Уфа-Москва

— Твоя мама невыносимая женщина, — прикуривая, говорила Земфира. Настала зимняя ночь, которая чем-то напомнила девушке давние события еще совершенно подросткового возраста, когда она возвращалась домой очень поздно, а на улице под свет фонарей шел снег. Сейчас их тоже застала небольшая метель, которая меняла свое направление в зависимости от ветра. Они остановились в незнакомом дворе и сели около подъезда, освещенного тусклым светом лампочки. Земфира курила, присев на деревянную скамейку и положив ногу на ногу, и смотрела то на Ренату, то куда-то вдаль. Между ними воцарила тишина, которую ни одна не думала прерывать. Литвинова стояла рядом, поправляя платок и рассматривая непринужденную девушку, которая, видимо, о чём-то задумалась. Конечно же, в этом она не сомневалась — события располагали. Ей безумно хотелось закурить, однако это желания женщина старательно сдерживала, да и своей пачки у неё не было. — Покурим, Ренат? — предложила Земфира, стряхнув снег с лавочки. — Не откажусь. — Присаживайся. Побудем это недолгое время вместе. Недолго думая, женщина присела рядом и неловко взяла сигарету, которая выпала в снег. — Боже, — вздохнула Рената и посмотрела на улыбающуюся Земфиру. — Проклятье какое-то, Зе. — Не бери в голову, — она достала еще одну сигарету из пачки и протянула её вместе с зажигалкой. — На этот раз осторожнее. Понимая, что прикуривать во время снегопада очень тяжело, она повернулась к ней таким образом, чтобы перекрыть ветер. — Ты моё спасение, — хоть и не с первой попытки, но прикурила Рената, элегантно затягиваясь. Земфира с удовольствием смотрела на неё в эту минуту. Было в этой женщине что-то невероятно изящное: в лице, жестах, голосе, мимике, а приглушенный свет только подчеркивал все то, что так цепляло Рамазанову. Заметив на себе прожигающий взгляд, Рената спросила: — Что-то не так? — Все так. Классно куришь. У меня дух захватывает, — улыбнулась девушка. — Поверю на слово, — съежилась та от холодного ветра. — Нереально холодно, господи. Ты права, моя мама невыносимая женщина. Представь, что сейчас было бы, если бы я не пошла с тобой. — Ты осталась бы в тепле, — начала перечислять Земфира, — нормально поужинала, занялась своими делами и легла спать, а не дрожала от холода, заменяя ужин сигаретами. — Глупая. Я бы не уснула при всем желании, а переживала за тебя, и, в конце концов, сорвалась бы и пришла. — Даже если бы не знала, где я? — удивилась она. — Ты собиралась ночевать на вокзале. Эта информация упростила бы мои поиски. В крайнем случае всегда можно позвонить. — А я бы не сообщила, — заулыбалась Земфира, прикуривая очередную сигарету. — Никуда бы не делась, — настаивала она, грозно смотря на неё. — От меня не скроешься теперь, Зе. Даже не думай. — И не думала, но ругаю себя все еще, что тогда сболтнула про отсутствие денег на проживание. Все-таки на морозе тебе делать нечего. — Тебе, кстати, тоже, Земфира. Я ясно сказала, что пойду с тобой, и пошла. Благо осталось потерпеть совсем немного. Сегодня ночь и завтра целый день, если не ошибаюсь. — Не ошибаешься, — аккуратно приоткрыв рюкзак, чтобы взглянуть на билет, она качнула головой.— В 8 вечера. В общем, не фонтан, но все же. — Какой же дурак посмел отправить молодую девушку совершенно одну в другой город, не предоставив ни места жительства, ни нормальных условий! Или он надеялся на дорогой столичный прием? Как же говоря все, что в Моксве достаточно просто устроиться, но это не так. Я живу в столице всю свою жизнь, а мне скоро, Земфира, сорок лет, и прекрасно знаю все беды и преграды, с которыми сталкивается приезжий человек. — Этот дурак — мой неплохой знакомый. По крайней мере, был таковым до отъезда, — Земфира изменилась в лице, вспомнил Сергея, настойчиво объяснявшегося в своих чувствах к ней. — Сейчас — не знаю. Наверное, уже нет. — По твоему лицу и не скажешь, что знакомый действительно неплохой, — выкинула окурок Рената. — С ним связано несколько неприятных историй, вот и все. — Ну и какие же? — Земфира удивилась, услышав интонацию Литвиновой. На несколько секунд показалось, что женщина ревнует к совершенно незнакомому человеку. — Я работала в ларьке, Рената, и, конечно же, сталкивалась с несовершеннолетними, которые слезно умоляли продать им сигареты и алкоголь. К слову, парня зовут Сергеем, и, безусловно, он часто забегал ко мне, зная, что не откажу. Ему, во всяком случае, не отказывала, потому что знала — парень адекватный, не заложит. — было крайне неловко продолжать историю. Про своё путешествие в вытрезвитель