Следами странных зелий

      Пузырёк желтого снадобья был опустошен за считанные секунды. Никакой боли, никаких странных ощущений, а значит жизнь вполне возможна. Тина оглянулась по сторонам: столы, заставленные какими-то приборами, множество волшебных палочек и мантий не вызывали такого же восхищения, как найденный ящик с различными зельями.       Я буду ждать тебя к восьми в твоём доме, но ты попробуй только не приди.       А стрелка на часах уже приближалась к назначенному времени: встретиться взглядами и раствориться в атмосфере вечера. Дверь медленно открылась, как только девушка зашла в гостиную. Это был тот самый момент, когда из-за грозы выключили свет, поэтому свечи были зажжены больше на автомате, чем по приказу здравого смысла. Комната была погружена в полумрак, но всё, что было в ней можно было видеть вполне отчетливо.       Персиваль стоял возле входных дверей и смотрел на Голдштейн, будто впервые. С его черного пальто на пол стекала вода, да и он весь был полностью мокрый, но в этот момент казалось, что он совершенно забыл о том, что можно было высохнуть при помощи магии, ведь лицо Тины слегка озарялось светом свечей, а её кожа приобрела матовый оттенок. Именно в тот момент казалось, что им достаточно всего одного взгляда, чтобы раствориться друг в друге, а потом оказалось, что всего одного взгляда хватает и для другого действия. Маленькая и хрупкая. Такая далёкая, но только моя. — Всегда твоя, — тихо произносит девушка, а Грейвз так и не решается сделать шаг ей навстречу, но уже по другой причине. Я ведь не говорил этого вслух, верно?       Это тот самый момент, когда Тина понимает, что за зелье было в коробке и для чего оно было сделано. А теперь надо быстро искать выход из ситуации. Она подходит к нему и нежно обнимает, прижимаясь всем телом к мужчине. Её серое платье тоже начинает намокать от соприкосновения с одеждой, полностью пропитанной водой. — Всегда твоя работа заставляет меня ждать, — она всё же находит способ выкрутиться и радуется этой небольшой победе, а Персиваль облегченно вздыхает: показалось. — Когда ты работала со мной, то тебе так не казалось.       Она робко целует его: каждый раз, словно впервые, просто желая запомнить все моменты вместе. А потом ужин при свечах в не совсем удобной обстановке, а затем они просто сидели на диване и разговаривали, прижимаясь друг к другу. — А когда-то ты будешь полностью принадлежать мне и только мне, — мечтательно произносит Персиваль, положив подбородок на плечо девушки. Причем во всех смыслах, дорогая.<i>       Лицо Голдштейн покрывается едва видимым румянцем. Ничего, немножко потерпеть можно. Действие зелья скоро прекратится и всё будет как раньше. — Буду, — коротко отвечает она, стараясь не выдать своего смятения. — И я буду видеть тебя каждый день, наблюдать за тем, как ты просыпаешься утром и собираешься на работу. <i>И каждую ночь буду тебя раздевать и убаюкивать своими ласками.       Румянец захватывает всё больше и больше територии на коже девушки, поэтому она смущенно прячет лицо на груди мужчины. — А когда у нас с тобой появятся дети, то я уверен, что они будут счастливы иметь такую маму. Ведь наши бурные ночи не обойдутся без последствий. А ночей будет много.       На лице Персиваля появляется лукавая улыбка, а его возлюбленная уже готова провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать то, о чем он думает, пусть даже она и сама не против этих мыслей.       Два часа сумасшествия и нервы девушки не выдерживают. — Хватит! — кричит она, а Грейвз подскакивает со своего места. — Что «хватит»? — Хватит думать о нашей близости! — внезапно лицо мужчины озаряется страхом, а затем к нему приходит понимание происходящего. — Ты рылась в моих зельях?! — Упс… — похоже, теперь Порпентине не избежать долгих нравоучений и возможного наказания.