Слабак: сборник рассказов

1: Ещё не падший, но больше и не человек Иссей Хёдо У вас было незабвенное чувство фальши рядом с вашей второй половинкой — когда хорошо, но что-то поднывает изнутри, как бы намекая: впереди ничего хорошего. Так вот… у меня его нет. И всё вокруг мне кажется ошибкой, но, увы, я заложник ситуации: во-первых, моё положение извращенца и отброса не позволяло мне отказаться — соблазн был слишком велик, во-вторых, меня бы не поняли друзья-товарищи. За несколько секунд вся жизнь взметнулась перед глазами теми капельками, что летели при всплеске воды из фонтана. Извращенства казались такими далёки. Друзья — такими идиотами, а мои дальнейшие перспективы были неясны, ибо с Юмой я не чувствовал себя легко. Мозги, что ли, принялись вставать на место? — Сегодня мы отлично повеселились, Исе-кун, — Амано села на краешек фонтана. — Эй, Исе-кун, можно… сделать наш вечер более плодотворным? — Что? — я прыснул в кулак: либидо взыграло само по себе, немного юркнуло возле сердца. — Присядь рядом и просто послушай меня. Я слушал долгий, монотонный рассказ о падших и обыкновенных ангелах, войне трёх фракций, других древних войнах, битве с Альбионом и Драйгом — многое отзывалось во мне живым интересом, но узнать подробнее обо всём мне было просто не суждено или невозможно, не знаю. Она провела своей тёплой, мягкой, ласковой ладонью по моей щеке и попросила закрыть глаза, открыв рот. Я надеюсь, это будет поцелуй. Но это был нифига не поцелуй. Прежде чем я что-либо смог осознать, мне в глотку влилось несколько горьких, но утоляющих всякое чувство голода или усталости глотков. После такого напитка голова сразу же потяжелела, а в желудке осело чувство, словно в него залили жидкий бетон. Хлопок от падения был необычайно громок, но потом стихло вообще всё. Я был в собственном сознании, необычайно тёмном, затуманенном местечке с включёнными «телевизором» — прибор показывал мне то, что я видел в данный момент в реальном мире. — Привет. — А ты ещё кто? — Слепой что ли? Я вообще целиком и полностью ты, ну, кроме этого крылышка за плечом, — мой проецируемый, — или как там это называется — дохренища сложных терминов в школе я не изучал, был раздолбаем, — образ был соткан из точек пространства: одни точки были светлыми, выделяли кожу или глаза, а другие тёмные — чётко выстраивали линии джинс и волос. А ещё у этого «меня» было крыло грязного, такого же чёрного, как джинсы, цвета. — Как в дешёвом кино спросишь, что мы тут делаем? Мы как наркоманы, братиш, а вот девка над нами химичит над драконом, спящим в тебе.       — Над каким драконом?       — Его тут нет, не оглядывайся. Это долго объяснять. Думаю, ты и сам задавался вопросом, зачем наша подружка заливала тебе в уши столько отменного дерьма, согласись, были же подозрения? — едкая улыбка меня самого уверенности в правоте не придала, но с другой стороне — он был прав, это факт, вот только эта безумная усмешка — я никогда так не улыбался.       — Меня больше всего, на самом деле, интересует вопрос, что и зачем? Что она сделала со мной… или нами? И зачем?       — Правильные, чёрт возьми, вопросы задаёшь. Я подозреваю, что мы сможем спросить у неё самой, когда ты очнёшься, — он снова показал на экран телевизора, где Юма сидела перед на коленях, склонившись над моей левой рукой. Из сумочки, которую она носила с собой на свидании, девица достала книгу в странном, кислотно-зелёном переплёте. — И книжку вот эту не забудь у неё забрать, она явно что-то интересное в неё записывает.       — Всего один вопрос ещё. Пожалуйста. Откуда у тебя крыло взялось? Это мой мозг создал или где?       — Не знаю, — он пожал плечами, и за моей спиной появилась бордовая дверь, — Пойдём, отведу тебя к дракоше, он явно будет «рад», — саркастически произнеся последнее слово, «эго» попёрлось через дверь и меня позвало с собой. Я неспешным шагом поплёлся туда же.       — Ты-то кто такой?       — Я думал, последний вопрос был о крыле?       — И всё-таки? — терпение моё заканчивалось.       — ПОЛНОЕ… ДЕРЬМО, — громогласный рёв накрыл нас такой сильной волной, что я тут же присел на корточки, а вот мой прообраз, наоборот, остался стоять как ни в чём не бывало, боком подпирая входную дверь. — ТАКОЕ дерьмо я последний раз видел только у жуков. Я завороженно таращился на дракона, который стоял к нам спиной и припал к земле, изучал какие-то надписи. Красная река из этих неизвестных закорючек, по сравнению с которыми весь японский язык казался мне лёгкой фразой, сродне «Здрасте» или «Выпьем!», текла у нас под ногами.       — А, не, всё ещё не настолько плохо, — символика начала меняться. Сочетания букв образовывали новые слова, ещё сложнее предыдущих. — Как? Почему показатели так быстро сменяются?..       — Это и есть наш дракоша. Позови его, — я откашлялся, чтобы он, наконец, заметил мой присутствие. Стоило мне это сделать, как ящерица чуть не зацепила меня хвостом, со всего маху просвистев отростком над моей головой — красный дракон навис надо мной.       — Ты мой носитель. Объяснись! — дракон указал мордой на надписи, которые теперь были повсюду, они чередовались, сталкивались, самостирались, а потом повторяли этот словесный балет вплоть до полного удаления. — Объясни, как такое возможно.       — Меня… опоила моя девушка. Тут дракон, отвлёкшись от созерцания моей туповатой рожи, прислушался и воздел морду кверху. Мне тоже довелось это услышать.       — … Нужно вызвать Драйга, в книге сказано, что нужен был стимул… Я дала ему его, но… — дальше я не слышал, но голос явно принадлежал Юме. Чёрт, да что тут происходит?       — Стимул? — мы с драконом переглянулись, а потом он окончательно вернулся к разговору со мной. — Я Драйг, Красный Император Драконов, Имперский дракон, Красная смерть и… бла-бла-бла… больше это роли не играет, я всего лишь перчатка в руках людишек. Та, что колдует над твоим телом и моей рукой снаружи, — это падшая. Говоришь, «опоила»? Может, об этом стимуле идёт речь?       — И как какая-то вода… или что там было… может дать стимул мне пробудить тебя?       — Но я ведь проснулся? — если дракон умел улыбаться, то сейчас он, как минимум, усмехнулся. — Обычно я бы спал, ведь ты слишком слаб для моего пробуждения, но тот напиток, данный ею, явно что-то сделал с твоим телом… и душой. Что-то происходит с тобой… Амано Юма/Рейналь Все и всегда считали меня тупой подстилкой. Доказывать я никому и ничего не собиралась, мне важно было другое — показать моим «коллегам», что я гораздо умнее них. Во всех смыслах это было труднее, чем всё, что я когда-либо делала: я не была талантливой, из-за чего достигла более-менее сносного уровня в магическом мастерстве за несколько десятилетий, у меня было большого ума или врождённых способностей, из-за чего каждую силу я развивала самостоятельно. Многое изменилось, когда такой великий падший, как Азазель-сама сделал меня частью одного из своих экспериментов. Всем падшим и демонам, а также ангелам известна его дикая страсть к изучению — в последние столетия он отдавал всего себя попыткам создания и исследования различных аспектов Священных Механизмов. Один из его «тестов» привёл к неожиданным результатам: он научился почти безболезненно «удалять» и передавать любые Механизмы от носителя к носителю. И это притом, что передать их было возможно без потери достигнутого носителем результата — то есть, со всеми развитиями и эволюциями, как записывал господин Азазель. Следующий эксперимент был прост: каждому из своих приближённых Азазель-сама передавал один из Механизмов, который изымал у живых носителей, важным результатом было то, что в ходе эксперимента никто из носителей не погиб, а мы обзавелись настоящими. полностью синхронными с нами Артефактами. Азазель-сама не хотел человеческих жертв, да и никто не хотел — все согласившиеся участвовать в тестах так или иначе были союзниками падших, просто решили уйти на покой. Я получила Священный Механизм одной монахини, названный Сумеречный целитель. Глупо или неглупо, но я украла дневник Азазель-сама. Вместе со своими немногочисленными товарищами, готовыми поддержать меня, я отправилась по нескольким государствам мира в попытках отыскать непросто сильных Сверхартефакт, а по-настоящему легендарный. И книга — дневник Азазеля — мне очень помог в этом. Книга была необычной, хозяин встроил в неё неизвестное количество функций, вплоть до определения точного Сверхартефакта, а также компактного источника магической энергии. Но самой важной деталью дневника были и остаются данные, записанные в него: результаты и детально описанные процессы изъятия Священных Механизмов, помимо этого Азазель занимался исследованиями ряда забытых алхимических веществ и формул, которые были ценны для падших. Эликсиры, которые он предполагал создать, могли обеспечить падшим нехилое преимущество в любой предстоящей битве, и, к счастью, они вполне могли послужить «стимулом» для скоротечной эволюции бездарного носителя любого Сверхартефакта. Мне повезло, в конце концов, я не зря была выбрана в ученицы и ассистенты Азазеля: проведя достаточное время наедине с дневником, я усовершенствовала формулы, подготовила и улучшила сами эликсиры, доработала элементы алхимии, а также создала несколько отличных от первоначального способа методов изъятия Святого Механизма из живого носителя. При этом я совершенно забыла о времени: по плану в этом городке никогда не должна была находится свора падших, наблюдателем был только Доннасидж, а нас здесь быть в принципе не должно было, но пока что мои подруги могли уговорить падшего смотреть на нас сквозь пальцы. План не провалился. Мальчик клюнул. Я объяснила ему мелкие детали обо всех нас, падших, ангелах, иных тварях, я внушила ему капельку доверия к себе. И дала ему попробовать Тёмной воды — для собственного усиления ангелы и священники пользуются Святой водой, а Тёмная, полная противоположность ей, отлично подходит падшим ангелам. При помощи некоторых дополнительных ингредиентов я вывела улучшенный вариант воды: для людей Тёмные воды смертельны, однако, с этими элементами в составе я произвела мутации в тканях Хёдо. Я почти уверена, что он станет падшим, как минимум, наполовину… Это главная беда: Азазель-сенсей всегда говорил — «в сравнении познаётся истина», но мне не с чем сравнивать, возможно, я пересоздала уже когда-то применяемое зелье или отвар, который вполне может превратить Хёдо во что-то новое. Но, у меня нет времени над этим думать. Что бы с ним не случилось, передо мной всё ещё та же задача — получить в руки один из Лонгинов и преподнести этот итог господину Азазелю. Я должна показать, чего я стою, я встану вровень с высшими чинами падших ангелов!       — Проклятье! Нужно вызвать Драйга…- я впервые была рассержена от досады, до этого относясь к каждому вокруг с максимальной холодностью. Всплеснув руками, я не нашла ничего лучше, кроме как использовать на нём магию: несколько ментально-магических манипуляций и вот, марионетка Исе-кун уже шлёпаёт по дороге, без единой эмоции на лице и не моргая, по направлению к своему дому. Я приказала ему подниматься в собственную комнату, а сама, тем временем, проникла туда через окно. Сталкерша, чёрт его дери! Марионетка, не помнящая себя, встала посреди комнаты, я злобно ощерилась и приказала Хёдо закрыть дверь, а потом сесть на стул. Он не подавал признаков жизни, однако, совершенно точно не был мёртв — это уже хорошо. Я расположилась на кровати парня и пристально изучала записи в книге, периодически поглядывая на своего подопытного кролика. Я планировала не просто пробудить Драйга, я надеялась поднять все навыки Иссея на более высокую, сверхчеловеческую планку — для это мне и понадобилась Тёмная вода. У Иссея нет источника магической энергии, нет физических данных для достаточно грамотного использования Механизма, нет даже сильной воли — он абсолютный ноль по всем параметрам, а вода призвана всё это исправить: запустить по его жилам магическую энергию, серьёзно увеличить его физические параметры, а вот сильную волю ему лучше не развивать, чтобы я и в дальнейшем могла его контролировать. Я приказала Исе-куну раздеться до трусов и принялась наблюдать за изменениями его тела — оно происходило быстро и незаметно, но, если наблюдать в течение нескольких часов, можно было заметить, как руки каменеют и наливаются силой, а тощий торс приобретает очертания кубиков, всего за одну ночь Хёдо мог стать физически сильным носителем Имперского красного, магия в нём тоже пробуждалась, правда, имела какой-то странный, всасывающий характер. Путём нескольких магических манипуляций я выяснила, что ядро его магической энергии поглощало всю сырую ману из окружающей среды. Вот только Драйг так и не проснулся. ТВОЮ… Хёдо Мать! Изначально я