Светлячок и Соловей

Серенити ехал на жеребце, сидя в седле в объятиях мужа, и мечтал о том, как будет здорово увидеть всех на большой охоте. Прижаться к оми, обнять отца, попросить прощения у Тигренка, поцеловать Бельчонка. А еще можно будет похвастаться перед Бусинкой. Ведь у Бусинки всего одна лошадь, а у него будет две или даже три! Ну, если отец, конечно, не передумает подарить ему на день рождения ту лошадь, на которую намекал оми. Хотя лошадь Бусинки уже умеет делать всякие красивые штуки - пиаффе, например, или гарцевать боком. Ну, ничего он тоже научит Подружку красиво вышагивать. Была бы лошадь, а уж он с ней как-нибудь договорится! Серенити за всеми этими мечтами и не заметил, как они вернулись во дворец. Джабаль спешился и потянулся, чтобы снять с седла супруга, но тот придержал горячие руки и попросил довезти до конюшни. Абалю очень хотелось посмотреть, как там устроилась Подружка. Альфа улыбнулся и, взяв жеребца под уздцы, повел его на альфью половину. Ему навстречу бросились молодые альфы, которые хотели принять жеребца повелителя, но, заметив в седле тонкую фигурку в абая, сразу отступали с почтительным поклоном. Подружку расположили в самом крайнем деннике*, чтобы она не очень нервничала из-за множества жеребцов и шума в большом помещении. Она стояла, высунув голову наружу и с интересом рассматривая все происходящее. Увидев людей и жеребца, кобылка пронзительно заржала. Джабаль ссадил супруга с седла и, прихватив жеребца за уздечку, позволил тому подойти и поздороваться с единственной кобылкой в стойле. Подружка с интересом обнюхала и жеребца, и альфу, проигнорировала омегу, увернувшись от его рук, недовольно фыркнула и отошла в дальний угол денника. Джабаль, сказав, чтобы принесли яблок и два недоуздка, сам принялся расседлывать своего коня. Подружка прошлась по стойлу, перевернула копытами ведро с водой и, подцепив пустое ведро, выкинула его наружу. - Какая же ты хулиганка! - восхитился альфа. - Веди себя хорошо, а то поставлю в одно стойло с Соколом, он-то тебя быстро к порядку приучит. - Сокол - это твой жеребец? - Серенити осторожно погладил жеребца Джабаля по крутой шее, уж очень неприступным тот казался. Жеребец скосил глаза на странного человечка и потряс головой. - Да, - Джабаль погладил коня по умной морде, тот в ответ довольно потерся носом и громко фыркнул. - Летает как сокол, а во время боя кусается и лягается. Настоящий боец. Джабаль расседлал жеребца, надел на него недоуздок и дал яблочко, которое конь с удовольствием схрупал. Кобылка высунула в паддок** любопытную морду и тонко заржала, прося угощение. Джабаль передал половинку яблока омеге и, открыв дверь паддока, пригласительно махнул головой. Серенити спокойно зашел в денник и с улыбкой скормил яблочко Подружке. Та спокойно восприняла омегу рядом и благодарно приняла подношение. Джабаль отдал супругу недоуздок и показал, как правильно зажать в руке его вторую половинку и удерживать пальцами. - Вначале надень и застегни недоуздок, и только потом отдай яблоко, - Джабаль ласково улыбнулся внимательно слушающему его супругу. - Твоя Подружка должна понять, что будет получать лакомство только от тебя и только в обмен на послушание. Она должна к тебе привыкнуть. Серенити так и поступил. Он осторожно надел недоуздок и аккуратно застегнул все ремешки, и только после этого протянул яблоко. Подружка, почувствовав на морде нечто непонятное, стала трясти головой в попытке стряхнуть с себя лишнее и при этом пятилась назад. - Оставишь ее в недоуздке, пусть привыкает к твоим рукам и новому месту, а завтра на нее наденут уздечку и выведут в леваду***. Не переживай, мои альфы умеют обращаться с лошадьми. С твоей Подружкой все будет