Принимая последствия

- Скажи, как мне все исправить? Александр смотрит столь проникновенно, умоляюще и даже как-то по-детски наивно, из-за этого слова о том, что хочется побыть одному, застревают на полпути, растворяясь в тихом выдохе, оседающем на дрожащих губах Магнуса. Алек искренен, Алек переживает, Алек хочет сделать хоть что-то, чтобы облегчить страдания, а маг не способен посмотреть ему в глаза, потому что все еще помнит жесткий взгляд нефилима, потому что в голове все еще звучит его строгий голос. Магнус не злится, не обвиняет ни в чем, потому что он, будучи на месте охотника, тоже бы не поверил. Но странная обида все равно жжет легкие раскаленным огнем. И воспоминания: отвратительные, болезненные, - рвут душу так, что хочется плакать, как тогда, несколько часов назад, сидя на жестком стуле с привязанными к подлокотникам руками. Сильные пальцы, привыкшие до скрипа натягивать тетиву, дрожат, когда ладонь ложится на стиснутые в кулаки руки Магнуса. Пытается согреть? Пытается сказать, что все в прошлом и что все хорошо? Как бы маг хотел ему поверить. Хотел бы, а у самого все внутри сжимается от страха, что изо рта может вырваться нечто, что ранит охотника. Поэтому, сжимая губы в тонкую полоску, Магнус молчит. Молчит, пока Алек терпеливо ждет ответа. Молчит и тогда, когда нефилим мягко поглаживает кожу пальцев, рисуя какие-то незамысловатые, только ему понятные, узоры. А в горле комок от слез и пережитого. - Мне жаль, так жаль, - шепчет Лайтвуд, как заведенный, а у самого тело сотрясается от беззвучного плача, ведь он видел, как Валентина пытали, и получал даже некое наслаждение, что враг мучается, не предполагая, что в теле злодея скрывается его любимый маг. Ох, если бы Алек раньше догадался, что с Магнусом что-то не так, если бы сразу же поверил ему, то тот бы не томился долгие часы в одиночной камере, подвергаясь изощренным пыткам. Но он не поверил, не захотел услышать, а ведь были настолько достоверные доказательства… Глупец. Охотник не тянется обнимать, переживая, что может спугнуть, а Магнус и не требует нежностей, потому что тело все еще ломит. Эти чувства похожи на фантомные боли, и маг при всем желании не может от них избавиться. Ему кажется, что он по-прежнему может ощущать ту агонию, что причинила ему руна, нанесенная на теле Валентина. - Прости, - очередное извинение из уст Алека, и Магнус не выдерживает, поднимая взгляд и смотря ему в лицо потухшими и уставшими глазами. - Во всем произошедшем нет твоей вины, Александр, - голос дрожит, но Магнус пытается улыбнуться, пытается хотя бы сделать вид, что будет в порядке, сам понимая, что ему еще долго придется собирать себя по кусочкам, чтобы сложить в единую целостную картину. Лайтвуд качает головой, не соглашаясь. Он открывает рот, чтобы что-нибудь выдавить из себя, но не может вымолвить ни мягкого успокоения, ни еще что-нибудь, более похожее на поддержку. Его разрывает изнутри сожаление за все, что он совершил и чего не сделал. Он страдает наравне с Магнусом. Вина гложет его изнутри. И как бы ему хотелось, чтобы в теплых карих глазах его мага вновь загорелись знакомые озорные огоньки счастья, но тот слаб, его улыбка похожа больше на судорожную гримасу, которую Алеку неимоверно сильно тянет стереть поцелуем. Как будто из глубины другой Вселенной звонит сотовый, разрывая напряженную тишину громким звуком. Алек вздрагивает… Честно, он дергается, совсем позабыв о том, что его ждут в Институте. Его свободная рука тянется к телефону, лежащему в кармане, и застывает на полпути. Каре-зеленый взгляд встревоженно глядит на вновь замкнувшегося Магнуса. Маг мягко отстраняет от себя чужую ладонь, отгораживается, пытается уменьшить телесный контакт. - Иди, тебе стоит вернуться в Институт… Прошептать получается почти холодно, почти равнодушно, но сквозь столь нейтральные эмоции проскользнула невысказанная боль, и едва ли не послышался крик мольбы не оставлять его. Не оставлять, как оставила мать и отчим, как многие те, кто был близок с ним многим позже. Лайтвуд отвечает на звонок, и по ту сторону динамика слышится щебечущий переливчатый голос Иззи, о чем-то рассказывающей брату, но тот совсем не слушает, глядя на Магнуса в упор, на что-то решаясь. - Иззи, - прерывает поток речи девушки Алек, говоря твердо и уверенно: - я сегодня не вернусь в Институт. Останусь у Магнуса, - и он сбрасывает звонок, не давая охотнице возразить. Магнус отвечает Александру недоуменным взглядом, как бы спрашивая, почему он так поступает, ради чего так стремится быть рядом именно сейчас, но нефилим молчит, и Бейн не выдерживает. Маг придвигается к охотнику так близко, что тот смог ощутить его горячее дыхание. Не проходит и минуты, как колдун, словно растеряв все оставшиеся силы, жмется к крепкому телу Александра, утыкается носом ему в шею, глубоко втягивая ставший родным запах любимого тела. И Лайтвуд, кажется, вовсе не удивлен, - обнимает, притягивает еще ближе. Большие ладони ложатся на спину мужчины, поглаживая сквозь слой одежды, сжимают ткань, безбожно комкая. А Магнус дышит: глубоко, с перерывами, прикрыв глаза и стараясь сдержать порыв рассказать Александру о тех воспоминаниях, что настолько сильно вывели его из колеи. Но не сейчас, все еще не готов говорить, все еще больно и внутри все сжимается в жутко колючий комок. Александр ни о чем не спрашивает, чему Магнус чрезвычайно рад, стискивая талию нефилима, а тот, вдруг неожиданно, прижимается губами к его лбу, зажмуривая глаза. И в этом нежном прикосновении губ все: просьба о прощении; мысленные заверения, что все будет у них хорошо, что больше Александр никогда не станет сомневаться в нем. Слезы невольно наворачиваются на глазах, пекут нежную кожу, скользят по щекам, и Магнус сильней зарывается в шею Александра, зная, что тот чувствует соленые капли на своей коже. - Я люблю тебя, - шепчет срывающимся голосом охотник, впервые видящий любимого колдуна настолько разбитым и подавленным. – Прости меня. Тихо выдыхая, мужчина лишь кивнул, крепко жмурясь, чтобы прекратить плакать, чтобы прекратить вновь и вновь переживать старые воспоминания, справиться с которыми у него не выходило. Ведь именно из-за них когда-то маг чуть не совершил непоправимое, стоя на старом мосту Лондона. Если бы тогда не Камилла, если бы он не одумался, то никогда бы не встретил Александра, никогда бы не понял, что значит найти настоящую любовь. Но теперь ведь все будет в порядке, все наладится, да? Колдун не теряет надежду, что его сердце, подаренное Александру Лайтвуду, никогда больше не будет разбито.