предполагала, что скоротечные процессы, вызванные Тёмной водой, сами пробудят Драйга и вызовут перчатку, но с течением времени я поняла, что недооценила свой опыт. Поэтому я потребовала от ментально подконтрольного мне Иссея вызвать перчатку самому. Но нет… Он не смог. Просто… просто замечательно! Это уже была не досада и злость, это было отчаяние. Что же за чертовщина?! Я неспешно достала сосуд с Тёмной водой и, выпив остатки, поцеловала Исе-куна, вливая ему жидкость напрямую. Ему нужен ещё более сильный катализатор: изначально катализатором воды служила моя кровь — кровь падшей, но Тёмную воду можно было смешать и с любыми другими телесными жидкостями, а пускать себе ещё крови я не хотела — это слишком неприятно, даже если учесть, что у меня есть механизм абсолютного исцеления. Надеюсь, сработает, а не то придётся заново создавать эту проклятую воду… Иссей Хёдо       — То есть, она контролирует меня и ждёт, пока ты проявишь себя? — я немного удивлён тому, что дракон додумался до всего раньше меня самого: этот факт удручал.       — Да, вероятно, она каким-то образом хочет изъять мой Святой Механизм из твоего тела, но перед этим она усиляет тебя до предела. Невероятно, неужели за пару тысяч лет кто-то нашёл способ изымать Механизмы из тел других людей без потери уже достигнутых ими эволюций? Весьма интересно, но, — дракон снова повернулся ко мне. И начал оглядывать всё ещё сиявшие алым пламенем надписи. — я не могу позволить тебе помереть.       — Настолько ко мне привязался? — я усмехнулся.       — Нет, всё дело в том, чем она тебя опоила. Это нечто. Я слабо представляю состав, но то, что он делает с тобой и твоим телом… Невообразимо даже по моим меркам…       — Что ты имеешь ввиду, Драйг?       — Это вещество, которое ты принял, меняет твоё тело и душу, вызывая необратимые и фантастические изменения — но это невозможно, с незапамятных времён никакое зелье, никакой раствор или вещество не давало таких результатов, даже всем известная греческая амброзия лишь продлевает жизнь и излечивает смертельные ранения, но никак не наделяет такой силой. Не понимаю, как эта падшая умудрилась создать подобную формулу и изготовить отвар, тем не менее, — Драйг снова усмехнулся, недоброй, но наглой и поистине впечатляющей усмешкой, — Я намерен заставить эту падшую дать тебе столько этого отвара, что тебе только и останется его переваривать да увеличивать собственную силу. Мои мысли вернулись к реальности, а именно — той картинке, которая несколько часов к ряду не сменяется на экране телевизора: Амано Юма сидит в позе лотоса на моей кровати, а я сижу внутри собственного тела, как пленник. Слова Драйга заставили меня задуматься над чем-то. Боже, неужели я действительно такой глупый?! Надо срочно становится умнее.       — Погоди, ты хочешь сказать, что… всё это время, начиная с той самой секунды, как она дала мне этот отвар, это ТЫ САМ держал меня здесь? Это ты не показываешься снаружи, потому что…       — Потому что развожу твою знакомую на этот отвар. И книжица её мне тоже нравится. В ней явно много чего интересного, — красный опустился на землю и принялся ждать. Юма снова попробовала вызвать Драйга из моей руки, однако и в этот раз он не откликнулся, лишь хищно усмехнулся и принялся лежебочить дальше. А затем она достала сосуд с той жидкостью и, отпив из него, поцеловала меня. Меня охватило смутное чувство — с одной стороны, это был первый раз, когда я поцеловался с девушкой, а с другой — что-то определённо не так, я сижу в собственном сознании или душе, хер пойми их разберёт, а моя возлюбленная — там, снаружи, целует меня. Обида и злость взяли верх, я отвернулся от экрана.       — Так-так, значит, одной из составляющих этого таинственного «зелья» является биологический материал самой падшей. Интересно, как это влияет на твоё развитие… — Драйг явно был в замешательстве, а до меня вдруг дошло. Падшие. Это ангелы, цвет крыльев которых сменился на чёрный после падения с небес. … Как цвет грязного крыла существа, очень похожего на меня. Точно по мановению волшебной палочки мой «собрат» появился за плечом дракона и повис. Почему же Драйг его не видит?       — А я тебе подскажу, почему: я ещё не набрал полную мощь. Когда твоя трансмутация завершится, не будет тебя или меня, будем только «мы». Один человек. Одно существо, — и «эго» раскрыл очередную дверь, пытаясь в ней исчезнуть. Не знаю, что тогда во мне взыграло: ярость или досада, непонимание или глупость, но я просто представил, как стою рядом с ним и преграждаю путь… И, я оказался прямо перед ним. Первые секунды мы оба ничего не понимали, а потом я со всего маху дал ему пощёчину и закинул в ту дверь, куда он собирался свалить. Направился следом. Мы вернулись в первичную темноту, то местечко, которое принадлежало моему сознанию.       — Хёдо, куда ты собрался?! — рявкнул красный, но дверь за моей спиной захлопнулась, и голос дракона эхом потонул во мраке.       — Объясняй, кто ты такой?! Немедленно! — на моей руке оказалась латная рукавица, ах вот как выглядит этот Священный Механизм. Я вызвал его в собственном внутреннем мире и даже не понял, как. А «эго» вдруг рассмеялся, он ни секунды не боялся меня.       — Какие мы «страшные» — но на самом деле, роль простофили тебе шла гораздо больше. Я твоё внутреннее эго, существо, совокупное из всех твоих эмоций, надежд и мыслей. Если ты управляешь собой снаружи, я управляю тобой внутри.       — Тебя ведь не должно быть, верно? — перчатка жгла руку. Да что со мной происходит?       — И да, и нет. У меня никогда не должно было быть формы, но тот напиток, что дала нам Амано Юма, привёл к неожиданным последствиям. И вот так появился я, проснулся Драйг, и в конце ты изменишься.       — Когда? Каким образом?       — В конце, когда человеческого в тебе не останется. Ты станешь новым собой, стоит тебе испить достаточного количества этого вещества, так что с Драйгом я согласен — нельзя оставлять процесс на полпути, необходимо пить этот отвар до тех пор, пока ты на сто процентов не перестанешь быть человеком, — внутренний я улыбнулся невероятной улыбкой, которая выражала какую-то жажду: жажду поскорее достичь чего-то неизведанного, стать кем-то или чем-то новым. Я его радости не разделял, но, видимо, ни Драйг, ни этот я не позволят мне сомневаться и останавливаться. Рука. Жжётся. Моё внутреннее я это заметило.       — Драйг требует твоего возвращения, — «эго» посмаковал собственные губы, а потом с придыханием выдал: — Ты с дуру активировал латную рукавицу не только здесь, но ещё и в реальности, тем самым предоставил Юме полный доступ к тому, чего она так хотела. Я наблюдал, как моя девушка изучает латную рукавицу с полным истинного блаженства лицом. Правда большего она добиться не успела — перчатка Имперского дракона исчезла на мне как во внутреннем мире, так и в реальности. Только руку жгло до сих пор. Драйг явно зол. Что теперь? Мы провалились? Или у нас есть план? Кажется, есть. Только не у меня, а у моего внутреннего я.       — Поговори с Драйгом, предложи ему связаться с Юмой.       — Зачем это ещё? — я выпучил на него глаза, это первая за всё время нашего «знакомства» идиотская мысль. Или… не такая уж и идиотская?       — Амано хочет получить Драйга, а вы, играя на её амбициях, вполне можете надурить её. Заставьте её обратить продолжить процесс трансмутации при помощи отвара, как только отметка твоего обращения достигнет максимального уровня, ты очнёшься и Юма больше не сможет тебя контролировать. Я снова посмотрел на свою возлюбленную, которая склонилась над книгой и изредка поглядывала на меня. Неужели ей был нужен только Механизм?! Блять, ну почему ВСЕГДА ТАК?!       — Что имел ввиду Драйг, когда сказал, что не может позволить мне умереть? — я задал вопрос вслух, но он был скорее риторическим и ответа не требовал. Тем не менее, «эго» ответил.       — Ты погибнешь, если Драйга отделить от тебя. Механизм — часть души, это будет тоже самое, что от тебя просто оторвут кусок. Не знаю уж, какие там мотивы у нашей девушки, но… не думаю, что нам стоит ей доверять. Я вернулся к Драйгу. И принёс ему эту идею. Посмотрим, что он скажет, захочет ли связаться с этой… Амано Юмой. Амано Юма/Рейналь Проклятье. Проклятье. Проклятущее проклятье. Проклятье-е-е… Всё ведь почти получилось. Я снова перепроверила записи. Похоже, понадобится ещё несколько литров Тёмной воды. И это только для начала. Неизвестно сколько понадобится Хёдо для трансмутаций, но, чувствует моя задница, то, что я с ним делаю, отзовётся мне в троекратном размере. Брось, Рейналь! Ты делаешь это не ради себя и даже не ради падших, а, можно сказать, даже ради этого пацана. В конце концов, Исе-куна могли в будущем завербовать в одну из фракций, убить, как опасный элемент, или сделать что похуже, пусть уж лучше я отниму у него Механизм безопасным, проверенным методом, а потом сотру память о минувших событиях. Хотя кого я обманываю. Поначалу мне было плевать на него. Я даже не хотела с ним связываться, узнав, что он такой отброс и состоит в группе извращенцев. Хех, но я не пожалела, время действительно было проведено довольно весело. По крайней мере, гораздо веселее, чем с большинством моих ухажёров, которые только и делали, что пытались затащить меня в постель. Будь всё это в других обстоятельствах, я даже согласилась побыть с Исе подольше, но… мои мечты — это мои мечты, а этот мальчишка — мимолётное увлечение, я не должна забывать о конечном цели. Его физическое и магическое состояние менялось на глазах, но было, чего мне так и не удалось достичь. Пробуждения Драйга. По крайней мере, я так думала, как вдруг перчатка появилась прямо из ниоткуда. Я несколько месяцев изучала всю доступную падшим информацию по формациям Лонгинов и их аналогов — более слабых второсортных Артефактов, и результат превзошёл всё мои ожидания. Его рука перешла из спящего состояния в состояние настоящего боевого режима. Я ликовала, но недолго. Она пропала так же быстро и неожиданно, как и появилась. Но злобы во мне больше не было. Теперь я начинала понимать: что-то её сдерживает. Это результат. Это лучший из возможных результатов, для учёного нет лучшего итога, чем тот, который наглядно показывает что-то и из которого можно сделать хоть какие-то выводы. А вывод напрашивался сам — я думаю, что Хёдо развивается, но недостаточно быстро, то есть мне не придётся убивать его или столкнуться с ужасными последствиями собственных решений, потому что процесс идёт довольно плавно. Эта мысль радовала. Теперь я подумаю, как поступить дальше. У меня была идея, как контролировать процесс, но для этого мне нужно произвести расчёты и… узнать одну маленькую деталь. Я взяла дневник Азазеля и раскрыла его на титульной странице, где нельзя было ничего написать — эта страница была полностью автоматизирована, она предназначалась для специального анализатора, встроенного в книгу. Из гребешка я вытащила провод с напальчником и прицепила к левой руке Иссея. Книга считывала определённую, одну ей известную информацию и выдавала необходимые данные на титульную страницу. Интересовала из всех записей меня только одна строчка. Человек: 77% После Тёмной воды он стал человеком лишь на 77 процентов? Видимо, я недооценила его и переоценила концентрированность раствора. Так, надо высчитать… Фляга была объёмом на полтора литра… За полтора литра он почти на четверть перестал быть человеком. Попробуем давать ему воду понемногу, чтобы контролировать процесс. На следующее утро я приказала Исе-куну отправится из дома в церковь неподалёку, а родителей предупредить, что тот задержится допоздна в школе. Мне было просто жизненно необходимо следить за процессом трансмутации. Трансмутации, которая протекала без отдач — чёрт, да не бывает такого! Периодически в течении дня Иссей пил Тёмную воду, снижая свою «человечность» и усваивая отвар. Процесс шёл очень удачно, Иссей всё так же продолжал меняться телесно, а духовно становится лишь сильнее, но я удерживала контроль над ним. Стоило мне запереться наедине с Иссеем в келье, чтобы спокойно наблюдать и записывать процессы, как меня отвлекла старшая сестра. Салаванна, старшая из нас, моя сестра и близкая подруга, возглавляла нашу труппу, именно она постоянно обговаривала с Доннасиджем наше прибывание здесь.       — Да, Салаванна, что случилось? Я только смогла нормально заняться наблюдением.       — Только смогла? — моя сестра удивлённо вскинула брови, после чего зашла в келью и заперла за собой дверь. — Ты здесь уже несколько часов к ряду провела, неужели наблюдение требует столько времени.       — А ты как сама думаешь? Его изменения за несколько часов превзошли все мои ожидания. Мышечная масса стала больше, пусть и слишком, он окончательно пришёл в прекрасную физическую форму, да что я рассказываю, ты и сама видишь, — я видела, как жадно Салаванна пожирает глазами Исе-куна. Естественно, даже у меня поднывало, когда я смотрела на такого самца без одежды.       — Да, ты права. Помню, как мы впервые увидели его: он был редким слабаком, да к тому же без какого-либо будущего с задатками извращенца… — Салаванна почти смеялась, но даже всех усилий было недостаточно, чтобы отвести взгляд от моего парня надолго. Минуточку. Я сейчас сама с собой разговариваю и называют Хёдо своим парнем? Я что, обкурилась? Может, запах Тёмной воды тоже как-то воздействует на живых существ? Взять на заметку. — Слушай, а можно мне… Ну… Ты поняла, в общем.       — Нет, — я отрицательно покачала головой, вгрызаясь в сестру холодным взглядом. — Нет, — ещё твёрже сказал я, — он проходит через эксперимент, а твоё вмешательство может всё испортить или сотворить что-то, что я не предусмотрела. Пожалуйста, дай мне спокойно закончить этот опыт, и тогда делай с ним всё, что пожелаешь. Неприятное чувство кольнуло в груди: я что, ревную? Серьёзно? Проклятье, да какого же чёрта так много на меня свалилось и теперь буквально «давит»! План работает кое-как, Иссей и его влюблённость, моя чёртова совесть, решившая проснуться именно сейчас! А в груди всё ещё кололо, пока в голове об виски стучала одна неординарная мысль. Мысль, которая и приводила меня в бешенство. Я ведь знаю, что стороннее вмешательство не сможет нарушить процесс трансмутации, разве что ускорить. Иссей до начала трансмутации был подростком, и его либидо вполне может сыграть мне на руку, ускорив превращение. Ускорив его развитие. Но что-то в горле, какой-то ком не позволял мне вслух разрешить моей сестре даже прикасаться к Хёдо, не что заниматься сексом. Нет, пусть уж лучше… Решение пришло само: я ведь могу попробовать. Сама. Без постороннего вмешательства. Выпитая Иссеем сегодня Тёмная вода повысила уровень его эволюции на 10 процентов. Всё шло хорошо, ещё несколько дней, и можно будет приступать к ритуалу. Я приказала Иссею возвращаться домой, а сама под покровом магической маскировки прибыла к нему в комнату и стала ожидать. И почему-то нервничать. Это была необыкновенная нервотрёпка в ожидании наказания или чего-то другого, такого я никогда не испытывала. Эти нервы были приятными. Мне хотелось такого. Секса… Нет, мне хотелось любить его. Почему? ДА ЧТО СО МНОЙ ЧЁРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ? Мне несколько сотен лет, а я раздумываю над тем, как буду трахаться с мальчишкой! Девственником! И МЛЕЮ ОТ ЭТОГО! Да пошло всё. Это эксперимент. Не больше. Я просто хочу посмотреть, возможно ли, что его похоть сыграет мне на руку и придаст газку той эволюции, к которой я его веду. Когда Исе-кун вернулся домой, я приказал ему принять душ, и сама сходила туда, а сразу после приказала ему лечь и просто получать удовольствие. Он лежал, не двигаясь, как мертвец — и во мне отпало всяческое желание заниматься с ним сексом. Это было неестественно, неправильно. Чёрт, как же мне не везёт в плане парней. Одни — альфонсы и мудозвоны, желающие только секса, другие — эстеты и… «брёвна», причём бревно я сделала из него сама. Дура. Я продолжила свои эксперименты. Скоро всё закончится. Иссей Хёдо       — ЧТО?! Ты предлагаешь мне связаться с какой-то жалкой падшей и предложить ей сделку?! — Драйг ревел, а я не знал, куда себя деть: мне было плохо — это была та боль, которая проявляется морально, не физически. Ну помолчи хоть секундочку, дракон.       — Сделку, в которой мы изначально не будем держать слово. Мы в выигрыше.       — Да мне плевать, но договариваться с тем, кто ниже меня по статусу я не намерен! — ещё громче взревел Имперский красный, да так сильно, что мне показалось, будто моё тело наяву разрывает изнутри одним его рыком.       — ЗАТКНИСЬ! — не своим голосом, в бешеном кличе ответил я ему, а потом так сильно проорал: — КАКОЙ НАХРЕН СТАТУС, ЯЩЕРИЦА, СИДЯЩАЯ В МОЕЙ РУКЕ?! ОГЛЯНИСЬ, ПАДАТЬ НИЖЕ УЖЕ НЕКУДА! МЫ В АБСОЛЮТНО ОДИНАКОВОЙ СИТУАЦИИ С ТОБОЙ. Мы с Драйгом смотрели друг другу в глаза, стычка злила меня всё больше, но вот в глазах дракона не было больше былой ярости. Он начал смиренно понимать свою ситуацию. Наконец-то.       — Подумай сам, что мы теряем? Мы в ситуации, где нас обоих хотят просто использовать, причём меня уже используют. Так какая разница, что нас ждёт? Просто помоги мне, потому что мы с тобой партнёры, а я обещаю тебе — что никогда тебя не предам и не передам.       — Хорошо, Хёдо, несмотря на то, что мозгов у тебя маловато, у тебя есть яйца, — и дракон потерял ко мне интерес, воздевая морду к нему. Он размышляет. Я не стал его отвлекать, да ну, к чёрту эту ящерицу. Сам решит, как ему поступить, а я пойду. Пройдусь пожалуй. Итак, что мы имеем. Загаженное первое свидание. Разбитое сердце. Одного дракона, ходячую, говорящую шизофрению, и непонятые мутации в теле. И девушку, которая вознамерилась убить меня, забрав мою… душу? Или часть души. Да пофиг. А Драйг не хочет выпускать. Да и даже если бы выпустил, чтобы я изменил? Я умею только портить. Это не нюни, это констатация фактов. Я вышел в своё сознание через дверь, заботливо открытую моим собственным «эго». Мы поздоровались, хотя даже не прощались.       — Раздумываешь о своей нелёгкой судьбе?       — Ага, — мы гуляли во тьме собственного разума. — Сейчас я хочу выбраться отсюда и тогда…       — Убьёшь Юму? Брось, ты не сможешь.       — Думаешь, она слишком сильная для меня? — я сурово посмотрел в его глаза.       — Нет, я не об этом. Ты её любишь. Можешь не верить мне, но я — это ты, только тот, кто всегда говорит правду в отличие от тебя, Хёдо, — «эго» растянул зычную и безумную улыбку, — Ты полюбил её с первого взгляда, этого не изменить, даже если ты будешь вечно отрицать данное обстоятельство. От того тебе так больно. И вернувшись в реальный мир ты не сможешь её убить. Ты даже пальцем тронуть её не осмелишься.       — Тогда что же мне делать?! — крикнул я, а моё «эго» направилось куда-то в сторону, туда, где темнота скрыла его.       — Стань настолько сильным, чтобы она не убила тебя. Вместо ответа я услышал лишь звенящую тишину, за которой темнота в моё сознании превратилась в белизну. Белизна, в центре которой висело сердце. Бьющееся, моё сердце.       — Знаешь, — с него начали свисать позвякивающие, алмазные канаты, на одном из которых обнаружилось моё «эго». — чем больше она поит тебя, тем больше я понимаю о сущности того, в кого ты превращаешься. Ой, не ты, прошу прощения, мы.       — В кого же?       — Превратимся — и узнаешь. А пока… сразись со мной, а? Амано Юма/Рейналь Поначалу всё было хорошо. Даже слишком. Со мной на связь лично вышел Священный Механизм Исе-куна, сам Красный Имперский дракон — Драйг, и подумать я не смела, что он предложит мне помощь. Это было либо большой удачей, либо… огромной ловушкой. И поначалу, и позже Драйгу я не верила — его слова звучали слишком заманчиво, а я наслушалась таких по горло. Он предложил полный контроль над телом Иссея в обмен на помощь в трансмутации. Для трансмутации ему требовалось невероятное количество моей Тёмной воды. Мы поболтали по душам, и я убедила дракона — как обычно эту делаю — в том, что рассчитаю необходимое количество для стопроцентой трансмутации. Со стороны я всегда казалась дурёхой. Перед тем как дракон «отключился», я предупредила, что хочу каждодневный результат, который Драйг будет мне показывать в ночные часы. Очередную ночь я провела в комнате парня, но почему-то только сейчас меня начало смущать подобное. Вообще о человеке можно многое узнать — только побывай в его личном пространстве: у Хёдо оно было… извращенским. Плакаты с человеческими женщинами с довольно «богатырскими» формами, порножурналы, что ещё… компьютер под завязку забит порнухой, мальчик явно рос без женского внимания — не материнского в смысле, а того, которое дарят девочки его возраста. Под ногой что-то зашуршало. Скомканный лист бумаги. Таких, кстати, много. Что он писал? В первый раз я этого не заметила, однако… Я развернула бумажку и увидела «Амано Юма»… Один лист целиком исписан моим вымышленным именем, другие — планами нашего свидания. На сердце стало тепло. Тепло так, как бывает в тех жалких, человеческих, любовных романах, где девушка отдаёт себя парню целиком. А взамен — ничего. Эх, Исе-кун, ты такой ребёнок. Я снова скомкала лист и выбросила. Комнату озарило красное сияние, на секунду появилась драконья перчатка, а потом пропала. Тело Хёдо дёрнулась с такой силой вверх, что я испугалась, как бы он не подлетел к потолку.       — ДРАЙГ! ИССЕЙ! Что у вас там происходит?! — но ответа не последовало. Отдача Тёмной воды? Что-то другое? Дальнейших прецедентов не последовало. Весь остаток ночи я сидела и просто нервно наблюдала за парнем, которого обрекла на неведомо какую судьбу. На следующий день я приказала Иссею всё-таки отучиться в школе, чтобы не нагнетать обстановку прогулами, а потом сразу же возвращаться в заброшенную церковь. На подходе меня встретила Мительт.       — Рейни, я могу понаблюдать за тем парнем, которого ты «воспитываешь»?       — Что делаю? — я повернулась к лоли-блондинке в одежде служанки.       — Салаванна сказала, что ты не даёшь его нам поиграть из-за того, что сама слишком занята играми с ним. Поэтому я хочу просто понаблюдать за тем, как вы этим занимаетесь.       — Передай Салаванне, и сама заруби себе на носу, — я злобно и сильно схватила подругу за грудки, — Я с ним не трахаюсь, но и вам не дам к нему подойти, он мне нужен для эксперимента. Вот когда я закончу, тогда хоть разорвите его! — злость схлынула так же быстро, как и пришла, оставив в сердце нервозный осадок, на который я переключилась лишь спустя энное количество времени — это была ревность. Нет, хер им, обойдутся, в конце концов, он был и всё ещё остаётся моим парнем, и им я его не отдам. В глубине леса Исе-кун уже ждал меня, в тенях, но под звёздным небом он был почти незаметен. Я бросила все свои вещи, когда увидела его. Я не знаю, что на меня нашло, больше мне не хотелось ничего в ту секунду. Идя сюда, была уверена, что потребую призвать Драйга, а там он покажет уровень собственных сил и мы оба пойдём на боковую, но вместо этого я… Я бы хотела сказать, что опомнилась только утром и не помню ничего, что произошло во время секса. Хотела. Бы. Я так сказать. Но я помню всё. Помню всё до мельчайших деталей: взгляд в его сторону, его лицо, мои вышибленные пробки в мозгах, снос башки, сиюминутный приказ раздеться, помню, как сама срывала с себя одежду, как повалила его на траву и с холодно-жёстким, командным тоном сказала — «Трахни меня». Помню, как выпила несколько глотков Тёмной воды и, впившись в его губы, заставляла его глотать, давиться этой водой буквально. Он откашливался, еле-еле держался, но трахал, не прекращая. А наутро я проснулась на траве, голая, но укрытая собственными вещами и футболкой Иссея.       — Что я, блять, наделала?! — я понизила тон до минимума, и только затем обратила внимание, что Хёдо сидит рядом, не спит, не лежит, а именно сидит, пожёвывает травинку и смотрит сквозь еловую рощу на восход солнца. — Ис… се… й. — я боялась произносить его имя, но прекрасно понимала: он в сознании, он вернулся, он всё понимает. Иссей Хёдо Что-то постукивает о дверь. Минутку. Какую дверь? Я ведь в нахожусь в собственном сознании, тогда… Во мраке за спиной стоит дверь, ведущая к Драйгу. Что здесь происходит вообще? Почему я… ничего не помню, да и вообще — где моё «эго». Мрак густой, но ещё более пустой, чем когда-либо.       — Драйг! — дверь отворилась, но и там не было ничего: ни пламени, ни красного дракона. Я захлопнул дверцу. Где все? Шутки перестали быть смешными вот только что. — Эй, мои дерьмовые друзья, пора на выход, я не собираюсь вас искать по всему своему внутреннему миру! Телевизор на потолке показывал мне самую невероятную картину в моей жизни. Я прижимаю к себе Юму. И занимаюсь с ней любовью. Мой взгляд было не оторвать: не было ни секунды, чтобы я мог подумать о чём-то ещё. «Ты её любишь» — снова эти слова, как будто «эго» у меня за спиной. Но она контролирует мои действия, она делает это с моим телом, а не со мной. И картинка начала снижаться, приближаться, увеличиваться, становится всем, за чем я могу наблюдать, пока… я просто не очнулся, оказавшись в реальности. Я вернулся. И её контроль полностью спал с меня, но я продолжал двигаться по привычке. Согласно рефлексам. Юма ничего не понимала, она лишь запрокидывала голову от удовольствия, жалась к стволу ближайшего дерева и всхлипывала с каждым новым, более сильным или ритмичным толчком в ней. Я сбавил темп на несколько секунд, осмотрел себя, и тогда падшая отцепилась от дерева, схватила моё лицо в свои ладони и впилась в губы, приговаривая.       — Не останавливайся, быстрее. Я люблю… тебя, — и поцелуи продолжались, довольно скоро заполняя весь ближайший лес эхом шлепков вперемешку с чмоками и ахами. Что на меня нашло? А с ней что? Я для неё лишь эксперимент. Она — меня использует. Но почему же, чёрт побери, я так сильно её люблю?! От злости я сдавил её бёдра и стал вбиваться как сумасшедший, наплевав на то, что моей возлюбленной могло быть больно. Да и больно — ну и хрен с ней — первая начала. Мужчина должен быть джентльменом, да? Да чёрта-с два, только если девушка не двуличная… язык не поворачивается её обозвать. Но её лицо выражало всё, что было душе угодно, только не боль. Сил говорить у неё уже не было, да и вряд ли были. Не знаю, что со мной, но тело ничего не чувствует. Клацнув зубами возле её ушка, я перехватил руки падшей у запястий и вдавил их в траву, склоняясь над её грудью. Чем я только занимаюсь? Трахаюсь с с девушкой, которую так сильно люблю, но при этом не чувствую ничего — мне хочется заставить кончить лишь её, а на себя наплевать. Я сдавил запястья сильнее и принялся вколачиваться как безумный, пока её грудь маняще тряслась вверх-вниз — это было похоже на смешную игру: поймай соски Юмы. И я был рад сыграть в такую игру. Когда я поймал один из сосков, девушка особенно сильно дёрнулась и толкнула меня от себя, сама вскочила и, усевшись на мои бёдра, обняла меня всем своим дрожащим телом. Вся нижняя часть её тела ритмично сокращалась, а я продолжал двигаться, усердно сдерживая цепкие пальцы — они так и норовили сдавить её задницу до синюшных отметин. Всё кончилось, и Амано Юма уснула сном младенца, пока я сидел целую ночь и осознавал, что ничего не чувствую. Ну, кроме одной-единственной вещи — которую я никогда не скажу, в которой я никогда не признаюсь, однако… Холод и жар — если они и были — больше не ощущались, вкусы и даже запахи перестали иметь какое-либо значение. Боль тоже отсутствовала. Похоть или хотя бы какое-то желание секса — перестали иметь для меня хоть капельку своего прошлого значения. Меня больше ничто не волнует. Я ни за что не переживаю. Кроме одной вещи. Перед самым рассветом, перед самым пробуждением Юмы я навис над ней и поцеловал… сложив руки на её шее. Почти на её шее, всего в паре миллиметров. Я убеждал себя, говори — «Ты предала меня», «Я ведь тебя люблю», и другие мыльные фразочки из сопливых драм. В этой жизни все мы друг друга имеем. Руки задрожали и почти вплотную приникли к её шее, но я был намерен задушить её. Задушить. Её. Чёрт. Я не могу. Я дождался момента, когда она проснётся и услышал тихо-тонкое «Иссей». Такое кроткое, слова, которые я хотел бы слышать… Слова, которые я не могу слушать.       — Проснулась, Юма? — я выплюнул травинку и забрал у неё свою футболку. Она смотрела на меня взглядом, полным… нет, не страха, она не боялась меня, она… чувствовала вину. Откуда я это знаю? Оттуда же, откуда я знаю, что больше ничего не ощущаю. И это сбивает меня с толку — разве ты, женщина, не должна меня бояться! Не должна ненавидеть, что я испортил твой эксперимент? Не должна страшиться, что я убью тебя за всё «хорошее»?! Я хотел закричать, но вместо этого взял её за подбородок и заставил посмотреть на себя: — Время покажет, что ты натворила. — эти слова, как нож, резанули нас обоих. Мы оба идиоты. Я отправился домой. И на следующий день вернулся туда. Ожидаете послушать о моих долгих, заумных рассуждениях на тему прощения, предательства, любви и странностях жизни? Хер вам, я не философ. Но одного дня мне было достаточно, чтобы решить для себя: раз она чувствует вину, значит для неё не всё потеряно. Раз я чувствую любовь — может, я не такой уж и бесчувственный? Но в заброшенной церквушке меня ждало разочарование. В виде одного падшего и ещё одного экзорциста.       — Привет, парень, — на входе меня встретил тот падший. Доннасидж, кажется? Не помню, откуда знаю это имя, но почему-то я был в этом уверен. — Вернулся за очередной долей «эксперимента»? — во время вопроса падший ещё выполнял такие ритмичные, тазотолкательные движения, но я слабо обратил на это внимание.       — Это твоё дело ровно настолько, насколько плоские у тебя шуточки. Где Юма?       — Кто? — Доннасидж улыбнулся, испытывая моё терпение. Я двинулся к нему, уже целиком ступая на территория церкви.       — Ты знаешь, кто.       — А, ты про Рейналь. Не знаю, на самом деле, надо спросить у её сестры и подруги, только вот, — двери за моей спиной захлопнулись, а перед ними появился блондин-экзорцист. Везёт же на чокнутых. Поначалу я думал, что Юма… нет, Рейналь такая, но теперь я понял, что, видимо, у падших весь клан такой. Клан недобитых куриц. — ты её больше не увидишь. Как и белый свет, парнишка. Жаль, что эксперимент оказался неудачным.       — Почему же? — я снова обернулся и растянул улыбку. — Очень даже даже удачный. Сейчас продемонстрирую. Я улыбнулся во все тридцать с хером зубов и провёл линию в воздухе быстрее, чем может заметить глаз этого падшего. Его ноги разрезало прямо в районе коленей и он свалился на каменный пол церкви. Он застонал, но всё-таки собрал свою магическую энергию в копьё, при этом раздался звук жужжания, а после метнул в мою сторону, но оно пролетело мимо и впечаталось в дверь церквушки, неподалёку от экзорциста. Последний, кстати, не решался атаковать, не предполагая, что я могу ещё выкинуть. Я исчез и появился за спиной падшего, вонзив левую руку ему в спину и пробив грудную клетку. В левой руке стучало его пока ещё живое сердце. Рука облачилась в красную латную рукавицу, а потом сама рукавица исчезла, оставив на тыльной стороне ладони только драконий камень Драйга — изумруд. Символ Имперского дракона возгорелся и поглотил сердце падшего. Чёрт, надеюсь, моя идея сработала и… Я не успел додумать последние идеи, как увидел рухнувшего почти одновременно с мёртвым падшим — экзорциста. Его вырубили… Салаванна? Сестра Юмы?.. Рейналь, вернее… Я не спешил к ним подходить, тем не менее, девушки подозвали меня сами.       — Не бойся нас, мы не кусаемся. Мы… не предполагали, что ты придёшь. Рейни уехала на поезде, он только что отошёл.       — А почему вы с ней не уехали?       — Нам некуда, Рейни попросила нас найти укрытие в этом городке или какой-нибудь глуши, потому что здесь мы незаконно. Она… решила взять всю вину на себя.       