Двадцать два

Снег медленно сыпал на макушку, забирался крупными хлопьями под воротник и превращался в воду, но Е Сю этого практически не замечал. Внутри приятно грело — от живота вверх, до самого горла, — и казалось, если постараться поймать в облако пара летящую снежинку, она моментально растает. Возможно, так и было бы. Но проверить сил не нашлось. — Как же хорошо-о, — блаженно протянули сбоку и массивнее навалились Е Сю на плечо. — Эй, полегче, — сказал Е Сю. — Ты не пушинка, между прочим. Сбоку то ли хохотнули, то ли хрюкнули, то ли всё одновременно. — Да ладно тебе, мастер! — Булочка пьяно взмахнул рукой. В ней он крепко сжимал бумажный пакет с початой бутылкой рисового вина. Е Сю предлагал оставить её в кафе. Его предложение отклонили без раздумий. — Если ты навернёшься, — предупредил Е Сю сквозь улыбку, однако лишь крепче сжал свисающую с плеча руку, — я оставлю тебя замерзать прямо на дороге. — Как та-ак, мастер! — проныл Булочка. — Ты бросишь своего товарища в беде посреди вражеской турр… терли… территории? — кое-как выговорил он и икнул. — Если ты будешь продолжать так виснуть на мне — да, — ответил Е Сю. — Ну мне же сегодня можно! — возмутился Булочка. — Ты сам говорил! Е Сю провернул в памяти прошедший вечер, попытался вспомнить, когда он успел настолько облажаться. Вспомнил. Это было уже после пары бутылок. — Тогда я ещё не знал, что девчонки толком не пьют, а ты ухрюкаешься так капитально, — выдохнул Е Сю. — Скажи спасибо малышке Танг, она согласилась сегодняшнюю смену отработать без меня. И боссу — за то, что отпустила. Хотя, если подумать, Танг Ро вместе с Мученг смотрели на Е Сю с сочувствием и почему-то с пониманием. Развеселившийся и еще более болтливый вещатель Шаотян их сопереживания не понял и не оценил, а просто предложил доехать до дома на такси. Но Булочка с этим вариантом тоже не согласился. «Хочу гулять!» — заявил он, и спорить с энерджайзером, залитым до краёв вином, не захотелось. Именинник, как-никак. — М-м-м, — тем временем задумчиво протянул Булочка. А потом плечу вдруг стало легче, хотя здоровенная рука никуда не исчезла. Е Сю глянул на свою поддатую ношу, ноша пьяно щурилась в него. — Чего? — спросил Е Сю. — А с каких это пор, — медленно, старательно выговаривая слова, начал Булочка, — ты называешь её малышкой Танг? — Так называет её босс, — спокойно ответил Е Сю. — Оно как-то прицепилось уже. А что? — А меня только по нику зовешь, ни разу имени моего не назвал, — обиженно пробормотал Булочка куда-то себе под ноги. Ну вот, взрослый человек, а дуется из-за такой ерунды. Е Сю вздохнул и улыбнулся. — Это привычка, — сказал он, неторопливо шагая по тротуару. Снег таял днём и снова ложился ближе к ночи, сверкая и переливаясь в свете ярких витрин и цветных вывесок. — Звучные ники так укладываются в голове, что становятся как имена. Иногда я даже могу забыть, как зовут человека на самом деле, — усмехнулся Е Сю. Он притормозил, остановил шагающего по инерции Булочку. Тот и сообразить толком не успел, едва оглянулся по сторонам, а Е Сю уже шагнул вперед — по пешеходной зебре на зеленый свет, как положено. — То есть, — снова заговорил Булочка, — тебе нравится мой ник? — Да, — честно признался Е Сю. — Он тебе подходит. — Ты правда так думаешь, братец Е?! — оживился Булочка. Снова дёрнул рукой на плече, едва не повалил Е Сю прямо на себя. — Нет, серьезно, тебе нравится, да? Да? — Да, — прокряхтел Е Сю, стараясь не согнуться под весом своей нетрезвой неугомонной ноши. — Только не кричи на ухо, мне Шаотяна хватает каждый день. — Вот, его ты тоже по имени зовёшь! — оскорбился Булочка. Смешной, ей-богу. — Я знаю его уже много лет, — ответил Е Сю. Он повернул в проулок, решил немного срезать путь. На самом деле он надеялся, что морозный воздух освежит Булочку, но тащить его на себе уже порядком надоело. В конце концов, Е Сю сам не сильно-то трезв и с удовольствием бы сейчас развалился на кровати. Спать не хотелось, он работает в ночную смену и просыпается много позже полудня. Но вот полежать после доброй двухметровой сотни килограмм, повисшей на шее, было бы очень кстати. — Меня ты тоже знаешь уже совсем не первый день, и я в твоей команде, — пробубнил Булочка. — Это не честно, короче говоря. — С каких пор тебя волнуют такие мелочи, Булочка? — нарочито вежливо поинтересовался Е Сю. Посмотрел на Булочку. Тот плёлся рядом, прижимался горячим боком, лениво переставлял ноги, периодически