my jewel

      Обивка дивана тихо скрипит от трения обнаженного, влажного от пота тела, ширинка оглушающе громко вжикает в тишине комнаты, которая нарушается лишь приглушенными стонами и сдержанными выдохами. Длинные, тощие пальцы скользят вдоль выгибающегося тела, очерчивая каждую впадинку и ямочку, чувствуя дрожь и мурашки по коже. Хосок прикрывает глаза, откидывая голову и упираясь руками в спинку дивана для опоры. Бедра умело рисуют восьмерку в воздухе, тело отзывается на ощутимые ласки любимых рук, которые через несколько секунд сползают ниже, сжимают мягко и притягивают ближе. Чон теряется немного, ласки затягиваются, поцелуи учащаются, а сердце в груди отплясывает румбу. Хочется продлить этот момент, чтобы каждое прикосновение длилось не секунды-две, а, желательно, вечность.       Мешающие джинсы легко сползают до самых бедер, слегка приспуская боксеры. Кончик носа тычется где-то внизу, заставляя Хосока резко вдохнуть и распахнуть глаза в удивлении. Юнги ведет им ниже, слегка касается нежной кожи губами, и шумно втягивает аромат Хосока. Только вот от беты ничем не пахнет, и Хо резко дергается, отстраняя от себя Мина.       — Перестань, — впервые в жизни просит Чон, замечая немой вопрос в глазах старшего. — Это ранит меня.       — Тебе надо было родиться альфой, — криво усмехается Юнги и тянет парня ближе, заставляя к своему телу прижаться плотнее. — Можешь считать меня психом, но я чувствую твой запах.       — И чем я пахну? — хмыкает Хо, прекрасно зная, что альфа все выдумывает. Чтобы залечить раны. Чтобы вразумить, что ему неважно, омега Чон или нет.       — Любовью, — выдыхает Мин и касается подтянутого живота губами.       Горячо, влажно, ощутимо. Оставляет свои следы так, чтобы на утро было видно, чем именно Хосок занимался этой ночью и кому именно отдавал всего себя. Слова альфы действуют, как редкий и сильный наркотик, и Чон позволяет себе поверить. Знает, что будет больно, что нельзя вот так просто подставляться под ласки обворожительного альфы, но не может сдерживаться. Сердце в груди заходится, громко-громко стучит и бьется о ребра.       От своей любви Хосоку хочется плакать, цепляться за тонкие запястья Юнги и больше не давать прикасаться к себе. Потому что неправильно это все. Отношения их были запретными еще с самого начала, отец долго ругался и злился, случайно спалив два сплетающихся тела на постели. Хосок был еще совсем молодым, влюбленность по мозгам била и затмевала разум, а Юнги умело пользовался. И до сих пор этим занимается. Вжимает несопротивляющегося бету в диван и смотрит, как на загнанного в угол зверя. Знает, что не убежит, что брыкаться не будет, поэтому едва заметно улыбается и склоняется к губам Хосока.       — Я люблю тебя, — шепчет Юнги. Шепчет так, чтобы Чон услышал. И дожидается неопределенной реакции, слегка нахмурившись на усмешку беты.       — Как часто ты повторял эту фразу своим шлюхам? — шипит ему Хо, не сдерживая внутреннюю обиду.       Да, любит. Да, хранит верность. Да, ждет столько, сколько потребуется. И не молчит об этом, говорит Юнги о своих чувствах каждую их встречу, прижимается к худощавому телу и задыхается его ароматом. Потому что Мин глубоко под кожей, по венам течет и никак не может найти выход из организма. И, несмотря на заметную привязанность альфы, Хосок ему не верит. Ни капли, потому что Юнги пропадает слишком часто, а когда возвращается после долгой разлуки, не лезет с поцелуями и не тащит в постель, лишь жмется и голову опускает на плечо.       — Люблю, когда ревнуешь, — расслабляется Юнги, окончательно стягивая джинсы с Хосока.       — Используешь меня, а не любишь, — тихо выдыхает Чон, прикрывая глаза. — Это не любовь, Юнги.       — И что мне теперь делать, когда мне не верит человек, которого я считаю смыслом своей жизни? Что мне делать, когда отворачивается тот, кто был рядом все это время? — как-то надломлено, с откровенной болью в голосе, выдыхает Юнги, приподнимаясь над растерявшимся Хосоком. — Я раньше не говорил тебе о своих чувствах, но ты верил мне. Что произошло сейчас, когда я решил открыться?       — Это и пугает, Юнги, — тихо бормочет Хо, теряя всю свою уверенность. Смотреть на такого альфу невозможно, сердце просто не выдерживает. — Ты внезапно, ничего не сказав и не объяснив, женишься на моем брате. Я знаю, что это выгодно для тебя, но… Черт, это же мой брат! И почему-то ты именно в этот момент решаешься сказать о своих чувствах. Слишком неправдоподобно и подозрительно.       — Ты должен был понять все с самого начала, — Юнги смотрит проницательно и долго.       — Это фиктивный брак, — кивает Хосок, понимая, на что намекает альфа. — Но ты не подумал обо мне и моих чувствах. И плевать уже на меня. Ты даже не задумался о том, что будет чувствовать Чонгук. И я не понимаю, как твоя афера может защитить или спасти его? Это его лишь убивает.       — Чонгук — все, что осталось у меня от семьи. Ты знаешь, как сильно я переживаю за него, — выдыхает Юнги, приподнимаясь над Хосоком. Бета вовремя обвивает тонкую шею и притягивает альфу обратно, не желая терять тепло его тела.       — Ты можешь делать все, что потребуется. Но оповести Чонгука, — просит Хосок и тычется кончиком носа куда-то в плечо старшего. — Он на грани, потому что их чувства и отношения еще в очень шатком состоянии. Оба только-только начинают любить. Они отличаются от нас, и если я тебе верю без лишних слов, то Чонгук…       — Вот я и проверю их отношения, — усмехается Юнги, поймав перепуганный взгляд Хосока. — Ничего с ними не случится, если по-настоящему любят.       — Ты полный кретин, — безобидно хрипит Хо. — Сломаешь их.       — Сделаю сильнее, — фыркает Юнги и жмется лбом ко лбу Хосока, глядя прямо в его глаза. — Помнишь, как много боли и истерик мы пережили, чтобы создать то, что имеем сейчас?       — Вопрос про шлюх остается актуальным, — не унимается Чон, коварно улыбаясь в ответ на ухмылку альфы. — Сознайся. Ты ведь спал с кем-то, пока был в Китае? Ты не умеешь отказывать себе.       — Я не могу сдерживаться только рядом с тобой, — хмыкает Юнги.       — Но иногда сдерживаешься, — продолжает настаивать на своем бета. — Долго не видишь меня, но даже не касаешься после этого при встрече.       — Потому что люблю, идиот, — шикает Мин, ощутимо кусая парня за нижнюю губу. — И мне не всегда нужна физическая близость.       — С этих пор больше не молчи о своих чувствах, — чуть тише просит Хосок, путаясь пальцами в волосах альфы. — Чтобы я так болезненно не реагировал из-за неожиданности.       — Впредь всегда буду говорить, — кивает Юн и целует бету в уголок губ, после короткими поцелуями перебираясь на губы.       — А почему? — не успокаивается Хо, не дав Мину себя поцеловать.       — Что? — немного устало выдыхает Юнги, тихо усмехаясь.       Хосок слишком болтливый. Слишком активный. Ему роль беты совсем не подходит, и Юн не устает об этом говорить.       — Почему ты решил сказать мне об этом? — сглатывает Хосок, не сводя с парня глаз. — Раньше ни слова вытянуть не получалось, а сейчас…       — Раньше я жениться на твоем брате не собирался, — пожимает плечами Юнги, скользя ладонями по обнаженным бедрам беты.       Пальцы ловко цепляют резинку боксеров, тянут вниз медленно и осторожно, чтобы запомнить каждую реакцию молодого тела. Юнги и без этого помнит, как Хо нравится именно этот момент их близости, но не устает наслаждаться каждым шумным вдохом и тихим стоном на выдохе.       — Представь, как сложно Чонгуку и Чимину в этой ситуации. Даже ты почувствовал вину передо мной и решил напомнить о своих чувствах словами, — горько усмехается Хосок, продолжая давить на совесть Юнги. — Позволь ты им встретиться хотя бы, пока не поздно. Потому что Гук вспыльчив и раним.       — Я боюсь, что Чим проболтается. Чонгук не должен знать, что все это — ради него. Он ведь захочет помочь, опять влезет не в свое дело. Я знаю своего брата, знаю его нрав. И не тебе мне рассказывать, как он может поступить в ответ на женитьбу Чимина.       — Ты знаешь, что он отказался от своего плана из-за этого?       — Я на это рассчитывал, — усмехается Юнги. — Все идет так, как надо мне.       — Хочешь, чтобы он подключился к отцу? — непонимающе смотрит Чон, хлопая ресницами.       — Хочу, чтобы и Чонгук, и отец потеряли бдительность, — пожимает плечами Юнги, вжимаясь в тело беты своим и напоминая ему о своем возбуждении.       — У Чимина скоро течка, — делает последнюю попытку вразумить Юнги Хо, заглядывая в увеличившиеся от легкого удивления глаза. — Ему нужен Чонгук.       — Чувствую, ты не успокоишься, — вздыхает Мин. — Я подумаю над твоей просьбой. Но в ответ ты должен кое-что сделать для меня.       — Что? — тут же оживляется Чон, ухмыляясь и скользя ладошками по худой спине альфы вниз.       — Отдай мне Тэхена, — улыбается Мин, слегка выгибаясь от прикосновения горячих ладошек. — Хочу официально сделать его телохранителем Чимина.       — Я и сам хотел попросить об этом, так что без проблем, — выдыхает Чон и невольно стонет от ощутимого трения внизу.       Юнги наконец дотягивается до губ беты и увлекает его в нежный поцелуй. Из-за разговора пыл немного поубавился, но Мин все еще возбужден и требует своего. Хочет в тысячный раз изучить извивающееся под собой тело, оставить как можно больше следов и насладиться сладкими стонами.       Находиться вдалеке от своего солнца сложно. Мин иногда буквально физически чувствует, как задыхается в одиночестве. Но сейчас у него есть Чимин, такой же жизнерадостный и теплый, как и брат. Только вот в последнее время он совсем не улыбается и даже из комнаты не выходит, о чем Юнги Хосоку, конечно же, не говорит. Бета умело давит на больные точки, зная, как ударить побольнее, и, узнай он про состояние брата, воспользовался бы и этим. Мин терпеть такую давку со стороны любимого человека не может. Поэтому молчит и сам затыкает его поцелуями. Нечего лезть и портить весь план. Чонгук благоразумный и уже не маленький, как считают многие. Но злопамятный. Поэтому Мин почти сам с собой соглашается на то, чтобы отпустить Чимина к нему хотя бы на ночь. Им и вправду нужно поговорить.       Юнги возвращается домой ближе к вечеру. Тело приятно ноет после жаркой ночи, кожа горит от укусов и царапин, а на лице красуется счастливая улыбка. Давно он не питался любовью своего парня и не подпитывал его своею. А сейчас ходит весь в метках и мечтательно улыбается, как влюбленный дурак.       Псих тот, кто считает, что любовь живет три года. Возможно, чувства немного меняются, но лишь в лучшую сторону. Ревность на ровном месте пропадает, а взаимосвязь душ возрастает. Юнги чувствует Хосока лучше любого другого, знает все повадки и привычки и без слов понимает его. Сейчас он доверяет ему, как самому себе, и знает, что Хо не оставит никогда. А это самое главное.       Мин не успевает сделать и пяти шагов, как слышит странный шум из комнаты Чимина, а после — болезненный стон. В голове сразу же проносятся предположения и догадки, которым Юн совсем не рад, поэтому он буквально несется в комнату омеги и слишком резко распахивает дверь.       