***
За окном молниеносно проносился свет, льющийся от вечерних фонарей, оставляя после себя лишь размытые ярко-жёлтые пятна. Огни ночного города отражались в голубых глазах Цвена, сосредоточенных на дороге, и освещали его серьёзное лицо. Момент, и руль резким движением повернулся, точно безумный — приходилось объезжать остальных водителей, которые пребывали в недовольстве от подобных выходок на проезжей части. Однако Круспе это беспокоило меньше всего, можно сказать, что никак. Мотор дико ревел. Музыка буквально валилась из автомобильных сабвуферов, принуждая пешеходов поражённо оглядываться на машину и её водителя, не обращающего на это абсолютно внимания. Парень значительно превышал скорость и изредка останавливался на красный, со всей силы давя на газ стопой; правила дорожного движения казались ему пустыми и ненужными, ведь правила созданы, чтобы их нарушать. Только вот господин полицейский, тщательно наблюдающий за Рихардом, так не считал. — Предъявите ваши документы, — пробасил мужчина в форме, остановив Круспе и намереваясь выписать ему штраф. — Что, простите? — Тот принялся делать вид, что не слышит ничего из-за музыки. Хотя этот засранец прекрасно всё услышал. — Предъявите ваши документы, — настойчивее и громче повторил полицейский. — Ой, вы знаете, — продолжил театральничать (что у него очень хорошо получалось) Рихард, — я забыл дома свой слуховой аппарат, совсем не слышу вас. — Думаю, дело не в аппарате. Мужчина, пролезнув через открытое окно в машину, убавил звук до мёртвой тишины и, не церемонясь, выпрямился, буравя строгим и многозначительным взглядом наглого парнишку. — Вам не нравится дабстеп? — Фальшиво опечалился Рихард. — Документы, — несдержанно рявкнул блюститель порядка. — Какой вы злой дяденька. А так вас можно задобрить? Круспе вытащил из кармана несколько зелёных купюр, с интересом смотря на гаишника. Тот поначалу растерялся при виде денег, однако позже взял себя в руки и не вышел из образа строгого легавого. — Убери взятку. — Тебе этого мало? — Удивлённо распахнул глаза парень, — мужик, да даже проститутки столько не берут. Но тебе очень повезло, потому что я щедрый мальчик. Брюнет добавил ещё, похабно пихнув в руки полицейского эту кучу, и резко газанул вперёд, взвизгнув колёсами. К слову, представитель закона остался наедине со своим немым охереванием. Но довольным деньгами. Чёрный, очищенный до блеска (уж слишком хозяин любил его), автомобиль подъехал к многоэтажке. Рихард поспешно покинул свою любимую машину, вглядываясь в окно предпоследнего этажа. Включённый свет, временами визг и девичий хохот, а иногда и то и то одновременно. На лице, которое до того момента не выражало никаких эмоций вовсе, плавно появилась коварная ухмылка. В телефоне шли гудки. Глаза сверкнули, когда на том конце провода послышался знакомый голос. — Алё? — Весьма равнодушно ему ответили. Но Цвен не уделил этому особое внимание. Он сразу перешёл к делу. — Когда собираетесь выходить? — А тебе какая разница? — Фыркнула Розенберг. — Просто я тут стою рядом с вашим домом. А так абсолютно никакой. — В смысле рядом с нашим домом стоишь? — Абонентка повысила глас в недоумении. — Выгляни в окошко. — В смысле?! — Вновь прикрикнула Мария и подбежала к окну, отворив шторы и посмотрев вниз, где стояла машина Рихарда и он сам. Удивлению предела не было, как и другого выхода. Ведь Круспе совершенно невозможно оттолкнуть от себя, даже отказом. Настойчивый парень или просто придурок? Этого она никогда не узнает. — Л-ладно, — голос девушки немного подрагивал от шока. — Жди. Скоро выйдем. — Слушай, Розенберг, нахер тебе столько макияжа на лице? Я даже снизу вижу тонну твоего мара… — Да-да, я знаю, что намулировала рожу, отвали, — не дав парню договорить, девушка сбросила трубку, а позже блаженно улыбнулась. Ей