Semper Fidelis (Всегда верен)

Неожиданная меткость Беллы привлекла к ней внимание Виктории Рено всерьёз и надолго. И если сначала, поймав изучающий взгляд Виктории во время тренировки, Белла чувствовала себя на миллион долларов, то потом она быстро поняла, что взгляд этот всё время мешает ей сосредоточиться. Каждый раз, взяв в руки винтовку, Белла чувствовала, как глаза Виктории, словно лазерный прицел, прожигают ей затылок. Она даже стала рефлекторно дёргать головой, пытаясь стряхнуть этот липкий гипнотизирующий взгляд, и от этого прицел постоянно сбивался, и пули из её винтовки летели куда угодно, но только не в цель. Двуликая орала на неё на разрыв аорты, но Белла никак не могла отвлечься от прозрачных глаз, сверлящих её спину. И сказать Виктории, чтобы та перестала так на неё пялиться, Белла не могла. Она знала, что Рено только высмеет её и продолжит своё чёрное дело. Через три дня такой игры в гляделки Белла в очередной раз под пристальным взглядом Виктории спустила курок раньше, чем следовало, и пуля ушла на целый фут левее цели. — Рекрут Свон, встать! — приказала Двуликая, и Белла поднялась с земли, ожидая заслуженной расправы. — Рекрут Свон, какого дьявола ты стреляешь хуже, чем в первый раз? — прокричала сержант Янг. — Ты дёргаешься как припадочная, вертишься и пальцами перебираешь, как очень хреновый пианист. На прикладе гаммы не выстукивают. Что за дерьмо с тобой происходит? У тебя что, нервный тик? Или ты просто всё время хочешь отлить? Тогда тащи свою задницу к медикам и лечись от недержания! Здесь такие стрелки не нужны! Белла почувствовала, как Виктория опять смотрит на неё, на этот раз — с довольной усмешкой, и произнесла: — Я буду работать над собой, мэм. — Над чем ты, твою мать, будешь работать? Рекрут Рено не перестанет применять на тебе свою топорную технику психологической войны. Более того, я прикажу ей пялиться не только в твой затылок, но и в затылки всех остальных рекрутов, — неожиданно заявила Двуликая. — Или ты, Свон, всерьёз думаешь, что в реальном бою все замрут, пока такой гениальный стрелок будет прицеливаться? Вокруг тебя Апокалипсис начнётся, а ты всё равно должна стрелять и бить в цель, иначе ты — труп, а твоя огневая группа в дерьме. Рено, взять винтовку. Встанешь рядом с рекрутом Свон и будешь стрелять и орать песню про Дядю Сэма, пока рекрут Свон будет целиться, — приказала Двуликая. — А потом то же самое будешь делать со всеми остальными рекрутами, пока все здесь не поймут, что морская пехота — это не тир. — Есть, мэм, — отозвалась Виктория и, взяв винтовку, подошла к растерявшейся Белле. Заметив в глазах Виктории задорный блеск, Белла тут же поняла, что ей конец. *** Виктория с честью подошла к выполнению полученного задания. Она во всё горло орала тренировочные песни, топала ногами и изрешетила пулями всю мишень, мешая Белле целиться. От её воплей и постоянного грохота у Беллы заложило уши, и она окончательно потеряла способность здраво мыслить. Борясь с желанием употребить M16 по прямому назначению и выпустить в голову Виктории полный магазин, Белла сжала зубы и, на пару секунд закрыв глаза, представила по совету телевизионных психологов невероятной красоты необитаемый остров посреди океана, с одинокой уютной хижиной на берегу, утопающей в экзотических цветах. Волна спокойствия нахлынула на неё, словно прилив, и, удерживая в себе это тёплое чувство, Белла открыла глаза, ясно увидела мишень, глубоко вдохнула и, уже не обращая внимания на крики Виктории, выстрелила. Пуля вновь, как и три дня назад, отскочила от мишени, все же сумев оцарапать ей бок. И это было прекрасно. — Свон, свободна, — приказала Двуликая. — Следующий. Рено, продолжай. Ты орёшь так мерзко, что из тебя вышел бы хороший дрилл. — Спасибо, мэм, — восприняла это как комплимент Виктория и заорала ещё громче — так, что вышедшая вслед за Беллой на позицию Мэгги даже отшатнулась. Зафрина ухмыльнулась и шепнула на ухо Белле: — Если Рено станет дриллом, не завидую я её рекрутам… *** Через три дня Белла сразу после завтрака и первой лекции отправилась в медицинскую службу на осмотр к капитану Каллену. Она очень надеялась, что он разрешит ей хотя бы ограниченные тренировки вместе с остальным взводом. Потому