***
Очнуться пришлось под слабое покачивание пола — в вонючие темные доски мягко бились волны, а по виску ловко шарили чьи-то длинные пальцы. Над ней склонился хмурый имперец-целитель, заслонявший широкой спиной тусклый корабельный светильник, сумрак трюма разгоняли лишь слабые золотистые искры, таявшие на ее коже. — Дура ты, Сурас, — зло процедил он, убирая руку. — Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось провозиться, чтоб заштопать твой толстый пустой череп?! С хрена ли тебе понадобилось уводить за собой в глушь отряд ординаторов?! — За-заткнись, — просипела она, с трудом садясь. Ладонь оперлась на жесткую кожу походного спальника. — Не твое собачье дело, н`вах, все вы клали Талосов болт на эшлендерских «еретиков»… — Дура, — безнадежно закатил глаза к небу тот, вставая с колен. — Тогда бы тебя и не откачивали, бестолочь. Не спасали бы. Из Сиродила в эту дыру столько люда перевели ради тебя, ради этих придурков, всех вас, Азуровой звездой ушибленных… — Хватит, — резко оборвала его Тахара, гневно щуря алые глаза. — У вас, киродилов, давно нужды в богах не было, а как прижмет, небось, за любое знаменье как за соломинку хвататься станете. Уже перенесший ногу за порог мужчина обернулся, придерживая тонкую занавеску, отгородившую закуток от основного трюма. В карих глазах было какое-то странное выражение. — И как ты с таким длинным языком контрабандисткой была, Сурас? Тебя ж читать как открытую книгу должны. На этот раз она не ответила, одарив его лишь тяжелым взглядом. — Такая беспечность может стоить тебе жизни в первой же деревне, Пикстар, — просто сказал имперец и наконец ушел, шелестнув полупрозрачной тканью. Та только с негромким стоном запрокинула голову, слегка стукнувшись затылком о стену.***
Когда пришел очередной охранник, ей уже было все равно. Хотелось просто спать. Разве что, при клевании носом, случись придержать голову ладонью, как всякий сон моментально будто смывало ледяной водой — кончики пальцев скользили по взбухшей бугристости темно-бурого шрама. После такого не уснешь. — На выход, — бросил стражник, встав чуть боком, чтоб она могла протиснуться мимо него. Пришлось подчиниться, вяло поднявшись на ноги и проплетясь к низкой лесенке на нижнюю палубу, на которой опять ждали охранники — святые предки, да сколько же можно?! У ступенек, ведших к благословенному свежему воздуху, стояла, скрестив руки, крепкая рыжая женщина — опять-таки из людей. Одни киродилы вокруг, ее что, в Империю привезли? — На этот раз никакой самодеятельности, Сурас, — с места в карьер начала имперка. — Пришли недвусмысленные указания на этот счет. Мы позволяли тебе резвиться, укрепляя ваш маленький культ, но ты видишь, к чему все в итоге привело. Корабль пристал в Сейда Нине, сюда обычно привозят ссыльных и тому подобный лихой люд. Пойдешь под легендой о досрочно освобожденном заключенном. И еще под настоящим именем, ясно? Во-первых, это придаст правдоподобия твоей истории, она ведь и так основана на реальных событиях, — стражница слегка хмыкнула, — тогда любой, кто пошлет в столицу запрос насчет тебя, получит совершенно правдивую информацию. Во-вторых, с позывными ты определенно работать не умеешь, Пикстар. Все, игра в шпионов окончилась, никаких псевдонимов. — Да, ясно, — устало буркнула данмерка, потянувшись по привычке нащупать серьги… и не найдя их на месте — пальцы коснулись пустой мочки, крошечного хрящика под кожей. Она напряглась. Ладони сжались в кулаки, губы скривились в гневном оскале: — Где?! — Да серьги твои уже в каждой ориентировке, Сурас, — устало отмахнулась рыжая тварь. — Толстенные серебряные кольца с лиловыми каменюками сложно не увидеть. И закрепленные на них чары Иллюзии уже развеялись, ординаторы при охоте на тебя всю магию глушили намертво. Зато теперь никто не знает, как ты выглядишь. А оружие, уж прости, там на месте осталось, подбирать было некогда. Плечи опустились, на голых руках прочертились контуры мышц. Она была готова кому-нибудь врезать. — Расслабься, тебя без присмотра теперь не оставят, — буркнула надзирательница. — А теперь наверх, шагом марш! Корабль пришвартовался прямо у причала имперской канцелярии — высокая каменная башня, насквозь пропитанная западным духом, полностью заслоняла собой