Взгляд сразу же падает на скрюченного на полу парня, что тихо воет и шипит сквозь зубы через раз, за живот хватаясь обеими руками. Рыжая челка липнет к влажному от испарины лбу, по вискам стекают капли пота, а глаза зажмурены. Юнги не на шутку пугается, опускаясь рядом с сжавшимся омегой, и приподнимает его, пытаясь заставить обратить на себя внимание.       — Чимин-а, что такое? — взволнованно спрашивает Мин, дрожащими пальцами трогая горячий лоб парня. — Что болит?       — Отвези, — хрипит Пак, цепляясь за кофту друга. — В б-больницу… Прошу…       — Боже, сейчас, — подрывается Мин, трясущимися руками доставая телефон, и просит подогнать машину ко входу.       Альфу не по-детски колбасит, но Чимина трясет больше. И это пугает. Потому что Пак стонет от боли и съеживается сильнее, потому что Хосок сдерет три шкуры за брата, а Чонгук в живых не оставит, если с Чимином что-нибудь случится.       — Ты сможешь сам? — спрашивает Юнги, помогая парню встать хотя бы на ноги.       — Д-да, не переживай, — слабо кивает Чим и направляется к двери, стараясь стерпеть адскую боль внизу живота.       — Когда это началось? — альфа понимает, что Чимин ничего толком ему не скажет, поскольку стесняется. Все же Пак — омега, а Юнги — взрослый альфа и ему не понять. Но это не говорит о том, что Мин не должен знать о состоянии здоровья Пака.       — Я не знаю. Я спал, а потом проснулся из-за того, что упал с кровати, — сквозь зубы выдыхает Чим, опираясь на стены. От помощи Юнги он мягко отказывается, не желая напрягать чужого альфу, и кое-как добирается до ожидающей машины, заваливаясь на заднее сиденье.       Юнги садится впереди и просит водителя срочно отвезти их в консультацию для омег, пока Чим вновь скрючивается пополам и уже всхлипывает от адской боли, что сводит все тело.       — Мне позвонить Хосоку? — Юнги места себе не находит из-за переживаний.       Чимин скулит и морщится, при этом горит от температуры и трясется из-за нее же. Юнги теперь отвечает за его жизнь, поэтому чувствует себя виноватым, что не уследил, и звонить Хо, если честно, немного боится.       Ответ он на своей вопрос так и не получает, потому что Чимин не знает, что ответить. К брату совсем не хочется, он лишь усугубит ситуацию своими взволнованными криками. Хочется к Чонгуку, чтобы прижал крепко, руку на живот положил и шептал что-нибудь успокаивающее. Чтобы рядом был и боль одним присутствием забирал. Но Чим прекрасно помнит про главный запрет Мина, поэтому молчит.       Машина тормозит у нужного здания лишь через несколько мучительных минут, и к этому времени Чимину совсем плохеет. Перед глазами все плывет от боли, а внутри органы словно в узел связываются. Он медленно выбирается из машины и неспешным шагом направляется прямиком в больницу. Идет ровно, почти не сгибаясь, а Юнги нервно плетется рядом и не сводит взгляд с парня.       Врач принимает сразу же, стоит только Мину потрясти пачкой купюр, и Чимин ему в этот момент неимоверно благодарен. Терпеть боль больше нет сил, поэтому он, только зайдя в кабинет, сразу же валится на кушетку и слезно просит об обезболивающем, пугая врача.       От боли внизу живота Чимин даже не чувствует, как тонкая иголка протыкает нежную кожу на руке, а в вену вводят долгожданное лекарство. Через несколько минут боль медленно отступает, и Чим, наконец, переворачивается на спину для того, чтобы его осмотрели.       Пока младший находится в палате, Юнги маячит за дверью и терпеливо ждет. Нервы сдают, в голове проносится множество пугающих мыслей, а рука все еще не решается набрать заученный наизусть номер беты.       Обследование идет долго, у Чимина берут несколько анализов и просят подождать в палате. Юнги не покидает больницу все это время, приносит вкусняшки и старается отвлечь страдающего Чимина, но тот никак не ведется. Лишь грустно улыбается, от еды отказывается и в потолок молчаливо смотрит. Отчего-то на душе омеги очень погано, а плохое предчувствие не отпускает с самого начала. Рядом не хватает альфы. Его альфы.       — Что ж, Пак Чимин, — в палату входит высокий врач в белом халате, держа в руках какие-то бумаги. — Пришли Ваши анализы.       — И? — не выдерживает напряга Юнги, хмуро глядя на врача.       — Ничего страшного, — мягко улыбается, судя по всему, бета, взглянув на прикрывшего глаза Чимина. — Всего лишь небольшое воспаление из-за скорой течки. Мы поставим Вам пару витаминов, пропишем обезболивающее и отпустим сегодня же.       — А если это повторится? — хмыкает Мин.       — Тогда придется полежать под наблюдением у нас. Но, думаю, этого не повторится, — хмыкает врач, недовольно взглянув на слишком умного альфу. — И, да, есть один момент.       — Какой же? — вопросительно изгибает бровь Юнги.       — Вам придется воздержаться в этот раз, — многозначно ухмыляется мужчина в халате, глядя на альфу. — Вашему омеге нельзя сейчас беременеть, поскольку это опасно и для него, и для будущего ребенка. Желательно, во время течки вообще воздержаться от любой близости.       — Я понял Вас, — усмехается Мин, вновь взглянув на поджавшего губы Чимина.       — Это не совет, а настойчивая рекомендация. Секс может лишь навредить.       — Можете не уточнять, — не выдерживает смутившийся из-за откровенного разговора Чим. — Спасибо.       — Что ж, тогда через несколько минут Вам внутримышечно введут витамины и после этого можете быть свободны, — мягко улыбается врач и спешит ретироваться из палаты.       — Постойте, — останавливает его Мин, не унимаясь. — А по какой причине такое могло произойти?       — Стресс и переживания, — пожимает плечами врач так, словно это очевидно. — Организм парня очень истощен, так что Вам следует внимательнее следить за ним, если хотите сохранить его здоровье.       Юнги лишь кивает, давая понять, что мужчина свободен, и судорожно выдыхает, когда в палате никого, кроме него и Чимина, не остается. Пак пустым взглядом смотрит в потолок и в задумчивости болтает ногами, потому что остальным двигать пока не может. Или не рискует.       — Я должен кое-что сказать, — тихо и неуверенно начинает Юнги, привлекая к себе внимание омеги. — В общем, за то время, что мы в больнице, в СМИ просочились снимки того, как мы направляемся сюда.       — И? — напрягается Пак, вмиг нахмурившись.       — Поползли слухи о том, что ты беременный, — неловко чешет затылок Юнги, виновато отводя взгляд.       — Замечательно, — совсем нерадостно выдыхает Чим, обратно закрывая глаза. — Просто зашибись.       — Я не буду их опровергать, — тихо бормочет Мин, боясь реакции омеги. — Просто проигнорируем, ладно?       — Делай, что хочешь, — шепчет Чим. — Все равно моя жизнь уже сломана.       — То, что у тебя начались небольшие проблемы со здоровьем, еще не говорит о том, что дальше будет хуже.       — После этих слухов Чонгук точно не простит меня, — грустно выдает Чим и Юнги даже не знает, как переубедить парня, поэтому лишь молчит и смотрит в пол.       Слишком много лжи в его жизни. Слишком много слухов вокруг. И Чимин совсем не вовремя заболел, именно в тот момент, когда Юн хотел дать ему возможность объясниться с Чонгуком.       А теперь Чону нельзя приближаться к Чимину из-за скорой течки и возможной случайной связи. Чимину здоровье беречь надо и врачей слушать, но он не перестает волноваться и накручивает себя. А от этого никому легче не становится.       Юнги чувствует, что сильно косячит. Но остановиться сейчас уже не может. Половина пути пройдена, осталось только потерпеть и подождать. Совсем скоро это закончится. И он надеется, что отношения его брата и Чимина под удар не попадут.