поправлял пальцем выбившуюся из-под кепки длинную светлую чёлку и всё сильнее налегал на плечи Е Сю. — Не знаю, — сказал он вдруг подозрительно тихо. — Раньше вроде никогда не морочился такой ерундой. Немного протрезвел, понял Е Сю. Уже неплохо. После того, как Шаотян начал постоянно играть с ними вместе, Булочка, кажется, заразился от него чрезмерной эмоциональностью. Бывают у него приступы. А достается всегда Е Сю. Интересно, излечим ли синдром «Шаотяна», подумал Е Сю. А потом Булочка остановился прямо под фонарем. Убрал с плеча руку, раскрыл бумажный пакет, кое-как завернул хрустящие края, дернул пробку и приложился прямо к горлышку. Словно пьёт не вино, а лимонад. — Эй, притормози, — посоветовал Е Сю, придерживая за куртку, чтобы балбес не опрокинулся назад вместе с бутылкой. Хлопья снега — золотые, искристые — падали Булочке на лицо и быстро таяли на розовых щеках, кончике носа, опущенных веках. — Вот так лучше! — уже бодро провозгласил Булочка и снова заулыбался — ярко, как фонарь над ними. Будто топливом заправился, честное слово, подумал Е Сю. Одна мелкая снежинка легла на ресницы Булочки, да там и осталась. Палец дернулся, словно хотел убрать её. Или организм просто привык, что в это время суток руки должны работать на полную, выжимать АПМ, набивать фраги, убивать мобов и фармить голду. Но сегодня у них выходной. — Пойдём, — сказал Е Сю. Подхватил Булочку за пояс, поднырнул под его руку. — Немного осталось. — Я не устал, — сообщил тот, нехотя ковыляя рядом. — Зато я устал, — усмехнулся Е Сю. — Я же тебе сказал, ты не пушинка, — напомнил он и следом добавил: — Ты — Пьяная Булочка. — Кто-кто?! — взбунтовался Булочка. Опять прямо над ухом, ну что ж такое. — Тихо-тихо, не кричи. Я всего лишь сказал тебе правду. — Я не!.. — Булочка замолк, Е Сю глянул на него. Такой сосредоточенный вдруг стал, ушел в себя прямо. — Хотя да, ты прав, — в итоге заключил он. — Мальца перебрал. Но! — он снова победно вскинул руку с упакованной в пакет бутылкой, Е Сю едва не повалился назад вместе с ним. — Мне сегодня можно-о! — Булочка, не делай резких движений, — попросил Е Сю. — Иначе мы точно упадём. Булочка промычал что-то нечленораздельное себе под нос, похихикал, тяжело вздохнул. — Как скажешь, мастер. *** Дверь поддалась легко, Булочка и правда немного оклемался по дороге, уже спокойно стоял позади и молча ждал, когда его пропустят в тёплую квартиру. Е Сю щелкнул выключателем — гостиную залило густым желтым светом. Но Булочка тут же поморщился, закрылся рукой, как от полуденного солнца, и пришлось половину светильников погасить. Хотя после вечерних сумерек глазам так и правда легче. — Неплохо ты живешь, — проморгавшись, оценивающе присвистнул Булочка. Он так и замер у двери, глазея по сторонам, задирая голову выше. — Редко у кого можно встретить двухэтажные квартиры. Да, он ведь не знает, что Е Сю — тот самый Е Чоу, владелец Одного Осеннего Листа, лучший игрок профессиональной лиги. Бывший лучший игрок. А ведь столько раз уже в игре проскакивало, столько намёков было, да даже Шаотян — общепризнанный мастер меча, знакомства с которым Е Сю и не скрывал, — всё это и близко не толкнуло Булочку на какие-то подозрения. Хотя он и не интересовался профессиональным киберспортом, просто играл в своё удовольствие. Беззаботный, как всегда. Булочка еле стянул кеды, бросил куртку прямо на пол и, не выпуская вина из рук, пошел восхищенно шариться по квартире. С интересом пытался выглянуть за окно сквозь прикрытые жалюзи, глядел по сторонам, иногда охал, криво тыкал пальцем в редкие коллекционные фигурки персонажей Славы. — О! Это же Один Осенний Лист! — воскликнули из глубины комнаты. Булочка держал фигурку перед глазами и пытался разглядеть лучше, вертел и так и этак. — Помню, в Глобале обсуждали его. Про-игрок какой-то ушел в отставку. Шуму-то было… Да, шуму было много, с грустью вспомнил Е Сю. В ответ лишь хмыкнул, повесил свою и куртку Булочки на крючки, вытащил из кармана телефон, глянул на время. Почти двенадцать. Ночная смена в самом разгаре, малышка Танг наверняка сидит на ресепшене, следит за кафе и потихоньку качается, пока босс дрыхнет в комнате отдыха, а Шаотян выносит всему серверу мозг своей болтовней. М-да, сейчас в игре лучше не появляться. — Я принесу постельное белье, — сообщил Е Сю, шагнул на ступеньку, обернулся. — В душ пойдёшь? — У-у, можно завтра? — простонал Булочка. — Сейчас лень. — Да