Don't Think, Don't Speak, Just Smile for Me

      В квартире тихо. Скорее, даже слишком тихо. Не было слышно, чтобы Сокджин нарезал овощи. Не было слышно и чтобы Намджун что-то печатал в своем компьютере. Не исходило ни шороха, когда Джин легким движением кисти перелистывал страницы книги. Намджун или Тэхен не наполняют гостиную громким стуком шагов. Царит абсолютная тишина, пока двое мужчин сидят бок о бок на диване, потерявшись каждый в своих мыслях. И Джин, и Намджун искали информацию, как на корейских, так и на английских сайтах (Намджун переводил почти все), чтобы придумать лучший способ, как подойти к сложившейся ситуации. Английские сайты не были так полезны, как они надеялись, так как большинство из них советовали просто вызвать копов или обратиться в другие горячие линии. Только, если бы это было также просто, как им говорили… Поэтому, мужчинам пришлось полагаться на корейские сайты, которые, в значительной степени, говорили то же самое, но были более пессимистичными. Наши герои читали сообщения реальных жертв бытового насилия и большинство из них заявляли, что они просто ждали, пока окончат среднюю школу, чтобы убежать. Чимину ещё целый год и несколько месяцев осталось до того, как у него появится хотя бы такой выход, но ни Джин, ни Намджун не уверены, доживёт ли подросток до этого. Даже они видят, что инциденты становятся все жёстче и жёстче со временем, и нельзя сказать, когда всё дойдёт до бит или ножей, к примеру. Намджун считает, что, возможно, им следует нанять частного детектива, чтобы узнать больше о родителях юноши. Он знает, что это незаконно, но это не значит, что что-то подобное остановит их с Джином. Если они смогут узнать больше о доме Чимина, то, возможно, смогут получить хоть какой-то рычаг воздействия. Проблема только в том, что Намджун не может избавиться от ощущения, что он вмешивается в жизнь Пака без разрешения, и мужчина не уверен в действиях, потому что не хочет потерять доверие Чимина. Тем не менее, он начинает чувствовать, что, возможно, вопрос доверия больше не является приоритетом номер один. Тем более после того, как Джун пытался позвонить Чимину несколько раз и лишь узнал, что телефон мальчика выключен. Он не знает, выключил ли парень его добровольно или что-то случилось, и телефон валяется где-то разломанным на части, но это не имеет значения. Важно то, что Чимин сейчас далеко не в безопасности. Сокджин же чуть более радикален в мыслях. Он хочет просто похитить подростка и держать его дома, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. После этого, наш герой позволит ему решить, что он хочет сделать со своей жизнью. Сама идея очень привлекательна, но Джин не настолько глуп, чтобы думать, что полиция не будет искать его. Чёрт, ему следует больше волноваться о том, вернётся ли мальчик в закусочную после всего случившегося. А что, если Чимин не придет? Что тогда? Намджун с недоумением поднимает взгляд на своего парня, когда тот резко вскакивает с дивана. Молча, Сокджин выбегает из гостевой и несется в их спальню, пока Джун следует за ним. Он ожидал увидеть, как парень падает на кровать и плачет, но вместо этого, тот начал переодеваться. — Ээ… Ты куда? — Намджун спрашивает, чувствуя себя туповатым, пока Джин застегивает пуговицы на серой рубашке. — В кафе, — коротко отвечает мужчина, роясь в шкафу и доставая пару черных джинсов-скинни. — Что? — Намджун кричит, бросаясь в сторону Сокджина с открытым ртом. — Что ты имеешь в виду? — Мне нужно отвлечься. — Ты сегодня не будешь работать, Джин. Не сегодня, не так, — Намджун отчеканивает каждое слово с твердым звучанием голоса и губами, сжатыми в единую полосу. Он знает, что у Джина есть привычка уходить в работу, когда его побарывает стресс, и наш герой понимает это, потому что сам тонет в работе, когда у него слишком много всего на уме. Тем не менее, он также знает, что это их обязанность, следить, чтобы второй не начал заливать все дерьмо, когда есть шанс, что всё повернётся именно так. — Джун-а, я не могу оставаться здесь, — Джин отвечал, вытаскивая джинсы. — Хорошо, я понимаю, но обещай мне, что ты не будешь работать. Мы оба можем пойти в закусочную, и, я не знаю, поубираться или что там, но мы не будем готовить или обслуживать клиентов, — Намджун мнется, предлагая хотя бы это. Сокджин смотрит на него пару секунд, прежде чем в один рывок стянуть спортивные домашние штаны. — Ты не можешь остановить меня, Джун. — Нет, я могу, и я буду, — Джун решителен. Он не собирается позволить Сокджину заставить себя улыбаться весь день для своих клиентов, когда тот просто умирает внутри. Он знает, что происходит, когда Джин начинает раскладывать свои эмоции по обязанностям на работе и хочет сделать всё что угодно, чтобы избежать этого дерьма. — Ким Намджун! — Ким Сокджин! — Йа! — Не якай на меня! Мы обещали не повторять больше подобной хрени! — Какой такой херни, а? — Джин кричит в ответ, застёгивая ремень на джинсах. — Делать вид, что все зашибись, когда на самом деле всё трещит по швам! — Я не веду себя так, будто ничего не случилось! — Именно это ты делаешь, когда уходишь на работу в таких ситуациях, Сокджин, не смей поступать так, — Намджун тихо заканчивает, аккуратно придерживая парня за плечи. — Пожалуйста? Сокджин позволяет плечам устало опуститься, когда он кивает, соглашаясь. Мужчина знает, что Намджун прав. Как и всегда, не считая редких моментов, когда он просто не может справиться с чужой упрямостью.

