Одною кровью, одною тайной

      Вылезая утром с переднего сидения машины около университета, Ксавьер придержал дверь и, наклонившись, задумчиво протянул, барабаня пальцами по крыше:       – Эрик, ты домой?       – Да нет, – откликнулся Леншерр, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида и в уме прикидывая, успеют ли они с Чарльзом договорить до того, как вон та машина подкатит сзади и осчастливит еще тихую улицу недовольным гудком. – Я собирался тут покрутиться. А что?       Не успели. То ли он припарковался на его любимом месте, то ли у водителя день не задался с самого начала, но теперь услышать как всегда негромкий голос Чарльза стало сложно. Впрочем, профессор есть профессор. Подняв голову, он мгновенно успокоил нервного шофера, даже и без своих способностей.       – Я сегодня надолго. Не ждите меня к ужину.       – А к шахматам?       – Ну… не знаю. Может быть.       Чарльз захлопнул дверь и взлетел по ступенькам, уже на ходу отвешивая приветственные кивки таким же сумасшедшим в костюмах и с портфелями, которые, похоже, искренне считали, что генетика, квантовая физика или прикладная математика – это все, что интересует в этом мире молодых студентов. Иногда Эрик удивлялся такой наивности преподавателей. Но во избежание пересмотра своих убеждений (ибо говорили, что на занятиях Ксавьера всегда собирается аншлаг) лекции друга не посетил ни разу.       Уже выворачивая до отказа руль, чтобы развернуться на небольшом пространстве, Леншерр подумал, что профессору грозит тяжелый день. А значит, одними шахматами здесь дело не поправить. И хотя Чарльз честно пытался отучить его от привычки топить напряжение в бокале с алкоголем, Эрик решил все окончательно еще до того, как выехал на главную улицу. В конце концов, они же договорились сыграть.              Стекло тускло поблескивало в красноватом свете огня. Так же неярко блестели глаза Чарльза. И поди пойми, от чего – то ли от усталости, то ли от недовольства. Собственно, Леншерр не сомневался, что сейчас услышит одну из вечных как мир нотаций на тему вреда алкоголя, особенно в таком количестве и качестве.       – Ты пообещал, что мы сыграем.       – Именно, Эрик. Сыграем, а не напьемся. Здесь, знаешь ли, огромная разница.       – Да брось, Чарльз. Как по мне, так никакой. Наши с тобой партии и так похожи на нечто невнятное.       – Это потому что ты меня не слушаешь, – Ксавьер снял пиджак и галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и присел на подлокотник кресла. Эрик как всегда оставил ему место спиной к двери.       – Потому что слушать тебя – это издевательство над моими тремя классами образования, – Леншерр с места бросил в камин свернутую газету и на ощупь поднял с ковра початую бутылку. – Так ты будешь играть? Или я зря творил целый час?       Чарльз опасливо окинул взглядом шахматную доску между ними. Вместо привычных фигурок черные и белые клетки заняли маленькие (и не очень) стопки с содержимым, даже при большом желании не оставляющим пространство для воображения. Особенно учитывая тот факт, что на столике за спиной Эрика стоял, кажется, весь бар.       – И что там? – профессор, как мог, оттягивал собственное поражение в этой маленькой битве. Проблема была в том, что, хоть из них двоих телепатом и был он, сидящий напротив человек непостижимым образом читал его мысли с той же легкостью и точностью, с какой он это делал сам.       – Мартини, портвейн, коньяк, джин, виски. Король – водка.       – То есть, сегодня выгоднее проиграть?       Эрик улыбнулся и молча протянул ему широкий бокал с темно-бордовой жидкостью на дне. Чарльз не стал спрашивать. И подумал, что это будет просто чудом, если он не отравится.       – У тебя как всегда белые.       – Ладно, – он привычно переставил непривычную пешку-мартини и позволил себе откинуться на спинку. – Тогда выбирай тему.       – Мутанты, – Эрик использовал свою «фигуру».       – Конкретнее, пожалуйста. Иначе твои три класса не выдержат сегодняшнего вечера.       Еще один ход.       – Вечера? Полдвенадцатого на часах… Не знаю. Может быть, о тех, кого мы еще собираемся найти.       Эрик передвинул стопку-слона с портвейном и нехорошо усмехнулся. Чарльз вздохнул, еще одним привычным домашним жестом запуская пальцы в темные вихры.       – Ты специально?       – Кто-то же должен начать.       – Почему именно я?       – Ты всегда начинаешь, – Леншерр теперь уже неприкрыто скалился. Ксавьер тяжело вздохнул. Черт. Ну зачем он согласился? Пить наперегонки с Эриком – это ведь самоубийство. Или?..       