Майстрейд:Все жанры и предупреждения

Он был единственным человеком, для которого Шерлок Холмс, детектив в охотничьей шляпе, оставался любителем вафель и мёда. Для него в воспоминаниях замрут не фото в газетах или громкие дела, блог Ватсона или копна чернявых волос и пальто, а тихие и добрые вечера за учебниками физики или математики, когда он старался одновременно выучить тему и поточить карандаши этому надоедливому сорванцу. Шерлок для него останется не великим именем великого человека, а самым лучшим братом на свете, лишь потому, что другого не будет. На улице светит яркое солнце, но это не значит, что каждый человек сегодня устроит себе выходной день и будет наслаждаться хорошей погодой. Для Майкрофта Холмса солнце — лишь насмешка, потому что оно очень ярко освещает чёрное надгробие, словно луч от прожектора на сцене. С одной стороны, символично. «Ты всегда бы таким, резким, ярким. Выскочка, » — думает Холмс, закуривая сигарету. Руки до сих пор трясутся. Он даже не с первого раза открывает зажигалку с гравировкой. Дни стали похожи на один, в он всё ещё не может привыкнуть к тому, что инспекция на Бейкер больше не нужна, что родителей не сплавить на брата…       — Тебе не принёс, извини. Твоя участь — пластыри, — фыркает он, выпуская кольцо дыма и прикрывая глаза. Он представляет, как брат стоит сейчас рядом с ним, рассуждает о том, что пошло не так в тот момент, когда Шерлок оказался лежащим с дырой в груди. Что можно было сделать… И каждый раз в таких иллюзиях Холмс-младший произносит: «В этом не было твоей вины. Не говори глупостей.» Майкрофт никогда не говорит глупостей. Он знает точно, что родители не простят ему такой оплошности, весь мир не простит. Политик должен был оберегать своего маленького Шерлока всегда, но эта чертова работа оказалась на чаше весов, и всё рухнуло. Майк отходит к урне, которая в шагах тридцати: он не позволит бросить окурок на землю рядом с телом своего брата. Там должно быть чисто и спокойно. Суеверия, глупости. Нет, просто память. Мужчина слышит хлопок двери машины. Холмс замирает, поднимает голову и натыкается взглядом на инспектора Ярда. Видимо, Лестрейд тоже решил навестить своего друга.       — Добрый день, — учтиво произносит Грег, но сразу меняется, заметив состояние Холмса.       — Я уже собирался уходить. Не давайте ему курить, ладно? Только одну на Рождество, если я вдруг не приеду… — произносит Майкрофт и чувствует, как по щекам текут слезы. Сразу же. Он не смог отпустить себя в одиночестве, но увидев Грегори, что-то в нём надорвалось.       — Конечно. Конечно, не переживай, — быстро говорит Грег, а после шагает навстречу растерявшемуся Холмсу и крепко обнимает его. Майкрофт знает, что люди делают так. И люди плачут, это нормально. И он знает, что скажет ему Лестрейд, все то же самое… Но неожиданно Грег берет его запястье ладонью и мягко гладит по спине.       — Ты самый лучший брат. Если не веришь, просто вспомни ваше детство. Он всегда рассказывал только о моментах с тобой. Ты его детство. Ты важная часть его жизни, Майкрофт, — слова полицейского звучат мягко. Холмс молчит, не ожидавший такого монолога, а потом согласно кивает, переводя взгляд на могилу брата. Мужчина сжимает ладонь инспектора. Правдивые слова всегда задевают самое важное. Снеговики тают под солнцем, когда в их душе становится тепло.