классики

Вечер начинался многообещающе. В квартире у Юлика было много алкоголя и немного людей. Наша небольшая компания, парочка человек из десятого класса и из соседней школы не больше двух-трёх учеников. На фоне играли пилоты, на фоне мои пьяные друзья и знакомые играли в твистер, а я была полностью поглощена алкоголем и Кашиным, что сидел рядом на диване и пытался вести беседу. «Пятница удалась» — уже подумала я, а потом посмотрела на Даню, что хмуро глядел на меня. Я приподняла брови и стукнула его по плечу, произнося: — Чего ты так смотришь? — друг выдохнул и, сделав глоток пива, сказал: — Лиз, серьёзный разговор, окей? — я, помедлив, кивнула и уселась на диван по-турецки. Кашин чудно молчал и чудно заставлял меня нервничать. — Ебать серьёзно… — после приличного молчания заметила я, а он отхлебнул ещё пива, — Ещё десять минут такого молчания и ты явно забудешь как говорить в принципе. — фыркнула я и потянулась за бутылкой его пива. Он с лёгкостью отдал её и попытался улыбнуться. Вышло прискорбно. — Лайз… — произнес он и выразительно взглянул на меня. Я же облизала губы и сделала глоток из его бутылки (моё пиво стояло на столике, а тянуться к нему желания не было), — Ты немного в последнее время… Бля. Я не знаю почему все так и почему я должен об этом говорить, но все равно. Если ты не хочешь рассказывать, то я-то спрошу. Что, блять, с тобой? Последние два дня ты только и бухаешь, и хорошо, что не одна, да. Но ты на школу хуй забила, Лиз. Что произошло-то? — Кашин не сводил с меня взгляда и неожиданно моё настроение покатилось к хуям: быстро и безвозвратно. Я отвернулась от него и отставила пиво на пол. Даня тут же потянулся за бутылкой и теперь толкнул меня в плечо. — Ничего не происходит, Дань. Просто заебала учеба: химичка, физичка и, коронное, англичанка. Ты хоть слышал, как они ко мне прикапываются? Они буквально готовы выгнать меня из школы только из-за того, что я явилась к ним на урок… — Не пизди! — перебил Даня и потянул меня в сторону, заставив сесть в полуоборота. Я раздраженно посмотрела на друга и желание отстаивать свою глубокую выдуманную позицию про школу пропало. — Уже, бля, такая хрень четвёртый год — и ничего, Елизавета Неред держалась. Да даже не держалась, а просто совершенно похуистично к этому относилась. — И с чего ты это взял? — фыркнула я и думала сказать колкость, пока не встретилась с глазами Кашина. Он, кажется, волновался. И безумно злился. Чудно! — Потому что, блять, я твой друг! — развёл он руками и раздраженно откинулся на диван, присасываясь к бутылке. — И отличный друг, Дань, — тихо и мягко произнесла я, заваливаясь к нему. — И ты отлично знаешь, что вся поебота с школой — хрень небывалая. Просто я не хочу появляться в школе в виду другой хуйни. Поважнее и похуже. — Кашин заинтересованно на меня посмотрел и я повернула голову в его сторону, приподнимая уголки губ в улыбке. Я ещё даже не решила, стоит ли говорить ему про среду и расписывать всю встречу с математиком. Я вообще старалась не думать о среде, в которую, кстати, напилась в каку с Даней, Мишей и Дианой. Какой-то трезвой частью себя я точно знала, что говорить всё Кашину не стоит. Этот человек, безусловно, знает всё обо мне и ему всегда можно доверить что-угодно. Но сейчас я сильно сомневалась в понимании и поддержке Дани. Хотя не столько я сомневалась в нем, сколько сомневалась в себе. Я привыкла решать какие-либо трудности, принимать решение сама и делала я это всегда очень быстро, а потом бежала говорить Дане о ситуации и сугубо о своём решении. Мне всегда было важно, чтобы решение было за мной и чаще всего я рассказывала Кашину о проблеме, когда уже знала как её решить. Или — реже — когда не знала, но тогда просила его засунуть своё мнение куда подальше. Нет, безусловно, мнение друга было важно и весомо, но не Даня решал мои проблемы. Решала их я, а Даня был всегда в праве принять или осудить мой выбор. И пока не было такого, чтобы он выбирал второе и кричал о том, что я сделала что-либо неправильно… и тогда почему сейчас я сомневаюсь? Естественно потому что хуй знает, что делать со всем этим цирком. Даня вряд ли поможет, если даже я не знаю, что делать. — Малинов узнал о том, что сообщения писала я, — выдала я совершенно безопасный кусок, решая пока повременить со второй частью. — И мне очень неловко теперь, — я пожала плечами и глянула на Даню. Он вытаращил глаза и только произнес: — Как?! — Он увидел, как я отвечала ему на смс. Финита ля комедия. — развела руками я, а Кашин приоткрыл рот и сел поудобнее. — Действительно — ля. Лиз, а как ты узнала-то, что он пальнул тебя? — Он… Подкинул фотографии с остановки мне в рюкзак. Весьма понятный жест, — облизнула я губы и неосознанно стала прокручивать злосчастный вторник в своей голове. И среду тоже… — Я думала, как лучше извиниться… И решила, что сжечь фотографии в его присутствии — отличное извинение. Красиво, символично. — парень рядом выдохнул и я, усмехаясь, потянулась за бутылкой пива из его рук. — Охуеть… Но, блять, я так понимаю — вы все замяли. Почему тебе-то неловко? — это, кажется, была самая верная фраза за вечер. Фраза, шлющая мою историю нахуй. Действительно — все замяли. И все бы замяли, если бы не тот поцелуй. Все было бы замечательно. Чудно! Восхитительно! И ещё хуева куча эпитетов, описывающих то, как все могло бы быть хорошо. А теперь все просто охуительно. «На радостях» я сделала ещё пару хороших глотков и с удивлением заметила, что пиво закончилось. — Не знаю. Просто вот так, — выдохнула я и помотала бутылкой перед глазами Дани, — Возьмёшь ещё? — Кашин закивал, поднялся и ушёл по направлению к кухне. Чудно. Я обвела взглядом ребят и, собравшись с силам, поднялась с дивана, направляясь к ним. Я присела на пол рядом с выбывшим из игры Юликом и усмехнулась. — Чего ты тут сидишь? — поинтересовалась я, заметив, что Онешко немного грустил. Друг посмотрел на меня и, немного улыбнувшись, пожал плечами. — Хуйня какая-то. Если ты заметила, то Юли сегодня нет. Она отказалась гулять с нами из-за своего мужика. — Онешко выдохнул и нахмурил брови. Я же сдержанно молчала и не понимала, что не так. — Я волнуюсь за неё немного: он старше, Реш бывает очень наивной — хуй знает, к чему приведут их отношения. Я же её друг, понимаешь? Я волнуюсь, как бы с ней ничего не случилось. Вся это любовная поебота… — Я слабо улыбнулась и даже издала смешок из-за чего Юлик рассержено посмотрел на меня. — Чего смешного, карлан? — Йоу, без оскорблений, Юлик. — я дала пять другу и он чуть приподнял уголки губ. — Юль, ты помнишь как Реш отреагировала на твои отношения с Мирой? Она была о-о-чень злой и возмущённой: «ты её мало знаешь», «она даже не из нашей компании», «а вдруг…». — Онешко тихо засмеялся и неосознанно перевёл взгляд на ребят, а точнее на одного человека. Я тоже глянула туда и, совершенно ожидаемо, увидела Леру с Мирной, что управляли игрой. Потом Юлик закивал и руками показал, что бы я продолжала, — А что ещё? — усмехнулась я, — Думаю ты понял, что твоё волнение очень схоже с волнением Юли. А Мира, кстати, очень неплохая телка. Возможно и чувак Реш прикольный. Не донимай её выносом мозгов и все будет нормально, думаю. — Юлик кивнул и посмотрел куда-то за меня, улыбаясь. Я обернулась и увидела Кашина, что приземлился рядом и раздал каждому по банке пива. — Ля, на здоровье! — протянул Даня и