ради бога, — улыбнулся Е Сю. — Если что, ванная на втором этаже. — Окей! Давно в этом доме не было гостей, подумал Е Сю. Ну, не считая Мученг, но она вроде и не гость уже. Если человек может заявиться к тебе в квартиру без особого приглашения, значит, он давно не гость. Ступени тяжело ложились под ноги, казались слишком высокими. Их словно была сотня, а не какой-то десяток. Настенные ночники освещали коридор и немного — комнату, и Е Сю не стал включать свет. Дверца шкафа тихо скрипнула, Е Сю стащил с верхней полки комплект постельного белья, ухватил подушку, шагнул к двери и замер. Обернулся на свою кровать. Всё-таки зима на дворе. Е Сю сгреб с постели любимый огромный плед, закинул на плечо, вернулся вниз. И понял, что Булочка, видимо, опять заскучал и решил разбавить тишину, напевая себе под нос. На свет появился в июле малыш. Кто ты? Лев. Ты в августе свет повидал, мой дружок? Ты тоже лев… — Ты снова поешь? — улыбнулся Е Сю. Булочка со своей кепкой на коленях уже оккупировал диван и смазано тыкал пальцем в экран телефона. — Угу! — довольно подтвердил он. А потом ухватил с пола рисовое вино и отпил. — Хочешь, для тебя ещё раз спою? — Ты в кафе не напелся? — спросил Е Сю, опустил пирамиду хлопка на подлокотник, придавил пледом. — Давай, поднимайся, я заправлю. Булочка поднялся, кряхтя и покачиваясь, затем застыл на секунду, глянул вниз. Плюхнулся обратно на диван, ухватил бутылку за горлышко и снова встал. Всё ему мало, с улыбкой подумал Е Сю. Его самого еще немного штормило — когда возвращался из спальни, задел плечом угол. Но, в общем, стоял на ногах вполне уверенно. Только вот спина ныла, поясницу будто спрессовало. Е Сю нагнулся вбок, потом — в другой, сделал пару наклонов вперед, выпрямился, прогнулся назад. Позвоночник потянулся, хрустнул в нескольких местах. — Братец Е, не рановато для зарядки? — поинтересовались за спиной гулким эхом. Булочка спрашивал у горлышка бутылки, как будто в микрофон говорил. — Так спине легче, — объяснил Е Сю. Закрепил края простыни, всунул подушку в наволочку. Взял угол пододеяльника и вдруг так устал, что аж рук не поднять, а еще дырку для пледа найти надо, а света толком нет. — Да не заправляй, — сказал Булочка. — Я так. И нормально. Он подошел ближе, остановился прямо за плечом. Е Сю зацепило горячим воздухом, будто к нему придвинули обогреватель в человеческий рост. — Садись, — велел Булочка, одной рукой расправил плед во всю длину, угол свесился и подмёл пол. Булочка придержал бутылку в воздухе, бухнулся на диван и почти растекся по нему, сполз ниже, вытянул ноги, скрестил у щиколоток. — Давай, давай. — Слушай, я пойду лягу. Устал, — ответил Е Сю. Кажется, он действительно слишком стар для бурных празднеств. Глупость, конечно, но всё равно. Булочка смотрел на него снизу вверх и молчал. Покусывал только кожу на нижней губе, а глаза даже сейчас тускло блестели. — Ну раз устал, — сказал Булочка, — то не буду тебя задерживать. Когда Е Сю спросил, с каких пор Булочка разговаривает в такой официальной манере, тот еще раз быстро глянул на него, затем просто помотал головой и погрузился в свой телефон. *** Е Сю стащил джинсы, вывернулся из свитера, стянул рубашку, бросил одежду на стул. Сел — кровать мягко запружинила под ним, покачала, и вместе с ней перед глазами качнулась комната. Да, насыщенный вечер в кафе рядом с охмелевшими Шаотяном и Булочкой — весело, но утомительно. Е Сю смазанным движением расстегнул ремешок часов, отложил их на тумбочку, стянул носки. Забрался под одеяло — непривычно тонкое без пледа поверх. Ну, Булочка замерзнуть не должен, дома вполне тепло. Вспомнил, каким горячим боком Булочка прижимался к нему на улице, как обдало жаром, когда он подошел со спины там, внизу. Да, после такого количества выпитого ему точно не будет холодно. Е Сю улегся на спину, смачно потянулся, перевернулся на живот. Сунул руки под прохладную подушку, почесал щеку об неё. Тело расслаблялось медленно, в руках где-то на уровне фантомных ощущений Е Сю всё ещё тащил поддатого тиммейта по ярким заснеженным улицам. Спина тоже отзывалась неохотно, тянула, и хотелось промять позвонки пальцами. Е Сю прикрыл глаза, устало выдохнул и, собрав расплескавшиеся остатки сил, завернул руку назад, вдавил пальцы в поясницу, помял, поводил туда-сюда. Почти блаженство, думал он, пока рука не затекла и не свесилась с кровати. Бросила своего хозяина, предательница, отказалась облегчить