***
Один из глупейших вопросов, которая Анни когда-либо слышала в жизни, звучал относительно просто: «А почему ты не танцуешь?» Она не могла мысленно не хохмить, когда он пришел ей на ум тогда, когда ее глазами внимательно изучалась общая обстановка этого вечера. Было темно, не достаточно, чтобы свободно не видеть происходящее. Анни подметила выпирающий, словно верх перевернутой лодки, корень срубленного дерева. Возле него оживленно танцевал Спрингер, явно не боясь случайно задеть других спокойно танцующих кадетов. Он называл эту бессмысленную тряску тела популярным танцем в своей деревне. Он был чересчур забавным. Конни плевал на мнения других, также как и Саша, крутившаяся возле него. Девушка не покупала сегодня новое платье, а облачилась в старое. Однажды она надевала его на тот сумасшедший кулинарный конкурс. Думалось, что выбор в пользу этого одеяния был весьма верным. Оно прекрасно подходило Саше. Спрингер без стеснения отвесил ей емкий комплимент, определенно считая девушку самой красивой из всех. Анни заметила, как Конни взял Сашу на руку и бодро обошел вокруг на чуть согнутых ногах. В этом непонятном движении девушка громко рассмеялась, постукивая одной ножкой в такт музыке. Удивительно громко она звучала из старого граммофона. Порой, Анни не понимала, почему эти двое не заслужили свое прозвище сами, когда на нее и Арлерта повесили "Арлертхартов" принудительно. Как бы звучали сдвоенные фамилии этих двоих? Нелепо, но весьма мило? С уверенностью Анни бы заявила, что они больше всего этого достойны. Никто больше не мог так невольно притягивать на себя взгляд. Наблюдая за главными дурачками сто четвертого корпуса, Леонхарт не переставала думать, чуть склонив голову на бок. До того момента, когда к ней не подскочила Мина. Подруга светилась не меньше своего неброского, желтого платья с россыпью маленьких страз на плечах и подоле юбки. Она схватила Анни за руку в очередной попытке затащить танцевать. И последняя уже успела что-то ей отвечать, ведь попытка была не первая. Анни только уперлась сапогами в землю, не давая сдвинуть себя с места. - Анни! - искренне возмутилась Мина, не отпуская ее руку. - Сегодня особенный вечер. Когда еще у нас будет подобный праздник? Да, праздник. Интересно, как много праздников проводятся в подобных местах? Единственное, что Анни здесь нравилось - так это место его проведение. Оно удачно расположилось возле леса, в котором при желании можно было скрыться. Недалеко от импровизированного танцпола, коим стал сегодня узкий клочок земли, расположили три длинных стола. За них с теснотой, но умещались ребята сразу с несколько отрядов. Чуть поодаль стоял другой стол, но относительно небольшой - на нем расположили закуски. Скудные, но достаточно вкусные для людей, не пробовавших более изящных угощений. Дежурные по кухни поджарили хлеб, замешали арахис с солью, достали с подвала засушенный летом тростник. Там даже были кусочки вяленной буженины, и Анни успела ее попробовать, прежде чем она стремительно исчезла. Напиток был один - сладкая вода с лимонным соком. Идеально подходила в душный вечер и, наверно, в любое время. Анни пришла на эту поляну в скудном расположении духа, что было не удивительно. Попробовала все из еды и отошла в сторону. - Ты помяла юбку, - вдруг сказала Мина. Она глядела на платье Анни с недовольном. Анни неопределенно передернула плечами, и на зло дернула юбку. Энни, придя сразу в привычном скучном расположении духа, попробовала все из этого и ушла в сторону. Ее новое платье, купленное без спроса Миной, на зло привлекало слишком много внимания. Не стоило рассчитывать на то, что в том зажатом магазине будет самая модная одежда. Она бы и стоила тогда не три-четыре монеты, а все сорок. Но все равно все было не так плохо. Нет, Энни в платье — это ничего хорошего. Она платья перестала носить в детстве еще до своей первой тренировки. А еще и Мина подобрала такое… Как на зло! Представляющее собой словно раздельную одежду, со светло-голубым топом и пышной белой юбкой, изначально порванной в нескольких местах, но быстро зашитой ловкой рукой мисс Каролины, оно сидело на Энни по-настоящему симпатично. Правда, сколько бы ей это не повторяли, Леонхарт все равно недовольно хмыкала и мысленно представляла себя в любимой толстовке и штанах. Хоть что-то хорошее. — Ты помяла юбку, — недовольно