Неожиданное путешествие

      Гулко стучит кровь в висках, пот заливает глаза, от каждого движения ногу пробивает болью, руки оттягивает непосильная ноша, а в груди горит пожар: дыхание уже давно сбилось, но ни о какой передышке не может быть и речи.       Да что там передышка, тут даже нельзя притормозить осмотреться: стоит только чуть сбавить скорость, как один-два, а то и целая пачка обломков рухнет на голову, ударит в ноги, в корпус или просто нагонит, захлестнёт чудовищной волной, раздавит и похоронит под собой.       А ещё этот проклятый оглушительный визг. Давит, путает мысли, разрушает концентрацию. И нет от него никакого спасения. Только гнев не даёт прогнуться под чуждой волей, заставляя продолжать двигаться и не обращать внимания на растущую в груди пустоту.       Над головой беспрерывно грохочет канонада, кажется, ревёт и рвётся сам воздух. Стонет под неодолимой силой железо, трещат и рокочут, раскалываясь, камни, хрустят и разлетаются брызгами во все стороны, вместе со стеклянным крошевом, из-под ног.       Герои-защитники вновь перешли в наступление и теснят зверя. А тот, как на зло, не желает уступать. Всё больше и больше предметов взмывает в воздух волей чудовища, всё быстрей и плотней летят обломки. Такое ощущение, что скоро они будут сыпаться сплошной стеной. И от чего-то весь этот кошмар закручивается над моей бедной головой.       Какого беса? Что за космическая несправедливость? За какие деяния такое внимание? Он что, обиделся за цацку и решил во что бы то ни стало меня добить?       Хм... Зараза. А такое ведь возможно. Помнится, артефакторы и алхимики вусмерть обижаются и за меньшее.       *** Нет слов. Это несправедливо.       Знать бы заранее, что эта Симург такая мстительная тварь... Мне ведь оставалось совсем чуть-чуть, и можно было бы помахать Жнецу ручкой с безопасного расстояния. Но не-е-ет же, обязательно появится идиот, который всё испортит. А потом его перекормленную кабанью тушу, стиснув зубы, придётся тащить на себе под всё нарастающим убийственным градом.       Но обо всём лучше рассказывать по порядку.       Ещё не сошла улыбка с лица, а выработанные годами службы в Ордене рефлексы уже подкинули тело на ноги.       Бежать! Быстрей и дальше — вопило всё внутри в тот момент.       И, вскрикнув от боли, я едва не рухнула обратно. Из глаз брызнули слёзы, а через ногу всё тело пробило парализующей болью.       Но не это было причиной. Вернее, раздробленное колено являло собой довольно серьёзную проблему, которая гарантировала появление множества других, но было лишь второстепенным фактором.       В то же мгновение оглушительный, парализующий, сводящий с ума визг ударил по ушам, и враждебная воля впилась в разум. Холодная и преисполненная мрачной решимости, она сминала и подавляла, проникала всё глубже, спутывая мысли и разрушая заклинания…       Да это же самая настоящая ментальная атака! Странная, извращенная до невозможности, явно не сфокусированная, но всё-таки ментальная атака.       Ненавижу зрячих. Ходят вечно такие сами в себе, короли-чародеи, надменные, холодные, а взгляд пустой и загадочный. Аж жуть пробирает. А если всё же отважишься с ними заговорить, так они обрывают тебя на полуслове и говорят так тихо, медленно, неохотно. Бесит. И никогда с ними не угадаешь, какой ход будет следующим, что они уже успели о тебе разнюхать, о чём думают — а думают они совсем не как нормальные люди — и когда решат, что время поджарить твои мозги пришло. А дуэли с ними и того страшнее. Самый верный способ проверить благосклонность фортуны и, если не повезёт, освободить карманы от (не) лишних монет. Либо первый, как стоял, так и повалится наземь, без дыхания, либо второй так и останется сидеть на месте с дыркой в груди, ну или чем там в него швырнёт оппонент. А бывают случаи, когда оба мага погибают в дуэли. Один стоит, второй сидит, зрители в недоумении, а судья в шоке. Но, как бы там ни было, всё это лирика.       Сжав до хруста зубы, собрала волю в кулак и ударила в ответ, так сильно, как только могла. Выдворяя чуждый разум своим могучим эго.       