дьявольски нравилось троллить его, стебать, посылать и провоцировать. В этом было что-то такое, что приносило ей удовольствие. — Это Рихард? — Однако выражение лица Соммер, напротив, приобрело неистовое негодование. Кого-кого, а вот Рихарда, который казался ей конченным ублюдком, видеть рядом с собой хотелось меньше всего. Она искренне надеялась, что это не он. Хотя с кем ещё может так общаться Мария? Только с Круспе. Подруга покивала головой и с опаской взглянула на Рихтер, зная, что та сейчас лопнет от злости. Шатенка издала гневный рёв, топнув ногой. Розенберг поморщилась. «Ну, почему, почему, почему?!» — Повторялось вновь и вновь в голове. Её раздражению не было предела, как и отчаянию. Хорошее настроение накануне вечеринки испортилось буквально от одного горячо нелюбимого имени. От того желания повеселиться и познакомиться с новыми людьми не осталось ничего; всё исчезло бесследно, потонув под морем негатива. Почему? Почему жизнь так несправедлива с ней? Неужели снова придётся терпеть его эти дурацкие двусмысленные намёки, шутки и взгляды? Как же ей этого не хотелось. И не только этого. Ей будет противно даже сидеть с ним в одной машине, чувствовать его запах совсем рядом. «Не пойду! Не пойду!» — Досадно кричало сознание. — Уж лучше бы на такси поехали, — буркнула Соммер. Мария задумчиво смотрела на девушку, подбирая утешительные слова. Она же, кстати говоря, абсолютно не была против приезда Рихарда. «А что? Почему бы и нет?» — И этим Розенберг объясняла все свои рассуждения и поступки. — Он просто нас туда отвезёт. Дальше наши пути разойдутся. Рихтер кинула хмурый взор на неё: — Надеюсь. Хоть и с трудом, но Мария всё-таки смогла переубедить подругу и вытащить её. Ночь застилала небо мраком, превращая его в чёрный экран. Ярко-красная луна озаряла своим бледно-розовым светом всё, что встречалось на пути. На улицах царила тишина, изредка прерывающаяся далёким пьяным смехом. Ноги вышедших из дома девушек моментально покрылись мурашками. Осень, как никак. Однако они обе знали, что через несколько минут позабудут о непогоде, отрываясь в кругу горячих тел и спиртных напитков. Верно ждущий Цвен оценивающе оглядывал девушек до самых мелких деталей, как будто сейчас выскажет своё мнение. Но парень молчал, остановившись взглядом, как назло, на ногах. Складывалось ощущение, что те мурашки пробегали вовсе не от холодка, а от его чёртового взгляда. Мария почувствовала по-новой нарастающее недовольство Соммер и принялась за дело. — Опять дымишь, паровоз?! — Словно отчитывая нашкодившего ребёнка выкрикнула Мария, шлёпнув по груди Рихарда. — Скоро совсем на старого пердуна будешь похож! Парень стальной и властной хваткой схватил девушку за руку, пафосно выпустив дым сплошным туманом в сторону: — И тебе привет, — он хитро улыбнулся во все острые зубы, сверкнувшие от лунного света, — снова. — Лучше бы не было этого «снова», — пробубнела Рихтер, всё так же стоя подальше от него. Круспе искусно изобразил печаль, перенаправив горящий взгляд на шатенку: — А я рад тебя видеть, Соммер. — Та в ответ лишь закатила глаза, и это стало поводом для ухмылки Круспе. Всё-таки придётся терпеть его ухмылки и взгляды. Жаль. — А меня ты не рад видеть, ушлёпок?! — Завопила под самым ухом Розенберг. Эта пискля даже на каблуках была ему по плечо. — Что за дурацкий вопрос? —Рихард усмехнулся приятно-охрипшим голосом. Ублюдок ублюдком, а голос у него был шикарный. Неудивительно, что вся девичья половина университета стремилась рассмешить его. Внезапно для себя Соммер принялась сравнивать его с профессором. Чертовски разные люди. «Прекрати думать об этом.» — Шатенка вздохнула, сосредотачиваясь только на вечеринке. Ну, и время от времени на их будущем с Паулем. Это было неотъемлемой частью её мыслей и фантазий.***
