***
Савада Тсунаеши и Хибари Кея — два имени, скрепленные узами любви. Они любили еще со времен средней школы, когда он был ГДК и самым страшным человеком школы, а она — самой неуклюжей троешницей с пышной шевелюрой и красивой мордашкой. Как они смогли влюбиться, признаться и начать встречаться — тайна, покрытая мраком для всех, даже для самой парочки, которая в те времена еще боялась столь слабых и неокрепших чувств. Дальше — старшая школа, где чувства окрепли, появились новые черты характера в каждом из них, а друг друга начали узнавать, словно с другой стороны, той, которую обычно прячут, чтобы никто не посмел запятнать. Они научились доверять, познали ревность, горечь расставаний из-за мелких ссор и сладость примирения после дней разлуки и некой обиды. Они познавали жизнь. Институт не заставил себя ждать, и парочка выбрала учебное заведение так, чтобы туда могли попасть двое и они попали. Учились вместе, но на разных факультетах, однако, это не смогло стать стеной между их отношениями. Тсунаеши стала прекрасной леди с лицом ребенка из какого-либо модного журнала, а Кея возмужал, стал похож на спортивного-красавчика-бизнесмена, и многие просто не понимали, как эти двое могут находиться в таких прекрасных романтических отношениях. Когда Тсу исполнилось 18, она переехала ближе к институту, в квартиру Кеи, где провела самую прекрасную первую ночь в объятиях любимого. Ее родители приняли его с распростертыми объятиями и всегда были ему рады. Но его родители… Почему-то родители Хибари не взлюбили Тсунаеши и открыто это показывали, указывая на все ее недостатки и недостоинства. Но Кея стойко держался, выступая против родителей и опровергая их нападки достойными аргументами. «Я люблю ее» — чем не один из достойных аргументов? Савада-будущая-Хибари слегка поежилась от непрошенных воспоминаний о родителях любимого и улыбнулась, вспомнив, зачем она сейчас сидит в больнице. Она даже занервничала, посмотрев по сторонам и увидев на стене часы, которые показывали, что девушка пропустила пару по геодезии. Ее тяжкий вздох прервал скрип открывающейся двери, и вышедшая из кабинета врач с уставшей полуулыбкой: — Ну что? — подорвалась с места шатенка, взметнув полами бежевого плаща, который ей подарил парень в честь их многолетней любви, — Пожалуйста, скажите как есть. — Вы беременны, — эхом прокатился по полу-пустующему коридору твердый голос женщины, сжимающей папку, — Я вас поздравляю. Аборт делать будете? — Что? — опешила шатенка, отходя от врача, всплеснув руками, — Вы с ума сошли?! Это же живое, маленькое существо, которое уже живет внутри меня! Аборт? Это значит, что я запятнаю свои руки в крови в ничем не повинного, еще не родившегося, ребенка, который является частью меня! — Значит, нет? — улыбнулась женщина, похлопав Саваду по плечу, — Правильный выбор. И врач ушла. Шатенка осталась стоять, смотреть уходящей женщине в след и медленно осознавать, что скоро станет счастливой мамой. Улыбка расплылась на ее лице и сама она уже была далеко в мечтах о будущем, когда Кея будет приходить уставший с работы, а дома его будет ждать улыбающаяся жена и резвящиеся дети, помогавшие маме приготовить ужин для счастливого отца семейства. — Женщина, — донесся до Тсунаеши голос незнакомки перед ней, — Спасибо большое! — За что? — не поняла шатенка и почувствовала, как ее руку схватили и стали сильно трясти, и сжимать. — Спасибо большое! — женщина шмыгнула носом, — Я хотела сделать аборт, а после ваших слов я подумала и поняла, что это неправильно! Особенно еще к неродившемуся ребеночку! Он же ни в чем не виноват! — она зарыдала, — И если муж не хочет его, то я уйду от него, потому что это значит, что он не хочет принимать часть меня, которая придет вместе с этим малышом! Спасибо! Женщина разрыдалась в голос, отпустила руку Тсуны, схватилась за живот и побежала на выход из здания, прося прощения у будущего человечка. Савада еще постояла немного, осмысливая слова незнакомки, а потом, улыбаясь, пошла домой. Надо же сообщить новость счастливому отцу семейства(будущего). Как Тсуна добиралась до дома — ей бы самой вспомнить, потому что ее сознание витало далеко на седьмом небе от счастья и искрилось радостью от этой новости. «Я буду мамой, — трезвонило у нее в голове, отдаваясь приятными мурашками предвкушения, — я — МАМА!» Вот показался знакомый подъезд и шатенка, взвизгнув, побежала по лестничному пролету, желая скорее добраться до квартиры, войти, уткнуться носом в рубашку любимого, почувствовать крепость его объятий и рассказать о счастье, свалившемся на их головы: — Хибари, — вбежала в квартиру, — Я беремен..