Случайность: сила и бессилие

12.03.2007

Молодого человека, шагавшего по безлюдной ночной улице, звали Миура Сейго, и он был крайне раздражен. Теперь из-за этих кретинов ему приходится возвращаться домой в далеко не самое безопасное время суток. Конечно, реальных причин для беспокойства нет, но все же… Сейго не ожидал, что так задержится на выпускном. По правде сказать, он вообще собирался уйти сразу после официальной части, но одноклассники уговорили его остаться. Не без нажима, но все же он уступил, отдавая себе отчет в том, что, вполне возможно, видит их в последний раз. Зная себя, Сейго считал, что едва ли будет частым посетителем встреч выпускников. Так почему бы не уступить напоследок их прихоти — в качестве прощального подарка? Он полагал, что проведет в компании опостылевших за три года лиц максимум час, после чего исчезнет под каким-нибудь благовидным предлогом, но, похоже, недооценил рвение одноклассников. Ко всему прочему, этим злодеям даже удалось слегка его напоить. Ничего серьезного: с координацией движений все в порядке, да и на подвиги не тянет, но вот кристальная чистота мышления нарушена. Мысленные образы возникают в пелене тумана, а сами мысли неустойчивы, будто движутся по льду без соответствующей обуви. Миура знал, что многим людям нравится это ощущение, но лично ему оно было крайне неприятно, и именно по этой причине он не терпел алкоголь. Буквально в двух шагах от дома внимание юноши, который к тому моменту думал о горячей ванне, в которую планировал залечь, привлекло старое дерево. В годы недолгого детства Сейго, дерево это было его излюбленным наблюдательным пунктом, и повзрослевший Миура, проходя мимо, нередко бросал на него машинальные взгляды, вспоминая ту счастливую и беззаботную пору. Повинуясь неведомому порыву, он вплотную подошел к дереву и прикоснулся к шершавому стволу. Губы юноши сами собой начали расползаться в ностальгической улыбке. Как быстро летит время для одних… и как медленно для других. Я изменился — а оно все такое же. Конечно, со стороны это выглядело глупо. Молодой человек в солидном костюме стоит ночью у дороги и влюбленными глазами смотрит на дерево. Но всегда собранный и прагматичный Миура решил в виде исключения позволить себе эту минутную слабость. В конце концов, сейчас его все равно никто не видит. Решив, наконец, что все хорошо в меру, он сделал шаг назад и почувствовал, как наступил на что-то. Другая нога при этом в чем-то увязла — в этот же самый момент. Посмотрев вниз, Сейго обнаружил, что его туфля погружена в слой какого-то подозрительно бесцветного песка. Увидеть его в тени одиноко стоявшего дерева было непросто, но все же, как он мог его не заметить, когда подходил? Да еще и не почувствовать сразу же. Песок, засыпавший его ногу по щиколотку, взялся словно из ниоткуда. Где-то за углом послышался торопливый стук каблуков. Наверное, будь рассудок Сейго трезвым, он вряд ли отреагировал бы на это, однако в тот момент его распаленное «Сантори» сознание считало по-другому. Он поспешил на звук почти бегом. Обладатель каблуков, видимо, понял, что кто-то пытается следовать за ним, и поспешно скрылся в ночи. Все, что успел разглядеть Сейго — силуэт, судя по всему, женский, или, может быть, детский. Затем разум все же возобладал, и юноша повернул назад, не преминув презрительно поморщиться, проходя мимо какого-то бродяги, спавшего прямо на тротуаре. Спешка, а, быть может, и все тот же алкоголь, помешали Сейго определить, что тело, которое он увидел на дороге, уже покинула жизнь. Он узнает об этом на следующее утро, когда, выглянув в окно, увидит полицейскую машину, припарковавшуюся неподалеку от этого места. Но все к лучшему — в конце концов, в ту ночь невнимательность Миуры уберегла его от неприятных эмоций. Вернувшись к дереву, он внимательно рассмотрел песок, но так и не понял, ни как он здесь оказался, ни даже песок ли это вообще. Он пах ржавчиной и был удивительно легок, словно пепел или зола. Кроме того, на обуви не осталось никаких его следов, но больше Сейго ничего не мог сказать об этом странном веществе. Зато неподалеку обнаружилась черная тетрадь, о которую, похоже, он и запнулся, прежде чем обнаружил себя стоящим в песке. На ее обложке были начертаны странные символы, не поддававшиеся расшифровке. Он с любопытством раскрыл тетрадь и пролистал страницы. Большинство листов были девственно чисты, но первые пять или шесть оказались полностью исписаны именами. Часть имен была написана на кандзи, часть — на латинице, встречались даже письмена, похожие на арабские, и какие-то другие знаки, вовсе незнакомые Сейго. Наконец, Миура отвлекся от этого занятия и посмотрел на себя со стороны. На дворе полночь, а он, полупьяный, сидит под деревом рядом с кучей не то песка, не то пепла, листая