хорошо. Подружка, поняв, что недоуздок скинуть не получится, попыталась взбрыкнуть. Серенити отшатнулся в сторону, но в денник из паддока сунул морду Сокол и грозно заржал. Кобылка сразу же поджала уши и быстро успокоилась. - Выходи, - Джабаль открыл дверь и выпустил супруга, а потом хлопнул жеребца по крупу, отправляя его в соседний денник. - Сокол за ней присмотрит, чтобы она не хулиганила. Идем, ты хотел покормить птенца. Серенити, подхватив подол абая, выскользнул в коридор конюшни. Эмир дал несколько распоряжений конюху и пошел следом за супругом. Он проводил его до птичьих вольеров, где омега, посадив подросшего птенца на наручь, покормил его. Потом вместе дошли до гарема, Абаль переоделся и они пообедали втроем с Айданом, который как раз закончил писать очередное приглашение. Обедали в тишине. Когда обед закончился, селафь откинулся на подушки и выжидательно посмотрел на эмира. Тот понял, что у старшего омеги появились вопросы и кивнул головой, мол, он его внимательно слушает. - Я хотел бы отправить приглашение на охоту своему брату, - Айдан подхватил с подноса гроздь винограда и улыбнулся. - Того, что прилетал с Айюбом и Салахом объявлять мне войну? - поднял брови Джабаль. - Конечно, пригласите, пусть он удостоверится, что с моим супругом все хорошо, он весел и здоров. - Может пригласить кого-то из ближайших соседей? - Айдан повел бровями, пытаясь вспомнить, кто живет тут поблизости? - С кем вы дружите? - У меня с соседями как-то не сложилось, - ухмыльнулся Джабаль. - С одной стороны заброшенный эмират, с другой стороны эмира тоже пока нет. Там наместником мой верный Рамиз, он был другом отца и моим наставником. У него сейчас полно своих хлопот, ему надо подготовить город для встречи с претендентами на место нового эмира. - Там есть чем заинтересовать претендентов? - Айдан заинтересованно навострил ушки. - Не думаю, - Джабаль сыто улыбнулся. - У меня вся казна и омеги, а заодно под свою руку я забрал рудники и оазисы. Ну, кого заинтересует голый город? Сейчас я посылаю туда подводы с едой, чтобы поддержать общину. Рамиз разбирается со знатью и купечеством. Купечество сильно обложено налогами, а ремесленники едва выживают, надо провести реформы. Я уже дал Рамизу все инструкции, но реформы это долгий процесс, а пока не ясно, кто именно будет новым эмиром, так еще и бесполезный. Но что-то делать все равно надо, поэтому Рамизу не до праздников. Но я отправлю к нему его обожаемого супруга Фатана. Вы должны его знать, уважаемый. - Это один из наложников вашего отца? Он был одним из тех четверых, которых первыми выдали замуж за воинов? - подобрался омега. - Он был во всем первым - первым омегой, которого я на руках вынес из гарема и отдал в супруги своему бывшему наставнику. - Джабаль грустно улыбнулся. - Первым, кто родил мужу сына-альфу, Замира. Абаль его видел. - Замир? - удивился Серенити. - Это тот молодой альфа, который попросил у тебя в дар биби из питомника? - омежка, увидев, как муж согласно кивнул, ахнул. - У него же была хитба с Вишенкой! Селафь, помнишь, я тебе рассказывал? - Помню, - Айдан повел бровками и улыбнулся. - Так у Рамиза есть супруг-омега и сын-альфа, наследник? Ну, чем не эмир? - Да, - улыбнулся Джабаль. - Но на все воля Совета Преданности. Вначале предложат кому-нибудь из эмиров прислать туда своих сыновей, но город без оазисов и рудников никто не захочет взять. А если Совет попытается заставить меня вернуть оазисы или рудники, то я вызову претендента на поединок чести. Желающие сами откажутся от такого. - Ты хочешь, чтобы город был заброшен? - удивился Айдан. - Нет. После того, как все эмиры откажутся, я предложу кандидатуру Рамиза. Да, он не эмирского рода, но эмирскую чалму в