на, — сказала она, застыв на пороге. На диване в гостиной сидели родители Хибари и услышав эту новость, явно не воспряли духом, и резко не появилась благосклонность к девушке. Мать Хибари скривила ярко накрашенные губы, нахмурилась и встала, выходя из гостиной и подходя к шатенке, которую уже трясло от страха и непонимания: — З-здравствуйте, — прошепелявила Тсуна, сглотнув и отступив на шаг от потенциальной угрозы, — А где Кея? — Не смей, — женщина схватила пучок волос Савады и сильно дернула вниз, заставляя девушку нагнуться, — Не смей звать моего сына по имени! Ты его не достойна! — Я люблю его! — из глаз потекли слезы, девушка закрыла руками лицо, пытаясь стереть соленые дорожки, — И я жду от него ребенка! — Откуда мне знать, что это его ребенок? — выгнула бровь женщина, — Ты никогда мне не нравилась! Ни наследства, ни манер, ни должного образования. — Сердце не выбирает! — задохнулась в слезах Тсуна, стараясь удержаться на ногах, когда мать Хибари сильнее дернула за волосы. — Мне плевать, — женщина вновь скривила губы, прикрывая глаза, накрашенные ядовито-зелеными тенями с блестками, — Ты должна убраться от него подальше или… — Или? — истерично прорычала Савада, сглатывая и не понимая, откуда в ней проснулась эта непонятная ярость и желание защищаться, которого раньше у нее не было, даже когда ее били хулиганы. Или может в этом виновато ее желание прожить счастливую жизнь с любимым, от которого ребенок? — Что вы мне сделаете? Вы же прекрасно знаете моего дедушку Джотто и на что он способен! Рука Хибари-старшей на секунду сжалась сильнее, но затем ослабла и отпустила волосы. Женщина достала из кармана синего пиджака платок и стала вытерать руку, которой держала за волосы, словно та была заразна. Тсуна покачнулась, но устояла, поднимаясь и выпрямляясь, с твердым намерением отстоять свое право на счастье и право на счастье Кеи. — Я покалечу твоих детей, — брюзгливо протянула женщина, морщась, словно съела дольку лимона без сахара, — Если не оставишь в покое моего сына! — Не посмеете, — твердо ответила Тсунаеши, но где-то внутри ощущала, что эта женщина сделает все, что пообещала и не важно сколько это будет стоить. — Я сделаю так, что тебе просто никто не поверит, если обвинишь меня, — она выкинула платок на пол, — ты просто даже не сможешь ничего сделать, и поверь, — усмехнулась, — даже твой дедушка не защитит тебя. — И вы хотите, чтобы я уехала? — дрогнувшим голосом спросила шатенка, не веря, что соглашается. — Да, — Хибари-старшая подошла вплотную, смотря в ее шоколадные глаза своими холодными, серебристыми и, в отличии от Кеиных глаз, там не виднелось и просвета на какие-то теплые чувства, — Если не бросишь его, — тыкнула указательным пальчиком с нарощенным ноготком с красным лаком и желтым узором в живот шатенки, — умрет твое дитя. Тебе принимать решение. — И вы убьете собственного внука? — всхлипнула шатенка. Ей было трудно слышать такие ужасные слова от мамы Кеи. От человека, который родил и выростил ее любимого. Это больно.Очень Очень Больно
— Я не верю, что этот ребенок от Кеи. — Тогда, — Тсу сжала кулаки и упрямо посмотрела на женщину, что отошла от нее отворачиваясь, но повернула голову, чтобы смотреть на собеседницу, — Я… Уеду, — выдохнула, разжимая руки и прикрывая глаза, — Но обещайте, что ничего не скажите Кее о нашем разговоре, — открыла глаза, — Не хочу, чтобы он еще больше уверился в том, что его родная мать — чудовище, — прошла мимо нее в гостиную, — И не говорите ни о каких причинах моего исчезновения, — Тсу прошла дальше, — Надеюсь, вещи мне забрать можно? — Да, — кивнула Хибари-старшая, — И поскорее. Через час прибудет Кея — Не хочу, чтобы он тебя останавливал и ты понимаешь причину. Ему-то ты можешь наврать про, как бы, его ребенка, но не мне. — Не бойтесь, — тцыкнула Савада, собирая вещи и сглатывая подкативший к горлу комок слез, — Он ничего не узнает, — вздохнула, застегивая молнию на сумке, — по крайней мере, пока, — шепотом закончила, вешая сумку на плечо, — До свидания. — Прощай. Савада Тсунаеши вышла в последний раз из подъезда ее бывшего дома-уголка-семейного-счастья, захлебываясь в горьких слезах обиды и боли, причиненной родителями близкого человека и боль умножалась на два, от понимания, что эти люди вырастили человека, которому она отдала свое сердце. Савада Тсунаеши и Хибари Кея — два имени, скрепленных между собой любовью, но которые больше никогда не пересекутся…