крошечные домики деревни. Старикан Эргалла заполнил бумаги невозмутимо, будто видел ее в первый раз — привезенную с другими заключенными авантюристку, дерзкую и острую на язык, тайком сжимавшую в кармане куртчонки заветную серьгу-талисман. — Распишитесь, пожалуйста, — ровно предложил он, подтолкнув к ней по столу кончиками пальцев желтый лист с загибавшимися уголками. Данмерка просмотрела записи со скепсисом: имперцы такое могли ей нарисовать, что за пару эпох не отмоешься. Но все было чинно-скупо: Тахара Сурас, темный эльф, пол женский, освобождена досрочно за примерное поведение, осуждена была за контрабанду… тра-та-та, родственников на Вварденфелле не имеет, в каких-либо фракциях не состоит. В особых приметах указаны только невнятно-пегие перья в качестве волос да сухо набросано телосложение; о шраме же ни слова. Она фыркнула и размашисто расписалась внизу. Неважно. Будто эти сведения будут интересны кому-либо кроме таких же н’вахов. У Храма свои пути, а Домам на глупую девку просто наплевать. В задней комнате она вынесла все, что может унести: с помощью нехитрых чар Изменения взломала слабый замок шпилькой, выдернутой из волос, сгребла дрейки в кармашек на поясе, а еще сунула в голенище неосмотрительно воткнутый кем-то в стол кинжал. О, старый добрый Сейда Ни-ин… мешаются в воздухе водно-травянистые запахи болот и свободная соленая свежесть океана. Опять ходить в мокрых по колено штанах и булькающей обуви. Но хотя бы небо здесь чистое, этого не отнять. Даже моричи любят дышать полной грудью, и кто может их в этом упрекнуть? — Поглоти вас Шармат, — буркнула она, перехватывая под мышкой увесистый сверток в шуршащей бежевой упаковке. Клинки решили, что смогли крепко ухватить ее за потроха и использовать, как им заблагорассудится. Что ж, в свое время они об этом жестоко пожалеют. Пока люди играли в тайны, вера пускала корни. Храм принимал Пикстар за опасную смутьянку, Дома — за дуру и марионетку. Но Мору не было дела до интриг, он пожирал всех, до кого мог дотянуться сухими багрово-серыми пальцами, и угнетенные и униженные молили о помощи и защите, их стоны звучали у Тахары в ушах. А перед глазами стояла снедаемая огнем фояда Ашур-Дан. В ботинках хлюпала болотная вода. Тахара задыхалась в глубокой синей тьме. Над ней нависала громада дреуга-вождя, сильные щупальца наотмашь били по рукам, а с пальцев соскальзывали лиловые искры, и сбитое заклинание «Водного дыхания» таяло в темной толще. Она закашлялась, перенося ногу через корягу, и едва не уронила вещи в мутную воду. Дэйдра, какое же отвратительное ощущение. Хвала богам, что больше не нужно возвращаться в Коал. Теперь нельзя возвращаться в Храм. У нее отняли целую жизнь. Отброшена к началу пути, никто и звать никак; все, что было связано со старым именем, уже погребено в прошлом и восстановлению не подлежит. С ним она пришелец из ниоткуда, неприкаянный призрак. Но с другой стороны, киродильцы не смогут заставить ее бросить все, что уже было наработано за последние два года. Даже если считают, что полностью обезоружили ее — во всяком случае, думают, что обезоружили. Как легко они бросают собственные начинания, ха! Что теперь? Попытаются найти новое подставное Воплощение? Неважно. Пусть попробуют помешать — и тогда она перережет глотки каждому из них, будь это сам император! Тахара тупо уставилась на выплывшее ей под ноги из густой травы тело. Мужчина-имперец нелепо раскинул руки, шея яростно исполосована чередой режущих ударов, рядом в листьях отброшенная темная сумка. Кажется, лежал он здесь уже третий день. Воздух звенел от гудения мух, вокруг тяжелой взвесью висела болотная влага. Картина в целом крайне неприглядная. Подавив отвращение, она с ругательствами перебралась через лужи к сумке, затем уже небрежно плюхнулась на колени и бесцеремонно принялась копаться в ее недрах. Кровососущий н'вах набрал целых три сотни золотых! Неудивительно, что его прикончили, весь Сейда Нин бы только спасибо сказал. Свиток с налоговой ведомостью не пострадал. Развернув его, Тахара быстро пробежала глазами чернильные строчки. Затем свернула и громко рассмеялась.***