вдруг заявила Мина, придирчиво оглядывая ее. Каролина потянула руку к ней, с попыткой разгладить так, но Леонхарт не дала ей этого сделать. Энни не отпускала руку подруги, держа ее в воздухе, на что Каролина выпучила губы, недовольно сверкнув глазами. — Иди хотя бы поговори с кем-нибудь, — попросила, нет, потребовала девушка и, резко выдернув свою руку, развернулась и ушла, бросив на прощание: «Выбивайся наконец в люди!» Энни закатила глаза и снова начала рассматривать толпу. Пока Мина была здесь, никто не поменял своего положения, словно вообще застыв статуей на все то время, пока они ругались. Разве что возле стола с закусками появилось одно новое лицо. Видеть его Энни не могла, так как человек стоял к ней спиной, но неизменную бледно-желтую кофту и вечно сгорбившуюся спину она бы узнала из тысячи. Леонхарт вздохнула, мысленно прикинув в голове, сколько времени она будет пробираться через всю эту толпу, разделяющую ее и Йегера. Энни прошла мирно всего пару шагов, как ее кто-то схватил за руку и закружил в пируэте. Когда неизвестный отпустил ее, девушка слегка пошатнулась, а после услышала веселое: — Не грусти, Энни, потанцуй лучше с кем-нибудь! Голос Марко был сегодня настолько жизнерадостным, а улыбка такой широкой, что Леонхарт не захотела рушить такую идиллию и, просто помахав ему рукой, пошла дальше. В конец развеселившийся Ботт крикнул ей вдогонку, что она сегодня хорошо выглядит и продолжил дальше танцевать. Остаток пути прошел без приключений. Разве что Эрена пришлось ловить за руку, так как он уже отходил от стола. Парень недоуменно взглянул на схватившую его руку, а после перевел взгляд на ее обладательницу, тут же расплывшись в широкой улыбке. — Надо же. А я думал, что ты не придешь, — сказал Йегер, закинув в рот небольшой кусочек хлеба, глядя большими зелеными глазами на Леонхарт. Блондинка обняла себя руками, вдруг почувствовав какую-то неловкость. Эрен без угрызнений совести нагло рассматривал Леонхарт и, остановившись взглядом на рюшках ее юбки, усмехнулся и зацепил одну пальцами. — Надеюсь, в них ты не запутаешься? — весело спросил парень. Энни оттолкнула его руку, передразнив: — Надеюсь, ты не забыл, что ты идиот? Эрен только беззаботно пожал плечами. — Чего один? — спросила блондинка, облокотившись на стол. Йегер пристроился рядом, от чего-то вздохнув. Блондинка удивленно вскинула бровью, а Эрен вдруг взял ее руку в свою. — У тебя какие-то проблемы? — непонимающе задала еще вопрос Энни, видя, как Йегер заинтересованно рассматривал ее кисть и обводил каждую из фаланг пальцев своим. — Да не то что бы, — как-то грустно выдал Йегер, переводя взгляд на Энни, — просто проблемы небольшие возникли. — Небольшие? — все продолжала задавать вопросы Леонхарт. Эрен отпустил ее руку, чему девушка очень обрадовалась и поспешила спрятать ее за спину. На всякий случай. — Микаса начала слишком много общаться с Кирштайном, — сообщил Йегер, презрительно выделив фамилию парня, — и мне это, мягко говоря, не нравится. — Ясно, — сухо ответила Энни, ожидая чего-либо поинтересней. Эрен закатил глаза, вспомнив, с какой девушкой имеет дело и что от нее никогда не дождешься особых эмоций. Парень развернулся и взял несколько орешков в руку, протягивая ее также блондинке в предложении. Энни, немного подумав, взяла один в рот, громко хрумкнув. Пошла немного неприятная пауза в разговоре. Эрен посмотрел на Энни, которая вернулась к своему любимому занятию — наблюдения за толпой и, пожав плечами, стал выискивать глазами Микасу. Она тоже не была особой поклонницей танцев, подобно Леонхарт простояв большую часть времени в стороне. Ее разве что не боялись приглашать танцевать разные курсанты, но девушка каждый раз отмахивалась, теребя пальчиками шарф, который даже сегодня не сняла. Хотя он к ее скромному, но симпатичному черному платью даже подходил. Энни уже что-то устала просто так стоять. Проследив за направлением взгляда Йегера, девушка усмехнулась и выдала: — Она тебе нравится, да? Эрен обернулся на нее с таким лицом, словно блондинка только что сообщила ему о расчленении всех городских или еще с чем похлеще. — Чего? И ты туда же? — сморщился Йегер, расстроенный тем, что даже Энни оказалась в числе тех безнадежных идиотов. Но девушка только непонимающе вскинула бровью. — Давай, — взмахнул руками парень, — скажи мне, что ты тоже считаешь, что