поднёс банку ближе к нам, намереваясь чокнуться. — Сомнительный тост, — усмехнулась я , и мы втроём чокнулись. — Заебись! — провозгласил Юлик и вновь стал наблюдать за друзьями. Я повернулась к Кашину и стала поглощать свой напиток. «Я обязательно ему расскажу» — думала я, слушая очередную уморительную историю Дани. «Но не сегодня» — добавила я и попыталась забыть недавний разговор. — Дань, а ты считаешь… Малинова красивым? — ещё через парочку бутылочек пива и бокалов виски, спросила я. — Если бы я был пидором… — друг замешкался и засмеялся, — А так я ни разу не пидор… — Кашин пригрозил мне указательным пальцем, чуя что я хотела пошутить про ориентацию. — То нормально, ля. Что по тупым вопросам, Лайзка? — добавил он, а потом нахмурил брови, заставляя меня смеяться, — На пятёрочку из десяти покатит. А ты? — усмехнулся Кашин, а я пожала плечами и ответила: — А я считаю, что ты заслужил десять из десяти не пидоров. — Я про Димку, бля-я-я… — растянул друг. — Он высо-о-окий. Это плюс… — подобно Кашину протянула я и усмехнулась. — Я тоже высокий. Но любви и подкатов не вижу… — возразил Даня и сложил руки на груди, съедая заинтересованным взглядом. — Потому что ты итак знаешь, что я тебя люблю. — легко ответила я и Кашин усмехнулся, обнимая меня за плечи. Я удобно устроилась у него на груди и прикрыла глаза. — Лизон, Лизон… *** Раз — и утро субботы, бесконечная головная боль и посторонний шум из соседней комнаты. Я открыла глаза и потянулась на постели, ухмыляясь. Я была дома — это, определено, плюс. Я услышала кашель и приподнялась на локтях, смотря на пол. На надувном матрасе расположился никто иной, как Кашин. Я усмехнулась и рухнула обратно. Нихуя я не помнила. Не помнила, как мы добрались до меня. Как додумалась оставить Даню спать на полу, а не выгнала нахуй (так бывало обычно, друг никогда не оставался). Но отчетливо помнила последний диалог про доверие в дружбе и… Я открыла глаза, резко села (из-за чего голова очень напомнила о похмелье) на кровати и подняла подушку, разыскивая мобильный. Найдя телефон, я, матерясь, разблокировала его и зашла в сообщения. «Блять» — бесконечно крутилось в голове и я открыла злосчастную переписку с неизвестным — так говорил телефон — абонентом. «Прости» — прочла я сообщение со среды от Малинова и опустила глаза, читая дальше. До вчерашнего вечера переписка на этом кончалась, но я бы была не я, если бы не написала кому-либо. А точнее писать я умудрялась только Малинову (все остальные люди, которым я бы могла написать, бухали со мной). Хотя один раз писала Кашину о том, чтобы он меня забрал от Дианы и рассказывала ему анекдоты про лупу и пупу. Он оценил, кстати. А математик, по-моему, нет. «Охуеть» — 3:45. «прости и всё?» — 4:02. «Зачем ты ко мене полез блять?» — 4:05. «даж не узнал посему я не в школе. збс» — 4:06. «че это был за пиздец» — 4:06. «наверное уже хуй забил на среду? а мне сложно» — 4:15. «не, шучу мне заебись. тут хорошо» — 4:45. «Ну и где тебе хорошо?» — 4:48. Я выдохнула и уткнулась лицом в подушку, сгорая от стыда. Почему вчера никто не забрал у меня гребанный телефон? Клянусь, не было бы его — не было бы проблем. Я бы даже, наверное, явилась в школу в понедельник, подзабив на всю ситуацию в среду, да и вообще подзабив на Малинова. Отстав от подушки, я опять глянула в переписку. Естественно на его сообщении все не закончилось. «у Блика» — 4:50. «Езжай домой. Проводят?» — 4:50. «дома отстой» — 4:52. «меня всегда провожают» — 4:56. «Не всегда» — 4:56. «всегда» — 4:59. «Нет» — 5:00. «бебебе» — 5:00. «Лиза, езжай домой» — 5:08. «Может за тобой приехать?» — 5:10. «агп, бегите. лучше отвали насовсем» — 5:23. «Тебе нужно переставать