его страдания. Е Сю вжался в подушку другой щекой. Сейчас он немного полежит, и всё отпустит. *** В дверь слабо постучали уже через пятнадцать минут. Каково было удивление Е Сю, когда Булочка заявился к нему в спальню в одних трусах. — Привык с тобой по ночам гамать, — улыбнулся он. — Не могу заснуть. Булочка осторожно прошел в комнату — неразлучный с телефоном и бутылкой рисового вина уже без бумажного пакета. Забрался на кровать. Мобильник коротко звякнул знакомым сигналом оповещения. — Опять зависаешь в Глобале? — спросил Е Сю. Сам он появлялся там нечасто, предпочитая дело пустой болтовне. А вот Булочка любил этот чат, ни дать ни взять. Он запихнул подушку за спину, развалился рядом. Отпил из бутылки, разблокировал экран. — Да так, смотрю, о чем народ болтает, — не отрывая взгляда от телефона, ответил он. — И о чем же? — Ерунда всякая, — Булочка пролистал лог чата, пробежался по нему глазами. — Обсуждают, кто быстрее поставит рекорд на Валакаласе: группа Мрачного Лорда или Великолепная Династия. Ого. Сразу о главном. А людям бы только посплетничать, нет бы полезным чем занялись. — Не рановато они о Валакаласе думают? — усмехнулся Е Сю. — Самый сильный хайлевельный эпик-босс Славы, до него докачаться еще надо. Булочка почесал пальцем острую коленку, глотнул еще вина. — Игроки боятся тебя, — водя пальцем по экрану, произнес он. — С каждым днём всё больше обсуждают нашу команду, и, если честно, мне иногда даже не верится, что ты — тот самый Мрачный Лорд, читерские достижения которого на слуху у всего сервера. — Почему же? Булочка оторвался от экрана, глянул на Е Сю. — Я видел, как ты играешь, — помолчав, ответил он. — Будто… Будто нет ничего более лёгкого и привычного, чем выносить целые гильдии в одиночку и ставить один рекорд за другим. Естественно для тебя, как дышать, — сказал он и снова уткнулся в телефон. Как ни странно, но тут он во многом прав, признал Е Сю. Он уже толком и не помнил себя без Славы, почти половину жизни посвятил этой игре и никогда не жалел о своём выборе. Наоборот, гордился, что смог достичь такого уровня в любимом деле. Правда, теперь пришлось начинать всё с начала. Это нелегко. Очень нелегко. «Только ты способен после отставки собрать команду из новичков и вновь подняться на вершину Славы вопреки всем законам Мировой профессиональной лиги», — прозвучали в голове слова Шаотяна. Взгляд снова зацепился за Булочку. Тот лежал, смаковал вино, тихо хихикал в телефон, что-то быстро печатал и иногда показывал Е Сю картинки, которыми скучающие игроки захламляли чат. Легкомысленный и ветреный, всегда на какой-то бесконечной волне позитива, тем не менее, он никогда не обременял Е Сю своим присутствием. По крайней мере, после стольких лет общения с Шаотяном Е Сю уже вряд ли можно было удивить. Интересно, как там остальные, подумал Е Сю. Дали им покачаться или опять преследуют по пятам? И прошел ли Ифан квест Стеклянной башни? Конечно, прошел. Он ведь тоже профи. Пока Булочка путешествовал по форумам и чатам, Е Сю приватизировал бутылку вина. Прохлада приятно ложилась на язык, катилась по пищеводу, освежала, а следом — разогревалась в желудке. Снова дарила хмельную слабость, помогала выкинуть всё из головы. Е Сю подтянулся на локтях, напряг спину, выгнул позвоночник. Уже не так болело, но всё равно неприятно. Повернулся чуть набок, снова завел руку к пояснице, помассировал. Скоро должна пройти, сейчас бы по-хорошему еще зарядку сделать, но слишком уж не охота вставать с постели. — До сих пор болит? — спросил Булочка вдруг непривычно серьезно. Сколько они знакомы, и кажется, Е Сю видел его серьезным всего пару раз и то мельком. — Ноет, — ответил Е Сю. — Скоро пройдет. — А с виду ты не такой хилый, — Булочка выдавил смешок, отложил телефон на тумбочку. — Так ты поэтому на мне вис… — обреченно понял Е Сю. — Жестоко с твоей стороны, — выдохнул он, снова отпил вина. Бутылка постепенно пустела. Одна капля плеснула над верхней губой, Е Сю слизнул её кончиком языка. И снова лёг, вжал матрац грудью, уперся подбородком в кулак, другой рукой покачивая вино рядом на мягкой постели. — Эх ты, — устало заключил Булочка. Забрал вино, приложился так, что, наверное, всё допил. Ну и пусть. Е Сю и так снова похорошело. Булочка примостил бутылку рядом с телефоном со второй попытки. На первой он влепил стеклянное дно прямо в дисплей. Криво глянул, не разбил ли ненароком. Не разбил. — Сейчас я тебя