я сплю со своей сестрой. — Ну, знаешь, с кем ты проводишь ночной досуг — дело твое, — обыденно заявила Леонхарт, спокойно вглядываясь в лицо медленно закипающего Йегера, — но так, ты прав. Я думала, что у вас любовь. — Пиздец, — разочарованно выдал Йегер, ударив рукой по столу, — Я думал, что хоть ты умней. — Ты сейчас скажешь мне, что вы просто по-настоящему родные друг другу люди? — насмешливо спросила девушка. — Я сейчас скажу тебе, что мы просто по-настоящему родные друг другу люди, — передразнил ее в ответ Йегер, щелкнув пальцем по лбу. Энни, не ожидавшая такого поворота, ойкнула и на автомате ударила Йегера в бок. Тот чудом успел ухватиться за стол, потянув его, однако, за собой и чуть сместив. Несколько тарелок с закусками едва не упали на землю. — Еще бы чуть-чуть, и Браус заедала бы эту противную сладкую воду тобой, — хихикнула блондинка, через секунду неожиданно замечая еще одного знакомого в толпе. Армин почему-то появился слишком поздно. До этого он занимался с другими приготовлением еды, после чего пошел в казарму и пропал, как казалось Энни, с концами. Но нет. Сейчас он смело шел, по пути несколько раз чуть не споткнувшись, в их сторону. На парне были надеты те же брюки, та же рубашка и тот же жилет, которые он неизменно носил в свободное время, но сегодня он все равно выглядел как-то по-особенному. Энни впервые за все то время, что она знает Арлерта, подумала, что он очень красивый. Не зная почему, она вдруг обнажила зубы в улыбке, тут же выхваченную глазом недовольного Эрена. — Веселишься, Леонхарт? А я тут хотел тебе… — Эй, ребята, — добрался до них Арлерт, чему-то с виду достаточно довольный. Парень протянул Эрену раскрытую ладонь. Сбитый с мысли Йегер не понял, что от него хотят. — Ты чего? — непонимающе спросил блондин. Он мог бы узнать у Энни, в чем дело, но почему-то старательно избегал ее взгляда, хотя сама девушка не сводила с него глаз еще с момента обнаружения в толпе. — Да… ничего, — ответил Эрен, взглянув зачем-то на Леонхарт. После, он развернулся к Армину с неожиданно появившейся широкой улыбкой, — Рад, что ты все-таки пришел. А то Снежная Королева тут совсем заскучала. — Эрен, не называй ее так, — слегка раздраженно попросил Армин, уперев руки в бока. Зеленоглазый потянулся рукой к замолчавшей блондинке и потрепал ту по голове. После, он быстро обошел Армина, тихо сказав ему со спины: — Ей это нравится, друг. И, подмигнув обоим, скрылся в толпе. — Армин, — подала наконец голос Леонхарт, не беря во внимание отчего-то странное поведение Йегера. Девушка чуть поддалась вперед к Арлерту и положила одну руку ему на плечо, — Здорово, что ты пришел. Армин наконец поднял на нее глаза. В них ничего не изменилось. Они до сих пор были такими же огромными, такими же голубыми. Полными излишне детского восторга, обожания и… Любви. — Потанцуем, Энни? — предложил парень. Энни, точно скромная девушка на первом свидании, хлопала во всю глазами. А Армин Арлерт, точно настоящий мужчина, протягивал ей свою, на удивление, большую и широкую ладонь, глядя на которую сложно было поверить в то, что этого блондина неоднократно принимали за девушку.***
Друзья, прошедшие за все эти три года огонь, воду, медные трубы и вечное «Не буду я спать рядом с Бертольдом, он точно скинет меня во сне с койки!» сейчас расположились практически в лесу, подальше от шумного контингента других курсантов. Они забрали по пути еще стулья, чтобы было на чем посидеть и немного еды, просто распихав ее по карманам. Некоторые, правда, решили не просто забрать, но и оставить кое-что взамен. Например — инстинкт самосохранения. Иначе как объяснить действия Имир, что спокойно пробиралась мимо офицеров с украденной бутылкой коньяка? Ее не было, конечно, видно. Девушка показала ту парням уже на месте, сколько бы ее не одергивала малышка Криста. Прежде чем Райнер попытался разузнать, в чем дело, Имир взяла один стул и поставила на тот ногу. Веснусшчатая, в первые в жизни, наверно, одевшая платье сегодня нисколько не жалела о своем решении, потому что в его подоле отлично прятались многие вещи. Девушка подогнула платье с другой стороны, обнажая стройную загорелую ногу и край, не предназначенных ей еще природой, чулков. Краем глазам наблюдая за вытянутыми физиономиями ребят, девушка бесцеременно просунула руку к сокровенному женскому месту и достала