Я просто иду в магазин

      «Ты уже видел это?», — Мила окликает Виктора мгновенно, когда он появляется из раздевалки, переодетый и готовый к еще одной тренировке на льду.       «Если это что-то связанное с Молочником, клянусь, я снова возвращаюсь на пенсию», — Виктор говорит без остановки, приветствуя Милу*.       «Ты скучный, — дуется Мила и хватает Виктора за руку, чтобы помешать ему продолжить его чертову тренировку. — Почему ты не любишь Молочника? Он герой. И даже если ты не согласен с этим, ты можешь хотя бы оценить мемы».       «Некоторые вещи происходят в моей жизни прямо сейчас, — отвечает Виктор. — Как возвращение в мир фигурного катания после перерыва в течение большей части сезона, хореография моих собственных программ, и все это в то время, как я продолжаю тренировать моего жениха».       «Это все может подождать, — отмахивается Мила, демонстрируя перед лицом Виктора свой телефон. — Просто прочитай это».       Виктор слишком стар для всего этого. Он вздыхает и просматривает что-то, что выглядит как пост на Facebook.       Если бы он что-то пил сейчас, он бы выплюнул это.       «Я... — что? — давится Виктор, выхватывает телефон и прокручивает пост снова, чтобы убедиться, что он прочитал верно. — Пять миллионов рублей?».       «Я же говорила, — с радостью соглашается Мила и забирает свой телефон из трясущейся руки Виктора. — Кто мог знать, что семья, которая помогла появиться Молочнику, имеет столько лишних денег**?».       «Но почему? — спрашивает Виктор. — Кто предложит пять миллионов рублей за личность мема?».       «То есть, он действительно спас их от парня с ружьем, — напоминает Мила (вдали Виктор может увидеть Якова, готового обрушить на них свой гнев за бездельничанье вместо тренировки). — Маленькая девочка казалась довольно непреклонной в отношении еще одной встречи с Молочником, когда впервые появилась эта история. На самом деле, я больше удивлена, что им понадобилось столько времени, чтобы выдвинуть такое предложение».       «Чем, черт возьми, вы двое заняты? — набрасывается Яков, когда добирается до них. — Виктор, ты должен был быть на льду десять минут назад».       «Это из-за Молочника», — Мила объясняет, будто одно это само по себе было разумным оправданием того, что Виктор отвлекся от тренировки.       «Ах, — говорит Яков, — этот идиот. Что случилось на этот раз?».       «Ты — ты знаешь о Молочнике?» — Виктор заикается. Он всегда полагал, что Яков не заинтересован в социальных медиа, и, проводя свою жизнь вне катка, делает все то, что делали дряхлые старики в свое свободное время.       «Кто не знает? — Яков пожимает плечами. — Если вы спросите меня, он ни что иное, как идиот, который посчитал умным выйти против вооруженного преступника со счастливым ударом. Ничего такого, что можно было бы приветствовать, но Россия все равно делает это». — Он качает головой, бормочет что-то о молодежи этого тысячелетия*** и удаляется в направлении катка.       Разве Виктор не предсказал ранее, как Яков будет реагировать на принятое им в ту ночь решение поиграть в героя? Должно быть, он знает Якова и внутреннюю работу его разума гораздо лучше, чем мог предполагать.       «Идиот или нет, — говорит Мила Виктору, — важно то, что кое-кто выдаёт пять миллионов за его личность. У тебя есть какие-то предположения? Мы могли бы разделить награду!».       «Конечно нет! Это ужасно! — говорит Виктор. — Если бы Молочник хотел раскрыть себя, он бы сделал это к настоящему времени. Зачем они это делают?».       «Ты прав****, — соглашается Мила. — Думая об этом, это довольно хреновый ход. Но это не меняет факта, что на следующей неделе, или около того, мы узнаем, кто такой Молочник».       Виктор тяжело вздыхает: «Великолепно».