починю, погоди, — заявил он. Покряхтел, оторвал себя от подушек. И забрался на бедра Е Сю. — Эй, ты чего удумал, Булочка? — Е Сю повертел головой, снова уперся локтями, обернулся. — Починю тебя, говорю же, — ответили ему невозмутимо. — В позапрошлом клубе начальник охраны был мужик что надо. Бывший боксер, австралиец. Он всех наших заставил выучить основы работы с нагрузкой и своим телом, — Булочка рассказывал, потирая руки друг о друга, затем выдохнул на них, как будто стоял на морозе, — в том числе обучил, как делать расслабляющий массаж, — сказал он и коснулся спины. Руки не холодные, не горячие. Словно собственные, продолжение самого Е Сю. Они давили сначала едва-едва, потом — чуть сильнее, вжимались большими пальцами по обеим сторонам позвоночника и медленно ползли вверх. Затем — вниз. Задевали резинку трусов и снова неторопливо поднимались, вычерчивая каждый позвонок, невесомо перебирая пальцами рёбра, вверх, между лопаток до самого затылка — волосы шуршали, кожа разогревалась от уверенных прикосновений, будто от них оставался сухой горячий след. Булочка подозрительно молчал, аккуратно сминал мышцы и позвонки, дышал тихо-тихо. Захотелось повернуться, посмотреть на него. Сонный? Вряд ли. Уставший? Точно нет, этот парень не способен уставать. Сосредоточенный? А вот это очень может быть. — Эй, — приглушенно позвал Е Сю сквозь подушку. Спина расслаблялась, а за ней и всё тело. — М? Булочка неторопливо массировал плечи, шею, вновь опускался по позвоночнику вниз, к пояснице, и в эти моменты Е Сю точно попадал в Рай, потому что вот где, оказывается, было настоящее блаженство. — Так приятно, — выдохнул Е Сю, прикрыв глаза. — У тебя здорово получается. — Еще бы. Руки скользили с давлением, веско, на каждом движении всё более широко. Спускались ниже, задевая резинку белья, понемногу отодвигая её. И когда Булочка сильными пальцами задевал ягодицы и вёл по ним с нажимом, — тело отзывалось. Каждое выверенное прикосновение всё острее отдавало в пах, внутри копился тяжелый жесткий комок, и от этого могло бы стать неловко, если бы на месте Е Сю был кто-то другой. Кто-то менее пьяный. Менее независимый. И менее свободный. Кто-то менее Е Сю. Булочка вёл раскрытыми ладонями по пояснице, по бокам, массировал каждую мышцу твёрдыми пальцами. Казалось, будто проникает прямо под кожу, чтобы помочь расслабиться уставшему телу. А от него самого, от его веса на бедрах с каждой минутой становилось всё жарче. Дышать приходилось глубже, потому что воздуха постепенно перестало хватать. Е Сю лениво махнул ногами, скинул одеяло. Избавился от парника. И кажется, зацепил пяткой бок Булочки. — Извини, — сказал он. Складки подушки лезли в нос и рот, тоже мешали нормально вдохнуть. — Думаю, я переживу этот удар, — усмехнулся Булочка, приподнялся, выдернул одеяло из-под себя, отпихнул вбок. — Если что, будешь делать массаж уже мне. Е Сю только через секунду осознал, что не задумываясь ответил «легко». Он бы так же водил ладонями по его спине. Так же разминал мышцы. Вспоминал, как это делал Булочка, и пытался повторить. А ещё прислушивался к дыханию, потому что оно говорит больше. Если бы Е Сю так же водил пальцами по каждому изгибу, вминал мягкие ягодицы, Булочка тоже бы начал дышать глубже? Ему тоже стало бы жарко? — Дай уберу, — вдруг сказал Булочка. Перевалился выше, по плечу мазнуло волосами — щекотно и мягко, а кожу между лопаток укрыло невесомым жаром, будто сама комната горячо выдохнула прямо за спиной. Так же, как там, внизу, будто за Е Сю неуклонно следует невидимое бушующее пламя. Остановись, и оно рано или поздно проглотит тебя. Подушка поползла в сторону и исчезла. Прохладная простыня коснулась щеки, подарила две секунды желанной свежести. Е Сю протащил руки выше, сложил над головой. Потянулся и подумал, почему сразу подушку не убрал. Подумал и сразу же о ней забыл. Потому что Булочка не отстранился, не сел ровно, как сначала. Вместо этого он коснулся запястья. Мягко подцепил его пальцами, начал массировать ровно в том месте, где часто гудит после долгой напряженной игры. И Е Сю понял, что его недавние представления о блаженстве были далеки от идеала. С каждой минутой они просто плавились в разогретом воздухе, в нарастающем наслаждении. А в жаре чужого тела плавился сам Е Сю, и его замыкало между двумя этими ощущениями. Они смешивались и становились чем-то другим, чем-то новым. Тем, что сейчас показывал ему