Ха-ха. Ты льстишь себе, девочка. Было бы оно могучим, так сознание твари уже давно было бы размазано тончайшим слоем по всем окрестным планам бытия. Или, что вероятнее, сама не попала бы в этот мир. Хотя нет. С проклятым камнем работает другой принцип, нечто в духе “кто кого переглядит и не прогнётся”, — несложно догадаться, что магистр выигрывает и сама определяет место назначения, — а на случайный контакт такие трюки не распространяется.       Увы, одержать победу в этой схватке не получилось. Да и не могло получиться. Это как бодаться с носорогом. Вроде как и можно, вот только результат не гарантирован — попробуй подвинь пару тонн мяса голыми руками. Но всё-таки оттеснить захватчика, а, заодно, приглушить вопль и удержать рассыпающиеся призрачной пылью по просторам астрала заклинания получилось.       И в тот же момент прямо в корпус прилетела очередная увесистая оплеуха — кусок дорожного покрытия, вырванный здесь же неподалеку. Воздвигнутый в разуме наспех барьер мгновенно рухнул. А по тускнеющим доспехам духа пошла едва уловимая рябь, предупреждая о критическом падении прочности заклинания. Ещё такой удар или два, в лучшем случае пять, и он окончательно исчезнет. Интересно, а это была детонационная модификация или зануляющая? И была ли она вообще? Дальше же останется жалкий огрызок щита ауры, который не очень-то и торопится восстанавливаться.       Дело дрянь.       Не найдя ничего умнее, я собрала силы для повторного удара, одновременно сгребая в кучу оставшиеся крохи маны для рывка. А Симург тем временем продолжила неспешно, даже с какой-то ленцой, подымать окружающие предметы — следующую порцию метательных снарядов — в воздух. И первый, сбивающий концентрацию, ход остался за ней.       Второй, впрочем, тоже.       Керт'аак! Вот, значит, как. Доминируй и унижай? Да, тварь?       Что-то явственно хрустнуло во рту. Пальцы сами собой сжались на рукояти клинка, и весь мир затопил гнев. Исчезла боль, сгинула леденящая пустота, комариным писком обратился крик Симург, и тело медленно двинулось вперёд, с трудом преодолевая загустевший до состояния киселя воздух. Мимоходом сознание отметило, что примерно в тот же момент со своих мест сорвались уже взлетевшие в воздух камни, мятые железки и вообще всё что могло оторваться от земли.       Короткое слово-ключ срывается с языка и, по меньшей мере, два десятка снарядов пролетает мимо, неспособные угнаться за фантомным рывком. Ещё больше их летит на опережение, и приходится на ходу, высекая крошку и искры из мостовой, разворачиваться, резко нырять вниз, перепрыгивать и скакать из стороны в сторону, иногда даже по стенам или обломкам, уже потерявшим от мысленного удара импульс. И нет им конца и краю.       Не возьмусь утверждать, как долго длилась эта пляска со смертью, и сколько раз мне удавалось в последний момент ускользнуть от её костлявых лап, но одно я поняла точно. В живых меня Симург оставлять не желала. Каждый раз, когда удавалось оторваться от неё, и казалось, что вот ещё чуть-чуть, и можно будет выскочить за пределы телекинеза, она начинала массированную атаку по площадям, вырывая и переворачивая целые пласты земли, разрывая на части дома, попросту выставляя целые заслоны из обломков. И делала она это всё на таком расстоянии, что ни о какой блокировке телекинеза и речи быть не могло. Несколько раз она пыталась метать целые дома, но только дважды у неё были реальные шансы попасть — дважды, поскрипывая зубами, мне приходилось использовать рывок, уменьшая свои шансы вырваться живой из этой карусели любителей экстремально пощекотать себе нервы.       И вот, наконец, когда ноги горели огнём, в теле болели все мышцы, дыхание окончательно сбилось, исчез доспех духа, разметав напоследок во все стороны мусор и пыль, а заодно всё дерьмо брошенное Жнецом, несколько зазевавшихся неудачников и даже один летун, получили спасительного пинка (я надеюсь, что он оказался таковым, и мои старания не прошли даром), пятикратно пройдена марафонская дистанция, я наконец увидела шанс. Ничтожная возможность, но всё же.       