что, глядя на других девушек, которые день ото дня становились сильнее и выносливее, Белла отчётливо понимала, что ещё чуть-чуть, и догнать их будет уже нереально. Колено беспокоило её всё меньше, и Белла считала, что вполне уже может отказаться от костылей. Но для этого ей нужно было получить допуск к тренировкам у капитана Каллена, кабинет которого, как назло, оказался запертым на ключ. Вздохнув, Белла пошла обратно, решив зайти к врачу попозже, но вдруг услышала поблизости его голос и увидела старшего Каллена с Двуликой на крыльце, где они оба с явным удовольствием дымили сигаретами. Подумав, что будет быстрее подождать капитана сейчас, чем разыскивать его опять после обеда, Белла села на скамейку за углом и от нечего делать прислушалась к их разговору. — Этот тупой запрет курить при рекрутах меня раздражает, — заявила Двуликая, затягиваясь. — У меня вот половина рекрутов и так курит, а мне все равно нельзя. — Курить вредно, — ухмыльнулся капитан Каллен, стряхнув пепел в баночку. — Это я как врач говорю. — Тогда чего вы сами, сэр, курите? — ухмыльнулась половиной рта Янг. — А я, сержант, бросать люблю, — хмыкнул капитан. — Я как только курить брошу, Эсми сразу мой любимый пирог готовит. Вот я и бросаю по пять раз в год. — И она всё ещё не просекла, что вы её за нос водите? — Может, и просекла. Но пирог-то все равно готовит. Так что я завтра опять бросаю. Давно я уже её пирога не ел, — мечтательно проговорил капитан. — Эдварду повезло больше. Он с собой в Квантико сразу два увез. И со мной не поделился. Двуликая засмеялась. — Куда он едет, ещё не понятно? — Нет. Но вроде бы куда-то на юг, там в последнее время активизировались талибы, — сказал капитан. — У них сейчас идет формирование батальона. Вчера командира роты назначили. Капитана Ройса Кинга. — Это тот Кинг, который сын конгрессмена и племянник заместителя коменданта Корпуса? — нахмурилась Двуликая. — Да, он самый, — достал вторую сигарету капитан Каллен, который, видимо, твёрдо решил покурить впрок. — Эдвард описал его как напыщенного павлина с мозгами петуха. — Я слышала о нём то же самое, только в менее цензурных выражениях. Мой Улей встречал его на учениях, — хмыкнула Двуликая. — Я от него одну историю слышала, как раз с тех учений. Можете рассказать её лейтенанту Каллену, чтобы он знал, чего ждать от своего командира. В общем, так получилось, что по ошибке в тот квадрат, который должен был занять лейтенант Кинг, направили другую группу из той же команды. Они приняли друг друга за врагов и вступили в бой. Но командир второй группы быстро разобрался, что они бьют по своим, и сумел связаться с Кингом. Но тот не стал его слушать, ведь ему же приказали взять этот квадрат, и лупил по своим, пока с ним наконец не связались из штаба. Если бы это были не учения, там была бы гора трупов. — И после этого ему доверили роту? — в изумлении посмотрел на дрилл-инструктора капитан Каллен. — После этого его вроде как сослали в штаб на какую-то малозначимую должность. Но видимо его родственников это не устроило, и они решили спасти его карьеру командировкой в Афганистан, — пожала плечами Двуликая. — Эдвард будет в восторге, — вздохнул капитан Каллен. — А взводным сержантом у лейтенанта Каллена кто будет? — спросила Двуликая. — Парень по имени Джаспер Уитлок, — ответил капитан. — Он в Квантико всего три месяца, перевели из Кэмп Пэндлтона (1). Эдвард говорит, неплохой вроде бы морпех. Два года был в Ираке, дело своё хорошо знает. Но, видимо, Ирак ему основательно в голову ударил. — В каком смысле? — поинтересовалась сержант Янг. — Два года — это ведь предельный срок службы в странах деплоймента (2). Сверх него только с очень редкими навыками призывают — язык там или снайперские таланты, как у вашего Улея, — проговорил капитан. — А Уитлок просто хороший пехотинец. Так он писем двадцать написал с просьбами отправить его на войну, пока его наконец в Афганистан не послали. — Везет ему, — выдохнула дым из лёгких сержант Янг. — А мне уже пятнадцать раз отказали. Капитан как-то по-новому посмотрел на неё, но ничего не сказал, а сержант Янг с раздражением продолжила: — И ведь у меня даже редкий навык есть. Я и пушту знаю, и арабский. Могли бы хотя бы переводчиком меня взять или