заветную бутылочку, наблюдая с игривой улыбкой за тем, как смущение на лицах парней сменяется большим испугом. — О, нет, — прошипел Райнер, грозно смотря на Имир. Фурия встала обратно на землю и помахала перед его лицом бутылкой, как победным флагом. — О, да! Стоит честно признаться, что сопротивления, как такового, не было. Разве что Криста билась за здравомыслие и здоровой образ жизни до последнего. Некоторые из неизменного сто четвертого кадетского корпуса мирно отплясывали в центре, другие ходили где-то еще, третьи, возможно, убежали наслаждаться друг другом куда-нибудь в кусты. Во всяком случае, Жан всей своей оставшейся трезвой головой мог поклясться, что слышал неприличные звуки, издаваемые Францом и Ханной. Ребята, за не имением стаканов, пили коньяк прямо с горла, иногда слишком перебарщивая и тут же выплевывая его назад. Райнер, Имир и Жан держались хорошо — словно родились признанными алкоголиками. Марко отказался уже от второго глотка, Бертольд не начинал даже первый. Криста тоже, но этой девушке никто изначально не предлагал — это было бы как-то совсем не по-божески. Подбежавшие вскоре Спрингер с Браус недолго повозмущались, но таки согласились присоединиться. В итоге, Конни поделился своим мнением, что алкоголь — еще более дерьмо, чем табак, а Саша, только понюхав бутылку, сразу покачала головой и бесцеремонно забрала у Кирштайна орешки. — А где Микаса? — уже немного заплетающимся языком спросил Жан, очень расстроенный тем, что не успел дать быстро убегающей Браус подзатыльник. Она уже спряталась под боком у Конни, чему парень был только рад, закидывая девушке руку на плечо, после чего та прижалась ближе. Кирштайн оторвался от созерцания этой милой картины и повторил свой вопрос, не получив на него до этого ответ. — С Эреном, может, опять ходит, — ответил Бертольд, отсаживаясь подальше от заведенной алкоголем Имир. Та хорошо раскрепостилась и усадила Лапушку к себе на колени, крепко обнимая и шепча всякую чушь на ушко. Хоть и красная как рак, Ленц не сопротивлялась ее действиям, только иногда смущенно просила вести себя приличней. Сидящей сбоку Райнер не мог спокойно смотреть на все это, отворачиваясь и каждый раз выпивая с горя. — Или с Армином, — добавил Марко, который почему-то сидел на земле. — Ты хотел пригласить ее на танец, Жан? — подала голос Криста. Девушка вывернулась из объятий Имир, присев назад к ней на колени и обняв одной рукой за шею. Имир, услышав это, заявила: — Да у него кишка тонка. Браун не особо жаловал Имир и редко когда был в чем-либо с ней согласен, но сейчас блондин громко усмехнулся, соглашаясь: — Именно. Скорей Саша перестанет пиздить у меня хлеб за ужином, чем он пригласит Аккерман на танец. Возмущение Жана было прервано громким «Как ты увидел, Райнер?», на что Браус получила тычок двух пальцев в свою сторону и грозное «Я вижу все.» — Пошли вы, — огрызнулся Жан, жестом руки прося Райнера передать ему бутылку. Блондин, зорким глазом оценив текущее состояние товарища, отрицательно покачал ему в ответ головой и показал кулак. Мол, хватит тебе уже, друг. Кирштайн состроил непередоваемое возмущенное лицо, от чего Райнер зашелся в громком гоготе. Остальные удивленно посмотрели на него, не понимая, что парня так развеселило. Смех Брауна перешел уже в настоящую истерику после того, как Кирштайн бросился в его сторону с кулаками, но, запутавшись в развязанных шнурках, упал. Ох, не слушал он совета доброго папаши Райнера всегда следить за собой. Не слушал. — Ненавижу тебя, Браун, — произнес Жан, вставая. Хотя парень был просто разозлен и не говорил всерьез, в голосе его отчетливо слышались нотки стали. Обычно часто лезущий на рожон с шутками и, порой, драками Райнер сегодня этому сильно удивился. Может, сказывалось немалое количество выпитого алкоголя, который расщедрил Брауна на эмоции. Обидно было слышать, что тебя кто-то не любит. Райнер честно не понимал — за что его можно не любить? Шутит? Ну, подумаешь. Издевается? Это же не всерьез. Не делится папиросками и не дает списывать? Им же на пользу! Бертольд, смотрящий на друга, отчетливо видел, в каком смятении от слов Кирштайна он сейчас был. Шестое чувство подсказывало ему, что ничего хорошего в этом нет. — Ладно тебе, — мирно обратился он к Жану. Тот зло стрельнул в него глазами, и Гувер только придал голосу твердости, — Не заводись, Жан. Кирштайн, пару