Нарезав ещё пару петель под неослабевающим обстрелом, я оказалась там, где нужно, и Симург сделала то, что было мне нужно, то, что удалось прочесть и предсказать. Всё же очень уж однообразными были её атаки, да и "неожиданные трюки" не блистали оригинальностью. Оказалось, что их вполне возможно прогнозировать, и с крайне высокой долей вероятности эти прогнозы сбываются. Безыдейность и полное отсутствие воображения, так бы я это охарактеризовала.       Огненный вал ударил между мной и основной массой обломков, — герои постарались, — и последние бесславно рассыпались прахом. А я тем временем разминулась с парой сплющенных телег, проскочила в притирку сквозь очередную порцию хлама, брошенную щедрой рукой Жнеца. Вывернулась из поднявшегося было вихря-ловушки, попутно обрывая контроль над добрым десятком снарядов, и с ускорением вышла на финишную прямую. Да ещё каким! В глазах аж потемнело, и беги я чуть быстрей, ни за что не успела бы заметить выросший впереди сорокафутовый земляной вал, который я так ждала.       В тот же момент с руки сорвался раскалённый колдовской нож, а в груди на мгновение похолодело. "Получится или нет? А вдруг Симург придержала ещё один трюк?" — Если кто-то подумал, что это так сильно волновало меня в тот момент, то он ошибся чуть более, чем полностью. Стойкий вкус крови во рту и возможность оставить Симург вместе с её вездесущим телекинезом далеко позади — вот, что сейчас было по-настоящему важно, и то, первое могло потерпеть пару минут.       Стоило ещё чуточку ускориться и проскочить через проплавленную в стене дыру, не питая никаких надежд на то, чтобы подхватить нож, как от опасности засвербело с новой силой. Да ещё как! Воздух слева взрезало, упругая ударная волна едва не сбила меня с ног, а затем, — думаю в тот момент мои волосы всё-таки должны были встать дыбом, поскольку на ум пришло самое худшее: Жнец устал от игр и решил разорвать меня живьём — зацепила, закрутила и потащила. Сжала левое плечо стальной хваткой.       Я ударила наотмашь. И мыслью, и рукой. Отчаянно глупо.       Как выяснилось позднее, это было лишним.       — Эй! — Или что-то наподобие, только и успел выговорить он, а затем навалился всем своим весом на меня.       Безмозглый кретин! Какого беса ему понадобилось?! Нельзя же так пугать людей, которые только что ускользнули из лап смерти!       Не знаю, как много и сколь грубых бранных слов, которые к тому же не положены мне по статусу, хотело сорваться в тот момент с моего языка, но новый тревожный укол заставил забыть о всяком негодовании и использовать последний запасённый рывок, спасая себя и проклятого телепортера. Но с четырёхсотфунтовой ношей, — да чтоб все демоны преисподней драли его по кругу, в особо извращённых формах! — далеко уйти не получилось. Несмотря на все вложенные в него силы, рывок получился до боли коротким: каких-то жалких шестьдесят футов, против двухсот, на которые была вся надежда.       ***! Тупица. Лучше бы вложила всё в молниеносную поступь. Только силы зря потратила. А вот этот — бледный пернатый возбудитель мужского достоинства, — времени зря не терял.       Сорвавшись с клинка, тугой жгут иссиня чёрного пламени врубился в скользящее по воздуху надгробие, расколол его и расплескался высоко в небесах. Огонь погас. В глазах потемнело. А на ум пришла запоздавшая мысль. Идиотка в квадрате. Не Расколом и не камни, а Симург надо было Моментом Истины с самого начала рубить...       Какого беса здесь происходит!?       Земля стремительно надвигается и замирает в паре пядей от лица. Ноющая боль расползается по телу, собственный вес давит на плечи, и нету сил даже пошевелиться. Такое ощущение, словно я только что закончила тренировку Сэра Джордиана или госпожи Лунь. Вот только там дело как-то обходилось без переломов. И ещё этот жар, словно всё тело в огне.       А, нет. Показалось. Это всего лишь чей-то труп висит на плече. Или не труп вовсе. Кажется, я пыталась его спасти... ***!       Сначала очень медленно, как мне кажется, но под конец более-менее быстро, подымаю голову вверх, взгляд только с третьего раза вылавливает в мути знакомые картины и все надежды обращаются пеплом. Добро пожаловать взад. В ад. Забег наперегонки со смертью продолжается.       