любом случае выдает Совет. Я думаю, они не откажут моему протеже. Лучше получить нового эмира, пусть и не из высокородных, чем очередной город-призрак. - Ты думаешь, Рамиз не откажется принять «пустой город» без рудников и оазисов? - поинтересовался Айдан. - Ну, если Рамиз получит эмирскую чалму, то я подарю своему новому соседу прежние оазисы и рудники. А пока он только наместник, то буду поддерживать общину, в которой он правит, чтобы избежать голодных бунтов среди жителей. Заодно это поможет контролировать зарвавшуюся знать, которая была в родстве с прежним правителем. Но Рамиз знает мою тактику «пустой арбы», и пока он мой наместник, то может смело опираться на мое имя и часть моей армии, которую я оставил в том эмирате. - О-у! - задумчиво протянул Айдан. - Ты считаешь, что Рамиз сможет стать эмиром? - Я в этом не сомневаюсь, - Джабаль кивнул головой. - Я не знаю более достойного и мудрого человека, чем он. Недаром отец именно его выбрал наставником для своего наследника. - Если отец Замира станет эмиром, то это значит, что Замир станет наследником? - Абаль наморщил лоб и вопросительно посмотрел на мужа. - И Вишенка станет супругом наследника? Не наложником, а именно супругом, ведь с ним проведена хитба? - Если только Замир не отменит хитба, - пожал плечами Айдан. - Сейчас он простой воин и другого шанса получить омегу, кроме как в супруги, у него нет. Но, если он станет наследником эмира, то все соседи пришлют ему в подарок молодых омежек, и он сможет завести свой гарем. А супругом станет тот, кто родит ему наследника. - Нет, - Джабаль покачал головой. - Они дыхание друг друга, Замир ради своего омеги дрался отважно, как лев. Это признали даже взрослые альфы. Он показал небывалую отвагу, рисковал своей жизнью, и все ради того, чтобы быть со своим дыханием. Я уверен, он не польстится на других омежек и не отменит хитбу. Он же столько лет ждал своего ненаглядного. - Хм, молодой воин вдруг станет наследником, - хмыкнул Айдан. - Но порой удел молодых - безрассудность и недальновидность. От неожиданного счастья голова может закружиться, и таких дров можно наломать. Это, как впервые напиться, вначале хмель в голове и веселье вокруг, а потом жестокое похмелье, когда понимаешь, что потерял. - Может надо Вишенку предупредить? - заволновался Серенити. - Он не переживет, если его любимый от него вдруг откажется! - Я уверен, что все будет хорошо, - Джабаль положил руку на колено супругу, но омежка был так взволнован, что не обратил на это внимания. - Не пугай Вишенку. Рамиз еще не эмир, а Замир - не наследник. А вдруг найдется отчаянный эмир, который согласится взять город без оазисов? Вдруг он придумает, как накормить общину без рудников? И тогда Рамиз с семьей вернется обратно. И потом у наставника есть супруг - Фатан. Он был мне, как оми, и всегда давал дельные советы. Я уверен, что он не позволит родному сыну сбиться с пути истинного в любом случае, станет тот наследником или нет. - Хорошо, ты меня успокоил. Я ничего не скажу Вишенке, ведь действительно никто не знает, что ждет впереди, - Серенити вдруг понял, что сидит очень близко к мужу, а его рука так и лежит у него на ноге. Джабаль почувствовал, как супруг напрягся, а по связи мелькнуло чувство близкое к панике. И провел рукой от колена по бедру, желая успокоить омегу, но тот смотрел на его руку, как на змею, и бледнел на глазах. Джабаль вздохнул и убрал руку с теплого бедра супруга. Он еще помнил, как нежно придерживал его, когда Абаль сидел впереди него в седле, как его бедро касалось бедер супруга, и время от времени он касался его то плечом, то спиной. В носу стоял его аромат - нежный, чистый, пьянящий. Как было сладко подсаживать его и снимать с