежды, — напоминает Чим, возвращая свой взгляд в комнату и разглядывая небольшой бардак, что они оставили ночью.       — Я позаботился об этом, — улыбается Гук, подталкивая парня в комнату, и входит следом, осматривая помещение. — О! Уже здесь.       Чимин прослеживает за действиями парня, который подходит к стоящим у кровати пакетам, которых с утра еще не было.       — Это что? — с любопытством интересуется Чим, пытаясь заглянуть в пакеты.       — Одежда для тебя, — улыбается Чон, доставая новые джинсы и белую рубашку, и бросает вещи на кровать, позволяя Чимину оценить. — Мистер Чхве привез.       — То есть, пока мы там… Он здесь… — медленно осознавая ситуацию и шокировано глядя на пожавшего плечами Чонгука, Чимин тихо вопит и прикрывает лицо ладошками. — Какой ужас!       — Зато теперь у тебя есть одежда, — смеется с его реакции Гук.       — Она не в моем вкусе, — вредничает Чим, разглядывая простые темные джинсы и обычную классическую рубашку.       — А что в твоем вкусе? — изгибает бровь Гук, отодвигая вещи в сторону и принимаясь искать в своем шкафу свежую одежду для себя.       — Ммм, — Чим прикусывает губу, скользя взглядом по крепкой спине альфы и разглядывая каждую напряженную мышцу, чувствуя, как внизу стягивается узел от одной мысли, что длинные полосы на спине Чона — его рук дело. — Не что, а кто.       — И кто же? — без задней мысли интересуется Гук, доставая боксеры и осматривая их.       Чимин подбирается незаметно, льнет грудью к спине альфы и опускает ладони на низ его живота. Горячее дыхание обжигает кожу на плече, а касание шаловливых пальчиков заставляет напрячься, отчего Гук тут же забывает про одежду и бросает боксеры обратно.       — Ты, — хрипло выдыхает Чим, вновь упиваясь ароматом альфы и прикрывая глаза от ощущения того, как по коже бегут мурашки и скапливаются внизу живота, разжигая там пожар.       — Правда? — издевательски тянет Чонгук, наблюдая за тем, как Чим ловко ослабляет полотенце на его бедрах, заставляя его свалиться на пол, и ухмыляется. — А при первой встрече мне так не показалось.       — При первой встрече я и не знал, какой ты сексуальный, — шепчет Чим, обхватывая пальчиками твердеющий член альфы и облизывая пересохшие губы.       — Признай, тебе нужен от меня только секс, — шумно выдыхает Чон, усмехаясь с действий младшего, и оборачивается слишком резко, ловя пошлый взгляд младшего.       — Что плохого в том, что я хочу любимого человека? — невинно интересуется Чим, опасливо попятившись от надвигающегося на него Чонгука.       — То, что я сейчас так отымею своего любимого человека, что он сидеть не сможет, — грозит Гук и пользуется моментом, когда Чим запинается об кровать и летит на нее, удачно падая прямо на смятую постель. — Ну, вот ты и попался.       — Ох, уже боюсь, — шутливо пугается и выдыхает Чим, чувствуя горячие губы альфы на груди и прикрывая глаза.       Отдаваться Чонгуку одно удовольствие. Он доводит до пика наслаждения и заставляет забыть обо всем. Это так сладко, пошло и хорошо, что Чим совсем не хочет прерывать.       По поведению омеги можно сказать, что его держали в заточении или заставляли сидеть на диете под названием «без секса». Он как сорвавшийся с цепи, ему все мало. Но дело тут вовсе не в процессе, а в самом Чонгуке. С ним не хочется покидать пределы постели, и Чимин пользуется моментом, пока может.       Когда потрепанное и перепачканное постельное белье оказывается застеленным для приличия, а Чимин со счастливой и довольной моськой уходит снова в душ, Чонгук одевается и бредет на кухню, ставя турку и заглядывая в холодильник. Привыкший к холостяцкой жизни и совсем не умеющий готовить альфа предпочитает еду заказывать. Поэтому, не найдя ничего лучше, Чон делает пару бутербродов с вареньем на скорую руку и варит ароматный кофе для Чимина, себе же заваривая травяной чай.       Чимин, вернувшись в комнату и насухо вытеревшись, наспех надевает купленную учтивым Чхве одежду и осматривает себя в зеркале, морщась. Это совсем не то, что нравится Чимину, и выглядит он в этом, как малыш, поэтому он позволяет себе нагло залезть в шкаф альфы и найти хоть что-нибудь, что прикроет его позор. Удачно нащупав красную толстовку без замка, Чим тут же натягивает ее и вновь смотрит в зеркало, довольно улыбаясь. Теперь ему хоть не так неловко. А то выглядел, как школьник.       Пустой желудок напоминает о себе, а отменный нюх ведет омегу на кухню, где его уже ждет Чонгук, протягивая кружку крепкого кофе.       — Хм, шикарно выглядишь, — оценивает Чон, опуская взгляд на ноги младшего и тут же хмурясь. — Блин, я же просил его купить джинсы посвободнее.       — Чем тебе эти не нравятся? — бубнит Чим, зажевывая бутерброд и запивая его кофе. — Нормально же смотрятся.       — Не хочу, чтобы другие пялились на твои ноги, — хмыкает альфа, уже допивая свой чай.       — Пусть смотрят и завидуют тебе, — самодовольно улыбается Чим и тут же получает по кончику носа, дернувшись. — Йа!       — Ешь быстрее, мы и так задержались, — ухмыляется Гук, коротко целуя жующего омегу в щеку. — Жду тебя в машине.       — Нет, подожди, выйдем вместе, — просит Чим, глядя на альфу умоляющим взглядом, и тут же расплывается в счастливой улыбке, когда Гук задерживается на кухне, согласно кивая.       — Хорошо, только не подавись, — улыбается альфа, наблюдая за тем, как голодный Чим поедает его бутерброды. — Ох, наверное, ты этим не наешься…       — Уже наелся, — отмахивается Чим, допивая кофе и убирая всю посуду в раковину. — Блин, надо будет потом помыть…       — Я же сказал, что днем приходят здесь все убирать, не бери в голову.       — Никогда не привыкну к такой шикарной жизни, — смущенно улыбается Чим и спешит в коридор, чтобы больше не задерживать Чонгука.       Все завертелось как-то быстро и непонятно, но Чимину нравится. А Чон просто наслаждается присутствием омеги в своей жизни, которого когда-то хотел придушить за испорченную рубашку. Он, конечно, еще не раз напомнит об этом, но злиться больше не будет. Да и заходящееся в бешенном ритме сердце не позволит. И это все так странно и необыкновенно, но Чон уже привыкает. Как и Чимин.