***

— Эй, блондиночки, готовы идти? — Хосок сразу обращается к парням, когда последний работник выходит из комнаты ожидания. Юнги хмурится на новое прозвище и бросает злой взгляд на певца. Чонгук лишь закатывает глаза, потому что старший вел себя уёбски по отношению к нему весь день из-за его цвета волос. — А так, мне вообще позволено есть? — спрашивает Чонгук, вставая со стула. Чон знает, что Хосок должен следить за тем, чтобы он строго придерживался диеты, так что очень странно просить у менеджера что-то кроме салата и помидоров. Ну или бананов, если у него был особенно тяжелый день. — Я знаю, что ты не будешь обжираться, а учитывая наш график сегодня, я думаю, ты заслуживаешь немного нормальной еды, — Чон старший лишь беспечно пожимает плечами в ответ. Он проходит по комнате, чтобы убедиться, что ничего не оставил. — Это чудо, что тебя ещё не уволили, — Юнги закрывает бокс с инструментами для макияжа, после тщательной проверки. В прошлый раз пропала одна из его любимых подводок для глаз и он был крайне расстроен.  — О чём ты говоришь, я лучший, кого могла взять компания. — Я волнуюсь о твоей компании. — Мы работаем на одну компанию, тупица. — Может быть, пришло время начать искать другую работу. — Ты слишком быстро соскучишься по мне. — Отвали, Чон Хосок. — Мы едем или нет? — раздраженный тон Чонгука выдает его, уже достали пререкаться. Он устал и голоден, и, скорее всего, эти двое тоже. Пока профессиональная сторона его кричит о том, что он должен думать, как сжечь больше калорий, более человеческая часть не может дождаться того момента, когда парень почувствует в желудке что-то кроме пищи, больше похожей на рацион кролика в зоопарке. — Так, кто-то тут у нас собирается поворчать. — Хосок буквально пропевает эти слова. — Да, мы идём, но придётся подождать, пока твой злобный брат-близнец закончит собирать свои хреновины. — Назови меня так ещё хоть раз и увидишь, что произойдёт, — шипит Юнги, держа бокс с косметикой в руках. Менеджер только смеется и выходит за дверь, пока друзья следуют за ним. — Какой вообще твой брат? — спрашивает Чонгук, пока они выезжают со стоянки. — Высокий. Тихий. Что же ещё… Он кажется очень милым. Любит милые вещи, даже если он не… — Он выглядит намного круче Хосока, — Юнги прерывает его с ленивой ухмылкой, пока пинает сидение Чона сзади. — Я имею в виду, Хосок страшный, аки чёрт, с самого рождения, так что не трудно до этого догадаться, но этот парень действительно из красавчиков. Чонгук смеётся, пока менеджер бьет Мина по руке. Тот, в свою очередь, кидает злобный взгляд и пинает друга в ответ, метко, прямо в спину. Хосок пищит, словно маленький щенок, которого случайно прищемили дверью, пока Юнги хладнокровно просит его перестать вести себя, как сучка. — Мне стоило умыться, — неожиданно ворчит Чонгук, прикасаясь рукой ко лбу. Он ненавидит ощущение тяжелой основы на коже и теней для век вокруг глаз. Певец знает, что они помогают ему выглядеть намного лучше на камеру, но сейчас, всё, что он хочет сделать — это стереть всё это к чертям, съесть немного жирной пищи, пойти домой и плюхнуться спать в одном только нижнем белье. Многие поклонники считают его некой фэшн-звездой, которая даже спит лишь в шелковой пижаме, но это было так далеко от правды. Вообще, он предпочитал что-то из разряда простенькой футболки и пары джинс, но Юнги всегда делает так, что музыкант выглядит, словно он знает всё о стиле к-поп звезд. — Не смей трогать свое лицо. А то ты сровняешь его вид с дерьмом, — Юнги продолжает отчитывать его в ответ. — Прекрати вести себя, как ребенок и просто подожди, пока не вернешься домой. — У вас есть хоть одна салфетка? — Да, но я не позволю тебе даже приблизиться к ней. В последний раз, когда ты пытался использовать их, то выглядел, как гребаный Джокер, — стилист продолжал настаивать на своем, устало закатывая глаза. Хосок