We are the Walking Dead

      Сделка со Спасителями была проста и понятна, как и тот факт, что человек нуждается в кислороде для жизни. Их поставили на колени, отрицать это смысла совсем не было, равно как и то, что теперь они совершенно справедливо могут называться рабами великого Нигана, чьё имя навевало праведный ужас. Он лишь берёт и берёт, выжимая все соки и вынуждая в страхе просыпаться по ночам с осознанием того, что находятся они в полной заднице, из которой выхода совсем и не видно. Будто стоят у самого края обрыва, не имея толком и веса, завися лишь от прихоти буйного ветра и ощущая привкус обречённости на языке.       Совсем не ясно ведь, в безопасности они или нет. Вдруг ему что-то взбредёт в голову ещё и, взяв Люсиль, он отправится в их поселение, чтобы спалить всё дотла и проломить кому-нибудь череп ради забавы. Гарантий совсем не было, пусть он и производил впечатление того мужчины, что всегда держит своё слово, просчитывая все ходы наперёд и прогибая умело под себя новый мир. Чёртов гений, каким-то образом заставивший подчиняться себе беспрекословно и опускаться в порыве страха перед ним на колени, лишь бы продлить свою жалкую жизнь, не стоящую уже и бутылки воды. Но какие у них есть варианты? Остаётся лишь жить иллюзией мирной жизни, надевая раз за разом маску покорности и оглядываясь со страхом по сторонам, ощущая ледяное дуновение скорой смерти позади.       Словив на себе вновь несколько презрительных взглядов, Энн вышла несмело чуть вперёд, встречая тем самым въезжающие за ворота массивные и, пока что, пустые грузовики, прибывшие отобрать у них сорок процентов всего, что удалось найти за пару недель. И им бы быть благодарными, что она выбила такую удачную, в сравнении с другими группами, сделку. Вот только чёрта с два она получит когда-нибудь хоть простое «спасибо» за то, что взяла такую ответственность на себя, став лидером их группы, с которого и будет спрос, в случае чего. Это её мозги ведь окажутся на земле, если пойдёт что-то не так в их сделке. Это её поставят на колени и дадут ощутить гнев Нигана сполна, вовсе не их.       Но дела до этого никому и нет, все лишь злобно фыркают в отсутствие Спасителей, называя её чертовой шлюхой и предательницей. Вот на что они только и способны. Никто же не станет этого делать при Нигане. Вся смелость улетучивается из них ведь вмиг, превращая в дрожащих от страха тряпок, которым духу не хватает её сместить. Никто не хочет брать на себя ответственность в такой трудный час.       Стоило только ему показаться в поле зрения, как Энн тут же поспешила натянуть на себя тёплую — и вместе с тем обаятельную — улыбку и лёгким шагом направиться прямиком к нему, чуть склоняя по привычке голову перед ним и вынуждая этим жестом покорности его довольно усмехнуться. И уж лучше задабривать его своим обществом, чем смотреть на то, как он ищет повод пробить кому-нибудь голову своей любимой кровожадной Люсиль, оставившей несколько мелких и едва заметных уже шрамов у её по-детски припухлых губ.       Всего лишь три месяца назад он приказал скрепить их дьявольскую сделку поцелуем. И целовать пришлось вовсе не его, а чёртову биту, покрытую кровью их бывшего лидера, которую брюнетка ощутила сполна, стоило только ему прижать с силой её лицом за затылок теснее к колючей проволоке, чтобы углубить этот «поцелуй». А затем как не бывало он спросил её имя, отпустив одну из своих низменных шуточек про то, как она охерительно смотрится перед ним на коленях. Тогда она и назвалась ему Энн, сократив своё имя всего до одного слога, и впрямь ею став спустя несколько дней полного одиночества. Так было проще — забыть всё что было до того момента, похоронив мечты на воссоздание былой жизни под толстым слоем притворства и лжи, взяв с собой лишь один чёртов слог. Этот мир изменился, а значит, пора это сделать и ей, надев на себя маску Энн.       — Вот это я называю, мать вашу, тёплый приём! — довольно воскликнул Ниган, оглянувшись на своих людей и коротко засмеявшись, по привычке чуть отклонившись назад и указав на неё небрежно своей смертоносной любимицей.       И она тут же ощутила на себе взгляды других мужчин его группы, зная, что сейчас каждый собравшийся здесь смотрит на её короткое угольно-чёрное платье, не скрывающее даже тонкую подтяжку чулка. Нигану нравятся ведь ухоженные и приятно пахнущие женщины, одевающиеся не так, как фермерши в поношенную клетчатую рубашку и потёртые джинсы. Такой она и была для него поэтому, крася каждый раз перед встречей губы матовой помадой цвета спелых зёрен граната и натирая кожу лосьоном, что пах сладким мёдом, вызывающим приступ тошноты поначалу. Всё это были его подарки, от которых она и не смела отказаться, помня, что лишь её общество спасает людей от жестокой смерти. Ведь пока Ниган здесь, его ручные псы необычайно вежливы и обходительны, забывая вмиг о возможности придраться к кому-нибудь из-за пустяка или вовсе без него, лишь бы показать свою мнимую власть.       