***

            И вот, когда в пламени войны исчезла, растоптанная чёрными легионами, последняя надежда, когда угас свет последней звезды, и небо, без того тёмное, безлунное, закрытое смолянистым дымом бесчисленных пожарищ, обратилось пустым чернильно чёрным полотном, когда под натиском безумцев пал последний защитник бастиона, и еретики, ведомые безумием, надломили печати древних, а над миром нависла Великая Тьма...       Эм… так, кажется, это не отсюда. Чего-то меня малость заносит.       В общем, когда всё тело словно горело в огне, а ноги, несмотря на непрерывно накатывающие волны гнева, едва удавалось переставлять, и полный и окончательный п…       Хм… нет. Как-то некрасиво получается. И слов на ум хороших не приходит — одни глупости, а другие не для уст наследницы благородного дома.       Кхм. Итак, когда уже казалось, что пришло время получить увесистый удар по загривку и отправиться на встречу к праотцам, ничего не случилось. Я бы даже сказала “вообще ничего”, словно Симург разом забыла и обо мне, и о героях, и о городе, но это было бы ложью. Ибо случился ОН. Сияющий словно золото, окружённый ореолом величия, недосягаемый и прекрасный, всем своим видом он источал неподдельную, ни с чем несравнимую, ультимативную мощь. Он был подобен богу, который сошёл на землю. Одним движением руки он отбросил Жнеца на добрых полсотни футов, затем обрушил сияющую золотом сферу, за ней, не медля, последовала вторая и третья. И, о чудо, Симург дрогнула и отступила, начисто забыв о пси-атаке по площади, она принялась массировать обломки вокруг себя. Ещё несколько сфер устремились к Симург, но в последний момент та сместилась вверх и в дополнение прикрылась плотной завесой летучего хлама, сводя на нет всю силу удара. Золотой человек не огорчился и атаковал вновь, но ситуация повторилась, можно сказать, что в этот раз атака вообще оказалась бесполезна, так как Симург уже полностью сформировала щит из обломков. Повторять утративший эффективность удар было бы бесполезно. Очевидно, и ОН пришёл к такому выводу: золотой столб ударил в Жнеца, начисто сметая всё, что было на его пути, и вновь опаляя чудовище. То, в ярости или просто не желая оставаться в долгу, огрызнулось в ответ. Кучи щебня, столбы, смятые повозки, куски домов и вырванного дорожного покрытия ударили в Него. И, большей частью, обратились прахом ещё на подлёте, что до остальных, то они ударили свою цель и бесславно рухнули вниз перемолотым ломом, не нанеся видимого ущерба.       Ну наконец-то, в этой бойне сошлись соперники, относящиеся примерно к одной весовой категории.       А всем остальным — спасибо, свободны, идите занимайтесь своими делами или, если таковых не имеется, то так уж и быть — можете с открытыми ртами наблюдать битву великих. Только близко не подходите.       Вот и я пялилась, не в силах сдвинуться с места, да и не особо желая отрываться от шоу, но длилось это, увы, не долго — ровно до того момента, пока рядом не раздался хлопок телепорта.       — Эй, ты как там, жив ещё? — Устало спросил прибывший местный герой.       — Х-а? Д-ха. — Прокашлявшись я сжала, — ну как сжала, так, попыталась, — в обессилевших руках клинок, одалживая ещё чуточку силы. Кто бы что ни говорил, но лично я считаю, что, одержав победу, — а выживание в неравной схватке я тоже причисляю к победе, хоть и не такой уж великой, — падать без сил в руки первого встречного есть моветон, явное проявление слабости духа и смертельно опасной беспечности, особенно, в тех случаях, когда противник всё ещё маячит на горизонте. К тому же, нет в этом ничего героического, такое пишут только во всяких третьесортных романах для восторженных девиц или лживых от корки до корки героических повестях, авторы которых чуть более, чем полностью перевирают всю историю героев. Тьфу, да и только.       