не может сдержаться, начиная кашлять от смеха, пока вспоминает тот случай. Это было после записи телепередачи, где Чонгук проиграл и ему пришлось одеваться в женскую одежду. Он, мягко скажем, не очень подошел на роль миловидной девушки, так как был слишком крупным для этого, но все поклонники тогда получили удар поддых, в виде тяжелых теней на веках и ярко-красной помады на губах. Как только запись закончилась, парень настаивал, что может смыть макияж и сам, без помощи стилиста, потому что он не мог ждать, расхаживая с видом дурацкого клоуна. Юнги сдался в конце концов, но то, что он обнаружил позже, было Чонгуком, который ходил с бедной красной помадой, размазанной по обеим щекам, и тенями, что переползли вниз, прямо под глаза. Так-то, зрелище было пугающим, но Хосок нашёл это крайне смешным и даже сделал пару фото опешившего музыканта. — Ну, во-первых, так вышло из-за красной помады, — паренек прорыкивает в ответ, скрещивая руки на груди. — Мне всё равно. Отныне, тебе запрещено использовать эти салфетки. — Да почему никто не может встать на мою сторону?! — Нареви мне озеро, Куки, — говорит Хосок, поворачивая руль. Гук бросает на хена озлобленный взгляд, хотя и понимает, что тот этого и не увидит. Вскоре их одолевает комфортная тишина, разрушаемая лишь ненавязчивой мелодией на фоне. Обычно, когда эти трое вместе, они выбирают что-то потяжелее, в стиле хип—хопа, но Юнги сегодня решил выбрать кое-что поспокойнее на вечер. — Как далеко отсюда это кафе? — Юнги спрашивает невзначай, играя со своим телефоном. Чонгук смотрит на него через плечо, чтобы увидеть, если стилист играет в какую-то забавную игру, тогда он сможет и себе загрузить такую. — Не так уж и далеко, вообще-то. Думаю, еще где-то две минуты. На самом деле, это совсем недалеко от нашей компании. — Серьезно? — В этот раз, Чонгука это заинтересовало. — Почему ты не позвал нас раньше? — Во-первых, мы все были чертовски заняты до этого, а во-вторых, я сам услышал об этом всего несколько дней назад. Как я сказал, он немного рассказывает и, на самом деле, я слышал об этом от папаши, — парень отвечает, пока ждет, чтобы красный свет уже сменился на зеленый. Юнги вцепляется пальцами в телефон, когда его персонаж умирает. — Он знает, что мы придём? — Нет. Подумал, что мне стоит оставить это сюрпризом. — Почему? — Мин спрашивает с недовольным видом, все ещё не отводя глаз от экрана. — Почему бы нет? Думаю, это неплохая идея. — Что, если он не захочет видеть твою страшненькую моську? — Все любят меня, и ты это знаешь. — Почему ты такой грубый… — О чем ты говоришь, я такой милый, что иногда сам не верю. Просыпаюсь каждое утро, смотрю в зеркало и поражаюсь тому, насколько хорошенький, — Хосок проговаривает с гаденькой, чересчур притянутой, улыбочкой, чем зарабатывает презрительный взгляд старшего, сидящего на пассажирском сидении. — Почему наша компания не проводит психиатрическую оценку состояния работников?  — Чонгук мямлит, покачивая головой. — Я всё слышал! — Я знаю. Ты и должен был. — Когда-то, ты был таким милым, — Хосок тяжело вздыхает. — О, вот мы и на месте, — продолжает он, припарковывая машину в переулке. Чонгук выпускает зевок, потягивая конечности, прежде чем выпрыгнуть из машины. — Куда… — певец начинает и тут же резко осекается, когда чувствует, как кровь отливает от его лица и вся уходит куда-то в кончики пальцев ног. Сейчас, Чонгук осознал, что такого дерьма за время своей карьеры он ещё не видел. Хотя парень видел, как самые, казалось бы, невинные люди теряют свою карьеру из-за грязных наркотических оргий. Был свидетелем того, как другие директора предлагали секс парням и девушкам, которые были ослеплены жаждой славы. Он видел любовные треугольники, четырехугольники, пятиугольники, шестиугольники, назовите это как хотите, но наш герой видел всё это. Он отключился во время одного выступления, когда