секунд пиля высокорослого глазами, громко фыркнул, чем рассмешил добрую половину компании. Накалившаяся обстановка остыла окончательно брошенной шуткой Имир про слишком несдержанных и быстрых мужиков. Сейчас к этой ораве быстрым шагом приближался Эрен. — Чего ржете? — спросил парень, остановившись возле Брауна. Но, заметив уже практические пустую бутылку в его руках, Йегер закатил глаза и выдал издевательски: — Действительно. Скорей, чего бы вам не ржать? — Пришел на мозги капать? — рявкнул Жан. Парень, кажется, собирался уходить, сделав пару больших шагов по направлению к танцполу, но остановился напротив Йегера с вопросом. Эрен молча показал ему средний палец и отмахнулся, как платочком другой рукой, показывая, что не в настроении сегодня спорить. В это время, музыка на фоне резко поменяла направление. На место веселой и заводной мелодии пришла размеренная и плавная. Во ней отчетливо были слышны звуки скрипки и, может, арфы. Сама она могла бы подойти не сколько под медленный танец, сколько под детскую колыбельную. Криста тихо замурлыкала, облакачиваясь на Имир спиной и вслушиваясь в эту красивую мелодию внимательно. Спрингер, не стеснясь, громко зевнул. Саша положила ему голову на плечо. Даже враждебный настрой Кирштайна куда-то пропал и сейчас парень, как и остальные, просто молча слушал это великолепие. — Кто, интересно, притащил такую пластинку? — не в тему вдруг раздалось громкое недовольство Эрена. Кажется, он был далек от музыки и от всего, что не имело отношения к титанам, — Только в сон от нее клонит. — Ага, — согласилась Саша, прикрывая глаза, — Но очень красиво. — Да… Очень красиво, — медленно протянула Криста. Сейчас был очень подходящий момент для того, чтобы утащить кого-нибудь на танец. С этой музыкой и под тусклым, но по по-своему приятным лунным светом, обстановка обещала бы быть романтичней некуда. Приняв предварительно пару рюмок или всю бутылку, можно было бы вообще еще горы свернуть. Благо не водились они в этом районе. Кирштайн воодушевленно думал про себя, что и как он может сделать до того момента, как Спрингер не завопил во все горло: — Смотрите! Арлертхарты!!! Проследив за направлением взгляда его бешено горящих глаз, ребята разглядели на танцполе главных ветеранов любовного фронта. Армин и Энни, специально или по стечению обстоятельств, находились прямо в центре и пытались отойти куда-нибудь в угол, но их постоянно толкали другие курсанты. Леонхарт недовольно морщилась, а Армин что-то ей говорил, аккуратно хлопая по плечу. Пытаясь, видимо, успокоить, как маленькую девочку. — Ой, что сейчас будет, — мечтательно выдала Браус, разулыбавшись. Все остальные последовали ее примеру, планируя наблюдать за этими двумя. — Что вы их не видели никогда? — с неприязнью спросил Гувер. Конни подозрительно на него оглянулся. Действительно, это было подозрительным. Потому что Гувер — номер один по скрыванию своих чувств и эмоций от других. — Как мило! — донесся счастливый писк Кристы, — Микаса тоже будет танцевать! — ЧТО? — одновременно заорали вечные соперники. И правда. Чуть поодаль стояла Микаса, которую свободно вел в танце какой-то щегол. Тощий, не очень высокий — Аккерман, кажется, была выше — он умудрялся еще в наглую держать руку на ее талии. На ЕГО талии! — Что за… — закипал Йегер. — Как так?! — раздосадованно завопил Жан, совсем не понимая, что он делает в этой жизни не так. Очень вовремя не хватало только громкого ржача Имир и фразы о судьбе вечного неудачника. — Жан, если тебе интересно, — тихо подал голос Марко, — этот парень, наверно, ее просто пригласил на танец. Кирштайн повернулся к Ботту с очень озадаченным лицом и, хлопая по очереди то левым, то правым глазом, изумленно выдал: — А что, так можно было? И под смех товарищей и злые крики Эрена, Кирштайн твердым шагом направился на танцпол, с намерением избавить мир от подобного дерьма. — Эй, Жан, — крикнул ему в догонку Райнер, — Не морай сильно руки, ты ведь солдат! — Пошел ты, Браун! — достаточно громко послышалось ему в ответ из толпы. После того, как Райнер растянул губы в ухмылке, вдогонку еще прилетело: — Воин, блять! Райнер застыл. Ничего не говоря, не шевелясь и не моргая. Даже не дыша. Парень спрятал лицо в ладонях, сквозь которые выглядывал один его глаз. Гораздо более пустой, чем бутылка с коньяком. Поднявшись, Браун с грохотом разбил ее об стул, не слушая дальнейшие крики друзей о том, что не надо было так много пить. Его настоящий друг сразу подскочил к нему и попросил успокоиться.***