седла, когда молодое гибкое тело на мгновенье прижалось к нему, ища опоры и поддержки. Джабаль нанизывал эти мгновенья на нить воспоминаний, они сплетались с теми минутами, когда обнаженный Абаль лежал в его объятиях в мареве внезапной течки, как выгибался от его поцелуев и стонал, прося еще. Сердце каждый раз сбивалось с ритма, стоило ему только вспомнить, как омежка закусывал губу, пытаясь сдержать стоны. Как царапал плечи острыми ноготками, пытаясь привлечь к себе, и одновременно оттолкнуть, когда его губы скользили по взмокшей от испарины груди и задевали бусинки сосков. Джабалю почти каждую ночь снилось, как его нежный супруг бьется в его руках, кончая, в тот момент, когда он поставил на его нежной шее метку. - Ужинайте сегодня без меня, - Джабаль вздохнул и встал со своего места. - У меня накопилось много дел, я буду занят. Отдыхай, хабиби, - альфа едва коснулся скулы любимого и отдернул руку. - Завтра, если захочешь, продолжим экскурсию. - Хорошо, спасибо, - Серенити перевел дыхание и постарался улыбнуться. - До завтра, муж мой. В дверях появилась встревоженная мордашка Захи. Он собирался пообедать на кухне, но сейчас переминался в дверях и старался подмигнуть Серенити, чтобы этого больше никто не увидел. Омежка сразу вскочил со своего места и неторопливо зашел в свою комнату. - Смотри, что я нашел по дороге в питомник! - Захи протянул маленький свиток, перевязанный веревочкой. - Я шел по коридору питомника. Смотрю - лежит! Я поднял, думал, а вдруг что-то важное, а тут вот! Захи стер испарину со лба и кинул свиток Серенити, как будто тот жег ему руки. Серенити развернул свиток и задохнулся от восторга - это были стихи Соловья: Пусть недостойный глаз не сглазит, возлюбя, Пусть только ветерок касается тебя И аромат несет, подобный капле яда. Нет жизни у того, в чьем сердце пламя ада. Я жажду нежных слов - шипы в твоих устах. Не сыпь на раны соль, - и без того зачах. Твоя обитель - рай, а я в аду сгораю. Надеяться в аду могу ль на яства рая? С безумьем пополам страдания влачу. Подобна красота для разума бичу. **** На свитке стояла вчерашняя дата. Серенити тщательно обнюхал свиток, как гончая след, он пах чернилами, лампадным маслом, пылью и еще сургучом. Появление последнего запаха стало понятно, когда омега увидел оттиск на сургуче, который обычно ставился на верхнем листе новой пачки бумаги. Это значило всего лишь то, что этот лист был первым в пачке, присланной из книжной лавки. Серенити расстроился и присмотрелся еще раз. Бумага была похожа на листочки заветной рукописной тетрадочки, только почерк был не тот, похож, но немного другой. Такие различия бывают у близких родственников. Серенити знал это по себе, его почерк был похож на руку оми, но немного другой. У оми он был более убористый, а у него более «летящий», хотя некоторые буквы были совершенно одинаковые. Даже Тигренок несколько раз путал, кто писал ему записки - оми или Серенити. - Ничего не понимаю, - Серенити потер нос. - Неужели Соловей бета? Возможно запах сургуча перебивает запах альфы… Хотя не могу себе такого представить, обычно их запах трудно чем-нибудь перебить, значит, все-таки бета… М-м... Дата вчерашняя… значит, он действительно служит во дворце… Как же такое возможно? - Там два листика, - Захи смущенно ткнул пальцем. - Просто бумага новая и цепляется… Серенити потер пальцами уголок, и листочки бумаги разделились, открывая второе стихотворение: Что делать? В сердце у меня горит и ноет рана. Ты метко бьешь - не помогли кольчуга и охрана. Твержу печальные стихи - разбрасываю жемчуг. Впустую лучшие слова растрачиваю рьяно. Кто мне поможет? Кто спасет? Кто мне уступит чашу Безумья сладкого, огня, блаженного дурмана? Ты - солнце. Жду