найденную под тем же деревом тетрадь. Нечего сказать, хороша картина. Обнимаясь с деревом, он и то, наверное, выглядел приличнее. Видела бы мамочка, вот бы удивилась. Хотя… может, ее бы это даже обрадовало. Не просто же так она постоянно вспоминает, что я с пеленок рос слишком серьезным мальчиком. Стряхнув с брюк пыль, Сейго поднялся и продолжил путь к дому, благо тот был уже совсем рядом. Тетрадь он скатал в трубочку и сунул во внутренний карман пиджака. Он сам не вполне понимал, зачем сделал это, но списал на пагубное влияние «Сантори». Оказавшись, наконец, в родных стенах, Сейго осторожно, дабы никого ненароком не разбудить, зашел в ванную комнату. Водные процедуры заняли у него не меньше часа, после чего он все так же тихо проскользнул в направлении своей спальни. Контрастный душ, которым Миура завершил омовение, слегка взбодрил его, попутно освежив голову, но все же он решил не засиживаться допоздна и поскорее отправиться спать. Ну, разве что сначала почитать немного в постели. Вскоре полотенце отправилось сушиться на балкон, одежда нашла свое место на спинке кресла, стоявшего у компьютерного стола. Сам Сейго облачился в пижаму и двинулся к кровати. Подойдя к ней, нагнулся, чтобы поставить на место тапочки… В этот момент его плечо ощутило прикосновение чего-то холодного и твердого. Миура вздрогнул и обернулся. И до крови прикусил губу, пытаясь сдержать рвущийся из глотки крик. Перед ним стояло чудовище. Жуткого вида помесь скелета и мумии, прожигавшая Сейго взглядом ярко-желтого глаза с вертикальным зрачком, тонким, как ивовый прут. Второй глаз был скрыт повязкой, на которую падала прядь седых волос, обретавших у кончиков цвет оттенка сирени. В когтистой лапе это существо держало тетрадь, очень похожую на ту, которую нашел Сейго, только без каких-либо символов на обложке. И, похоже, именно ее корешком ОНО к нему и прикоснулось. Сейго попятился. В голове проносились мысли, принявшие лошадиную дозу адреналинового допинга. За долю секунды юноша успел смоделировать ситуацию, в которой он спрыгивает с балкона прежде, чем существо набросится на него, после чего устремляется в наиболее людную часть города в предусмотрительно прихваченной с подвернувшегося по пути стула куртке. В ее внутреннем кармане лежат кошелек и документы, так что проблем у него не возникнет. Конечно, в пижамных штанах он будет выглядеть нелепо, но сейчас это неважно. В последнее время сплошь и рядом встречаются люди в куда более экстравагантных нарядах. А родителям он на следующий день скажет… Планирование побега оборвалось в тот момент, когда Сейго, пятясь, уткнулся в кровать, потерял равновесие и упал на мягкое одеяло. Уже по инерции он продолжил было пятиться в сторону балкона, теперь уже ползком, но замер в нерешительности, заметив, что его гость не спешит нападать. Больше того, существо сделало шаг назад и подняло руки, как показалось Миуре, в примирительном жесте. – Ты кто? – голосовые связки Сейго предпринимали отчаянные попытки завизжать фальцетом, но тот усилием воли сдержал их под контролем. Он помнил о спящих этажом ниже родителях, да и не хотел окончательно терять лица перед ЭТИМ. Ну вот, уже с галлюцинацией разговариваю. Больше того, беспокоюсь, как буду выглядеть в ее глазах. Белая горячка? Странно, мне казалось, я выпил не так уж много. – Меня зовут Рэм. Я — шинигами, бог смерти, – ответило существо замогильным голосом. – А это, – тетрадь замаячила перед лицом юноши, – тетрадь смерти. Если записать в нее имя человека, он умрет. Но не бойся, я не собираюсь убивать тебя. – Да, тогда бы тебе незачем было показываться мне на глаза, – пробормотал Сейго, переваривая полученную информацию. – Возможно, ты уже понял, что тетрадь, которую ты подобрал — тоже тетрадь смерти, – продолжила эта скелетоподобная мумия, назвавшаяся именем Рэм. – Прежде она принадлежала другому шинигами, который недавно погиб. Я видела это и хотела забрать оставшуюся после него тетрадь, чтобы передать ее другому человеку, но ты меня опередил. – Поэтому теперь ты заберешь ее у меня, – кивнул Сейго, стараясь угнаться за своими мыслями. Он уже успел взять себя в руки. Тетрадь смерти. Запишешь имя — и человек умрет. Очень интересно. И многое объясняет. – Нет, я не стану этого делать, – Рэм покачал головой. Хотя, если Сейго не ослышался секундой ранее, к этому существу был больше применим глагол «покачала». – Она стала твоей в тот момент, когда ты к ней прикоснулся. Я думала о том, чтобы вписать твое имя в свою тетрадь и забрать ее после того, как ты умрешь, но затем изменила решение. Если тетрадь досталась именно тебе, возможно, таково веление судьбы. Миура промычал под нос что-то нечленораздельное. Он всегда с пренебрежением относился к фаталистам, но предусмотрительно придержал свои мысли