пить» — 7:56. Наверное, когда пришло последнее сообщение я уже спала. Но вот почему я не уснула с первым отправленным сообщением? «Пиздец» — пришло на смену блять и я откинула телефон на кровать, смотря на Даню. Он громко дышал и спал в позе звезды, уткнувшись в подушку. Я попыталась отвлечься от переписки и просто осматривала друга. Послышался шум и мяуканье за дверью. Я встала босыми ногами на пол и тут же вздрогнула от холода, а после крайне медленно и шатаясь поплелась к двери. Я открыла дверь, и в мою комнату ввалился кот, и тут же подошёл к Кашину, начиная принюхиваться. — Ты его знаешь, — буркнула я осипшим голосом и тут же прокашлялась, опираясь на стену. — Блять, — все таким же севшим голосом прохрипела я и, в очередной раз, задалась вопросом — какая параша вчера творилась? И присела на пол рядом с другом и смело потрепала его за плечо. Он буркнул что-то неразборчивое и перевернулся на спину. Я стала трястись его за плечи что есть мочи, стараясь разбудить. И, аллилуйя, через десять-двадцать секунд Кашин открыл глаза и сонно глянул на меня. — Что, блять? — тихо произнёс он и я убрала от него руки, присаживаясь на матрас, благо место теперь там было. Даня присел и потёр глаза, произнося: — Чего я делаю у тебя? — я пожала плечами и усмехнулась. — Что было не помнишь? — спросила я и Даня тут же уставился на меня, — Да, я сорвала голос. И хуй знает где, почему, зачем и как, — я вновь закашляла и уткнулась лицом в матрас. «Пиздец» — продолжало воспроизводиться в голове и эта фраза идеально описывала все происходящее. Я почувствовала, как Кашин погладил меня по спине и усмехнулся. — Мы были в караоке, Лиз. — несмело ответил он и теперь удивляться была моя очередь. Я выпрямилась и приподняла бровь, намекая парню продолжать, — У Леры были знакомые… Они нас пустили. Бля, но и было-то нас немного. Помню, что с Леркой рюмку водки пели. — парень усмехнулся и помассировал виски, тут же хмурясь от головной боли. — Молодцы какие вы с Леркой, да и наша охуенная компания. — подытожила я и приложила ладонь к горлу, кривясь от режущей боли. Даня ухмыльнулся и произнес: — Больше ничего не помню… — я кивнула головой и поднялась за таблеткой от головы для Кашина и себя. Хотя лучше бы, конечно, была таблетка от горла. Но в комнате у меня была лишь заначка с таблетками от головы и водой. Достав все нужное, я посмотрела на друга и произнесла: — Бля, маме позвони. — Кашин нахмурился, а потом сразу же полез в карман джинс за телефоном. — Нихуя! — воскликнул он, — Мне Димка наш писал в пять утра. — я поперхнулась водой и с неподдельным страхом наблюдала за другом, что приговаривал «сейчас прочту» и уже открывал переписку. — Пишет: «Отвезите Неред домой, пожалуйста». — друг поднял взгляд на меня и я вместо слов вновь закашляла, попутно проклиная караоке и думая, что же ответить. — Бля… — выдохнула я и посмотрела на Кашина. Он выглядел одновременно и заинтересованным, и настороженным. — Я ночью ему писала. Типа: «пришлите такси», вся хуйня. Видимо вчера я забыла, что он меня пальнул. — он недоверчиво свёл брови к переносице, а потом уткнулся в телефон и уже через минуту говорил с мамой. Новые детали попойки открывались с каждой минутой. И сказать, что они меня напрягали — тупо промолчать. «Лиза, пиздец, почему ты такая глупая?» — пронеслось в голове и я прикрыла глаза. *** Даня не поднимал тему с Димой. За что я ему была безумно благодарна и признательна. Он ничего не спрашивал про переписки, злосчастную среду и вообще не трогал меня на тему шантажа и Малинова. Но он буквально пинками в четверг отправил меня в школу (в среду официально меня выписали, но разрешили остаться до конца недели