тебя всю ночь, безмолвно призываю. Молчу - нельзя о божестве рассказывать пространно. Нельзя о риндах говорить, как о дурных и грешных. Господь дает им волю пить - всегда и невозбранно. Слова мои - огонь. Смотри, будь осторожна - вспыхнешь. Схвачу, не вырвешься - стихи надежнее аркана. Стихи всесильные вернут любимую поэту - Клянусь Каабой и луной, и сурами Корана! ***** Внизу стихотворения стояла та же дата. Серенити задумался, а потом удовлетворенно вздохнул. - Нет, Соловей все же альфа! Просто он, скорее всего, неграмотный, ведь такое бывает? Ведь бывает, что человек придумывает стихи, а записывает их другой? Ну, тогда все сходится! Воины мужа два дня как вернулись из похода и поэтому сразу два новых стихотворения! Тогда понятно, почему запаха альфы нет на бумаге! Ведь это не он пишет, а другой под его диктовку! И тот, кто записал стихи Соловья работает во дворце и, наверное, нес их в кармане и потерял. Вот растяпа! - Что случилось? - на пороге комнаты стоял Айдан и внимательно рассматривал счастливого правнука, который что-то прятал за спиной. - Я знаю, чем мне заняться! - Серенити светился от счастья. - Ты говорил, что мне надо найти себе дело, и я его нашел! Я займусь образованием. Сегодня мы побывали в главной мечети, и я говорил с имамом. Ты представляешь, у них нет школ для детей! Совсем! - Что у тебя за спиной? - Айдан подошел и протянул руку. - Покажи, что прячешь. - Ничего такого, - Серенити сделал равнодушное лицо и пожал плечами, протягивая листы. - Это просто стихи, которые написал какой-то бета. Серенити отвел глаза, а Айдан, прочитав оба стихотворения, улыбнулся своим мыслям и тихонечко хмыкнул, наблюдая, как правнук пытается удержать безразличное выражение на радостной мордашке. - Так о чем ты разговаривал с имамом? - Айдан вернул стихи обратно и, усевшись на кровать, похлопал рядом, приглашая присеть рядом и поговорить. Захи он отправил обедать, а Нури велел присматривать за дверью. - У них нет школ для детей, - Серенити свернул стихи в трубочку и спрятал в карман. - Мой оми начал с того, что начал учить детей. И это правильно, надо начинать с самых маленьких, вот и я начну с этого, а потом откроем школу для взрослых… И тогда каждый сможет сам писать письма, не прибегая к помощи писарей. - Дело благое и, безусловно, нужное. С чего думаешь начать? - Айдан навострил ушки, пытаясь понять, о каких письмах и писарях идет речь. - Спрошу совета у оми, - задумался омежка. - Нужны будут учебники и учителя. Родители ведь помогут с учителями? И с книгами… Надо, пожалуй, заказать учебники в типографии. Я думаю, Джабаль не откажется оплатить все необходимое. Он сказал, что в обоих городах найдут помещения для школ. Тогда надо найти и жилье для учителей, да? Джабаль сказал имаму, что гордится тем, что я учился в школе и считает правильным сделать образование доступным для всех. - Я думаю, Джабаль поддержит любое твое начинание, - улыбнулся Айдан. - Напиши письмо оми, он обязательно даст тебе хороший совет, с чего начать и что делать дальше. И преподавателей пришлет! - А еще надо открыть больницы! - Серенити загорелся идеями реформаторства. - Помнишь, Джабаль говорил, что у него нет медиков? А потом посадить большой сад, чтобы росли свои фрукты и виноград! И трава для лошадей! - За помощью по медицинским вопросам обратись к Оливеру, супругу дяди Саида, а по поводу садов - к Хани, супругу дедушки Айюба, - Айдан кивал головой и смотрел, как бегает по комнате правнук. - Очень правильное решение, но только может, потерпишь две недели? К тебе на праздник приедет вся родня, вот тогда и поговоришь с ними спокойно и обстоятельно. А пока поговори с мужем, пусть он пока подыщет подходящее место для школы, узнай