Булочка. Горячий и, между прочим, тяжелый. — От тебя жарко, — слабо вытолкнул из себя Е Сю. — От тебя тоже, — прошептал Булочка где-то над ухом. Он опустил на бок широкую раскрытую ладонь, веско сжал. Ровно так, что пришлось втянуть живот от этой хватки, потому что она пробрала насквозь, отдалась в теле, как импульс. Волосы Булочки щекотали плечо и лопатки, дыхание мазало где-то за ухом. Он вёл рукой по ребрам вверх, потянулся к другой ладони, смял её тоже. Разминал костяшки, суставы, осторожно выгибал пальцы. А грудью то и дело касался спины, прижимался на вдохе — тихий и безмолвный, — и Е Сю чувствовал тёплую влажную кожу, а еще — нагретую кровать под собой, и его стискивало пеклом со всех сторон, как в печке. — Булочка, — снова позвал Е Сю, — жарко. Булочка не ответил. Приподнялся едва-едва, так, что жара меньше и не стало. А потом вдохнул глубоко. И медленно подул на спину, на шею и волосы. Накрыл собой, смутно осознал Е Сю. И в паху тяжело сжалось, когда влажный язык коснулся раскаленной кожи, а следом зубы царапнули плечо, прикусили, укололи острыми клыками. — Эй, — сказал Е Сю, но зубы уже исчезли, оставили только быстро стынущий мокрый след. Зато пальцы отпустили одну руку, кончики медленно поползли от кисти ниже, по локтю, и дальше по рёбрам и боку, до бедра. И снова вверх, задевая живот и грудь, мягко оглаживая подмышку, руку, предплечье, до раскрытой влажной ладони. От каждого прикосновения бежали мурашки, стягивали кожу, и Е Сю от всего этого было жарко и холодно одновременно. Это безумие, подумал Е Сю. Они просто пьяны. Именно поэтому Булочка вытворяет что-то подобное, больше напоминающее эротический массаж, а самому Е Сю это чертовски нравится. Только воздуха не хватало, приходилось дышать ртом. Так, что в ушах грохотало, словно водопад. Он скоро здесь зажарится, понял Е Сю. Сгорит и всё. — Булочка, — позвал он решительно. — Приподнимись. Булочка замер на миг. Будто не ожидал. А следом исчез, и спины коснулась прохлада просторной спальни. Е Сю заворочался, перевернулся тяжело, словно воздух вокруг густой. И когда Булочка сел на него снова, взгляд сам соскочил вниз. И почему Е Сю не особо удивлен? — У тебя стоит, — заметил он. Свободные фиолетовые боксеры Булочки оттягивала головка, оставляя крохотное мокрое пятно смазки. — У тебя тоже, — в тон ему ответил Булочка. А смотрел прямо в глаза — неотрывно, цепко. Будто ждал. — Признавайся, это был твой план? — усмехнулся Е Сю. Он остро чувствовал чужое пронизывающее тепло, всё оно сосредоточилось там, в паху. — Нет, — ответил Булочка. — Оно так вышло. А я не смог затормозить. Булочка не выглядел виноватым или смущенным. Лишь мельком посмотрел на опустевшую бутылку вина, но прежде чем в каком-то инстинктивном спасении опустил взгляд, Е Сю заметил в его глазах тень растерянности. Словно Булочка только-только пришёл в себя от окутавшего его жара. Плавные контуры мышц его груди и живота блестели от пота, будто припорошенные золотом. Влажные после улицы волосы небрежно ложились на плечи, мокрая челка закрывала глаза, надежно прятала взгляд. Булочка не поднимал головы, водил ногтём по животу Е Сю вдоль края трусов — безотчетно, словно до сих пор не до конца осознавал, что делает. Или ждал чего-то? А следом Булочка звучно проглотил ком, как будто у его виска держали пистолет. Опять дал волю своим рукам, а теперь понял, куда его это завело? Вот же балбес… И балбес до одури притягательный. Рука Е Сю потянулась так же безотчетно, отделенная от разума. Завороженно. Взяла руку Булочки и вместе с ней накрыла его белье. Член отозвался, напрягся и качнулся. Почти неуловимо поджались чужие ягодицы. Булочка выдохнул рвано, едва слышно. Не сдержался. — Вот черт… — прошептал он, и живот его дрогнул, когда Е Сю сжал головку плотнее. — Не думал, что ты решишься. — Не смог затормозить, — ответил Е Сю. Передразнил вроде бы, но он и не собирался останавливать себя. Зачем, если совсем недавно мокрый язык этого человека ласкал его кожу, и это было отнюдь не отвратительно? Нужно уметь наслаждаться происходящим. Е Сю сжал чужую руку своей, провел вверх и вниз. Потом — еще раз. Когда Булочка едва-едва двигал бедрами, задевал мошонкой член, терся об него — в паху сгущался комок. Плотный и тяжелый. И стоило Булочке коснуться белья Е Сю, там, где натягивалась ткань, а следом — сразу стянуть мешающие трусы и обхватить член, как голову заполнил блаженный звон. Е Сю замер на