Суд Магии. Философский Камень

Исчезнувшее стекло — прочитал директор. — Судя по всему, у тебя начались выбросы стихийной магии. — Но почему при этом исчезают стёкла? — удивился кто-то из Рейвенкло. — А почему нет? — спросил кто-то из маглорожденных первокурсников. — У меня тоже исчезали предметы… — А ты не помнишь обстоятельства? Стихийная магия возникает в случаях, когда волшебник испытывает стресс и приобретает тот вид, который наиболее… способствует исправлению ситуации. К примеру, мне рассказывали, что я в раннем детстве заставлял исчезать те предметы, которые мне не нравились. Но на стеклянные предметы это не распространялось и мне рассказывали, что именно стеклянные предметы сложнее всего заставить исчезнуть или сделать невидимыми, правда, я так и не понял, почему. — Я обязательно расскажу это вам на следующей лекции, мистер Барнс, — пообещал профессор Флитвик. — Но в принципе это верно. При наложении чар невидимости или… удержать стекло в целости может только очень сильный маг, а при стихийной магии… Альбус, там именно исчезнувшее, а не разбитое стекло? — Название главы: «Исчезнувшее стекло», — повторил директор, глядя на Гарри из-под очков. Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсли обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало ту же самую бронзовую четвёрку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей. Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках, — Мяч в чепчиках?! Это что-то оригинальное! — Вроде бы, Дурсли описывались, как очень скучные люди, не способные на оригинальные поступки… — А они это ещё и фотографировали?! но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своём первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живёт ещё один ребёнок. — То есть, у тебя нет ни одной младенческой фотографии? — спросил кто-то. — А где бы меня стали фотографировать? — фыркнул Гарри. — То есть, возможно, папа с мамой меня и снимали, но у меня нет ни одной вещи из старого дома, от папы только и осталось, что пара вещей, которые на тот момент были не в доме, и золото в банке. В приюте… — ПРИЮТЕ?! — Я два года жил в приюте. Это такое заведение, где живут сироты… — Но ты же жил с родственниками! — Не с самого начала. Мне рассказывали, что меня в начале ноября, вскоре после того, как меня принесли к Дурслям, забрали у них социальные ведомства — такие порядки… У меня ведь даже документов не было — ни метрики, ни… вообще ничего. А потом произошло нечто такое, что вынудило тётю Петунью официально оформить опеку на меня, при этом это заняло очень много времени и пришлось заплатить много денег, чтобы мне сделали документы, страховку… Так что официально я живу у Дурслей с трёх лет. — АЛЬБУС ДАМБЛДОР! Почему вы не положили в свёрток с ребёнком документы?! — загремела Амелия Боунс, глядя в упор на директора, который явно не понимал, о чём идёт речь. — Я написал письмо… — устало сказал он. — Письмо для Дурслей — и лично мне хотелось бы ознакомиться с содержанием данного произведения. Но это письмо не является официальным документом, тем более для магловских властей. — У Гарри не было метрики… — Была, — буркнул Сириус. — Лили через месяц после родов сама позаботилась о том, чтобы у Гарри были не только магические, но и магловские документы, в двух экземплярах, один был в домашнем сейфе, второй — банковском. Плюс магическое удостоверение в магловском мире принимает вид магловского эквивалента, разве вы этого не знали?! Тем не менее Гарри Поттер всё ещё жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго, — Дамблдор поспешно вернулся к чтению, боясь, что слушатели сейчас разойдутся так, что не остановишь. Ему уже не понравилось сообщение о приюте, но в этой части он был склонен согласиться с Блэком — действительно, судя по всему, в спешке и нервах не удержал в памяти каких-то мелочей. Следует хотя бы сменить тему. Он просмотрел страницу, хотел её перевернуть, чтобы не напрашиваться на следующую отповедь, но обнаружил, что страницы слиплись, а вместо текста всплыла надпись: «Не жульничайте! Магия Книг не позволит вам пропустить или изменить ни одного слова в тексте! Следующая попытка влечёт за собой откат». — Тётя Петунья уже проснулась и подходила к его двери, и через мгновение утреннюю тишину прорезал её пронзительный визгливый голос: — Подъём! Вставай! Поднимайся! Гарри вздрогнул и проснулся. Тётя продолжала барабанить в дверь. — Живо! — провизжала она. — А повежливее никак нельзя было? Гарри услышал её удаляющиеся шаги, а затем до него донёсся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был хороший сон. В этом сне он летел по воздуху на мопеде. У него было странное ощущение, что когда-то он уже видел этот сон. — Неужели ты это помнишь?! — удивился Хагрид. — Я помню и кое-что похуже… — вздохнул мальчик. Тётя вернулась к его двери. — Ты что, ещё не встал? — настойчиво поинтересовалась она. — Почти, — уклончиво ответил Гарри. — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть идеально. В ответ Гарри застонал. — Что ты там