у него, согласен ли он оплатить все, что ты хочешь. Ведь потратить денег придется немало. - Ты думаешь, Джабаль мне не откажет? - Серенити вспомнил горячую руку на своем бедре и смутился. - Или он может потребовать взамен… Ну, это… ты понимаешь? - Ты боишься, что он потребует взамен близости? А тебя это пугает? - Айдан, тяжело вздохнув, взглянул в растерянное и смущенно лицо правнука. - Я говорил твоему оми, что неправильно ограждать тебя от подобных знаний. Вряд ли Джабаль потребует близости, он для этого слишком благороден. Но если хочешь, я могу тебе рассказать, что происходит между супругами. - Я все знаю! - Серенити подпрыгнул на месте, как испуганный котенок. - У меня по биологии отлично! - Ну, тогда все ясно! - улыбнулся Айдан. - Если отлично, то тогда нет смысла переживать о неизбежном. Ты же умный и все знаешь сам! - А без этого никак нельзя? - Серенити покраснел и прижал руки к лицу, пытаясь унять жар. - И вообще, почему мне оми не пишет? Ему что, все равно, что тут со мной происходит? Или с глаз долой - из сердца вон?!! Почему оми мне не написал ни строчки? Ему совсем не интересно, что со мной? - Ему очень интересно, и он очень переживает, - Айдан грустно улыбнулся. - Это я попросил его не писать тебе и дать возможность во всем разобраться самому. Я часто пишу ему, как у тебя дела, и какой разумный у тебя муж. - А почему он пишет тебе? - удивился омежка. - А как же я? - Вот и напиши ему первый, - Айдан улыбнулся. - Напиши об орленке и лошадке, а еще напиши, что ты любишь мужа и как тебе хорошо с ним. Успокой оми, он ведь очень переживает и ждет от тебя весточки. - Как я могу написать, что люблю мужа, если это неправда? И вообще, ты же знаешь, что я люблю другого, - Серенити вначале смутился, а потом посмотрел на селафь с вызовом. - Я хочу быть свободным и выбрать себе пару по любви, а не по запаху! Я не кобыла, которую можно завести в денник и там оставить! Я человек и у меня есть право на любовь и выбор! Я хочу другого мужа! Ты обещал, что поможешь мне в этом! - Тише, не кричи, - Айдан, осторожно оглянувшись, тихо свистнул, дверь приоткрылась, и Нури кивком сообщил, что поблизости никого нет. Айдан перевел дух и схватил внука за руку. - Глупый ребенок! Взбалмошный и недальновидный! Ты забыл, о чем мы с тобой договаривались? Все должны быть уверены, что ты любишь мужа. И твой оми в первую очередь! Если ты проболтаешься о своем желании овдоветь, то первым, кого закопают в песке, буду я!! Ты и моей смерти хочешь? - Нет! – Серенити испугался. - Я совсем не хочу, чтобы кто-то умирал, даже этот страшный див - Джабаль… Может, он даст мне развод, если я его попрошу? - Никогда и ни за что на свете. Он искал именно тебя. И, найдя, просто взять и отпустить? Да он предпочтет смерть разлуке с тобой! Но тебе думать сейчас надо не об этом, - Айдан немного успокоился и продолжил. - Все в городе должны быть уверены, что ты любишь мужа и счастлив с ним. Это хорошо, что вы вместе появлялись на людях, пусть горожане увидят тебя рядом с ним. Занимайся своими школами или чем ты там хотел, но только запомни, когда приедет семья, они должны поверить, что ты любишь Джабаля. А для этого тебе придется спать в его кровати хотя бы пару ночей до их приезда. Серенити метнулся по комнате от испуга, прижимая руки к груди. Именно этого он и боялся. Омега почти не помнил, как ему поставили метку и как на его теле появился запах мужа. Он был непостоянным и появлялся только тогда, когда Абаль пугался или потел. А все остальное время омега пах так же, как до этого непонятного брака. Он за прошедшее время немного успокоился и, привыкнув, воспринимал Джабаля, скорее, как родственника, чем альфу. И вот теперь селафь говорит о