камера ударила его по голове, прямо во время прямой трансляции. Было даже такое, что обезумевший фанат выскочил на сцену и пытался запрыгнуть к нему на спину. Однако, он почему-то оставался спокойным, несмотря на все это. Певец дошёл до того момента, когда все это уже не волнует. Но сейчас, когда он стоит перед той самой закусочной, он чувствует себя полностью потерянным. Это та самая закусочная с, до иронии красивым, официантом. Та же закусочная, в которую он любил сбегать. Та же закусочная, в которой работает Чимин. Он никогда еще не приходил сюда в роли Чон Чонгука, потому, парень чувствовал себя максимально уязвимым, словно пришёл голым, потому просто продолжал следовать за двумя друзьями. Он сможет вести себя правильно? Вести себя так, словно это первый его раз в этом месте? Узнает ли его Чимин, если будет обслуживать их? А что, если Чимин действительно в закусочной? Что он будет делать, если ничего не случилось с подростком и тот просто решил игнорировать его, потому что ему было скучно или же Гук пугал его? У Чонгука было что-то вроде выработанного иммунитета на различные противные вещи, которые писали ему и о нём, но осознание того, что Чимин решил игнорировать его, почему-то, делало. Противно. Чонгук задерживает дыхание, когда мимолетным взглядом видит табличку «закрыто», висящую на двери. Видимо, сегодня его счастливый день. —  Здесь сказано, что всё закрыто, — Юнги оборачивается, кладя руки в карманы, что выдаёт его недовольство. — Но свет горит, — Хосок прищуривается, чтобы лучше разглядеть, что происходит внутри. — Я вижу кого-то за прилавком. — Но табличка говорит, что они закрыты. Перестань вести себя стрёмно и пошли. — Хотя бы дайте поздороваться, — Хосок упорно противится и дергает дверь, которая оказывается открытой. Чонгук готов проклясть себя, когда понимает, что дверь действительно открыта, а за кассой кто-то и вправду стоит. Он сразу распознает эту высокую фигуру и прическу. Это не официант, а тот парень, что подшучивал над Чимином с помощью его, Чона, концертной записи. — Извините, но мы зак… — молодой человек только начал, как, обернувшись, он останавливается на полуслове и смотрит на вошедших с отвисшей челюстью. Чонгук на секунду подумал, что просто тот узнал его, но понял, что взгляд парня направлен куда-то правее. Туда, где стоял Юнги и Хосок. Воцарилась глухая тишина и Чонгук уже готов был отступать назад под тяжестью атмосферы вокруг. — Ким… Намджун…? — Чон старший первый нарушает тишину. Чонгук поворачивается, чтобы посмотреть на своего менеджера, который сейчас стоит с исказившимися чертами лица, в которых прочитывалась… боль? Прежде чем певец успевает спросить своего менеджера, знакомы ли они, тот бросается к прилавку на полной скорости, и, пока музыкант всё не может понять, что здесь происходит, бьёт того парня по лицу. Сильно. Достаточно сильно, чтобы удар заставил высокого юношу споткнуться и попятиться назад, прижимаясь спиной к стене. Чонгук в ужасе начинает глотать воздух, он никогда не мог представить, что его хен способен на насилие. Парень инстинктивно переносит все внимание на Мина, надеясь, что стилист разберется с ситуацией, но Юнги лишь наблюдает за всей картиной, что происходит у них перед носом, сжав губы в тонкую полоску и сощурив еще больше глаза. — Ты, блядь, засранец! Ты, кусок дерьма! — Хосок кричит так, что вены на его шее становятся всё больше, а лицо краснеет. При этом, его кулаки трясутся и плечи до жути напряжены, что заставляет самого младшего думать о том, что его хен может просто сорваться. — Как ты мог просто так исчезнуть?! Да я уже думал, что ты умер! Чонгук подпрыгивает на месте, когда слышит громкие шаги, доносившиеся из кухни, и, на секунду думает, что Чимин может быть так близко. Но, он видит лишь выбегающего, того самого, красавца-официанта, который на ходу не может сдержать