Вину. Она действовал без ведома начальства? Боже, что за безумная женщина!       — Хорошо, спасибо вам, и… вот адрес, — я написал на бумажке пару слов, а потом подкинул падшим ключи: пусть так — они мне помогли, я отплачу тем же, — И ключи, переночуйте у меня пока, моих родителей нет дома, а потом будем решать! И спасибо, ещё раз… Когда я направлялся к городу, я крикнул им:       — Я действительно её люблю. За моей спиной появилось одно крыло: грязное, чёрное, как у падшего. И я взмыл в небо. Не знаю, что придавало мне скорости больше — страх или сила? Страх за Рейналь или сила, подаренная ей же. Я нашёл тот поезд, путём проб и ошибок, но я его нашёл. Она сидела в кресле и едва не плакала, а я даже не мог попасть в это чёртово ведро с гайками, которое неслось на скорости в несколько сотен километров в час. Увернувшись от встречных деревьев, я оказался на крыше и попытался кое-что провернуть. Эти способности… Я в них ещё слабо разбираюсь, но кое-что могу. Передо мной забрезжил тоннель, в который поезд стремительно мчался. Ладно, так, меня либо расплющит о него, либо я попаду внутрь. Раз… два… три… Металл, которым была покрыта крыша, превратился в жидкость, которая с лёгкостью меня приняла и пропустила сквозь себя. Я оказался в туалете, и благо — тут никого не было! Неужели я смог контролировать молекулы? Ладно, потом-потом, сначала Рейналь! Мне повезло, тоннель был долгим, поэтому я смог незаметно попасть на место рядом со своей падшей… возлюбленной. Чёрт. Раньше это звучало по-детски, а сейчас — мне кажется, что слишком серьёзно.       — Извини, могу присесть? — моя девушка открыла рот от удивления, — Рейналь…       — Как… как ты здесь оказался?!       — Подруга твоя и сестра мне подсказали, а я и рад стараться, — я не улыбался, но и злился, прямо сейчас во мне только был большой клок одного, самого важного чувства — чувства, что я не могу её потерять. — Послушай меня. Я… не хочу тебя отпускать.       — Исе-кун… Я воспользовалась тобой, твоей добротой. Ты был мальчиком, а я стервой, которая ради собственных амбиций.       — Посмотри на меня, — я встал перед ней, покружился вокруг своей оси и снова сел на место, — живой, здоровый, в самом расцвете сил и всё благодаря тебе. Наверное, это мне стоит извиниться. В ту ночь… когда мы с тобой занимались любовью я подсмотрел твой дневник. Прочитал, многое не понял, но узнал, что ты нашла способ вытаскивать Священные Механизмы, не убивая носителя. И всё встало на свои места. Мне только… нужно было немного подумать.       — И что ты надумал? — Юма отвернула лицо к окну, мы выехали из тоннеля и уже приближались к новому городу. Я сел возле неё, взял за руку и силой повернул к себе, забирая в поцелуй её губы.       — Достаточно надумал. Надумал, как я хочу тебя — но не в плане секса, а в плане семьи, в плане любви, Рейналь. Я буду эгоистом и попрошу тебя остаться со мной. да, это порушит твои амбиции, но я обещаю тебе — если ты исполнишь эту мою мечту, я исполню твою. Я погладил её по щеке.       — Я сделаю так, что весь мир склонит колени перед твоим гением. Я обещаю. Теперь уже она меня поцеловала, посильнее вцепилась в одежду и поплотнее прижалась телом. Любовь — единственное чувство, которое осталось во мне после опустошения. Не знаю, почему, но ни тело, ни душа не хотели с ним расставаться. Отчаянно не хотели.       — Пойдём в туалет, — я шепнул ей на ушко.       — Зачем это?.. Нет, Исе-кун, мы уже не успеем, тем более, в таком месте.       — У нас ещё есть пару минут, а потом, — я улыбнулся, почувствовав к этой падшей небывалый приступ нежности, — продолжим у меня дома. Ты ведь теперь навеки со мной, Рейналь. Я подмигнул ей.       — Юма. Амано Юма, зови меня так. Падшая — это моё прошлое, я больше не хочу к нему возвращаться, — и девушка сама первая вскочила со своего места, увлекая меня в уборную. Азазель А всё так хорошо начиналось. У лидера падших ангелов были такие планы. ТАКИЕ. ПЛАНЫ! И ничего не случилось. Дать Рейналь, одной из лучших своих учениц, этот дневник — было гениальной стратегией: она бы проверила действенность метода, вполне смогла бы получить хороший результат… А затем Доннасидж убил бы подопытного кролика. Уж слишком велик был риск проблемы. Риск Азазель оценил, как и всегда, но не сумел продумать все ходы устранения самой проблемы, связанной с риском. Формулы, что создал мистер «ратующий всегда за мир», предполагали не усиление, а пересоздание живого организма по подобию… древнего существа. Но формулы были специально изменены для проверки их действенности. И тут Рейналь со своей педантичностью — всё проверила, всё поправила, всё восстановила. И что мы имеем. Чертовски могущественного… паренька-школьника, сидящего на пятой точке в своей солнечной стране и ни на секунду не задумывающего над тем, в какой жопе он оказался. Вернее, в какой жопе оказался мир вокруг из-за его метаморфозы. Опустошённые — древняя, чертовски древняя раса, которая даже древнее терминов «света» и «тьмы», конечно, причиной этого является только лишь факт из рождения в другой вселенной, которая на несколько триллионов лет старше этой, но — «Ёбаньки в рот, — ругнулся про себя Азазель. — Как я мог это допустить?» Один Опустошённый способен в пике сил сравняться в силе с самыми могущественными, концептуальными порождениями любого мира. Что парадоксально — в их родном мире Опустошённые были слабейшей формой жизни. Раздался звонок. И Лидер падших поднял трубку.       — Азазель, ты просил перезвонить, это было срочно? Неужели надо было отвлекать меня? Я ж к переговорам по нашему вопросу готовлюсь.       — Я знаю, Саз, знаю, но у меня возникла… крупномасштабная проблема.       — Где?       — Вот за этой ты меня и убьёшь, — неровным тоном вещал падший, — Она под боком у твоей сестры. Это носитель красного дракона, да простит создатель его душу.       — Кого? Носителя? — не понимал Сазекс.       — Какого, к чёрту, носителя, Саз?! Этот парень сожрал ДРАКОНА?!       — ЧТО?! — вскрикнул Король демонов, а потом уже намного тише повторил свой вопрос: — Что ты наделал? Где ты сейчас — я скоро буду. Там всё и объяснишь. Азазель повесил трубку. Свесил руку с дивана и закурил сигарету. Дым захлестнул глаза. Теперь все возможные Апокалипсисы, даже пробуждение Тригексы, казались не такими явными и возможными по сравнению с некогда обычным, японским школьником…