Проклятье Микаэлы

      Каждый человек когда-нибудь мечтал о вечной жизни, бессмертии. Ведь это то, что ему не дано, ибо он создан смертным. Но что делать в случае, когда Бог отбирает у человека способность умереть? Куда девать обретенную вечность?       Человек свободен, пока не лишается своей смертности. Когда же он превращается в вампира, весь мир становится для него тюрьмой. И вечные скитания от края до края своей темницы — то немногое, что остается обреченному.       Микаэла был погружен в тяжелый сон, столь редкий для него. Перед его глазами мелькали нечеткие картины из прошлого. Для вампиров сны были чужды, всё, что они видели во время сна, было лишь ненавистными ими воспоминаниями. Но, как бы ни хотелось от них избавится, они — единственное, что сохраняло человечность и Мики, и других вампиров, которые еще что-то помнили.       Долгому сну всё же пришел конец, когда кто-то извне начал обнюхивать лицо юноши. Микаэла поморщился от неприятного ощущения. Вдруг кто-то громко фыркнул. От неожиданности вампир резко сел, для чего приложил неимоверное усилие, и чуть было не ударился о чью-то морду, благо существо успело отскочить. Как только Хакуя рассмотрел всё то, что его окружало, он пришел в ужас, который, вероятно, мог сравниться только с тем, который он испытал 4 года назад, когда его семью убивали на его глазах.        Мрачный сухой лес, окутанный леденящим душу туманом, предстал перед его глазами. Существо тем временем внимательно разглядывало его, шевеля острыми ушами. Оно походило на лань с ярко-красного цвета глазами, что светились во мраке, захватившем весь лес. Переступая с ноги на ногу — ими были четыре птичьи лапы с пятью пальцами на каждой, — оно нюхало сырой воздух, громко фыркая и пуская небольшие облачка пара. Микаэла остолбенел, судорожно пытаясь понять, что происходит. На мгновенье ему показалось, что он уже сошел с ума. Лань же начала подходить, грациозно вытянув в сторону вампира свою длинную шею. Это животное, несмотря на свою странность, завораживало. Если бы Мика не находился в стрессовом состоянии, он бы даже сказал, что оно по-своему прекрасно, будто сошедший со страниц какой-нибудь сказки волшебный зверь. Хакуя всё еще не смел двинуться. Загадочное животное же подошло настолько близко, что к нему можно было прикоснуться. Мягкий нос существа уже грозил коснуться виска, как вдруг мальчишка быстро вскочил, словно очнулся ото сна, и замахал руками, прогоняя животное прочь. Лань отпрыгнула от него, но убегать не стала. — Прочь! — закричал молодой вампир. — Пошла!       Существо лишь повернуло голову на бок, как-то странно посмотрев на него своими горящими огоньками.       «Что это такое? Где все? Где я сам?», — лихорадочно думал Мика. Чувство страха окончательно овладело им. Руки задрожали, а колени так и норовили подкоситься. Неужели долгое воздержание от крови действительно свело его с ума? — Юи-чан… — вырвалось у него в порыве отчаяния. —  Всё ли с тобой хорошо?       Его пугала не столько сама ситуация, сколько перспектива снова остаться одному. Одиночество — самый ужасный кошмар для любого вампира, особенно для того, кто стал им сравнительно недавно.       Жажда тоже никуда не делась и с каждой минутой давала о себе знать всё сильнее. Юноша сжал пересохшее горло. Ну что за существование? И главное — от этого никуда не деться. Одиночество, жажда, отчаяние — вот все спутники вампирской жизни.       Существо, что все еще стояло рядом, не сводило с него взгляда. Уходить животное совсем не собиралось, из-за чего Хакуя с недовольством посмотрел на него. Выглядело оно безобидно, но Мика сразу заподозрил: что-то тут не чисто. Обычные животные убегают от вампиров, как от хищников, коими они и являются. Но, видимо, эта лань знакома с вампирами не была.       Вдруг в голове Микаэлы промелькнула мысль выпить кровь этого существа, хоть от него не пахло так аппетитно, как от… человека. Тут юноша ужаснулся своим мыслям. Он почувствовал, что уже падает в ту пропасть, над которой так долго балансировал, боясь стать монстром. Таким же, как… Ферид Батори. Хакуя с отвращением поморщился. Пока животное стояло рядом, соблазн выпить его кровь был велик. Ещё немного — и Мика бы набросился на него. Но в этот момент вампир одернул сам себя. А вдруг он действительно обезумел и на самом деле это не неизвестное ему существо, а кто-то из друзей Юи или он сам? — Уходи! — хриплым голосом крикнул он, желая прогнать зверя, кем бы он ни оказался. Существо даже не колыхнулось. — Иначе я убью тебя! — продолжал Микаэла, все еще борясь со своей наступающей жаждой. Он лучше умрет сам, нежели навредит кому-нибудь из команды. Но вместо того, чтобы убежать во тьму, животное стало вышагивать в сторону изнемогающего от жажды вампира. В ответ тот вытащил свой меч и направил его острие на беззащитную лань. — Я сказал, проваливай!       