Земфира никому не рассказывала, и знал только Сергей, который являлся участником события. — Как-то раз меня забрали в вытрезвитель, где и произошло знакомство. Проходило оно совершенно негладко, но это другая история. В конце концов, мы узнали друг друга лично и стали часто видеться на очередных пирушках. Рената скептические взглянула на неё, ведь объективных причин для неприязни она не услышала, однако не стала бы Земфира так напрягаться из-за обычного паренька. —Мне кажется, что ты что-то не договариваешь, и я непременно хочу это услышать. — Испытываешь меня? — вздохнула она. —Окей, не договариваю, и рассказывать не очень хочу. — Тебя изнасиловали? — уже было испугалась Рената, которая предполагала самый неприятный исход знакомства. — Если только морально, — очаровательная улыбка вновь украсила её лицо, однако от одного взгляда Литвиновой она вмиг пропала. — Земфира. — недовольно проговорила женщина, не собираясь отводить взгляд в сторону. — Господи, да в любви он мне признался перед моим отъездом. Обнял, наплел какой-то лапши на уши, сказал, что в Москве со мной точно ничего не случится и переживать не о чём. Только, блять, я осталась без крыши над головой, без средств на элементарное существование, еды и поддержки. Конечно же, переживать совершенно не о чем. Его красивые слова не подтвердились ничем. Он не звонил с тех вообще, трубку тоже не брал, словно и не существует никакой Земфиры. Если не существует, то нахуй было покупать билеты, придумывать эту сказку с крестным и раскидываться своими "люблю-слона куплю"? Все что угодно может случиться с человеком в родном городе, что говорить про чужой, где нет ни одного знакомого, к которому можно обратиться за помощью. Самое страшное заключается в том, что если бы меня убили, избили, ограбили, сдали в сексуальное рабство, то мои родители бы не выдержали, а их страдание — это самая страшная пытка для меня, поэтому я никому не сообщила о своём решении уехать, поэтому ни мама, ни папа, ни даже Рамиль до сих пор не знают об истории с долгом. В конце концов, именно поэтому я завтра еду обратно, к ним. — Я так и знала, что дело в чем-то личном, — тихо проговорила Рената, — и никак не могла это личное оставить без внимания. Прости меня, Земфира, но мне далеко не все равно на то, что произошло и происходит с тобой по сей день. Сейчас Земфире захотелось обнять её, хотя несколько минут назад девушка испытывала страх перед укоризненным и требовательным взглядом Литвиновой. — Все в порядке, но я действительно терпеть не могу людей, которые так просто разбрасываются словами. Представь себе, если бы тебе каждый раз говорили одно, пользуясь драгоценным доверием, а потом исподтишка делали другое. Это нереально, Рената. Не желаю тебе оказаться в такой ситуации. — Я оказывалась, Земфира. Слишком, наверное, часто, чтобы не сделать для себя нужные выводы. Со временем даже научилась оберегаться, избегая таких людей. — от слов, сказанных Рамазановой, становилось вдвойне грустно и больно. Да и как может быть не больно, когда с любимым человеком так гадко поступили? Теперь Литвинова даже не могла представить, что Земфира, вернувшись в Уфу, вновь наткнется на этого парнем. — Мне теперь ещё больше страшно за тебя, — взяв Земфиру за руку, сказала женщина. —Он просто так не отцепится. Влюблённые такие безумцы и дураки, что ожидать можно всего. — Ты правда думаешь, что мы вновь пересечёмся? Глупости. Я даже не собираюсь с ним разговаривать. Раньше нас связывала моя работа и отсутствие явных собутыльников. Однако, Рената, все меняется, и сейчас мне даже страшно подумать, что я вернусь к прежнему образу жизни. Сидеть в развалюхе, нервно отсчитывать часы до окончания ебучей смены, вести глупые разговоры с малознакомыми людьми, жить от бутылки до бутылки — нет уж, увольте. Я хочу лучшей жизни, — девушка нежно взглянула на любимую, которая, несмотря на мокрую от снега шубу, прижималась к ней. —Жизни рядом с тобой. — Возвращайся в Москву. Я уверена, что все сложится. К твоим родителям будем ездить вместе, когда только скажешь. — В Уфе не останусь — это точно, тебя с Улькой одних в Москве не брошу. — Хочу сказать тебе кое-что, Земфира. — Вновь комплимент?— спросила девушка. — Не совсем, хотя и комплимент обязательно скажу. Я о фильме, который хочу снять. У меня есть несколько знакомых, которые помогут в этом, и мне безумно хочется, чтобы ты написала музыку. Земфира удивилась и обрадовалась, услышав от Ренаты приятную новость. Только с музыкой в последнее время туго, да и ей никогда не выпадал шанс сочинять что-то для кино. — Думаешь, я смогу?