том, что надо лечь в кровать с посторонним. А как же любовь? - Почему? - Серенити поджал губы и остановился напротив селафь. - Я просто всем расскажу, что у нас все хорошо, и муж меня ни к чему не принуждает. - Это не семья, - Айдан покачал головой. - Без близости нет семьи, и она должна быть не только на словах, но и в общем запахе. Забудем на минуту о детях, ты же знаешь, чем друзья отличаются от супругов? Ты можешь пожаловаться другу на несправедливость жизни, но только муж воспримет твою боль и обиду, как свою собственную. Обнимет тебя и поделится теплом тела и нежной заботой. Только в его объятиях ты будешь чувствовать себя защищенным от всех невзгод, - Айдан смотрел в распахнутые глаза правнука и вспоминал себя, такого же юного и доверчивого. - Поверь, нет ничего надежнее, чем плечо мужа. - А как же любовь? - Серенити топнул ногой, не соглашаясь. - Любовь проявляется не только в словах, но и в прикосновениях и заботе, - Айдан улыбнулся с грустью. - Вспомни, твои родители всегда стараются быть рядом. Ты заметил, что твой оми, когда волнуется, старается взять за руку твоего отца. А когда устает, то забирается к нему на колени и прижимается в надежде обрести покой и поддержку. Они могут не говорить о любви, но каждым своим взглядом, каждым прикосновением, движением навстречу друг к другу, они говорят о любви, которая царит между ними. Серенити недовольно отвернулся, только полы платья взвились вокруг него, как крылья рассерженной птицы. Айдан вздохнул и решил подойти к этому с другого конца. - Если на тебе не будет запаха мужа, то твой оми первым поймет, что у вас не брак, а фикция, и все твои слова не будут иметь цены. Ты можешь кричать с минарета, что любишь мужа, но без общего запаха только выставишь себя обманщиком. Без близости не бывает любви между супругами. Твой оми потребует свободы для тебя, - Айдан поднял руку, гася надежду, которая мелькнула в глазах правнука. - Джабаль не отдаст тебя, даже не надейся. И вот тогда твой отец возьмется за оружие и прольется кровь. Поверь, Джабаль свирепый альфа, и прольется кровь твоего отца, затем брата. А потом Айюб, мой сын и отец Салаха, возьмется за меч, чтобы отомстить за сына и внука. И вместо праздника будут плач и похороны. Ты этого хочешь? - Нет! - Серенити испугался и схватил старшего омегу за руку. - Только не это! Скажи, как избежать беды? - Не переживай, - Айдан погладил по лицу омежку. - Все будет хорошо, если от тебя будет пахнуть мужем. Пойми, это правильно. Не надо бояться, на тебе стоит метка, и ты уже провел свою течку с альфой. Твой муж обожает тебя, он будет нежен и ласков. Неужели тебе не интересно, каково это быть с альфой? - Ох, - Серенити смутился и покраснел. - Я помню… Нууу, почти… Это было так странно... - Но ведь тебе понравилось? - Айдан взглянул с лукавой улыбкой. - Сознавайся, что понравилось! Всем нравится, а иначе род людской давно бы прервался. Это слаще конфет и красивее любого фейерверка, которые так обожает твой оми. Это будет фейерверк только для тебя одного, и поверь, утром не только твой муж выйдет из спальни счастливым, но и ты. - Я сделаю это не ради себя, - Серенити взял себя в руки и одернул платье. - А ради спокойствия родителей и своих родных. Я все выдержу, а потом дождусь свободы и вот тогда буду счастлив. - Глупый ребенок, - укоризненно покачал головой Айдан. - Ну, ничего, посмотрим, что ты скажешь после ласк своего мужа. Я съем сандалии, если тебе не понравится! - Обещаешь? - глаза Серенити заискрились смехом. - Ты как их будешь есть - с сахаром или хорошенько посолив? - Шалунишка! - Айдан засмеялся и замахнулся на правнука подушкой. Омежка, громко хохоча, выскользнул из спальни и хлопнул напоследок дверью.