Дураку было бы понятно, что эти двое совершенно не умеют танцевать. Арлерт вообще даже не знал, с чего начинать этот танец. Нет, нет. С чего конкретно понятно — с руки. Но руку ей он уже подал и все сжимает в своей, не зная, что дальше делать. Что дальше делать? Наблюдая, как лицо Армина начинает медленно багроветь от чувства собственной беспомощности, Леонхарт решила взять все в свои руки. Ей не привыкать. Девушка подошла к Армину так близко, что можно было почувствовать горячее, сбившееся от волнение дыхание. — Положи мне руки на талию, — тихо попросила Леонхарт, обхватывая своими руками шею Арлерта. Блондин нервно глотнул, зачем-то еще вопросительно взглянув на блондинку. Та кивнула ему головой. Можно, Арлерт. И не просто можно. Надо. Армин медленно потянул руки к талии девушки, слегка вздрогнув, коснувшись ее. Почему-то именно сейчас Энни казалась ему очень хрупкой. Может от того, что на ней сегодня не было солдатской униформы с тугими и жесткими ремнями сверху. Без всего этого, в этом легком голубом платье, девушка казалась ему меньше раза в два. Чересчур нежной. Такой женственной. Армин аккуратно притянул блондинку к себе, боясь применить к ней лишнюю силу. Вдруг покалечит? Энни зарылась головой в его плече, не доставая ростом дальше. В таком положении они простояли некоторое время. Похоже было на то, как Энни обнимала его в день битвы с Ллойдом. Арлерт излишне громко выдохнул. Год назад все казалось таким другим. Больше не желая стоять столбом, Армин осторожно повел девушку в танце. Энни не сразу сообразила, что делать, случайно наступив ему на ногу. — Прости, — поспешно извинилась Леонхарт, мысленно проклиная эти дурацкие солдатские сапоги. Конечно, она бы не за что на свете не пошла бы в туфлях, даже если бы они у нее были, но от более удобной обуви точно не отказалась бы. — Нормально, — беззаботно улыбнулся парень, потянув Энни за руку к себе снова, — Продолжим. Сложно было назвать это настоящим танцем. Казалось, что эти двое, просто обнимая друг друга, вдруг решили размять ноги и потоптаться на месте. Если смотреть на них только под одним углом, то даже комментировать смешно. Потому что эти двое, даже постоянно наступая себе на ноги, все равно каждый раз тянулись к друг другу и продолжали это сумасшествие. — Тебе весело? — вдруг спросил Армин, вдыхая снизу светлой головы запах ромашек. Запах Энни. — Нет, — вяло ответила она. Голос ее отдавал сплошным безразличием, а тело такой теплотой, что Армин прижал ее к себе еще крепче, боясь, что, если вдруг отпустит, то тут же замерзнет. Армин обнимал Энни, словно маленький ребенок любимую игрушку, не стесняясь, вдыхал ромашковый запах ее волос. Энни горячо дышала ему в плечо, мяла пальцами кожу на шее и говорила что-то про безнадежных идиотов. Мысль о безнадежности в считанную секунду подпортило настроение Арлерта. Кажется, он вернулся в реальность. Он снова слышал музыку, до этого вообще не существующую в их общей атмосфере. А сейчас он понял, что красивая колыбельная давно закончилась и во всю гремели трубы с барабанами. Кто только подсунул пластинку С ЭТИМ сегодня? Зачем он только решил потанцевать С НЕЙ сегодня? — Думаю, что хватит, — отстранился блондин, развернувшись к Энни спиной. Она поняла, что все уже закончилось лишь тогда, когда вместо быстро удаляющейся спины Армина увидела злое, нет, ОЧЕНЬ злое лицо Брауна.***
— Анни! Громкий крик и хлопок двери сами выронил мыло из ее дрожащих рук. Уж кого-кого, а Райнера она тут хотела видеть в последнюю очередь. В душевой не было порожков. Леонхарт слышала, как парень, громко хлюпая сапогами по воде, прошелся по всему помещению и остановился у ее кабинки. — Думаю, что ты там. Не смотря на агрессию его ее голосе, он говорил весьма устало. И невнятно. Не было сомнений, что он пьян. — Напился? — лишь для вида спросила Анни. Она смывала остатки мыльной пены с рук, не слишком желая услышать от него ответ. — Я тебя смущаю? — нахально спросил Браун. Тут он заметил на полу платье Анни, слетевшее с крючка. Глупо было верить в его устойчивость, когда все в этой душевой не внушало никакой надежности. Райнер поднял промокшую вещь с пола и, с издевательством, протянул: — Мне кажется, что ты скоро заболеешь. По звуку было понятно, что Браун выжал некогда красивую вещь, как половую тряпку. На ум Леонхарт пришел уже не Армин, а чертовски злое лицо Райнера, выхваченное ей в толпе. За минуту до того, как она ушла. — Ты соскучился? — саркастично поинтересовалась Анни. Проведя рукой по волосам, она вновь встала под воду, смывая остатки мыльной пены. — На улице холодно. А тут ты помещение нагрела, решил зайти погреться. Думаю, нам горячей воды хватит, — отвечал ей в том же тоне Райнер. Ответа не последовало. Браун облокотился на стену, закинув платье Анни на плечо. Вслушиваясь в шум воды, он невольно прикрыл глаза. На нем заметно сказывался алкоголь, недавняя тренировка в зале и… Что-то еще. Был уже час ночи. Разошлись не все курсанты. Отбой обещали в двенадцать, однако Брауну не встретился ни один офицер по пути. Кто-то говорил, что они отправились в город. Ведь этот день был, по сути, единственным выходным. Открыв глаза, Браун прошелся ими по помещению. Взгляд зацепился за солдатские сапоги Анни, стоящие у раковины. Она сегодня прекрасно выглядела, и даже эта грубая обувь ей по своему подходила. Леонхарт хотела выйти до его прихода. Но сейчас растягивала время, как могла. Несколько раз ополоснула голову, и вновь принялась мылить тело. Мыла уже почти не осталось. Она пыталась удержать этот, откровенный, убогий кусок в мокрых руках. — Анни, — позвал Райнер. Анни сильней включила воду. Браун это, конечно, заметил. — Что, хочешь устроить тут потоп? Ради бога. Я тебя все равно даже со дна достану, потому что у меня серьезный разговор. Когда мыло растаяло в руках, Анни поняла, что бежать некуда. Она выключила воду и просунула руку через штору, веля: — Дай мне одежду. — Зачем? — усмехнулся Браун. Напускное нахальство продлилось недолго — Анни получила свое платье назад. Надевать его на мокрое тело было сложно, ведь полотенца остались в казарме. Браун злился от нетерпения, уже начиная думать, что за этой шторой находится огромный шкаф с одеждой. Но Анни появилась только в поданном платье. Удивительно. По телу девушки мелкими дорожками бежала вода, свободно стекая на пол. Дешевая ткань платья стала неприятной и практически прозрачной, бесстыдно обрамляя все контуры девичьего тела. Затвердевшие соски проступали бесстыдно, но единственное, что смущало Анни — так это боль. Ткань царапала их. Она откинула тяжелые, мокрые волосы, тут же цыпляясь ледяным взглядом в физиономию Брауна. Он облизнул губы и хрипло выдал: — С легким паром. Надевай сапоги, пол достаточно холодный. Анни лишь фыркнула, и облокотилась на любезно поданную руку Райнера. Тяжело было надевать грубую солдатскую обувь стоя, тем более на мокрые ноги. Девушка быстро смекнула, что это практически невозможно. — Прекрасно, — выдал Райнер, закатив глаза. Анни непонимающе взглянула на него. Парень подхватил ее за плечи и повел подоконнику. Леонхарт хотела стряхнуть его руки, но Браун с излишней нахальностью сжимал ее плечи, а после посадил на подоконник. Он хотел позволить себе вольности. У него было возможность зацепить пальцами соски, слишком притягивающие на себя взгляд. Он все еще был пьян. Анни видела перемены в его поведении. И не придумала ничего лучше, чем пользоваться ими. Она протянула босую ногу в его сторону. Они молчали, видя между собой диалог взглядом. Браун понял, что ему нужно делать. Через мгновение на одну ногу был натянут сапог, а потом и на другую. Впервые в жизни Анни пользовалась своей привлекательностью. Ей не было страшно, что Браун этим чересчур соблазнится. Уж отпор она даст. — Ты сегодня была великолепна, — произнес Райнер. В его голосе не было намека на пошлость. Это был чистый комплимент, и он был приятен. Анни никогда не была настроена с ним на разговор в обычное время, а сейчас, когда он блуждал по ней голодными восхищенными глазами, тем более не хотелось о чем-то разговаривать. Но если Браун уже забыл, зачем изначально сюда пришел, Анни могла ускользнуть от него в казарму, прикрывшись обещанием вернуться через минуточку. Эта ночь в душевой, лишь в обществе друг друга — не нравилась ей вообще. Невольно в голове закрадывались непристойные мысли. — О чем ты хотел поговорить? — спросила Анни. Она продолжала сидеть на подоконнике и избегать взгляда напротив. Он не мог угомониться, но ответил на вопрос с насмешкой: — Мне