Благо, Соммер могла расслабиться в присутствии Круспе — в салоне играла атмосферная песня, похожая, скорее всего, на джаз. Музыка не спеша и плавно растягивалась. Вводящие в экстаз ноты заставляли девушку прикрыть глаза и погрузиться в покой, отдавая всю себя блаженному расслаблению. Рихтер даже позабыла, в чьей машине сидит. Хоть что-то хорошее. — Да заткнись, Круспе! Снова эта фамилия. Девушка сделала тяжёлый вздох, открыв глаза и посмотрев на двоих — чем-то недовольную Марию и в буквальном смысле угорающего Рихарда. — Боишься, да? Боишься, что какая-нибудь оживлённая нечисть придёт за тобой? — Хватит! Не смешно, придурок! — О чём вы? — Тихо спросила Соммер, будто только что проснувшись. Хотя, по ощущениям, так и было. — Соммер! — Девушка прижалась к подруге, — этот дебил задолбал меня! — Что опять? — Он рассказывает про всяких вампиров, оборотней и… и… про всяких стрёмных существ! — А что? Кровавая луна, всё-таки! — Круспе! — Зарычала Розенберг, в очередной раз стукнув по сильному плечу. — Не слушай его, Мария, — Рихтер обняла её. — Это всё выдумки. Никакой нечисти не существует. Рихард, будто с явным желанием спровоцировать, прошептал: — Кровавая луна… — Я ему сейчас врежу. — Держи себя в руках, зайка, — Ласково проговорила в тёмную макушку Соммер. Парень припарковал машину рядом с огромным зданием, на котором висела неоновая табличка с надписью «клуб». Из открытого помещения доносился дикий шум, полностью заглушавший все остальные звуки и дурманящий запах алкоголя. Девушки внимательно оглядывали ночное заведение. — Круспе, ты случайно адрес не перепутал? Я не уверена, что такие мероприятия проводятся в борделе, — Мария покосилась на него. — Это не бордель, — Цвен пожал плечами, ища глазами организатора сие мероприятия и в конечном итоге наткнувшись на сексапильную блондинку. Марго, кажется. Она просто помахала ему рукой, а тот уже сделал вид альфа-самца, просунув руки в карманы джинс, купленных за большие деньги, гордо выпрямившись и вздёрнув подбородок. Типичный Круспе. — Видите, я самый настоящий молодец, ведь я приехал к нужному месту. Вы тут пока осмотритесь, а я… я отойду ненадолго, — брюнет поспешно направился к одногруппнице, встречавшей его с дружелюбной и кокетливой улыбкой. — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит… — Едва слышно проговорила Мария, вздохнув. — Идиот, — поддержала Соммер, заходя вовнутрь клуба. И какого же было их всеобщее удивление, когда они увидели, как самые порядочные и учащиеся на одни пятёрки девушки сидят на коленках едва знакомых им парней и лезут в ширинку штанов. А про напивающихся до потери сознания и контроля ботаников вообще можно умолчать. Утром следующего дня кому-то будет очень и очень стыдно. Но сейчас их ничто не волновало. Как никогда хотелось раствориться в развязной, подобно усладе для ушей, музыке, алкоголе, дыме от кальяна, своём партнёре, которого каждый мог с лёгкостью приобрести. Никто не задумывался о последствиях; это казалось неважным. Важным было совсем другое. Другое, казавшееся таким притягательным и таким вожделенным. Молодёжь переходила осточертевшую черту дозволенного, делая всё, чтобы утратить здравый разум и вселить в сознание одурманенные животные желания. Покидая эту жестокую реальность, они пролетали сквозь все слои Земли без ракеты в космическое пространство, иную реальность. Ту, где всё было хорошо и беззаботно, где им не могли что-то запрещать. Ведь запреты казались бесполезными, особенно сейчас, под мощным воздействием спиртного. Им хотелось стать частью этой безбашенной ночи, ловя экстаз от каждого малейшего глотка или чужого, но такого желанного прикосновения. По правде говоря, и наши девушки были не прочь хоть немного развлечься, позабыть обо всех проблемах хотя бы на один вечер. Приключения приключениями, а