— засомневалась Земфира. — Песни давно не пишу и уже, скорее всего, писать не буду. — Не говори так. Я слышала и видела как ты пела, и этого хватило, чтобы до конца понять твоё отношение к музыке. — Песни не мои, Рената. Кумиры детства так и останутся кумирами детства, а своё давно потеряно. Ты не слышала моих песен, а подбадриваешь, словно прослушала все 30 треков. — Так сыграй. Это проблема?— удивилась Рената. — Отчасти. Я стесняюсь своих песен, по крайней мере, раньше было именно так. Может, все изменилось. — Не может, Земфира. Все изменилось более, чем точно, и я уверяю тебя — не бросай музыку. От слов Ренаты становилось тепло на душе. Женщина действительно взращивала надежду каждым сказанным словом. — Я и не думала. Не уверена в их качестве с музыкальной точки зрения, вот и все. *** Ночь прошла достаточно быстро, однако Ренате казалось, что эта морозная тьма никогда не закончится. Земфира в какой-то момент отрубилась у неё на плече, хоть женщина и видела, что девушка держалась из последних сил, чтобы не уснуть. Аккуратно приобняв её, женщина еще раз убедилась — даже сейчас, находясь рядом, она не уснёт. Не сможет оставить любимого человека без внимания. В эту безжалостную зиму и снежную ночь женщина бережно стряхивала снег с красной куртки, которая была тонкой до безумия, вводя её в очередной шок. Разве счастливый человек надел бы в декабре осеннюю курточку? Очевидно, что нет, и от этого факта у Литвиновой наворачивались слезы на глазах. Хоть и попытки сдержать их почти не увенчались успехом, она жутко не хотела, чтобы из-за тихих всхлипов проснулась Земфира. Дотронувшись ладонью и проводя по щеке, женщина немного успокоилась, потому что, несмотря на лёгкую одежду, метель и страшный ветер, Рамазанова не дрожала и не просыпалась из-за холода. Когда ветер в очередной раз поворачивал в их сторону, Рената бережно брала любимую за руку, сохранявшую тепло, и не отпускала. Ей вообще не хотелось отпускать Земфиру ни сейчас, ни потом, однако женщина прекрасно помнила, что обещала дочери дневную прогулку и вернуться обратно. Впрочем, она была готова жертвовать собой, своим покоем, здоровьем и временем ради самых любимых и дорогих людей. — Земфира, милая, просыпайся, — ласково проговорила Рената, когда на экране телефона высветилось время — ровно 7:00. Сонно и нехотя, девушка открыла глаза. Неожиданно было увидеть перед собой заснеженную улицу и полутьму, постепенно переходящую в утро. Впрочем, вспомнив события вчерашнего вечера, Земфира быстро пришла в себя. — Сколько я спала? — требовательно спросила она, потянувшись за пачкой сигарет. — Достаточно. Всю ночь. Земфиру это искренне удивило, хоть на поезд она точно не опаздывает -до вечера было достаточно времени-, однако в голове возникло много вопросов, на которые хотелось услышать ответ. Дотрагиваясь до кармана, девушка надеялась найти мобильный, чтобы взглянуть на время. Её встревожил тот факт, что телефон отсутствовал, и она заметно занервничала. — Ты ищешь это? — протянула Рената старенький мобильный телефон. — Он, — убрав вещь в рюкзак, сказала она. — Я чуть не умерла, подумав, что потеряла. — Нет, — улыбнулась Литвинова и нежно поцеловала девушку в щёчку. — Это моих рук дело. Я боялась, что, если усну, тебя могут легко обокрасть. Рюкзак тоже желательно было бы взять в тот момент, однако не хотелось будить тебя. Замфира затянулась и посмотрела на небо, откидываясь на спинку лавочки. — Ты, выходит, чутко спала? — поинтересовалась девушка. — Я не спала, Земфира. — Только не говори, что из-за меня. — ещё сильнее занервничала Рамазанова. — Хорошо, не буду говорить. — Господи, Ренат, не стоило так жертвовать собой. Меня саму никто бы не украл, а эти вещи и билет в Уфу никому не нужны. — Однако, что-то не позволяло мне заснуть. — грустно проговорила Литвинова, которая до сих пор видела спящую на её плече Земфиру перед собой. Кончено же, это "что-то" — любовь, против которой было бесполезно идти. Докурив, Рамазанова поднялась с лавочки и потянулась. Несмотря на раннее утро, погода достаточно радовала. Если сравнивать со вчерашней метелью и морозом, то сегодняшнее начало дня показалось ей просто сказкой. — Пойдём. Тебе пора домой, и это не обсуждается, — уверенно говорила Земфира, которая до сих пор ругала себя за то, что не остановила Ренату. Женщина устало смотрела то куда-то в снег, то мимолетно на Земфиру, успевая улыбнуться ей. Впрочем, она более ничего не сказала, лишь поднялась и направилась вместе с девушкой в сторону дома.