говоришь? — рявкнула тётя из-за двери. — Нет, ничего. Ничего… День рождения Дадли — как он мог забыть? Гарри медленно выбрался из постели и огляделся в поисках носков. Он обнаружил их под кроватью и, надевая, стряхнул ползающего по ним паука. — А пауки там откуда?! — взвыл Рон. Это было не удивительно, рыжик панически боялся этих неприятных существ и теперь его начало трясти, хотя о них только прочитали, а не стали ему их показывать. Гарри привык к паукам — их было много в чулане под лестницей, а именно в чулане было его место. — А что, в доме не было других помещений для ребёнка? — возмутился Артур Уизли. — Подумать только — потомок Древнейшего Благородного Дома Поттеров — в ЧУЛАНЕ! — скривился Драко. Его родители ничего не сказали, но оба позволили себе не совсем аристократично округлить глаза. — Это не тот чулан, откуда мы вытаскивали твой сундук? — спросил Фред. — Ты там жил? Да те чуланы, где мистер Филч держит свои мётлы, просторнее вдвое! — Почему вы не говорили об этом, мистер Поттер? Гордость взыграла? — поинтересовался декан Слизерина, в глазах которого появилось странное выражение. — Так об этом же было известно, — пожал плечами Гарри, рассматривая свои руки. — Кому? — Всем. По крайней мере, письмо из Хогвартса было адресовано именно туда. — Мистер Поттер, эти письма заполняются автоматически, — пояснила профессор МакГонагалл, мертвенно-бледная. Перед ней лежал пергамент, на котором она что-то записывала. — Существует особая книга, куда заносятся имена тех юных волшебников, которые имеют возможность учиться в Хогвартсе, и когда им исполняется одиннадцать лет, особая магия создаёт письма и посылает их по адресам, никто этот процесс не контролирует, за исключением особых случаев… В вашем случае была… сложная ситуация, но она возникла позже. Мы действительно не знали, что вы живёте в чулане. Простите. Но, Альбус, вы утверждали, что следите за мальчиком! Каким образом его пребывание в приюте прошло мимо вашего ведома?! Вы обманули меня?! — Я полагался на Петунью… — И к чему это привело! Читайте дальше! Одевшись, он пошёл на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, ещё один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всём прочем. — Велосипед? Он что, интересуется спортом? — удивился Фред (Джордж?). — Что-то не похоже… Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри, — Чтооо?! — Что такое «груша»? — спросил кто-то из чистокровных. — А разве можно использовать в этом качестве живых существ? Насколько мне известно, это запрещено целым рядом Конвенций… И карается чрезвычайно строго… но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена. Хотя поверить в то, что Гарри мог быстро бегать, было довольно сложно. — Да, ты такой худенький… — вздохнула мадам Помфри. — Какой там бег! — Но Гарри и в самом деле очень хорошо бегает! — возразила Гермиона. — Мы с Роном свидетели. — А жить захочешь — и не такому научишься… Возможно, именно жизнь в тёмном чулане привела к тому, что Гарри выглядел меньше и слабее своих сверстников. К тому же он казался ещё меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком. — Минуточку! — встрепенулась Нарцисса Малфой. — Почему вы носили старые вещи, Поттер? Мне известны некоторые законы маглов, вашим опекунам должны были выплачивать деньги на ваше содержание. — Да, — подтвердила Гермиона. — У меня дядя — юрист, который занимается именно такими вопросами. Я вообще не понимаю, почему социальные ведомства не проследили… Они обязаны следить за тем, чтобы родители и опекуны хорошо заботились о детях, в случаях нарушения налагается штраф, а при повторении — виновные лишаются родительских прав, а дети забираются в приют. Плюс… Если у Дадли был персональный телевизор, да ещё и не один, два компьютера, гоночный велик… Это довольно дорогие вещи. Я сомневаюсь, что доходов мистера Дурсля с его фирмы хватало на такие ценные подарки, значит, у него был иной источник дохода. — К тому же, существует специальный фонд, магический, открытый на содержание Героя Магического мира, — медленно проговорил Кингсли Шеклболт. — Я персонально вложил в него тысячу галеонов, и нас всегда заверяли, что эти деньги идут на оплату содержания мистера Поттера… Если это так, то почему мальчик жил в таких условиях? Если нет — то куда ушли все эти деньги? У Гарри было худое лицо, острые коленки, чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу, — подозрительно быстро возобновил чтение директор, но его тут же прервали. — А что, очки в магловском мире очень дорогие? — спросил Драко. — Да нет, — ответила Гермиона. — Так почему они такую мелочь не купили? Единственное, что Гарри нравилось в собственной внешности — это тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию. Шрам был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тёте Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам. — Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители, — отрезала тётя. — И не приставай ко мне со своими вопросами. — Какая ещё автокатастрофа?! — Что она несёт?! — Что такое «автокатастрофа»? — Что значит — не приставай с вопросами? Детям присуще задавать взрослым вопросы, как иначе они могут чему-то научиться? — Да, Драко начал засыпать нас вопросами прежде, чем выучил собственное имя! —  вспомнил Люциус. — Совершенно недопустимое поведение! — поддержала супруга Нарцисса. — Впрочем, что взять с отвратительной маглы! «Не приставай ко мне со своими вопросами» — это было первое правило, которому он должен был следовать, чтобы жить в мире с Дурслями. Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошёл дядя Вернон. — Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия. Примерно раз в неделю дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали. — Это семейное! — усмехнулся Сириус. — У Джеймса была такая же ситуация, а у Карлуса — твоего дедушки, Гарри — ещё хуже. Он утверждал, что в семнадцатом веке один из ваших предков имел неосторожность насолить какой-то вейле и она таким образом отомстила. К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Гарри уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. Тётя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике. — Ужас! — судя по всему, многие студенты попытались представить себе поросёнка в парике и с крылышками на жирной спинке и данный гибрид никому не понравился. Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось. — Тридцать шесть, — произнёс он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году. — Тридцать шесть подарков?! — удивился Драко. — На один день рождения? Да я за год столько не получаю! — Дорогой, ты забыл о подарке от тётушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тётя Петунья. — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело. Гарри, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол. Тётя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность. — Расстраиваться из-за такой ерунды? — удивились многие. Правильную форму глаз не удалось сохранить никому. — Столько подарков — и ещё мало?! — Мы купим тебе ещё два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Ещё два подарочка. Ты доволен? — Разве так можно?! — возмутился Артур Уизли. — Нельзя потакать капризам детей, — в один голос заметили Молли и Нарцисса. — Всего должно быть в меру, — сказала мадам Боунс. — Иначе дети просто сядут на шею взрослым и не слезут с неё, до последнего останутся детьми, не приспособленными к жизни. — Да, аукнется это им когда-нибудь… — подтвердила молчавшая до сих пор Августа Лонгботтом. — Я, безусловно, очень люблю Невилла и он не может пожаловаться, что я не дарю ему игрушки или… Но это уже перебор, — пожилая леди кивнула в сторону книги. Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьёзная и сложная работа. Наконец он открыл рот. — Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать… — Сколько ему исполнилось? — спросил Теодор Нотт. — Одиннадцать, — ответил Гарри. — То есть, в школу он уже ходил? И не научился считать? — удивился слизеринец. — Впрочем… до тридцати шести досчитал… — Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тётя Петунья. — А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно… Дядя Вернон выдавил из себя смешок. — Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли. — Парень, обречённый оставаться до старости маленьким безголовым ребёнком, — пробурчала Молли. Тут зазвонил телефон, и тётя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолёт с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон. Дадли срывал упаковку с золотых наручных часов, когда тётя Петунья вернулась к столу. — Это не просто дорогие подарки. Это ОЧЕНЬ дорогие подарки, — сказала Гермиона. — Фирма, в которой работает мистер Дурсль, не очень большая, возглавляют её три человека, так что доход у мистера Дурсля едва ли превышает пятьдесят тысяч фунтов в год. А он должен оплачивать дом, плюс Гарри как-то говорил, что Дурсли регулярно покупают новые автомобили… Миссис Дурсль не работает… Откуда средства на такие дорогие подарки? Вид у неё был разозлённый и вместе с тем озабоченный. — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого. Тётя махнула рукой в сторону Гарри. Рот Дадли раскрылся от ужаса, а Гарри ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у него в груди. Каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Гарри же оставляли с миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Гарри ненавидел этот день. Весь дом миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка заставляла Гарри любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у неё в разные годы. — И что теперь? — злобно спросила тётя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри, словно это он всё подстроил. — А ты уверен, что это был не ты? — Вот почему ты не любишь Глотика! Ты просто всех кошек не любишь! — воскликнула Гермиона. — Кошки кошкам рознь, — ответил Гарри. — Я отношусь к ним нейтрально… пока они не окружают меня со всех сторон. Как тут уже говорили — всего должно быть в меру! Гарри знал, что ему следует пожалеть миссис Фигг и её сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял его от того дня, когда ему снова придётся рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка. — Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя. — Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку. Дурсли часто говорили о Гарри так, словно его здесь не было или словно он был настолько туп, что всё равно не мог понять, что речь идёт именно о нём. — А как насчёт твоей подруги? Забыл, как её зовут… Ах, да, Ивонн. — Она отдыхает на Майорке, — отрезала тётя Петунья. — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли. Вид у тёти Петуньи был такой, словно она проглотила лимон. — И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она. — Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал. — Может быть… — медленно начала тётя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка… — Детей нельзя надолго оставлять одних без присмотра, — заметил мистер Уизли. — Да, — кивнула Амелия Боунс. — Насколько мне известно, если бы Дурсли так поступили, им пришлось бы заплатить очень большой штраф. — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон. — Новая машина! — подняла палец Гермиона. — Они все деньги, получаемые на твоё содержание, тратили на своего ангелоподобного свина! Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слёзы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него всё, что он пожелает. — Когда-нибудь Дурсли сами взвоют, — прошипела многоопытная мамаша Молли, с ней все были согласны. — Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына. — Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Он… Он всегда всё по-по-портит! Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Гарри, состроил отвратительную гримасу. В этот момент раздался звонок в дверь. — О господи, это они! — В голосе тёти Петуньи звучало отчаяние. Через минуту в кухню вошёл лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в своё счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. Тётя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвёл его в сторону. — Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнёс он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своём чулане взаперти до самого Рождества! — Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово… Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил. Проблема заключалась в том, что с Гарри часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что он тут ни при чём. — Очень даже при чём, если это о стихийной магии. Однажды тётя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, «спрятать этот ужасный шрам». Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков. Однако на следующее утро он обнаружил, что его волосы снова успели отрасти и выглядит он точно так же, как выглядел до того, как тётя Петунья решила его подстричь. За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро. В другой раз тётя Петунья пыталась заставить его надеть старый джемпер Дадли — ужасный, просто отвратительный джемпер, коричневый с оранжевыми кругами. Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на Гарри, тем меньше он становился, и, в конце концов, съёжился настолько, что с трудом налез бы на куклу, но уж никак не на Гарри. К счастью, тётя Петунья решила, что джемпер сел после стирки, и Гарри избежал наказания. Был ещё случай, когда Гарри натерпелся неприятностей из-за того, что его заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его компания, как обычно, гонялись за Гарри, который пытался от них ускользнуть, и в какой-то момент он, к собственному удивлению — и к удивлению всех остальных, — оказался на трубе. Классная руководительница Гарри послала Дурслям гневное письмо, в котором написала, что он лазает по крыше школы. Гарри пытался объяснить дяде Вернону что он всего лишь хотел перепрыгнуть через мусорные баки, стоявшие за столовой, и сам не понял, как оказался на крыше, но тот молча запер его в кладовке и ушёл. Самому себе Гарри объяснил, что, когда он прыгал через баки, его подхватил порыв ветра — потому так всё и получилось. — О чём я и говорил, — заметил Барнс. — Стихийная магия была направлена именно на то, что конкретно тебя беспокоило — безобразную одежду, которую ты не хотел надевать, отрастила волосы, когда ты этого хотел, спасла в момент опасности… Но какие обстоятельства могли заставить исчезнуть стекло? Они что, посадили тебя в террариум? — Ну… Террариум там был. Но сегодня всё должно было пойти просто отлично. Гарри даже не жалел о том, что находится в компании Дадли и Пирса, — ведь ему посчастливилось провести день не в школе, не в чулане и не в пропахшей кабачками гостиной миссис Фигг. А за такую возможность Гарри готов был дорого заплатить. — Накликаешь, — заметила Джинни. — Накликал, — согласился Гарри, вздохнув. Всю дорогу дядя Вернон жаловался тёте Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. — Ужасный человек! — Как ему тогда живётся на свете? — И он считает себя абсолютно нормальным? — Да ему прямая дорога к психотерапевту! — Кто такой психопевт?.. Согласен! Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды. — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганьё! — проворчал он, когда их обогнал мопед. — А мне на днях приснился мопед, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнёс Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Он летел по небу. — Не надо было тебе об этом говорить. Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свёклу с усами. — Так он морж или свёкла? — спросили близнецы. — Он морж со свёклой вместо головы. — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали. — Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон. Он уже пожалел, что открыл рот. Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но ещё больше они ненавидели, когда он говорил о чём-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. Совершенно лишние и очень опасные идеи. — Для того, чтобы сойти с ума, необходимо изначально иметь этот самый ум, — заметила Боунс. — А чем больше я слушаю об этом Дурсле, тем больше сомнений в этом у меня возникает. Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Гарри достался фруктовый лёд с лимонным вкусом — и то только потому, что они не успели увести его от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет третий мальчик. Но Гарри и этому был рад, он с удовольствием лизал фруктовый лёд, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитый Дадли, только с тёмными волосами. У Гарри давно не было такого прекрасного утра. Правда, он был настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит, они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить его. Но пока всё обходилось. Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Гарри. — Слишком маленький — всего-навсего треть, — пояснил Гарри. — А потом ему принесли полторта. Впоследствии Гарри говорил себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещёнными окошками прятались рептилии. Там, за стёклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно всё, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях. Дадли быстро нашёл самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепёшку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами. Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца. — Пусть она проснётся, — произнёс он плаксивым тоном, обращаясь к отцу. Дядя Вернон постучал по стеклу, но змея продолжала спать. — Давай ещё! — скомандовал Дадли. Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась. — Мне скучно! — завыл Дадли и поплёлся прочь, громко шаркая ногами. Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и её окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить её двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тётя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому. — Сравнивать себя со змеёй в зоопарке… Показательно, — прошептал Билл Уизли. Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри. Змея ему подмигнула. — Это тебе только привиделось, — заметила Гермиона. — Почему? — спросил мальчик. — Почему змея не могла мне подмигнуть? — В процессе подмигивания опускается и поднимается верхнее веко, — пояснила Гермиона. — А у змей нет век, как таковых. То есть, оно есть, но оно представляет из себя сросшуюся плёнку… Иначе у них возникли бы проблемы с линькой. Потом могу объяснить подробнее, если захочешь, конечно. Гарри смотрел на неё, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, — к счастью, вокруг никого не было. Он снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей. Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарри, словно говоря: «И так каждый день». — Я понимаю, — пробормотал Гарри, хотя и не был уверен, что змея слышит его через толстое стекло. — Наверное, это ужасно надоедает. Змея энергично закивала головой. — Кстати, откуда вы родом? — поинтересовался Гарри. Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и Гарри тут же перевёл взгляд на неё. «Боа констриктор, Бразилия», — прочитал он. — Наверное, там было куда лучше, чем здесь? Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и Гарри прочитал: «Данная змея родилась и выросла в зоопарке». — А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии? Змея замотала головой. В этот самый миг за спиной Гарри раздался истошный крик Пирса, Гарри и змея подпрыгнули от неожиданности. — ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ! Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли. — Пошёл отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро. Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса. Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума. Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчётливо прошипела: — Бразилия — вот куда я отправлюсь… С-с-спасибо, амиго… — Значит, тебя в террариум никто не сажал… — Но террариум был! — И как ты понял, что сказала змея? — спросил какой-то второкурсник из Хаффлпаффа. — Так Поттер же у нас змееуст, — пожал плечами Забини. Владелец террариума был в шоке. — Но тут ведь было стекло, — непрестанно повторял он. — Куда исчезло стекло? Директор зоопарка лично поднёс тёте Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Гарри видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, но когда они уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для Гарри было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнёс: — А Гарри разговаривал с ней — ведь так, Гарри? Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придёт его мать, и только потом повернулся к Гарри, которого до этого старался не замечать. Он был так разъярён, что даже говорил с трудом. — Иди… в чулан… сиди там… никакой еды, — это всё, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тётя Петунья дала ему большую порцию бренди. — Тебя морили голодом?! — в один голос спросили все. — Ну, то, что ты получал мало еды, это видно по твоему телосложению, — вздохнула Помфри, сверля взглядом директора и книгу в его руках, — но я думала, что это просто твои порции маленькие… Но чтобы тебя вообще лишали еды?! — Ты должен был пожаловаться в социальные ведомства! — сказала Гермиона. — Я и жаловался… однажды. В школе. Упал в обморок, и учитель стал цепляться — почему, да как… — И?! — Дурслей вызвали в школу, а дядя потом так меня избил, что… — Гарри не закончил, но из присутствующих женщин за сердце не схватилась исключительно Амбридж, да и большинство мужчин были в шоке. Много позже, лёжа в тёмном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли. Гарри думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Он жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда его родители погибли в автокатастрофе. Он не помнил ни самой катастрофы, ни того, что он тоже был в той машине. Иногда, часами лёжа в тёмном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зелёного света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зелёный свет. — В принципе, это мог быть зелёный свет светофора… — заметил Шеймус, знакомый с магловским миром. — Но это был не светофор, — возразил Невилл, в ужасе глядя на Гарри, закрывшего лицо руками. И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тётя и дядя никогда о них не рассказывали, и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали. Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далёкий и неизвестный, и заберёт его отсюда. Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли, — и Гарри перестал мечтать об этом. — Неправда! — раздалось со всех сторон. — Мы с тобой троюродные кузены! — Я твой сводный четырёхюродный племянник… — Я твоя троюродная тётя… — раздалось со всех сторон. Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить, — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают. Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тётей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тётя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во всё зелёное. А недавно на улице к нему подошёл лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушёл, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть. — Одну минуточку, — Минерва посмотрела на Альбуса. — Вы же говорили, что, поскольку Гарри живёт в доме своих родственников, найти его невозможно. — И это действительно так… — Действительно так?! Тогда как вы объясните эти явления? Подозреваю, что там был Дедалус Дингл, как минимум, возможно, Дорис Крокфорд и Харви Шарк. Или вы станете утверждать, что доверили этим людям присмотр за Гарри? Арабеллу Фигг я могу понять, но Дингл, Крокфорд и Шарк… Нет, нет и нет. Хуже данных кандидатур исключительно Мундунгус Флетчер и подобные ему личности из Лютного переулка! Альбус посмотрел на своего заместителя и было видно, что ему и в самом деле нечего ответить на это замечание, свет в его глазах погас. — Я ничего им не доверял, — прошептал он. — ТОГДА КАК ОНИ НАШЛИ ГАРРИ И ПОЧЕМУ ЕГО НЕ МОГЛИ НАЙТИ ПОЖИРАТЕЛИ? Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у Гарри не было никого — и друзей у него тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят этого странного Гарри Поттера, вечно одетого в мешковатое старьё и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться. В общем, Гарри был одинок на этом свете, и, похоже, ему предстояло оставаться таким же одиноким ещё долгие годы. Много-много лет… — Не много-много лет, а только до получения письма из Хогвартса, — внес поправку Дин, который в процессе чтения (то есть, слушания) книги, успел оторвать воротничок своей рубашки. Многие дети — со всех факультетов и курсов — смотрели на Гарри с нескрываемым ужасом в глазах, да и преподаватели тоже. Все они — за исключением семейства Уизли — до сих пор пребывали в полной уверенности, что Гарри живёт, как маленький принц, и если позволяет себе щеголять в одежде не по росту… То это имеет какие-то иные объяснения. А теперь все судорожно думали — как ЭТО можно было объяснить? И все думали — куда ушли деньги из социальных ведомств и магического фонда, если Герой Магического Мира рисковал умереть от голода после каждого выброса стихийной магии?!