Ухмылка вновь коснулась его губ, и он подошёл к ней неспешно ближе, касаясь наигранно ласково ладонью её бёдра, чтобы прижать к себе чуть теснее, проведя дразняще большим пальцем по шелковистой коже и слегка оттянув платье. И Энн согласна была признать то, что Ниган, несмотря на свою бесспорную жестокость, никогда не возьмёт женщину насильно. Этого она и боялась тогда, стоило им остаться наедине впервые. Он скорее предпочитает мучить морально, ломая и уничтожая по крупицам, потешаясь над жалкими попытками к сопротивлению, что лишь больше раззадоривает его интерес и увеличивает рвение к уничтожению.       Подтолкнув её слегка к дому, он дал знак своим людям приступать, осматривая всех свысока, стоя на маленьком крыльце, как какой-то король. Впрочем, Ниган и был королём этого нового мира, держа всех умело в страхе. И Энн совсем не знала, каким образом ему это удаётся и кем он был до всего этого. Что делал прежде и как превратился в такой отвратный кусок дерьма, плюющий на ценность человеческой жизни и сострадание?       Захлопнув с привычным грохотом дверь в дом, Ниган с усмешкой глянул на весьма плотное дерево, что заглушало шум тяжёлых мужских шагов, принёсших с собой вновь полную обречённость в это место, давно уже не наполненное жизнью и надеждой. Шло всё по замкнутому кругу — они лишались части своих припасов, а она ловила после на себе косые взгляды, слыша проклятия в свой адрес, с каждым разом задевающие всё меньше и меньше. Им просто страшно. Они ощущают беспомощность, потому и нашли козла отпущения в её лице.       — Я бы сделал тебя своей женой, да вот только приятнее мне ездить сюда, — заговорил Ниган с ней вдруг, вальяжно пройдясь по просторной гостиной и плюхнувшись по-хозяйски на светлый диван, что был ещё одним его подарком взамен старого, — И вместо нахмуренных лиц тех жалких мудаков, трахать тебя так, как захочу, пока мои люди грузят вещи, — он хрипло рассмеялся, расстегнув небрежным жестом кожанку и чуть поёрзав, поудобнее устраивая Люсиль к себе поближе, — А ты ведь любишь делать мне приятно, да?       Испытующий взгляд вновь коснулся её кожи, и Энн лишь расслабленно улыбнулась, заводя руки за спину и расстёгивая плавно молнию на платье, слегка поведя покатыми плечами, обнажаясь перед ним неторопливо и так, как он этого любит. Вот что она делала все эти месяцы — училась ему угождать, предугадывая эмоции, отражающиеся во взгляде карих глаз, тронутых уже давно безумием. Но нет, безумие не овладело его рассудком, лишь придало сил, слившись воедино с тем характером, что был в нём заложен прежде. Подобно едва заметным поседевшим волоскам, что разбавляли его колкую щетину.       — Конечно, Ниган, — мягкий шёпот сорвался с её губ совсем ласково, и она слегка тряхнула головой, позволяя тёмным прядям волос коснуться её выступающих ключиц и задеть кончиками аккуратную грудь, приподнятую маняще бюстгальтером, — Я люблю, когда тебе приятно.       Ровный голос и вся та же улыбка на губах, не дающая и намёка на подвох в её словах. Потому что это было правдой. Ведь когда ему приятно, люди не гибнут. Ложь раньше не была её сильной чертой, но сейчас, в условиях нового мира, пришлось научиться. И выходило отменно, надо сказать. Настолько, что она и сама уже верила в свои слова и действия. Она ведь просто Энн. Та, кто нашла способ выбить более выгодную сделку и расположить к себе Нигана. Хоть чуть-чуть. А остальное уже не так важно.       — Какая же ты маленькая сучка, ты знаешь это? — Ниган вновь ухмыльнулся, оглядев её тело внимательным взглядом и облизав неторопливо губы, — Получаешь от меня подарки, когда твои малыши голодают там. Скажи, они ведь не позволяют с тобой ничего лишнего? — в его взгляде проскользнула серьёзность, сменив играющую всего пару секунд назад там бликами шаловливость, — Может тебя кто-то обижает?       Это очередная проверка, Энн поняла это всего за пару секунд, умело выдерживая его взгляд и приближаясь чуть ближе, в тот же миг касаясь ладонями его плеч и ощущая твёрдость мышц под плотной кожей куртки. Надо отвлечь его от разговоров, затуманив мысли удовольствием. Так будет ведь всем проще.       — Нет, — мягко произнесла брюнетка наконец, втискиваясь несмело между его ног и прижимаясь к нему чуть теснее, давая ему возможность насладиться теплом женского тела и сладким ароматом, что он втянул носом, блаженно прикрыв на миг глаза, — Они знают правила. Мы все знаем их и соблюдаем, ведь это честный уговор.       