отдых всё же был необходим. Подруги были далеки от громадного танцпола. Они скромно расположились перед светящейся всеми неоновыми цветами барной стойкой. Соммер начинала с простого; она заказывала обычный клубничный коктейль. Мария, сидящая напротив, сразу же спохватилась за спиртное, объяснив это тем, что ей хочется чего-нибудь посерьёзнее. — И не стыдно тебе, Мария? — Рихтер улыбнулась, глядя на неё с шуточным презрением. — Нет, — ответила та милым детским голоском, склонив голову набок. Её взор заинтересованно бегал по помещению. Клуб был для Розенберг сомнительным заведением — он вызывал у неё и отвращение, и восторг одновременно. Её завораживала позволяющая забыться обстановка и яркие прожектора, но отталкивали похоть и чрезмерное пьянство, или иначе блядство, во взглядах, которые ей не раз приходилось ловить. Такие студенты, напившиеся до неузнаваемости, выглядели омерзительно, тошнотворно. Хотя они, в подобном состоянии, видели друг друга как эталоны красоты… Странные создания эти люди. Среди перекошенных лиц и гибко извивающихся в танце тел Мария заметила вдалеке высокую широкую фигуру, от которой бесконечно шёл дым кольцами. Она принялась разглядывать силуэт, слегка щурясь и вздёрнув бровь вверх в недопонимании; пожалуй, любопытство было одной из самых плохих черт Розенберг. Тилль, проводящий здесь все вечера напролёт, сидел в самом укромном месте, куда свет прожекторов попадал крайне редко, за маленьким круглым стеклянным столиком, на котором стояли бутылка дорогого красного полусладкого и тонкие фарфоровые бокалы. С ним за компанию была очередная «не такая как все» — подвыпившая и кокетливо закручивающая длинную нарощенную прядь на пальце. Несмотря на привычное хладнокровие в глазах, мужчина что-то активно обсуждал с ней, время от времени заполняя бокал красной жидкостью. Мария не сдержала чувства неприязни — о чём с такой можно говорить? Однако спустя секунду девушка напряглась, а чуть позже совсем огорчилась. «Я, наверно, со стороны точно так же выгляжу.» — Пронеслось в её мыслях, которые, как не кстати, сбились при виде мужчины. «Ну ничё так. Я бы вдула. А. Стоп. Я же девушка. Ну. Тогда. Дала бы.» Неизвестно, к несчастью или же, напротив, счастью, Линдеманн прочёл её мысли, всё же обратив на девушку внимание. Хватило одной только ухмылки, чтобы Мария почувствовала, как светодиодный диско-пол уходит из-под ног. Хорош? Нет. Дьявольски хорош. Девушка не помнила, когда в последний раз видела такого красивого, выделяющегося из толпы мужчину. В голове всё перемешалось, превратившись в беспорядочное безумие. Корабль, что так долго плыл один по не имеющему берегов морю, в один момент стал тонуть в бездонных голубых глазах. — Та-ак. Мария. Возьми себя в руки. Ты не можешь влюбиться в первого встре… — Речь, которую она бормотала под нос, чтобы сохранить здравый рассудок, оборвалась спонтанно, когда послышался хрипловатый смех. Его смех. — О-о бо-оже, он прекрасен! «Мария! Остановись! Ты не…» Вопреки всем попытки сознания остановить хозяйку, девушка заплатила за бутылку Джек Дениелса; ей как никогда хотелось запить возбуждение и в то же время стресс. Рядом с Тиллем сидела не она, а какая-то потаскуха — её это чертовски расстраивало и наталкивало на печальные доводы. Алкоголь, налитый в рюмку, постоянно менял свой цвет от падающего света прожектора. «Ну нахуй.» — Твёрдо решила Мари, принявшись пить прямо из бутылки. «Ёбаный в рот.» — Соммер с опаской окинула взглядом залпом выпивающую подругу, не узнавая ее вовсе. Спирт разливался по горлу, целиком обжигая и даруя приятное тепло. Брюнетка внезапно ощутила, как из неё исходит первобытная энергия, как по телу распространяется жар. Лучше ощущений она себе и представить не могла. Очень хорошо. Слишком хорошо. Она чувствовала себя