эмоциональный всплеск руками. Вокалист уже думал, что прибежавший вызовет копов и его лицо снова будет украшать новые скандальные статьи, когда Хосок кидается новым ударом, но уже в того официанта. Чонгук слышит свой собственный вздох, видя это резкое движение, и, на этот раз, пытается вмешаться уже самому, чтобы остановить менеджера от становления чёртовым маньяком. В тоже время, Намджун успевает достичь официанта первым и именно на него приходится новый удар. — Я заслужил это, — Намджун говорит спокойно, касаясь своего избитого лица. — Но не трогай Джина. Он опускает глаза, как только договаривает. — Юнги… Хосок…? — Официант заикается, поднимая руку, чтобы прикрыть свой рот. — Ким Намджун! Ким Сокджин! Вы, блять, придурки! Как ты мог так со мной поступить?! –Хосок снова вернулся в режим крика, его тело почти разрывало от урагана эмоций, нарастающего внутри. Чонгук хочет просто выйти из закусочной, потому что всё это слишком личное. Ему здесь не место. Он не должен был стать свидетелем этого. Как будто воздух стал слишком тяжелым для того, чтобы дышать нормально. Юноша смотрит на Юнги, который приближается в обычном медленном темпе к трем остальным парням. Чон позволяет плечам расслабиться немного, полагая, что, логически, Юнги наконец успокоит менеджера, но потом резко понимает, что ошибся, когда Юнги даёт слишком громкую пощечину официанту, которая звоном расходится по слишком тихому кафе. Чонгук тяжело делает шаг назад, когда Юнги так же двусмысленно подходит ближе к Намджуну. Тогда, как будто всё это время только этого и ждал, Хосок бросается на обоих парней, с синяками на лицах и тянет их в удушающие объятия, ревя при этом, как ребенок. Жалобный звук ударил по ушам Гука, и он медленно выходит из здания, пока все отвлеклись, потому что, как бы любопытно это не было для него, он понимает, что не должен быть здесь. Так он уходит и идёт обратно в общежитие, попутно набирая сообщение менеджеру. Возвращаясь в закусочную, Хосок и Сокджин дрожали в полном хаосе, громко рыдая и хлюпая, чем перебивали все остальные звуки. Намджун крепко обернул свои руки вокруг этих двоих, пока Юнги смотрел на этих троих с небольшого расстояния, с глазами полными боли. — Вам нужно многое объяснить, — Юнги проговаривает совсем тихо, когда плач стихает. На это оба Кима кивают и ведут двоих за соседний столик. — Как вы нас нашли? — Намджун спрашивает серьёзно, как только они приходят в порядок. — А мы и не нашли. Его брат работает здесь и он хотел заскочить, — Юнги отвечает за Хосока, пока тот высмаркивался в платок, который ему отдал Джин. — Брат? — Сводный. — Оу… –Намджун проговаривает только это, звуча крайне тупо. Он начинает понимать, что многое произошло и изменилось с момента инцидента, и вина, которая съедала его всё это время, лишь усиливалась, пока он слушал Мина. — Тэгун. Он ведь здесь работает, да? — Да, — на этот раз уже ответил Сокджин, потирая спину Чона сверху вниз. — Следовало догадаться, что ты будешь работать в кафе, — Юнги проговаривает с горькой улыбкой. — Тебе всегда нравилась еда. Мы с Хосоком просмотрели все кулинарные школы в стране, на случай, если ты решил стать профи в этом. — Мне жаль… — Мы даже не были уверены, остались ли вы вместе после того, что произошло. Думал, что кто-то из вас умер…или вы оба, — стилист говорит, не сдерживая длинного вздоха. — А вот и ты…в нескольких минутах ходьбы от того места, где мы живём. — Вы живёте рядом? — Намджун спрашивает с широко открытыми глазами. Он не знает, как вышло, что они ни разу не пересеклись за все это время. И Хо, и Юнги кивают в ответ. — А теперь, будьте добры, объясните всё, — потребовал Мин, скрещивая ноги и откидываясь на спинку стула. Ему все равно, сколько времени займёт вся история. Ему все равно, что нужно рано вставать на следующий день. Ему нужны ответы, и он никуда не уйдет, пока не получит их.