Пока я прилагала все силы к тому, чтобы не провалиться в забвение и не упасть, мастер переноса оказался рядом, кажется, пробормотал что-то себе под нос, и взял меня под руку: "Мы эвакуируемся, это может быть неприятно. Потерпи немного". Очень мило с его стороны, так как я сомневаюсь в том, что сумела бы сдвинуться с места. После чего по ушам ударил очередной хлопок, и мир вывернулся наизнанку. Видимо, примерно так же решили поступить мои кишки и, вместе с ними, мозги. На какое-то мгновение всё провалилось в темноту, а к горлу поступила нестерпимая тошнота. А когда они наконец прошли, выяснилось, что со всех сторон нас окружает пустырь, за границей которого начинается полевой госпиталь.       — Ещё один раненый! Последний! В остальных квадратах, которые вы указали, чисто.       Слова мастера переноса были последним, что запомнилось достаточно чётко. Затем, обменявшись с кем-то из местных репликами, он отпустил меня и исчез со всё тем же хлопком. Один из фельдшеров или его помощников поддержал меня, пока мы шли, и помог сесть на свободное место. Что-то вроде грубой, сколоченной из подручных материалов, лавочки или скамейки, — не суть, — явно изготовленной в спешке, уже после того как началась атака и поток раненых заполнил все приготовленные заранее места. По пути он задавал вопросы, но как я ни старалась, на большую их часть ответить так и не сумела, разве что сказала, что ранена несерьёзно, на что он почему-то отреагировал с явным неодобрением. Напоследок ещё раз осведомившись о моём состоянии и получив всё тот же ответ: "дайте мне отдохнуть", он ушёл. Наконец-то я осталась одна. Жаль только, что не в тишине и не на долго.       Госпиталь гудел не слабее, чем гнездовье разъярённых пчёл. То и дело со стороны площадки раздавались хлопки телепортов, и иногда до уха долетал рёв двигателей летательных устройств, которые доставляли всё новых и новых раненых. Только летуны работали почти бесшумно. Некоторые из прибывших выглядели, пожалуй, даже хуже, чем тот метаморф Сайя, который был погребён под тонной железа, но каким бы тяжелым ни было положение, госпиталь продолжал их исправно принимать. Хотя, где их размещали, я не видела, а из гомона десятков человеческих голосов не получалось вычленить ни одной цельной фразы. О их судьбе оставалось только гадать. Скорее всего самых тяжелых и неоперабельных попросту оставят умирать, печально, кто-то даже скажет "несправедливо", но такова истина жизни. Даже самый лучший целитель или хирург попросту не может спасти всех. Да что там спасти, даже взглянуть на всех времени не хватит: пока будешь осматривать десятого первые три уже могут умереть. В таких случаях, когда силы и время ограничены, настоящий профессионал должен расставить приоритеты и сделать правильный выбор, иногда переступая через свою мораль, решить кому жить, а кому придётся умереть, уступив своё место как можно большему числу тех, кого ещё можно спасти.       Как хорошо, что я всё таки владею исцелением. Широкая специализация, несмотря на относительно медленный общий рост и явную слабость перед узким профилем — отличная штука.       Через какое-то время вернулся помощник фельдшера. Даже два. Не знаю, что он там увидел, но он был взволнован сильней прежнего, а, может, мне так показалось, но он был достаточно деликатен, чтобы помочь мне расположиться поудобней, не трогать мою ногу и не особо надоедать с повторяющимися вопросами.       Второй всё же, несмотря на твёрдый ответ о том, что медицинская помощь не нужна, решил надоедать. Вдобавок взял меня за руку. Его счастье, что сил моих оставалось только на то, чтобы сидеть и тупо пялиться перед собой, не позволяя сознанию соскользнуть во тьму. Два эликсира маны и магическое истощение никогда и никому ещё не прибавляли здоровья. А заснуть и не проснуться после таких испытаний проще простого.       Наконец, потеряв всякий интерес, он похлопал меня по плечу, и, звякнув браслетом, удалился. А я наконец-таки осталась одна, в тишине и покое, предоставленная самой себе и своим размышлениям.