по-настоящему живой и сумасшедшей. Чудо-напиток знал своё дело. Глаза Розенберг снова осматривали помещение, как впервые. Больше всего она акцентировала внимание на сидящем мужчине и шалаве, которая, судя по раскрывающемуся часто рту, постанывала ему что-то на ухо и гибко извивалась на крепких коленях. До чего же омерзительно. Стоило девушке буквально на пару секунд отвести взгляд, как Тилля с его подружкой не стало. «Какого хера.» — Пронеслось в мыслях недоумевающей Марии. — Пойдём потанцуем, — резво и несколько беспардонно Розенберг схватила подругу за руку, потянув за собой на заполненный людьми танцпол. Нужно было утолить свою печаль по незнакомому красавцу. «О господи только не это, нет, нет, нет. Лучше Рихард, где Рихард?!» — Соммер моментально запаниковала, разыскивая глазами Круспе. Но того, будто бы назло, чёрт знает где носило. Почему когда он так нужен, его нет? Рихтер протолкнули в самый центр. Она почувствовала, как её сердце неистово заколотилось, будто вот-вот вырвется наружу, как и её паника, которую было чертовски тяжело скрыть. Да где этот ублюдок? Чья-то рука плавно и совсем ненавязчиво легла на её бок. Теперь хрупкое сердце пропустило удар. Напряжение стиснуло девушку в своих цепких лапах, словно намереваясь задушить насмерть. — Ну как идёт движ, дамы? — Послышался до боли знакомый голос над самым ухом. Мерзавец Круспе. — Убери грабли, скот! — Шатенка вмиг отпрыгнула от него. Тот, как бы защищаясь от возможного резкого нападения, выставил руки вперёд, мол «спокуха, женщина». На девичьем лице так и читалось «не смей ко мне даже прикасаться, мразота». Парень откашлялся. — Я пришёл посмотреть, как вы тут. — Все? Пришел посмотрел? Теперь иди… Соммер, горящая желанием послать его на три буквы, запнулась, так как ощутила, что явно начинает перегибать палку. «Так тоже нельзя.» — Принеси мне выпить чего-нибудь. — Ты называешь меня скотом. И не только скотом. Помимо всего прочего, ты постоянно меня посылаешь. И ты ещё хочешь, чтобы я тебе что-то принёс? — Именно. Почти квиты. Рихард лишь фыркнул на это. Будет он ещё какой-то девице приносить что-либо. Это слишком низко для него. Разве станет Круспе осквернять своё достоинство? — Иди да сама и закажи себе чего-нибудь. — Вот как? Ладно. Удачи, — весьма равнодушно отозвалась девушка, скрывшись в толпе. Брюнет проводил её лишь взглядом. Круспе решил забить на нарастающую внутри обиду, рассматривая пристально Марию, пребывавшую навеселе. Дрянная девчонка, всё ей ни по чём. — А вот по твоему лицу я с уверенностью должен заявить, что тебе лучше ничего не приносить выпить, — он слегка усмехнулся. Розенберг приподняла бровь, переведя на него через чур пьяный взор. О чём говорит это чёрное размывающееся пятно? — М-м-м? «Блять. сколько она выпила?» — Рихард был крайне ошарашен, ибо она даже не была похожа на себя из-за подобного состояния. — Ты, кажется, уже в говно. Давай лучше отойдём от танцпола, мало ли, пока будешь танцевать с кем-нибудь, упадёшь на колени и начнёшь сосать. Благо, Мария не разобрала ни единого слова. Иначе беды было бы не миновать. Соммер в это время потягивала ананасовый коктейль по жёлтой пластиковой соломинке в гордом одиночестве. Пока снова не появился этот надоедливый парень с чёртовыми голубыми глазами. Что ему, в конце концов, нужно? И отвяжется ли он когда-нибудь? — Пей. — Что это? — Виски, — преспокойно ей ответили. Янтарная жидкость в рюмке не внушала ни малейшего доверия, как и тот, кто её предложил. — Ты собрался меня напоить, Круспе? — И в мыслях не было, — на юношеском лице промелькнула улыбка, подобно дьявольской. Она была широкая и довольная, чуть ли не до ушей. Соммер почувствовала, как тысяча мурашек пробежались по её коже. «Дерьмо. Иногда мне кажется, что он действительно дьявол.» Она хоть и