дома, дабы окончательно выздороветь). Я не особо была против: ситуация немножко замялась и я не прокручивала прошлую среду в своей голове так часто, как первые два-три дня. В школе я даже нормально подошла к Малинову и отдала ему справку. Он же без лишних вопросов и взглядов в мою сторону, забрал бумажку и произнес: «Хорошо, что вылечилась». Я тогда лишь кивнула головой и поспешно удалилась на биологию. На этом точки соприкосновения закончились — на уроках меня не вызывали, я не писала сообщения, никто никого не трогал. Пока не случился конфликт на моей любимой химии. Перекинувшись парочкой острых фраз с учителем, меня выгнали. За мной хотели уйти Миша, Даня и Юля, но первого остановила Диана, Кашину я грубо сказала не лезть, а Юлик тупо вернул Юлю за парту и шикнул на неё (и я была безумно рада, что за мной никто не пошёл). Собрав свои вещи, я шла на выход из кабинета, ловя за собой: «Иди к классному руководителю, хамло!». Я было хотела опять сказануть что-то, но дверь перед моим носом неожиданно открылась и в меня чуть не врезался математик. Оттолкнув того плечом, я вышла из кабинета и хотела уйти, пока не ощутила, что Малинов схватил меня за руку. Конечно он сделал это так, чтобы никто не заметил: встал на проходе, а меня прижал к стене рядом. — Дмитрий Александрович, разберитесь с этой нерадивой девчонкой! Уже совсем страх потеряли: много позволяют себе. — выслушивал мой классный, пока я покорно стояла у стены и наблюдала за ним. Я тихо выдохнула рядом и попыталась освободить руку из-под хватки. Сначала Дима все так же держал мою руку, а когда я шёпотом сообщила, что мне немного больновато, он немного ослабил хватку, а я окончательно освободилась и опёрлась на стену, потирая запястье. Химичка все ещё рассказывала о моем поведении, о поведении нынешней молодёжи, а так же о том, что никто не уважает ни её, ни остальных педагогов. — Кабинет открыт? — поинтересовалась я, и Дима показал палец вверх, заходя в класс и закрывая за собой дверь. Я же, матерясь и потирая руку, поплелась в кабинет Малинова. Заглянув, я никого не обнаружила и подошла к столу, рассматривая расписание. По идее сейчас должна быть математика у седьмого класса. Взгляд неожиданно зацепился за жёлтый стикер, на котором размашистым почерком было выведено: «7 класс — музей». Все сразу же состыковалась в моей голове и я бросила рюкзак на парту, рассматривая стол. На нем было много бумаг, книг, различных записок, ручек, даже кусочек мела лежал рядом с кружкой. Так же я заметила на столе открытую пачку сигарет: видимо Дима выходил из кабинета покурить, но не смог не остановится на такие крики бешеной химички. Я усмехнулась и дверь, скрипнув, открылась. Дима сразу же оказался рядом: он присел на стол, забрал из моих рук пачку (я взяла её только, чтобы посмотреть название, и ничего больше) и вложил туда сигарету из кармана брюк. Видимо мои догадки были верны. — Ты — враг народа. — оповестил классный и я развела руками, чуть отодвигая бумаги и присаживаясь на край стола. Моя злость прошла ровно в тот момент, когда я стояла у гребанной стены и смотрела на Малинова. Стало абсолютно похуй, и сейчас это состояние было все ещё со мной. — Чего не поделили? — усмехнулся Дима, задавая вопрос будто пятилетнему ребёнку, что подрался с братом/сестрой за игрушку. Я же облизала губы и попыталась вспомнить из-за чего всё и началось. — Я плохо написала самостоятельную. На два, — уточнила я, — она же решила, что это из-за моей компании. Из-за Дани, Юлика, Миши, Дианы, Юли, Руслана… Так и сказала: «Твоя успеваемость упала из-за того, что водишься непонятно с кем». И плевать, что Мишей, Юликом и Дианой я вожусь с пятого класса, с