Вдруг морда прекрасного существа ощетинилась в страшном оскале, открывая вид на ряд мелких острых клыков. Внутри мальчишки что-то оборвалось. Что за черт?!       Замахнувшись на скалившееся существо мечом, Мика разрезал воздух около его мягкого носа. Монстр отпрыгнул немного в сторону и, больше не медля ни секунды, набросился прямо на грудь вампира. Острые клыки впились ему в шею и начали нещадно вгрызаться в неё. — Агрх-х! — рыкнул от боли и подступающей сильной жажды Хакуя, пытаясь отстраниться от вцепившегося в него существа, чьи острые птичьи когти не давали ему это сделать. Наконец, вонзив меч в брюхо монстру, Микаэла откинул его от себя. Из перегрызанного горла сочилась кровь… Жажда стала невыносимой.       Нет, это не может быть человек. Никто из его «друзей» не стал бы перегрызать ему глотку, какую бы неприязнь к нему не испытывал. Поэтому перспектива выпить это существо досуха не казалась больше такой ужасной. В конце концов, это будет уже заслуженная месть.       Монстр лежал на сырой земле и тяжело дышал. Он пытался подняться, но Микаэла, проткнув его брюхо, задел и позвоночник. Задние конечности больше не работали. Когда горло зажило, вампир двинулся к своей жертве. Он схватил существо за длинную шею и, предварительно сделав небольшой разрез на сонной артерии, поднял его над головой так, чтобы кровь лилась прямо в рот. Жадно глотая ее, поначалу Хакуя даже не почувствовал её странного вкуса. Как только кровь закончилась, он отбросил тушу подальше от себя, и, вытерев кровь со рта, поднялся на ноги. Существо все еще дышало. — Извини. Тебе стоило уйти, — произнес Мика, с жалостью смотря на умирающее животное, когда способность мыслить трезво вернулась. Оно ни в чем не виновато. Похоже, они оба видели друг в друге источник пищи, ведь каждый из них нуждается в ней. Но в природе ест тот, кто сильнее.       И все же вампир остался голодным. Существо само по себе было небольшим, да и его кровь не насыщала так, как это делала человеческая. Микаэле стало тошно. Опять он живет за счет других. На сей раз он убил ради пропитания, да еще имеет наглость быть после этого голодным. Убей его этот монстр, он наверняка наелся бы.       С каждой минутой, проведенной вдали от людей, Хакуя чувствовал, как дичает. Уже другой монстр начинал пожирать его изнутри, его человечность. Только Юи мог остановить это, хотя бы на время, но его здесь нет, а значит, никто больше не спасет Мику. Даже Крул здесь нет, чтобы хоть как-то утешить его. Молодой вампир с тоской поглядел на черное небо.       Микаэла думал о тех, кто повинен во всем этом. Глен Ичиносе и Ферид Батори. Мерзкие человек и вампир, что заставили его и Юи жить в таких муках. Один разрушил их мир, другой уничтожил их семью. Они оба заслуживают смерти. По крайней мере, так думал Мика.       Размышляя об этом, он вспомнил события последних дней. Освобождение Ферида и Крул после солнечных пыток, убийство третьего и второго прародителей, а потом… Люди начали готовиться к воскрешению. Вдруг его осенило: все то, что сейчас он наблюдает, — последствие воскрешения. — Я был прав, — заверил Хакуя сам себя. — Воскрешение не удалось.       Очередная волна страха парализовала его. Что же с Юи?! Мике стало плохо от того, что он сразу об этом не догадался. Куда теперь бежать? Где его искать?       На мгновение вампиру даже показалось, что Юичиро и все остальные люди уже мертвы. — Нет! — мотнул головой Микаэла, запретив себе даже думать об этом. Если он не будет его искать, то, естественно, не найдет. А если же будет — появится шанс того, что обнаружит. Появится смысл жить дальше.       Все гнало его с этого места подальше: жажда, желание найти Юи и сохранить человечность. Собственные ноги уже тащили его вперед. Только вперед.       Лань лежала на том же месте, куда ее бросили. Вопреки всему монстр был жив. Красные огоньки его глаз все еще следили за молодым вампиром, бредущим вдаль, в непроглядный мрак. — Где же ты, Юи-чан? — отчаянно позвал он, но безмолвный лес поглотил его зов.