ненавидела Круспе, но попробовать напиток всё же хотелось. Девушка сделала небольшой глоток. Безжизненное до этого лицо внезапно исказилось в отвращении, сама же Рихтер закашлялась, едва не давясь своими слюнями. Ужасный привкус. Ужасный? Омерзительный! Однако по невозмутимому Рихарду, который составил ей в этом компанию, вовсе и не скажешь, что это было мерзко. В отличие от своей собутыльницы, он опустошил всю рюмку. — Ну и дрянь! Фу! — Чего фу-то? Пей дальше, с одним глотком кайфа не почувствуешь. — Зачем мне это? — Искренне недоумевала девушка. — Тогда зачем ты здесь, если не хочешь ощутить себя дотла свободной и молодой? — Уголок губ юноши чуть приподнялся в ухмылке. Соммер вздохнула. Кажется, эти слова натолкнули её на какие-то мысли. Девичья рука крепко обхватила сосуд, пока глаза пронизывали содержимое в нём. Правильное ли решение приняла Рихтер, придя в это место? Она не знала. Резкий рывок — алкоголь уже в ней. Рюмка пуста. — Блядь. Моя печень уже ощущает себя старой. — Кое-как проговорила девушка, скрючившись и походя на знак вопроса. — Первые ощущения не всегда приятны, знаешь ли. «Почему он так спокойно обо всё этом говорит.» — Студентка нахмурилась, чувствуя, как нечто настойчиво бьёт по её трезвому разуму. Щелчок. «Да что за хуйня происходит.» — Можно мне чего-нибудь не такого противного?.. — Всё такое противное. Придётся потерпеть немного. Выпей ещё, тебе понравится. — Голос Рихарда звучал словно со всех сторон. Где-то из самого дальнего уголка сознания. Из-под плотных слоёв. Девушке чертовски понравился создаваемый эффект. Когда вся боль, все проблемы и обиды глушатся едким алкоголем. Он отравляет твой организм, и ты это прекрасно понимаешь. Но одновременно врачует душу, хоть и временно. Однако, это не помешало ей теперь самой тянуться к бутылке. — Я же сказал, что тебе понравится. — Эхом ударило в опьянённый рассудок. А был ли он у неё сейчас? Кажется, она его потеряла насовсем. Оно разливалось. По горлу, по телу, по мозгу. Волшебно. Её уносило в совершенно другое пространство, но ей это только нравилось. Она не понимала, что вокруг неё происходит. Да и ей не было это интересно. Всё казалось неважным и мелочным. Это «всё» плавно стекало по реальности. Немного насторожило. — Рихард. Я ничего не соображаю. — Скоро привыкнешь. — Выходило вон из пределов разума. Тончайшая грань пересечена. Ракета — запущена. Соммер крепко стиснула в кулаках каштановые пряди. Слеза с громким стуком упала на кафель. — Как к такому… привыкнуть. «Нет! Не смей! Не делай этого, Соммер!» — Совестно вскрикивали раз за разом тараканы в её голове. Но Соммер их не слышала. Соммер никого не слышала. Соммер ничего не слышала. Кроме того дурманящего голоса, который тщетно и с фальшивой лаской пытался утешить её. — Привыкнешь. Совсем скоро. «Чёрт. Убейте меня.» — Последнее, о чём она подумала. Позже её закинули на плечо. Последнее, что она ощутила. Пока трезвость не покинула её.***
Что же касается Марии, она сидела, как не странно, на барной стойке, за которой совсем недавно пила Джек Дениелс. Насчёт Соммер она нисколько не беспокоилась — подругу домой увёз Рихард, объяснив это тем, что ей стало невыносимо плохо. Вернее, как выразился сам Круспе, «неистово хуёво». Розенберг только поддерживала это, ведь состояние Соммер было важнее всего для неё. И она не хотела бы, чтобы Рихтер осталась в этом месте. Брюнетка погрузилась в глубокие раздумья, махая пустым стаканчиком из стороны в сторону: «Так. Вроде я ему пригрозила не отходить от Соммер ни на секунду. Или нет. Или да. Или…» Мысли девушки перемешались к чёртовой матери, когда она почувствовала нежное прикосновение к своим рукам. Это оказались мужские ладони. Розенберг впала в ступор: неужто и мужчины могут с таким трепетом и с такой осторожностью трогать? Никто