I Lived

      На вопрос «Как соревнования», он ответил «Как всегда». Как всегда — грамота за участие.       Он ничего никому не рассказал. Не поставил в известность, что ему дали последний шанс. На самом деле, Юра просто не мог рассказать папе и дедушке, что облажался. Что старался столько лет, надрывался, пахал как никто другой в этом же возрасте, а теперь все это может оказаться бесполезным. Плисецкому было страшно признавать, что все его труды могут уйти насмарку. Он мог бы есть конфеты, мог бы иметь друзей, мог бы гулять во дворе и играть с ребятами. Мог бы быть обычным ребенком. Но Юре нравился каток, нравилось делать то, что не могли делать многие другие. Его пленяло чувство полета, что охватывает всего на несколько мгновений.       И, страшно признать, он боялся показывать свои навыки. А кому нужен фигурист, который может что-то только на тренировке?              — Мама звонила, спрашивала о тебе.       — И даже привет не передала? — безэмоционально спросил мальчик.       — Передала конечно. — Улыбнулся отец.       А Юра и без лишних слов понял — нет, не передала. И вряд ли она вообще что-то спрашивала про сына.              Удачные тренировки чередовались с неудачными, тренер не подходил к Юрию без необходимости. Разговоров про «ссылку» Плисецкого не велось, но на двери катка появилось объявление о наборе в их группу. Такое же висело на остановке и еще в куче мест, в которых Юра его не видел.       Все это давило на мальчика.       Каждый день он то чувствовал в себе силы бороться, то корил и выгрызал себя изнутри.       Тренерский состав пытался вразумить тренера группы Юры, они пытались донести до мужчины, что так с шестилетним ребенком не поступают, Юра еще слишком маленький, ему же надо помогать, а не ломать его. А тот отвечал:       — Это место растит чемпионов, я не могу позволить школе скатиться из-за таких как он. Если хочет кататься, то пусть катается в другом месте. В этой школе главный я, и я сам решаю, как мне поступать. Это — место для чемпионов, не может катать программы — пусть уходит и катается без тренера.       Юра пытался стараться.       Но, когда он катал идеально и ему казалось, что вот сейчас то он сможет, он падал. Старался удержаться, потому что Крис не разрешал падать, потому что он чемпион, авторитет.       Он оставался на ногах, но он падал в бездну.              — Юра, расскажи мне, что происходит. — Борис обнял сына, тот попытался вырваться, но из плотного кольца рук не выбраться. — Что с тобой, сынок?       — Ничего, все нормально.       — Юра, никто ругать тебя не будет. Даже если ты сдал что-то плохое. — Произнес дедушка. — Смысл в том, чтобы мы доверяли друг другу. Папа же рассказывает нам о том, что происходит на работе, о чем они разговаривают с Крисом. И Крис делится с нами всем, он же рассказывал, что тренирует новый четверной прыжок, сомневаюсь, что об этом знает кто-то кроме его тренера и семьи. И мы его семья. Ты понимаешь, Юра? Что бы не случилось, семья всегда тебе поможет.       В глазах мальчика стояли слезы, он понимал. Понимал о чем говорят старшие, но ему было стыдно признаться в том, что он зря старался столько лет. Мальчик заплакал, папа начал гладить его по спине.       — Тренер обещал выгнать меня из группы. На последних соревнованиях я стал самым последним. Я не хочу проигрывать, но мне так страшно на катке, я боюсь что выступаю плохо и выступаю еще хуже. Не могу нормально выступить.       Николай тяжело вздохнул.       — Ты с этим справишься, Юра, обязательно. Если не сейчас, то позже. Твоя школа не единственная школа фигурного катания в Москве. Не переживай.       Этот разговор немного успокоил Юру, но легче не стало.