слишком сложно состредоточиться. — Попытайся. Уже поздно, здесь холодно, и я сильно устала. Ты не чувствуешь себя слегка свиньей, удерживая меня тут каким-то призрачным разговором? Она буквально ударила его ломом по лицу. Браун быстро заморгал, выдохнул и, шлепнув Леонхарт по ноге, начал рассказывать сегодняшнюю историю между ним и Жаном. Это все произошло слишком быстро. — И что такого? — спросила Анни, когда он закончил. Браун молчал. Девушка спрыгнула с подоконника, проходя мимо огромного Брауна, и остановилась у одного из зеркал. Взглянув на свое отражение, она моментально выдала короткую фразу о том, как ужасно выглядит. Райнер не был с ней согласен, но не ответил. Он остыл телом, уступив место взбешенному разуму. Анни оглянулась, услышав рык. И заметила, как смена эмоций на мужском лице произошло с поразительной скоростью. От беззаботности… до чего-то неизвестного ей. Жутко. — Я рассказал о Жане, потому что понял, как мы привязались к остальным. И если я могу что-то делать со своими привязанностями, то Арлерт занимает все твое время, — начал высказываться Райнер. Вскинув бровью, Анни хотела возразить, но не стала. Браун медленно приближался к ней, держа руки за спиной. Поравнявшись, он глядел на нее с выжиданием и ожиданием полной покорности. Это. Было. Отвратительно. — Ты не смеешь так на меня смотреть. — ледяным тоном известила Леонхарт. Он возомнил себя тем, кем не станет даже спустя много лет, когда за спиной уже будет маячить смерть. Он не Зик. Это не волновало вообще. — Я говорю тебе все по делу, — продолжал Браун, и с каждым словом он звучал все агрессивней. — Меня не волнует, насколько близкими стали ваши отношения с Арлертом. Ты можешь с ним спать дальше, если в нужный момент останешься способна на то, чтобы его отпустить. — Не надо говорить МНЕ о том, на что я способна, а на что нет. Ты НЕ ИМЕЕШЬ права вмешиваться в мою жизнь. Следи за своей, пока твой поехавший мозг еще в состоянии контролировать ситуацию. Она сорвалась на крик впервые в жизни. Сжав кулаки, ударила ими со всей силы в крепкую мужскую грудь. Райнер хорошо пошатнулся, но устоял на ногах. Эмоции на его лице говорили о том, что он готов убивать. Браун схватил Леонхарт за руку, грубо сжимая кисть и тряхнул, как провинившегося в чем-то ребенка. После чего толкнул девушку к раковине. Она ударилась об нее поясницей, но резкая боль сейчас не имела никакого значения. Анни смотрела на Брауна, всеми силами борясь с желанием разорвать его на части. Чтобы он не предпринял дальше, Леонхарт была готова. Он думал, что удары приведут ее в чувства. И Анни искренне не понимала, как это сделает человек, который сам не в себе? — Ты чертов псих, Браун — сказала Анни, выплюнув эти слова. — Пошел ты. Неожиданно, злость на лице Райнера сменилась непониманием. И в его голове эхом пронеслись те же слова, сказанные другим голосом. Брауну казалось, что он сейчас не контролирует собственное тело. Ладони накрыли лицо, горло не остановило глухое мычание. Он запрокинул голову, и уже посмотрел в потолок. С такой надеждой… будто там был Бог, который его спасет. Словно они оба что-то для него значили. — Ты не в себе, — вынесла вердикт Анни. Ей не нужно было для этого много времени. Девушка не смотрела на товарища — стыд пробудился в ней, когда Браун так выглядел. Он выдал с коротким выдохом ее имя. Было видно, что сейчас ему с трудом давались даже простейшие обороты речи. Райнер выглядел таким потерянным, будто на нем висели тяжелые невидимые цепи, которыми после его изобьют — если он выдаст еще хоть слово. Анни подняла на него глаза. Когда-то, даже после того, что произошло до подхода к стене Мария — она уважала Райнера. И видела в нем силу. Легко улыбнувшись, Браун закусил губу и должен был сказать сейчас что-то смешное и непристойное. А выдал, как на зло, приговор. — Мы воины, Энни. Очевидно, что цепи с него исчезли. Или он оставил того Райнера позади, уступив место другому парню. У него был такой вид, будто он говорил самое смешное, что есть на свете. И Анни, не сдержавшись, подскочила и дала ему рукой по лицу. Удар получился громким и болезненным. Браун зашелся в кашле, подошел к раковине и сплюнул в нее пару зубов. — Последний месяц, Анни, — выдал Райнер тогда, когда уже девушка скрылась за дверью, и сплюнул сгусток крови в раковину. Помрачнев, добавил: — Последний месяц.