несколько секунд, прикрыл глаза. Ладонь на его члене — чужая, обжигающая — это совсем не так, как своя собственная. Даже если это ладонь другого парня. Булочка коснулся большим пальцем щели, растер смазку, медленно и плавно обвел головку. И провел кулаком. Вниз. И вверх. И еще раз. Именно так, как нужно. Будто знает. Как нужно парню, как нужно Е Сю. Знает не хуже него самого. Е Сю с трудом разлепил глаза, разглядел среди тёмных пятен руки Булочки. Он медленно дрочил им обоим, дышал приоткрытым ртом и иногда болезненно хмурился, когда шов боксеров задевал головку. Такую же чертовски чувствительную ведь, как и у самого Е Сю. — Почему не опустишь? — спросил Е Сю и не узнал собственный голос. Хриплый, не такой как от сигарет. А словно в горло натолкали мятой бумаги, воздух выходил с трудом, или лёгкие не могли его вытолкнуть, потому что внутри его и так не было. Е Сю дышал неровно, облизывал губы и едва успевал вдохнуть, чтобы в этот момент не расплавиться окончательно прямо изнутри. — Потому что, — Булочка гулко сглотнул, его кадык прокатился сверху вниз, — кажется, я и так кончу… — сказал он и наконец поднял взгляд. Немного потерянный, скользящий по телу, по лицу Е Сю, словно пытался зацепиться хоть за что-то, но никак не мог. — Ты слишком напряжен, — отметил Е Сю. — Расслабься. Булочка вдохнул коротко, будто собирался что-то ответить, но так и замер, задержал дыхание. Не смог выдавить из себя и слова, потому что Е Сю был прав. Да, они — два парня, которые немного разомлели под градусом и теперь неторопливо дрочат друг другу на широкой постели. Но они в равных условиях. И Е Сю умеет получать от жизни удовольствие, не заботясь о чужом мнении. Е Сю подцепил пальцем боксеры Булочки и опустил вниз. Блестящая нить смазки протянулась следом и только потом разорвалась. Густая и прозрачная. Е Сю собрал большим пальцем тонкую вязкую полоску, провел по члену вверх. И когда надавил на головку, Булочка напряженно вытолкнул воздух, а из отверстия выступила еще одна крупная капля. Кажется, если так пойдет и дальше, много времени ему не понадобится, подумал Е Сю. А затем Булочка навалился сверху и вжался своими губами в губы Е Сю, смял их и сразу протолкнул язык. Резвый малый, оценил Е Сю и усмехнулся сквозь поцелуй — жадный, отчаянный. Будто это единственный способ получить хоть немного воздуха, будто Булочка всё еще летит в пропасть и не знает, как спастись, за что ухватиться, чтобы не разбиться. И поэтому пытается утащить Е Сю следом за собой. Его рот горячий и немного солёный. Булочка сдавленно дышал в рот Е Сю, прикусывал его губы, скользил по подбородку. Он вдавливал Е Сю в постель, тёрся бедрами о пах, толкался в руку. Подавался назад и толкался снова. И снова. Он водил по члену Е Сю рвано, то и дело сбивался, словно терялся в ощущениях, словно ему давали разряд, выжигающий нейроны, и мозг на мгновение лишался связи с собственным телом. — Погоди, — через поцелуй произнес Е Сю. Простая короткая пауза на несколько секунд, хотя бы для того, чтобы сделать нормальный вдох. Ну и не дать кое-кому кончить раньше времени. Булочка оторвался от губ Е Сю. Он дышал часто, а смотрел как будто мимо, словно вообще еле держался в сознании, готовый отключиться в любую секунду. — Пересядь чуть выше, — велел Е Сю. А следом облизал свою ладонь — широко и мокро. И Булочку замкнуло на этом действии, его глаза развернулись в чёрные дыры. И Е Сю, в общем-то, отлично его понимал. Это совсем не то, что быстро передёрнуть в душе перед походом в данж. Совсем не то. Е Сю взял оба члена, сжал кулак. И начал двигать рукой — до самого основания, почти выпуская, оглаживая скользкие упругие головки, прижимая их друг к другу. А сам наблюдал, как сочится и перемешивается блестящая смазка. И казалось, он сейчас просто не способен оторвать от этого вида взгляд. — Ты и в этом мастер? — на выдохе спросил Булочка. Он тоже следил неотрывно за широкими движениями руки и смазано елозил на бедрах им в такт. — Я не делаю… Ничего особенного, — кое-как произнес Е Сю. — Да?.. Ну как знать, — ответил Булочка. Голос его дрожал, словно его коротило, словно он вот-вот перегорит. Да что уж, Е Сю сам едва держался, еще немного, и просто лопнет, как лампочка, разлетится на мириад стеклянных крошек. Булочка накрыл его руку своей, влажной от пота и быстро подсыхающей смазки. Сделался вдруг таким сосредоточенным, на лбу и висках проступила мелкая испарина, и чёлка