Личное

“…у меня есть веские причины помнить, но это как старая рана — ноет только в определенные моменты, а потом вполне свыкаешься с ней.” (Танит Ли – «Восставшая из пепла»)

Тени на стенах прыгали и танцевали в неярком свете полной луны. Ночью все казалось сюрреалистичными, нереальными фигурами, воплощением собственных фантазий и страхов – тронь - и распадется. Мэтт ждал. Лежал на полу, закинув ноги на кровать, и ждал прихода соседа, который, видимо, снова решил наведаться на кухню за новой внеочередной порцией шоколада. Юноша усмехнулся, достал сигарету, поднес зажигалку и уже было хотел крутануть колесико, как вспомнил правило. Его лучший и единственный друг временами своими выходками больше напоминал истеричную девчонку, нежели вполне адекватного парня с зашкаливающим IQ. Мэлло ненавидел, когда его сосед дымил в комнате, поэтому Мэтту пришлось перевоспитать себя и научиться курить у открытого окна, что было не так уж и легко, как казалось на первый взгляд. Попробуй оказаться у окна, когда в горле начинало мерзко зудеть, а пальцы предательски дрожать и хотетьхотетьхотеть. В этот раз, однако, окно было рядом, и Мэтт в надежде успеть выкурить пару сигарет до появления Мэлло открыл окно и блаженно затянулся. Что-то было в этом горьковатом привкусе, что-то неимоверно цепляющее, заставляющее возвращаться снова и снова к этим солдатикам смерти. От удовольствия Мэтт прищурился как Чеширский кот и опустил глаза на лужайку Дома Вамми. Не заметить человека, пересекающего детскую площадку, было просто невозможно. Мэтт прищурился, пытаясь разглядеть высокую худую фигуру. Да, так и есть. Мэлло. Мэлло. Истеричный сосед с отвратительной привычкой раскидывать по комнате фольгу от шоколада. Единственный друг, язвительные реплики которого так часто выводили его из себя. Самый близкий человек, с которым связаны все его воспоминания. Мэлло, смотревший на Мэтта с твердой уверенностью в принятом им решении, поднял руку, небрежно махнул и решительной походкой вышел за ворота. Мэтт смотрел ему вслед словно зачарованный – все мысли смешались, образовали какой-то беспорядочный комок. Они шептали и посмеивались, посмеивались и шептали. И кричали, кричали. ‘Ты не можешь уйти! Не можешь бросить здесь одного!’ Лязг захлопнувшихся железных ворот эхом раздался у мальчика в голове, и он отшатнулся от окна, словно ужаленный. Мэтт кое-как на дрожащих ногах добрел до стула и рухнул на него. Мысли роем кружились где-то на грани разума, но Мэтт не мог разобрать ни слова. То ли от усталости, разом накатившей на него, то ли от нежелания двигаться вперед, которое всегда доминировало в его жизни. Зачем что-либо делать, если никто не оценит? Зачем стремиться к чему-то, что никому не нужно? В комнате пахло табаком. Видно, бумажная упаковка, которую он сжимал в пальцах минуты (часы?) назад не выдержала давления и порвалась, рассыпая содержимое. Сигареты, сигареты… Единственные верные друзья. За пару долларов они всегда будут в кармане. Не исчезнут посреди ночи, не уйдут по-английски. Они не врут, что это именно они воткнут тебе нож в спину (в легкие), когда придет время. Это ты можешь прочесть на упаковке и знать. А Мэлло… Что такое Мэлло? Лишь еще одна маска, бережно скрывающая своего хозяина, на вечном маскараде под названием Дом Вамми. Холодно. Дикий морозильник. Видно, он забыл закрыть окно. Да, так оно и есть. Раньше никогда не забывал. Мэтт вздохнул. Ну, и кем он… Нет, нет, даже не так, чем он был для Мэлло? Скорее всего, просто щенком, на которого Мэлло всегда мог рассчитывать, который всегда будет под боком, которого всегда можно будет пнуть, чтобы поднять настроение. Интересно, а Мэлло сейчас смеется? После такого пинка должно быть просто заливается смехом. Сволочь. Чертова сволочь! Удар. Больно. Как же больно. Звон бьющегося стекла заглушил его собственный крик. Мэтт прислонился лбом к прохладному дереву и закрыл глаза. Ему не больно. Просто очень грустно. И возможно, немного одиноко. И это все – вина Мэлло. «Вернись. Вернись за мной». Как же он жалок.