снова оружейным техником. А они теперь только на фото моё посмотрят и говорят: «Вам и так хватит». Лучше бы мне осколки эти задницу порвали. Её на фото не видно. — Думаю, скоро они уже не будут смотреть на фото, — невесело проговорил капитан Каллен. — Почему? — В пехоте критический некомплект. Никто не хочет идти в пехоту, — сказал капитан. — Скоро будет массовый призыв резервистов. Это уже решённое дело. — Значит, опять будут в башню всех подряд сажать. Я-то ведь сама на это напросилась. Я всегда хотела пулемётчиком быть, и в техники по ремонту оружия специально пошла, чтобы в случае чего вызваться на подмену, — сказала сержант Янг. — Лучше бы они меня призвали, чем этих резервистов. У меня больше шансов и выжить, и работу сделать. Я например, знаю, что там ни к кому спиной поворачиваться нельзя, даже к детям. — Во Вьетнаме я детей за сотню ярдов обходил, — понимающе хмыкнул капитан. — Одного нашего капрала застрелил двенадцатилетний мальчик. Пока тот закуривал, сучонок этот сходил за отцовским АК и выстрелил ему прямо в затылок, — сказала, поморщившись, Двуликая. — Я же говорю, курить вредно, — мрачно произнес капитан Каллен. — Это точно, — криво ухмыльнулась сержант Янг и кинула бычок в урну. — Жду ваших медиков завтра в восемь, сэр. — Понял, сержант Янг, — кивнул капитан Каллен. — Пришлю самых весёлых. Пусть знают, что медик — лучший друг морпеха! Двуликая ушла, и капитан Каллен широким шагом направился в свой кабинет. После всего услышанного Белла была уже не готова к беседе с ним: история о двенадцатилетнем убийце выбила её из седла как минимум на пару часов. Но капитан Каллен сам её заметил и весело осведомился: — Вы ко мне, рекрут Свон? — Да, сэр, — ответила через силу Белла. — Тогда заходите в кабинет, — сказал он, открывая дверь. — А я за кофе схожу. Белла послушно зашла в кабинет и села на кушетку. На столе у капитана Каллена она увидела фотографию, на которой он и красивая темноволосая женщина с добрыми глазами с двух сторон обнимали одетого в парадную форму лейтенанта Каллена. На мундире младшего Каллена еще не было ни «Пурпурного сердца», ни «Военно-морского креста». Видимо, снимок этот был сделан ещё до Афганистана и, скорее всего, в день выпуска из Аннаполиса. Лейтенант Каллен на фото беззаботно улыбался и выглядел абсолютно счастливым. Вспомнив, сколько желчи было в его голосе, когда он высмеивал Беллу, она подумала, что жизнь явно не пощадила этого совсем ещё молодого парня. Всего за несколько лет из симпатичного юноши с доброй улыбкой он превратился в высокомерного и ехидного до жестокости мужчину, который, несмотря на свой подвиг, уже не вызывал у Беллы восхищения. Услышав шаги, Белла отвернулась от фотографий и посмотрела на капитана Каллена, который со стаканчиком кофе зашел в свой кабинет и сразу спросил: — Как ваше колено, рекрут Свон? — Уже лучше, сэр, — ответила Белла. — Я… Я хотела бы уже приступить к тренировкам вместе со своим взводом. — Хотите набрать форму к соревнованиям? — улыбнулся капитан. — Ну… Да, сэр, — ответила Белла. — Тогда посмотрим, есть ли у вас шанс совершить олимпийский забег, — сказал капитан Каллен, надевая на нос очки. *** Спустя двадцать минут капитан Каллен вернулся в своё кресло и, подождав, пока Белла приведёт себя в порядок, произнес: — На вашем месте я бы не спешил с тренировками. Патологическая подвижность в суставе все еще присутствует. А это означает высокий риск повторной травмы и полного разрыва связок. И в этом случае вас уже будет ждать операция и длительное восстановление. — Дело в том, сэр… Дело даже не в соревнованиях, — произнесла Белла. — Я и так слабее большинства рекрутов в физическом плане. Я хорошо училась в школе… — Но у вашего учителя физкультуры при виде вас сразу кололо в сердце, — усмехнулся капитан Каллен, и Белла тут же подумала, что острый язык лейтенант Каллен явно унаследовал у своего отца. — Да, сэр, — призналась Белла. — И я боюсь, что если пропущу ещё несколько недель, я просто уже не смогу всех догнать. Капитан Каллен улыбнулся. — Рекрут Свон, если вы добегаетесь до операции, вы, скорее всего, будете отчислены по медицинским показаниям. А мне не кажется, что вы так уж сильно хотите домой. Белла представила, как она в гипсе и