Добираться до хижин она решила вдоль побережья. Соленая вода медленно наполняла оставляемые босыми ногами следы, обувь была отправлена в сумку сборщика, которая висела за спиной. Если грязные подошвы вымажут этот «бесценный» пакет, она плакать не будет. Тахара глубоко дышала полной грудью, смотрела на покрытую солнечными бликами светлую гладь моря и лениво о чем-то думала, большей частью сосредоточившись на мягком шуршании песка под шагами. Мелкие длинные барашки обнимали лодыжки ледяными касаниями. Солнце царило еще высоко, но день определенно близился к закату. Мокрые камни на побережье сверкали белым отраженным светом. Женщина остановилась и наклонилась за заинтересовавшим ее голышом. Подняв гальку, она подбросила ее в руке и прищуренно всмотрелась в горизонт. Камень полетел «жабкой», с чпоканьем отскакивая от поверхности воды. — Благодарю тебя за щедрость, лорд Вивек, — свирепо проговорила Тахара, метко бросая вслед очередной камешек. Море молчало, и гром небесный никак не пытался покарать еретичку. — Я не познаю ни страха, ни стыда, но буду стоять крепко и несокрушимо, пока не падут все мои враги, будь они хоть сам Трибунал. Айем, Вехк, Сет, слышите? Я вернулась! Третья галька с бульканьем утонула, пролетев свой путь, и данмерка резко развернулась, уходя с берега. Неподалеку уже виднелись силуэты ветхих темных хижин. Она стукнула в изъеденную жучками дверь четыре раза и подождала. Створка неуверенно приоткрылась, а затем резко распахнулась, едва не заехав Тахаре по носу. — Амайя! — радостно заорал Форин Гилнит, втягивая слегка ошалевшую эльфийку вовнутрь. — Жива! — уже тише засмеялся он, тряся ее за плечи. — Когда Аррил ляпнул, что Пикстар убили, я чуть умом не тронулся, но ты выкарабкалась. Я знал, что так будет. Тахара криво ухмыльнулась. — И всего Трибунала мало, чтобы меня убить, не то что каких-то индорильцев. — Но ходили слухи, что это были Ее Руки! — Форин округлил глаза. — Теперь уже «не были», — отрезала Тахара, тяжело садясь на крепкий гамак из толстых канатов. Вся хижина рыбака Гилнита была пропитана солью, сильно пахло вялившейся рыбой. Она уставилась на свои ступни и тоже разглядела на коже белесые разводы — следы прибоя. — Ну и хвала Азуре, — вздохнул эльф. — У меня для тебя подарок. — Она подняла сумку и потрясла ею: — Узнаешь? Улыбка сразу сползла с лица Форина, брови сошлись у переносицы: — Тебя никто не видел? — Нет, — покачала головой Тахара, доставая свиток и бросая его убийце. — Я была уверена, что рано или поздно это случится. Форин кивнул и одним движением сильных рук разорвал список надвое. Вскоре на дощатый пол посыпались мелкие клочки. — Тут невод тягай-не тягай, в итоге все равно не будет ничего, — буркнул он, ногой подпихивая обрывки к стене; те забивались между неровными досками. — Не для того рыбы-убийцы мои пальцы тяпали, чтобы потом какой-то напыщенный материковый с’вит оставил меня гнить здесь без еды и каких-либо средств, чтобы развлекаться с девчонкой с маяка! — Забирай, — о пол звякнули один за другим четыре кошелька, — вот твои две сотни золотых. Остальное раздай нашим, я надеюсь на твою совесть. Ухмыльнувшись, Форин нагнулся и собрал мешочки. — О чем речь, Пикстар. Ты же знаешь, для тебя все, что угодно. Мы все друг за друга стоим. Но разве тебе деньги не нужны? — Покажу имперцам, где лежит их обожаемый сборщик, и получу награду, — отмахнулась она. — Чем меньше дрейков получают н'вахи, тем лучше. — А там, глядишь… — странно улыбнулся Форин. -…и Империя с наших земель уйдет, — закончила за него Пикстар. Они засмеялись и стукнулись кулаками. — Бывай, — сказала она, стоя на пороге хижины; за ним небо заливал розовый закат. — Не подставляйся так неопытно, жди сигналы. — Иди давай, — добродушно усмехнулся Форин, подталкивая ее в плечо. — Ресдайн ждут большие перемены, да? — Ага, — хмыкнула Тахара. — Ладно, я пошла. Она не стала идти по проселочной дороге, где могло быть много лишних глаз. Чтобы не привлекать внимания к хижинам и Гилниту, прошла за рыбачьими домиками к морю и опять пошла по побережью в сторону джунглей. Имперцы, хозяйничающие, как у себя дома, боги, возомнившие о себе слишком много… Этот остров нужно хорошенько встряхнуть. Тахара довольно оскалилась при мысли о грядущих перспективах, но тут же зло зашипела, когда ноги лизнули ледяные волны. Прилив, чтоб его. На пути к величию Морровинда не мешало бы сначала обуться.