***

      Плисецкого повело в сторону, нос вот-вот должен был встретиться со льдом, но в последний момент мальчик сумел сгруппироваться и упасть, ничего себе не повредив.       Рядом кто-то остановился, Юра видел коньки. Все еще лежа на льду, он произнес:       — Я в норме.       — Окей. — Мила отъехала, а Юрий, вздохнув, поднялся и стряхнул лед со спортивного костюма.       Миле осталось только продолжить свою тренировку, в последнее время она старалась постоянно быть с Юрой, но особо не навязываться. Мальчик был расстроен тем, что мама почти никак не проявляла себя и почти перестала участвовать в жизни сына. Мальчик старался не раскисать, но Дарья не проявляла инициатив, чаще сын сам добивался ее внимания.       Близился новый год. Паренек просил женщину встретить праздник вместе, но она сказала: «Возможно», а Юра свою маму знал, и это «возможно» почти что равнялось нет.       Прошел очередной финал Гран-При, в котором, это было очевидно, выиграл Никифоров. Крис говорил, что они вполне нормально общаются, и Виктор очень даже милый парень. Юра принял это на веру. Никифоров вдохновлял Юру, тот в своей карьере ни разу не сходил с пьедестала. Точнее, с первого места.       Юра старался кататься также, но он боялся публики. Боялся судей, их внимательных взглядов, которые препарируют тебя на каждом соревновании. Мальчик уже выступал на серьезных, для своего возраста, соревнованиях, но ничего не занимал. Помимо страха, жуткое волнение охватывало мальчика. И он вот-вот должен был расплатиться за все свои страхи, соревнования школы должны пройти через две недели.       Вздохнув, мальчик постарался отбросить дурные мысли и продолжить тренировку.       Следующий прыжок у Юры вышел идеально чистым!       Он так обрадовался! Волчок, дорожка, флип — все выходило идеально!       Мила даже замерла на пару мгновений, остановив свою тренировку и засмотревшись на друга. Он так легко летал по льду, что дыхание просто перехватывало!       После очередного чистого элемента Юра увидел Фельцмана у бортика. И рассыпался.       Поползла дорожка. Недокрут. Бабочка. Деревянные руки. И, в конце концов, болезненное падение.       И все это перед Фельцманом.       Перед мужчиной, у которого тренировался Никифоров.       И у которого хотел учиться и сам Юра. У которого хотел, но очень сомневался в том, что попадет к нему.       Стыд захватил мальчика в плен, лицо в мгновение стало алым. Обида на свой характер позволила заплакать.       Он помчался к выходу со льда. Не надел чехлы, а просто разулся и побежал в раздевалку босым. Кое как всунув коньки в сумку, не переодеваясь, в куртке на термокостюм он выбежал с катка.              Квартиру мальчик открыл своими ключами, бросил сумку к шкафу, коньки с грохотом ударились о дерево. Юра свернулся калачиком на своей кровати.       Переживания по поводу мамы и так заставляли мальчика нервничать, а тут и позор на глазах величайшего тренера. Который хрен знает почему приперся на их каток.       — Юра, ты же взрослый мальчик, должен все понимать, — говорила Дарья.       Но Юра не понимал, как можно не общаться с ним. Как можно из заботливой мамы превратиться в женщину, у которой нет ребенка. Пусть она не была идеальной, но она была, и она обращала внимание на сына, помогала ему, была рядом. А теперь, она даже не «мама выходного дня».       — Почувствовала вкус свободной жизни, — сказал про нее Николай, когда общался с сыном на кухне, а Юра подслушивал за дверью.       Плисецкий не понимал, какую же свободу матери он может нарушить. Он ведь не просит быть с ним двадцать четыре часа семь дней в неделю, а просто изредка появляться в его жизни. Просто поддерживать.       Но это почему-то невозможно.       Как теперь невозможно и обучение Юры у Фельцмана.       Фигурист сжался в комок и зарыдал.              — Привет, папа.       — Привет, юный спортсмен. Как тренировка?       Ком подошел к горлу, но Юра переборол себя.       — Хорошо.       — Ну, замечательно. Поверю тебе. — Борис сунул мальчику в руки пакет. — Разбери, пожалуйста. И разогрей плов, если он еще остался.       Юре совсем не сложно помочь отцу. Сложно скрыть свое разбитое состояние, держать эмоции в себе для него почти невозможно. Но он пытается не выдать себя. Бесполезно.       Борис видит, что сын очень не в настроении. Однако просто говорит «Спасибо» и садится за стол.       Юра был всецело поглощен каким-то японским мультиком, а его отец писал смс. Отложив телефон в сторону, он вернулся к еде. Но через несколько секунд телефон зазвонил, мужчина прочел что-то на экране и широко улыбнулся.       — Юра, ты со мной в аэропорт поедешь?       — Крис?       Ответом ему был кивок. Глаза мальчика в мгновение зажглись, он рванул собираться в дорогу.