на костылях с позором возвращается в Форкс, Рене затевает суд с Корпусом морской пехоты о компенсации морального и физического вреда, а Чарли обвиняет Рене в том, что из-за нее Белла стала беспомощным инвалидом. Сама же Белла не сможет даже убежать от них, будучи фактически одноногой, и вынуждена будет слушать их склоки двадцать четыре часа в сутки. — Судя по всему, вы очень не хотите домой, рекрут Свон, — сказал с иронией старший Каллен, увидев на её лице безумный ужас при одной лишь мысли о доме. — А значит, вам придется меня послушать и не делать резких движений еще хотя бы неделю. Впрочем, от костылей вы уже можете перейти к обычной палочке. Палочка? Отлично. Теперь вместо ветерана войны Белла Свон будет похожа на старуху! *** В мрачном настроении Белла вернулась в казарму и, увидев, что от свободного времени осталось ещё пятнадцать минут, решила написать письмо Анжеле и пожаловаться ей на свою клиническую невезучесть, из-за которой она ещё долго будет плестись в хвосте и выглядеть полной неудачницей. — Свон, — вдруг услышала Белла голос Виктории. Повернувшись, она увидела, что Рено стоит прямо за её спиной, и больше в казарме, кроме них, никого нет. — Я давно хотела с тобой поговорить, — произнесла Виктория. — Наедине. Но рядом всё время крутилась твоя эмигрантская подружка. По спине у Беллы побежали мурашки. Еще со школьных стычек с Джессикой она не ждала от таких разговоров ничего хорошего. — Что тебе надо, Виктория? — спросила настороженно Белла. Виктория подошла к ней ближе и произнесла: — Уезжай домой, Свон, пока не поздно. — Ты мне угрожаешь? — отступила назад Белла. — Нет, — покачала головой Виктория. — Я тебя прошу. Белла с удивлением посмотрела на Викторию. В её глазах не было ни иронии, ни злобы, они смотрели на Беллу строго и серьёзно. — О чем ты меня просишь? — спросила недоумевающая Белла. — О том, чтобы ты уехала из депо, — сказала Виктория. — Тебе здесь не место. — Я уже слышала от тебя такие слова, и вскоре после этого твоя подружка одарила меня костылями, — произнесла Белла с возмущением. — Я ей этого не приказывала. И она была за это наказана, — сказала Виктория. — Наказана? — Белла вдруг вспомнила, что на следующий день после того случая Хайди действительно выглядела какой-то потрёпанной. — Я ее не била, — проговорила Виктория, видимо, догадавшись, о чём сейчас подумала Белла. — Я просто заставила её отжиматься от пола пятьдесят раз. У меня тоже есть свои правила. — Так что тебе от меня нужно? Чтобы я уехала? — Белла замялась, но всё же решилась сказать то, о чём она сейчас подумала. — Это из-за того, что я так неплохо стреляю? Боишься, что на соревнованиях я составлю тебе конкуренцию? Виктория рассмеялась. — Свон, клянусь, я думала, ты умнее. Да плевать мне на эти соревнования. Я пришла сюда не за кубком. А за путёвкой на войну. Хотя даже если ты каждый день будешь тренироваться, ты все равно у меня не выиграешь. От этих ее слов у Беллы тут же вскипело желание доказать ей обратное, но Виктория продолжила: — Но я же сказала, всё это неважно. Как бы ты ни стреляла, ты никогда не станешь хорошим морпехом. То есть экзамен ты сдашь, форму наденешь, но в душе ты будешь всё тем же жалким трусом, каким ты сюда пришла. — Ты меня не знаешь! — воскликнула Белла. — Нет. Знаю. Я знаю много таких, как ты. И один такой до сих пор живёт, потому что умер мой Джеймс, — сказала Виктория. — Этот парень тоже хорошо стрелял в депо и поехал служить стрелком в Афганистан. И как только талибы пошли в атаку, он зарыдал, встал на колени возле бронетранспортера и стал молиться. А Джеймсу приказали прикрыть его… Ты будешь обузой, Свон. Обузой для всего взвода. И хорошо, если только обузой. — А ты уверена, что ты сама не поведёшь себя так в бою? — осведомилась Белла. — Уверена, — ответила Виктория и добавила: — Я проверяла. Иди в колледж, Свон. Выходи замуж, рожай детей и сиди в офисе. А войну оставь мне. Это не игра и не гонка за популярностью. Ты просто не понимаешь, на что подписалась. Белла вспомнила слова Двуликой о капрале, которого убил двенадцатилетний мальчик, и подумала, что даже после этого по-прежнему готова идти по этому пути. И твёрдо сказала, глядя в глаза Виктории: — Нет, я всё понимаю. И я остаюсь.