прежде к ней так не прикасался, кроме самого близкого человека — Соммер. — Потеряла меня? — хрипло донеслось сквозь дикую, громкую музыку. «Твою мать, » — подумала в ту же секунду Мария, выпрямившись. Она узнала это мурлыканье из тысячи, хотя и никогда не слышала. Несмотря на шок, о котором говорили выпученные глаза, она не торопилась оборачиваться. Ей хотелось растянуть удовольствие. — Есть такое, — неуверенно ответила юная студентка, стараясь подавить дрожь в голосе. За ответом последовал деликатный поцелуй в шею, словно вознаграждение. Мария хотела держать себя в руках, надо же показать свою неприступность. Но не вышло — к губам присоединился юркий язык. Тогда девушка судорожно выдохнула, чувствуя, как снова начинает таить, но уже быстрее. Она не могла поверить своему счастью — он с ней. Совсем рядом. Сзади. Ощущения его рук и губ на своём теле, пожалуй, лучшее, что могло с ней произойти в эту ночь. Самые разные оттенки смешивались в голубых глазах. Сапфиры сверкали, ослепляя полностью девичий разум. Марии совсем не хотелось отводить взгляда. Девушка потеряла контроль над собой: ноги предательски подкашивались, разум напрочь отказывался трезво размышлять, сердце едва успевало за бешеными импульсами. Тилль нисколько не хотел тратить впустую время, которого было чертовски мало. Студентка почувствовала, как ее вялое и податливое тело оказалось крепко прижато к обнажённому торсу, и как ласково прикоснулись к её порозовевшим щекам кончики пальцев. — Потанцуешь со мной? Он всерьёз думает, что о таких вещах стоит спрашивать? Разве могла она ему отказать? Розенберг кивнула, не проронив ни слова. Слова было последним, о чём вспоминала Мари. В них просто напросто не было нужды. Сильные руки бережно держали тело, что постоянно вздрагивало от таких прикосновений. Карие глаза тщательно рассматривали грубые, но до невозможности притягательные черты лица, которые на неоновом свету казались ещё прекраснее. Взгляд очень часто задерживался на одной важной детали — губы. Линдеманн, конечно же, не мог упустить такую возможность. Широкая ладонь ненавязчиво и плавно перебралась к щеке, окунув наивную девчонку в и без того затягивающий омут. Что-то с невероятной скоростью и силой ударило по рассудку. Сейчас, когда они двигаются в такт и могут почувствовать вкус друг друга, им кажется, что они одно целое. Целое и неделимое. Оба совсем забыли о том, что незнакомы вовсе, и что это будет ужасно неправильно. На смену робости, будто по щелчку, пришла страсть, окутавшая сладким дурманом. Она буквально ворвалась в этот вечер и принесла с собой бесстыжее желание завладеть девушкой. Тилль, устав держать себя в руках, задрал платье вверх. Он был уверен — никому и дела нет до них, стесняться нечего. Да и стесняться, как оказалось, было некому. Мария не возражала. Частые изгибы тела говорили всё за неё.«Продолжай, мне нравится.»
Мужчина поймал себя на мысли о том, что ему тоже всё это нравилось до безумия — короткие, но горячие поцелуи со скрещенными языками, тихие и пошлые стоны, томные, совсем судорожные вздохи. Его глаза не мерцали азартом, как это происходило с ним обычно, и он вовсе не задумывался о том, чтобы убить её после этой ночи. Брюнет ощутил что-то очень чуждое ему, но такое манящее. — Мне кажется, ты кое-что хотела сделать вместе со мной. — Много чего, — пьяно не только от алкоголя, но и от своей влюблённости промурлыкала девушка. — Мы можем это устроить прямо сейчас. — Глаза мужчины слегка сверкнули красным пламенем из-за нарастающего желания, которое он едва подавлял в своих штанах. Мария смутилась, оглядевшись: — Здесь? — Нет. — А где? — Голос студентки снова приобрёл схожесть с кошачьим мурлыканьем. — У меня, — ответил Тилль, мигом закинув на руки тело, что загорелось от предвкушения сегодняшней ночи.