липла к лицу. Е Сю неловко скользил пятками по простыне, пытался толкнуться глубже в кулак, уздечка задевала чужую головку, и от этого мелкая дрожь проступала до самой глотки. Пальцы ног немели, или мозг Е Сю сейчас был просто неспособен ощущать ничего, кроме крепкого властного кулака, сжимающего два члена. Комната тускнела, расплывалась, тонула в горячем дыхании и плавилась в жаре разогретых тел. Сердце глухо врезалось в рёбра. Во рту пересохло, Е Сю беспомощно ворочал языком, пытаясь облизать губы. Слишком жарко… И слишком хорошо. Глаза Булочки шалые и тёмные, словно в них сплошная бесконечная пустота. Он мучительно кусал губы и плотнее зажимал кулак. Смотрел сверху вниз, и Е Сю, казалось, видел, как подрагивают его ресницы. Напряжения постепенно становилось так много, что всё тело от макушки до пяток гудело, как натянутая струна. Булочка то и дело запрокидывал голову назад, словно там наверху было больше кислорода. Подмахивал бедрами, жмурился и сильнее сжимал кулак, и, когда он это делал, Е Сю готов был кончить в тот же момент. Воздуха не было, не было и стонов. Лишь одно густое ощущение, которое прокатывалось по позвоночнику вверх и обратно. Из отверстия текли прозрачные капли, пятнали живот и влажно хлюпали между пальцев. От этого звука по телу поднималась дрожь, как кипящая вода, наполняющая до самого горла. Удовольствие короткими вспышками отдавалось в живот Е Сю, прошивало член. С каждым движением его становилось все больше, оно как грохочущая волна, которая накатывает раз за разом всё сильнее, увлекает тебя за собой. — Черт… — вскоре невнятно пробормотал Булочка. — Черт, черт, черт… Е Сю смотрел на него из-под полуприкрытых век, поглаживал его бедро, чувствовал, как сжимается его рука, стискиваясь всё плотнее. И не мог не согласиться. Ощущений так много, все они собрались внизу живота, и казалось, еще мгновение, и это удовольствие просто сведёт Е Сю с ума. А потом Булочка сдавленно замычал, содрогнулся, зажмурился. Его кулак сжался, превратился в тугие жесткие тиски. И темнота заволокла целый мир, а на живот плеснули горячие густые капли. В ушах загудело, словно Е Сю очутился посреди аэропорта, прямо на взлетно-посадочной полосе, где его всё равно никто не найдет, потому что он превратился в одно огромное тягучее наслаждение, которое жаркой дрожью оргазма прошибает всё тело. Да, черт возьми, на грани сознания убедился Е Сю, бодая затылком матрац. Это совсем не то, что наспех дрочить в ванной. Булочка рухнул на Е Сю, едва успел выставить руку, наверное, чтобы совсем не пришибить его собой. Уткнулся носом в шею, только дышал шумно и тяжело. Его сердце колотилось в грудь Е Сю, бодало ребра, а сердце Е Сю отзывчиво стучало в ответ. Лишь когда они снова смогли нормально дышать, Булочка заговорил. — Ты ведь не отправишь меня на диван? — устало пробормотал он куда-то в плечо. Дыхание всё еще горячее, оно обжигало кожу. — А ты пойдешь? — улыбнулся Е Сю. Огладил чужой мокрый бок. — М-м… Это вряд ли, — ответил Булочка, коснулся губами под ухом. — В конце концов, мне сегодня можно всё, разве не так? Е Сю закатил глаза, глянул на часы. — Нет, сегодня уже нельзя, — довольно известил он. — Твой день рождения закончился почти час назад. Булочка поднял голову. Тоже уставился на небольшой дисплей с зелеными цифрами и двумя мигающими точками посередине. Нахмурился, подумал. И безапелляционно заявил: — Я не спал, значит, сегодня всё еще сегодня! — Да кто бы сомневался, — усмехнулся Е Сю. И когда Булочка своей улыбкой прижался к его губам, тот не задумываясь ответил на поцелуй. Слишком ново. Но слишком приятно. — А сейчас что скажешь насчет душа? — поинтересовался Е Сю, перебирая пальцами длинные спутанные волосы. — А вот сейчас можно и подумать в том направлении, — ответил Булочка. — Только… — Чего? — Ты пойдешь со мной, — заговорщицки заявил он. — Иначе я никуда не пойду и буду спать рядом с тобой, весь перемазанный потом и спермой. — Это не сильно меня пугает с учетом того, что я такой же, — сказал Е Сю. — Нет, если я буду знать, что рядом со мной лежишь ты, горячий, перемазанный потом и спермой, я точно не усну, — Булочка поправил боксеры, поднялся, слез с кровати. Улыбнулся и потянул Е Сю за собой: — Пойдем. Потрёшь мне спинку. Взгляд Булочки одновременно хитрый и нежный, и этого достаточно, чтобы послушно согласиться. Е Сю хмыкнул, зашагал следом. Что-то ему подсказывало, что заснут они не скоро.