Аккуратно подняв стопку, профессор посмотрел на огонь через светлый мартини… и одним глотком опустошил наполненный до краев стеклянный сосуд. В голове промелькнула до тошноты здравая мысль: он сошел с ума. Впрочем, рядом с Леншерром это не слишком чувствовалось.       – Ну, как? – по глазам-хамелеонам Эрика понять его чувства было сложно, но, кажется, сейчас он заколебался. А Чарльз замедленно поставил стопку на свой край и зажмурился. Когда он открыл глаза, в синеве плясал огонь.       – Твой ход.              – Знаешь, мне иногда кажется, что звезды – это воздушные шарики, которые дети отпускают на праздниках и которые не лопаются и улетают, улетают… А потом светят нам…       Теперь они сидели на широком, монументальном подоконнике и смотрели в черное небо. Шахматная доска уже была полупустой, зато бокалы – наполненными до края. На этот раз Эрик разлил по ним коньяк.       Чарльз улыбнулся собственным словам и вдруг вопросительно приподнял брови:       – Что?       – Что?       – При чем тут я?       – Чарльз, ты пьян, – Эрик качнул головой, едва не разбив лбом стекло. – Вылезай из моей головы.       – Уф… Опять? Прости, я нечаянно.       – Ага… А ты – потому что ты на них похож.       – На кого? – Ксавьер замер с «фигурой» в руках. Так, кажется, он хотел поставить ее сюда…       – Левее и выше. На звезды.       – Ты телепат? – со второго раза профессор все-таки сориентировался на доске и сделал ход. – Почему?       – Нет, просто пока ты читал мои мысли, я успел прочитать твои. Не знаю.       Эрик задумчиво провел рукой над «шахматами» и, ловко меняя чужую на свою, передвинул стопку. Почти прозрачный джин дополнил и без того гремучую смесь выпитого за ночь.       – Нет, ты объясни.       – Ой, Чарльз, да не все ли равно?       Ксавьер хохотнул, от неожиданности стукнувшись зубами о край бокала.       – Нет.       – Да брось, – Леншерр сполз с подоконника и, рискуя навернуться, добрел до столика с бутылками.       – Э-эри-ик, – Чарльз постучал пальцем по виску и залпом допил коньяк. – Не скажешь, я прочитаю.       – И что ты там не видел, в моей многострадальной голове? Ты там уже прописался.       Виски, еще виски, мартини, еще… Эрик с сожалением поболтал около уха практически пустой бутылкой из-под отличнейшего коньяка и выбрал-таки что-то из шотландского арсенала Ксавьера.       – И все же?       – Ох, ну какой же ты упертый, – повелитель металла тщетно попытался сфокусировать взгляд на окне, на фоне черноты которого едва белым силуэтом рубашки выделялся телепат.       Отказавшись, в конце концов, от мысли вновь преодолеть расстояние до подоконника, Леншерр осторожно опустился в кресло у прогоревшего камина. Может, если он окажется от Чарльза дальше, чем в паре метров, то профессор отстанет?       – Эрик, – укоризненно, менторским тоном.       – Отстань.       – Эрик, – командно, с одновременной попыткой встать в полный рост.       Магнито фыркнул. То же ему, нашелся приказчик. Да еще с его метр-семьдесят-плюс-пара-сантиметров.       – Эрик, – просительно, почти жалобно. – Ну Э-эрик.       Леншерр закрыл глаза, откинул голову на спинку и почти не вздрогнул, когда друг откровенно пьяно плюхнулся ему на колени, упираясь лбом в плечо.       – Ну скажи мне. Пожалуйста. Почему я похож на звезды?       Эрик вздохнул. Наверно, все-таки не стоило спаивать профессора. Хэнк ведь говорил, что на телепата алкоголь действует иначе…       – Я не знаю, Чарли, – дыхания Ксавьера даже в полной тишине слышно не было, и Леншерр тоже вдруг стал дышать через раз. – Вы просто похожи.       – Просто? – голос профессора вяз в свитере Магнито. – Так не бывает.       – Бывает, – ему казалось, что сейчас он, и правда, говорил со звездой – далекой и не способной его услышать. – Иногда все бывает очень просто…       – Ты так думаешь?       – Да.       

      ***

      – Вашу мать! Опять? Ну нет, Чарльз, в этот раз я тебя в институт не повезу! Даже не проси!       Вопли Рейвен постепенно затихли на лестнице, оставив в гостиной ощущение далекого урагана.       Эрик хмыкнул, не открывая глаз.       Он знал, что Мистик, сейчас с грохотом распахивающая дверь на кухню, позлится, но все равно сядет за руль…       Он знал, что Ксавьер, со стоном отрывающий голову от его плеча, через два часа будет с непрошибаемой миной читать своим студентам лекцию…       Он знал, что ему самому придется сначала убраться за двоих, а потом, когда Рейвен вернется, едва не снеся по дороге два фонарных и один столб электропередачи, еще и выслушать за двоих нотацию…       Чарльз хохотнул и, поднявшись на ноги, хлопнул Леншерра по плечу. Он тоже это все, конечно, знал. И не потому, что умел читать мысли.       Просто когда все повторяется, это «все» становится очень «просто».