Перевернуть игру

      В комнате темно, шторы занавешены постоянно, они никогда не пропускают свет. Вот уже год света нет не только в этой комнате, но и в моей душе. Ровно год назад не стало моего Эвена, черт, снова по сердцу лезвием. Он погиб на моих глазах, прямо на пешеходном переходе, когда спешил ко мне с противоположной стороны дороги. Эвен задорно улыбался и махал мне рукой, он забыл посмотреть по сторонам, а сумасшедший водитель забыл сбавить ход. Мой любимый человек умер не только у меня на глазах, он умер у меня на руках, когда я придерживал его голову и пытался что-то сказать. Я отчетливо помню, как он пристально на меня посмотрел и надрывистым голосом произнес: «Постарайся отпустить ситуацию как можно быстрей!»       Больше Эвен ничего не сказал, его глаза потухли, он обмяк, и его сердце перестало биться. Его окровавленное тело я держал еще несколько минут, пока ждал скорую помощь. Весь содрогаясь, я не замечал суетящихся рядом зевак, которые набежали после случившегося. Я не понимал ни слова из того, что они говорят, хотя кто-то даже пытался схватить меня за плечи и привести в чувства. Дрожащими пальцами я прикрыл Эвену глаза, как в сотнях тех фильмов, которые мы вместе смотрели. Его лицо побледнело, оно не выдавало никаких эмоций, потому что мышцы уже не работали и, если бы, не лужа крови, не мои перепачканные руки, не грязь и ссадины на лице Эвена, можно было бы подумать, что чудак просто уснул посреди улицы. Меня трясло, слезы лились рекой прямо на лицо моего бледного парня, мужчины моей мечты. И если бы не сигнал полиции, а за ней и реанимации, которая уже была не нужна, я бы сидел так весь вечер, а потом и всю ночь.       Следующие пару месяцев не помню вообще, я не помню похороны, я не помню, как переживал этот ад. Все это время я сидел на каких-то колесах, чтобы хоть на мгновение заглушить боль. Да, боль я помню отчетливо. Я помню ее, потому что она все еще меня не отпустила, а я не отпустил Эвена, я не отпустил ситуацию, а ведь он просил. Ему хватило сил сказать только эту фразу, а значит, она была самой важной для него, но я не могу.       В этой квартире все точно так же, как и при его жизни, я не съехал отсюда, не смотря на то, что тут все напоминает о нем. Ох, нет, не так, я не съехал отсюда как раз потому, что здесь все напоминает о нем, чертов мазохист. Моя мама раз в неделю приходит убирать, но никакие вещи не трогает, потому что я запретил. Все эти вещи, если бы имели память, помнили бы его прикосновения, а значит касаться их, впредь, никто не должен. Рисунки на стене покрылись слоем пыли, сложно было даже определить, что на них изображено. Но это другим сложно, а я знал наизусть и в подробностях каждый рисунок, каждое движение руки Эвена и его карандаша. Он рисовал часто, он рисовал меня, рисовал нас и как же страшно понимать, что «нас» больше нет, но еще страшнее понимать, что нет ЕГО.       Вот уже год я схожу с ума, заливая горе алкоголем, я не выхожу из квартиры никуда, я забыл, как выглядит улица, на которой живу. Школу я бросил, друзей оттолкнул, отрезал себя от мира настолько, насколько это вообще возможно. Только представьте: мама приносит мне алкоголь и сигареты, чтобы я не умер. Звучит нелепо, если не думать о том, что я вынудил ее это делать, угрожая, что покончу с собой, если она не будет мне приносить то, чем я могу, хоть немного залить горе. А теперь представьте кое-что еще: год постоянного алкоголизма. Я совсем не похож на себя, исхудал до кости, волосы отросли, они грязные и спутанные, а борода не растет, тестостерона мало. Если бы росла борода, то я бы точно сошел за человека с необитаемого острова, который в одиночестве сходит с ума. Одно отличие – на одиночество я сам себя подсадил.       Я не помню, как уснул и если бы не сигарета, которая упала и прожгла мне футболку, я бы проспал до утра. Эта предательница выскользнула из моих пальцев и больно обожгла грудь. Когда я открываю глаза, то мне кажется, что кто-то включил освещение, так светло в комнате. Но после того как глаза перестало резать с непривычки, я обнаруживаю источник, который парил в воздухе. Шар… просто светящийся шар висит в центре комнаты, просто висит, без движения. Я понимаю, что свихнулся, когда он начинает подплывать ко мне, медленно и плавно. Черт, я бы убежал, если бы не был настолько пьян и настолько очарован. Этот шар источает приятное белое свечение, такое теплое, что хочется погреть об него руки, я даже думать перестаю, о том, что это и откуда тут взялось.       Когда шар подплывает к моему лицу, я забываю, как дышать и думаю о том, что чтобы это ни было, оно хочет меня прикончить, а когда сгусток света и энергии прошивает меня насквозь, я убеждаюсь в этом сполна.