Кашиным с восьмого, и прочее. Плевать, что я болела и куда подальше послала эту химию: главное то, что я вожусь с не той компанией! Я ответила ей, что мои друзья здесь ни при чём. Она же за своё: ты посмотри с кем ты гуляешь: все в тату, пидоры вообще. Я опять возразила и пошло-поехало… — кратко рассказала я и Дима кивнул, отвечая: — Она сказала, что ты ей нагрубила. — я пожала плечами и опять развела руки: — Возможно и так. Я себя со стороны не вижу, — усмехнулась я, — Она же не пойдёт к директору? — Конечно нет. Я сказал, что поговорю с тобой и твоими родителями. — я приподняла брови и приоткрыла рот, собираясь возмутиться. Но Малинов хмыкнул, слез со стола и добавил, — Но ты же не глупая, Лиза. Думаю сама понимаешь, что так делать нельзя и больше не будешь наступать на эти грабли. Верно? — я выдохнула и почувствовала себя спокойней, классный же усмехнулся моей реакции. — Спасибо… — кивнула я и облизала губы, перемещая взгляд в пол. Разговор был закончен, но множество вопросов висело в воздухе, но я не решалась их задать… — Не за что. Урок закончится через двадцать пять минут, лучше сиди у меня. А то если директор тебя увидит, мне несдобровать. — я усмехнулась и кивнула, вставая и пересаживаясь на первую парту первого ряда. Достав телефон, я попыталась отвлечься. Математик присел за свой стол и стал заполнять какие-то бумаги, изредка сверяясь с компьютером. — Кстати, Лиза, — окликнул меня Малинов и я оторвалась от созерцания групп, переводя взгляд на учителя. — Я заходил, чтобы сообщить то, что в понедельник, двадцать первого числа, в школе будут праздновать день Мира и нужно что-то сделать. Мы договорились с классом завтра после уроков остаться и обсудить все. — Ладно, — кивнула я, хоть и желание идти куда-то после уроков вместо дома было не очень. — Можно, кстати, ролик сделать. Юлик все сможет, — усмехнулась я, и Дима через пару секунд кивнул и улыбнулся. — Да, наверное, можно. Завтра озвучь свою идею, а то я и забыть могу. — сказал Малинов и обвёл взглядом рабочий стол, тихо вздыхая. И я только после этого заметила то, насколько он уставший. Мешки под глазами были неописуемо большими, улыбка измученной, а рубашка была помятая и пропахла табаком. Как и все здесь, впрочем. Я явно должна была перестать смотреть на классного, уткнуться в телефон и молчать, но отвести взгляд было очень сложно. Он хмурился и меж бровей появлялась морщинка. Он быстро записывал что-то и сам не замечал, как начинал бормотать какие-то цифры, названия тем и даты. Он совершенно не обращал на меня внимание и это, кажется, меня и подначивало наблюдать за ним. — Хватит на меня смотреть, — через пару минут услышала я от Димы, что даже не удосужился поднять на меня взгляд. Я тут же уткнулась в телефон, рисуя в голове картину того, какие у меня красные щёки. Уши ужасно горели. — Лиз, все нормально? — выдохнув, произнес Малинов и наконец оторвался от работы, отъезжая на кресле назад. Я заблокировала телефон и кивнула Диме. — Все замечательно, — приподняла уголки губ в улыбке я и привычно облизала губы. — По поводу прошлой недели… — я нахмурила брови и сложила руки на груди, настороженная его словами, — Давай просто не будем придавать этому значения… И лучше просто забудем, хорошо? — я кивнула и отвела взгляд в сторону. — Просто… Просто ты мне нравишься, Лиза. Но я понимаю, что тебе, черт возьми, семнадцать, ты моя ученица и это аморально. И, судя по твоим сообщениям, ты тоже хочешь все забыть. И ещё раз прости за тот поцелуй… — протараторил Дима и поднялся со стула, хватая пачку сигарет и уходя из класса. Дверь захлопнулась и я наконец выдохнула. В носу неприятно щипало, но теперь-то все будет нормально.