Склонившись к нему ещё чуть ближе, она провела неторопливо пальчиками по его шее, скользя по колкой щетине, коснулась после губами невесомо кожи его виска, прижалась теснее грудью к его груди и издала едва слышный стон ему на ухо. Это ему тоже нравилось, Энн успела понять это слишком быстро.       — Ты же ничего не скрываешь от меня, да? — он обхватил ладонями её бёдра, настойчиво отстраняя от себя и смотря на неё пытливо снизу-вверх, то и дело возвращаясь взглядом к её груди, что была всего в нескольких сантиметрах от его лица.       И взгляд этот выдержать было сложнее, чем прежде, потому что она не знала, чего именно он хочет и в чем подозревает её. Главным сейчас было держать рот на замке и просто ждать того момента, когда он ей всё пояснит. Ведь это очередная непонятная ей уловка. Вот только ответа так и не дождалась, понимая всё же, что стоит хоть что-нибудь ответить. И что как не нападение в этом случае поможет ей защититься?       — Я похожа на идиотку? — наконец произнесла она слегка возмущенно, отступив от него на шаг и одарив разозлённым взглядом исподлобья, не забывая, что в этом деле переусердствовать не стоит.       Вот только он усмехнулся в ответ, удовлетворенно кивнув и приняв вновь беззаботный вид, с которым притянул её обратно, пройдясь неторопливо ладонями, затянутыми в кожаные перчатки, которые раньше носил явно байкер, по коже её живота и оттянув чуть тонкую ткань трусиков.       — Ты далеко не идиотка, — произнёс он вдруг, вот только за комплимент это принять явно нельзя было, — Но твои люди, кажется, не понимают этого, да?       И почему же он настолько проницателен? Да и к чему ему вообще знать, насколько комфортно её пребывание здесь? Или, быть может, он хочет забрать её с собой, таким образом подталкивая к этому решению? Ведь не может это сделать насильно, помня условия сделки, которые он безусловно чтил. Пока что. Ведь это было ему выгодно.       — Мне плевать на их мнение, — едва не фыркнула она, вызвав этим лишь его тихий смешок, — Ещё будем о них говорить? Или… — Энн многозначительно взглянула на него, переведя после его вниз, на чуть выпирающую ткань чёрных брюк.       — Похотливая сучка, — хмыкнул он довольно тут же, сжав ладонями её ягодицы до едва терпимой боли, по-прежнему пристально следя за каждым её движением и замечая удовлетворенно томный блеск во взгляде сине-голубых глаз.       Проглотив это оскорбление и умело скрыв следы какого-либо напряжения в развратной улыбке, она медленно опустилась перед ним на колени, замечая порочный огонь в его взгляде, разгорающийся сильнее от предвкушения. Всё по обыденному сценарию, который длится третий месяц подряд. И лучше не думать о том, что будет впоследствии.       Проведя языком по губам, Энн коснулась уверенно пальчиками массивной пряжки его ремня, уверенно расстёгивая и вовсе не нервничая под этим взглядом, что мог заставить трястись от страха. Ей бояться нечего. Всё уже было пройденным этапом ведь.       Вновь взглянув на него и послав улыбку, она коснулась молнии на его брюках, чуть надавив и заставив его прикрыть глаза, а затем расслаблено запрокинуть голову. Идеальный момент был найден, и Энн, схватив небольшой нож, что лежал под диваном, взметнулась вверх, вонзая острие по самую рукоятку ему в шею. Не колебалась ни секунды, пронзая с лёгкостью плоть, а затем словила губами булькающий хрип и встретилась с его удивлённым взглядом, что спустя секунду сменился на гневный. Он не ожидал. Не сумел просчитать этот ход ведь, перестав попросту искать подвох в её действиях и посчитав её давным-давно сломленной, абсолютно покорной, игрушкой.       Его хватка оставалась всё ещё весьма сильной, вот только недостаточно для того, чтобы сбросить её с себя и дотянуться до Люсиль, с грохотом упавшей на деревянный пол. Жизнь покидала его с каждой каплей алой крови, что пульсирующе вытекала из артерии, обагряя её руки, шею и пропитывая малочисленную одежду, давая ощутить сполна его смерть.       — Ниган, — позвала Энн его совсем ласково и нежно, встречаясь с ним тут же взглядом и победно усмехаясь, зная, что он слышит раздавшиеся снаружи выстрелы и крики, — Тот мудак, которого ты убил за неуважение к тебе, был моим братом. И я прекрасно помню вкус его крови на твоей Люсиль.       Его хрип, с которым он пытался сделать вдох, был и впрямь противным звуком, но как же приятно он ласкал слух, вынуждая Энн попросту улыбнуться и сильнее надавить на рукоять ножа, слегка проворачивая его и отбирая последние секунды его жизни, наконец чувствуя, как сладко отмщение на вкус. Только клятва мести поддерживала в ней жизнь все эти месяцы, поэтому сейчас… сейчас исход того, что творится снаружи не имел значения. Плевать, победила ли группа Рика или нет. На всё плевать, кроме одного — Ниган наконец мёртв.