при себе, понимая, что бога смерти лучше не злить — особенно после того, как этот бог смерти признался, что подумывал убить его. К тому же, сейчас Сейго интересовало кое-что другое. – Скажи, Рэм, – произнес он, – а в нашем мире есть еще такие тетради? Кто-нибудь пользуется ими в данный момент? Например, чтобы карать преступников. – А ты быстро догадался. Да, тот, кого вы называете Кирой, тоже владеет тетрадью смерти. Он получил ее от шинигами по имени Рюук. Но больше я тебе ничего о нем не расскажу. – Очень жаль, – искренне вздохнул Сейго, – а о чем расскажешь? Ты ведь не просто так пришла сюда. – Я здесь, чтобы рассказать тебе о том, как пользоваться этой тетрадью. Обычно человеку об этом рассказывает тот шинигами, чью тетрадь он находит, но прежнего владельца твоей тетради уже нет в живых, потому я сделаю это за него. Я не обязана это делать, да и скорее всего, ты бы сам во всем разобрался, но я все же выполню эту формальность. Миура почтительно кивнул, выражая готовность слушать. И тогда Рэм рассказала о том, что нужно знать человека в лицо, иначе тетрадь не сработает. Что после написания имени есть сорок секунд, чтобы написать причину смерти, а потом еще четыреста — для изложения ее обстоятельств. Что если отказаться от тетради, забываешь все, что с ней связано. Что правил этих очень много, и даже сами боги смерти не знают их полный перечень. Лицо Сейго выражало полное внимание: он запоминал. – Позволь еще один вопрос, – сказал он, когда Рэм смолкла, – почему ты уверена, что я стану писать в тетради? Что мне нужно знать все эти правила? – Потому что ты человек, – Сейго показалось, что он уловил в голосе Рэм презрение, – прежде я никогда не встречала человека, который добровольно отказался бы от такой возможности. – Аргумент принят, – хмыкнул Сейго. – Есть еще кое-что, что боги смерти обычно рассказывают людям, – добавила Рэм после паузы. – Человек может заключить сделку с богом смерти, чью тетрадь он нашел, и получить глаза шинигами. Они дают возможность видеть имя любого человека, стоит только посмотреть ему в лицо. Они позволяют увидеть также и дату смерти, но только богам смерти дано перевести эти цифры в земное время. Цена за глаза бога смерти: половина оставшегося человеку срока жизни. Но прежний владелец твоей тетради мертв, поэтому ты не сможешь заключить такую сделку. – Если честно, не особенно и хотелось, – Сейго поднял брови, – жертвовать ради этого половиной жизни… Хотя, конечно, ситуации бывают разные… Мысли продолжали сменять друг друга, как в калейдоскопе. – Рэм, – негромко произнес Сейго, – а мы можем обменяться тетрадями? – Что ты имеешь в виду? – Рэм, похоже, удивилась. – Если ты возьмешь мою тетрадь, а мне отдашь свою, тогда сделка станет возможной, – объяснил он. – Я не стану совершать ее сразу же, но потом, если возникнет ситуация, при которой это станет жизненно необходимо, возможно, я передумаю. Что скажешь? – Это исключено. У меня нет никакого желания неотступно следовать за тобой, как подобает богу смерти, чьей тетрадью владеет человек. Пусть Сейго и не особо рассчитывал на успех, выслушивать отказ все равно было неприятно. На его скулах проступили желваки, но он быстро ликвидировал все внешние проявления своих эмоций. – Что ж, жаль, – вздохнул он. – Хотя мне бы тоже вряд ли понравилось твое постоянное присутствие. Это все, что ты хотела мне сообщить, Рэм? Единственный глаз Рэм чуть прищурился, зрачок и вовсе превратился в черточку. – Да. Теперь я уйду. Возможно, ты больше никогда меня не увидишь, а возможно, я еще навещу тебя. Богам смерти разрешено посещать мир людей, когда они собираются кого-то убить, и я могу этим воспользоваться, чтобы посмотреть, как у тебя дела. Пока же — прощай. С этими словами Рэм развернулась и растворилась в стене. Сейго вытер лоб рукой. За время разговора он успел вспотеть, сам того не заметив. Имею право. Не каждый день мне приходится вести беседы с шинигами. Он посмотрел на тетрадь, лежавшую на компьютерном столе. Старая, и относительно тонкая. Простая черная обложка, если не считать этих непонятных символов. Неужели с ее помощью действительно можно кого-то убить? Как-то не верится… хотя, появление бога смерти в собственной спальне — это, конечно, веский аргумент. Нужно будет обязательно проверить ее в действии, просто чтобы убедиться, что все это не галлюцинация на почве усталости и алкоголя. Но этим я займусь завтра — а сейчас пора спать. И если окажется, что человека действительно можно убить, просто написав в тетради его имя… Размышляя о возможностях, которые могут открыться перед ним, благодаря этой тетради, Миура Сейго блаженно растянулся на кровати и укрылся одеялом. Школа позади, университет только через месяц, а значит, пусть завтра и вторник, он может спать хоть до обеда!