***
При дневном свете, не без труда пробивающемся через решетчатые окна казенного помещения, участок не казался хоть сколько-то более симпатичным местом, чем вчера; конечно, к «лейтенанту Вуду, взявшему ее дело», Соню проводили без проволочек и куда быстрее, чем вчера, но попрозябать некоторое время в приемной в компании довольно сомнительного контингента все же пришлось. При сопровождающем Дерек поздоровался с ней сухо и коротко, чем где-то в глубине души задел; впрочем, как только дверь в кабинет за ними закрылась, он улыбнулся ей устало и ласково, словно бы невзначай огладив ее предплечье на входе в кабинет. — Как ты? Она молча улыбнулась, насколько могла искренне, и кивнула — мол, все окей. Почесав в затылке, он отвернулся и направился на свое место, пригласив ее жестом на посетительское кресло напротив. — Честно говоря, у меня такое впервые… Это как-то непрофессионально. — Что ж, в таком случае то, чтобы я поскорее потеряла статус подозреваемой, в твоих интересах, детектив, — Соня ухмыльнулась уголком рта. На самом деле ей тоже было немного неловко. Наверное, безутешная свидетельница гибели «подруги» не должна так себя вести… Впрочем, она давно уже наплевала на всевозможные «должна» и «не должна», что преследовали ее в жизни, и поступала так, как считала для себя удобным и нужным. — Я не детектив, а, можно сказать, его зам, да и ты все-таки проходишь по этому делу как свидетель, — ее внешнее спокойствие и даже склонность к иронии определенно его успокоили; впрочем, доли напряженности ни его лицо, ни фигура не потеряли. У Дерека определенно была какая-то информация, которая касалась Сони, и сейчас он фильтровал ее в своей голове, чтобы не выложить лишнего. — В общем, у меня есть две новости, нет, даже три. Одна из них хорошая, а вот две другие вряд ли, — он заглянул ей в глаза, убеждаясь, что женщина его внимательно слушает. — Первое: если ты хочешь, департамент может организовать тебе защиту как свидетелю — а это значит, что почти наверняка насчет тебя никаких подозрений. Второе: криминалисты углядели в почерке этого убийства схожесть с последним происшествием в Денвере, а это не есть хорошо. Возможно, наш преступник — маньяк-гастролер, а значит, его поимка усложнится. Соня потерла ладонью лоб; ей хотелось было сгоряча сказать, что поиск убийцы — в принципе бесперспективная затея, но остановил здравый смысл и уважение, которым она успела проникнуться к Дереку. В конце концов, будет ли ему приятно, что его новая подруга вот так вот сходу признает бессилие полиции (а значит — и его собственное) в поимке преступника? Мотнув головой и убрав с лица прядь волос, она кивнула. — В таком случае, не думаю, что мне нужна защита — этот тип, возможно, уже сел на поезд во Флориду. Ну, а третья новость? Взгляд лейтенанта, до этого бывший мягким, хоть и слегка усталым, отчего-то вдруг застыл, закаменел, более не транслируя никаких эмоций; рыжая искра симпатии, теплившаяся в чайной глубине, смешалась, потемнела и потухла. — Эксперты проверили твой компьютер. Есть предположение, что преступнику было что-то нужно из хранящихся там данных, а Киара Камаро — просто случайная жертва, которой не повезло прийти именно в тот момент, когда он проник в дом. Сердце Сони рухнуло куда-то в район желудка. «Проклятье. Они знают о выкачанных данных! Как теперь объяснять ему это?» Ее ошарашенное молчание полицейский воспринял как шок от такой идеи, однако пережидать его не стал, и неожиданно сухо припечатал: — Чем тебя так интересует Леонард Хауэлл? Какое тебе до него дело? Уже приготовившаяся к допросу о том, что за информацию она пытается скрыть, Соня едва не поперхнулась своими оправданиями. Хауэлл? А он-то тут при чем? И почему именно это так задело Вуда? Непонимающим взглядом она вперилась в непроницаемое заострившееся лицо мужчины. — Если помнишь, я все-таки психиатр, хоть и без степени, и я пишу научные работы. А его случай очень интересен именно с точки зрения моей практики. Еще с полминуты посверлив ее тяжелым взглядом он, похоже, принял это объяснение, успокоился и смягчился. Однако было тут еще что-то… — Понятно. Просто я занимался его делом. Там все… очень непросто, — лицо его приняло какое-то отстраненное выражение с налетом тщательно скрываемой тоски. Определенно, помощника детектива не просто так задел тот факт, что она «копает» под его бывшего протеже. Но почему? Впрочем, следующее, что он сказал, тихо, почти что сам себе под нос, заставило ее мысли повернуть в совсем другую сторону. — Честно говоря, у меня есть своя версия — и она тебе совсем не понравится, — он вздохнул едва слышно и отвел взгляд. — Очень надеюсь, что это не так, но… в общем, я считаю, что убийца приходил не за чем-то, а за тобой. Возможно, он просто не знал, как ты выглядишь. Честно говоря, меня самого до усрачки пугает эта теория, но я нутром чую, что все здесь не просто так. Теория и впрямь была пугающей, но от его прямого обеспокоенного взгляда прямо в глаза Соне почему-то стало враз спокойно. Этот человек знает, что говорит, что думает и делает. И на него определенно можно положиться. Коротко кивнув, она поднялась со стула; он последовал ее примеру, очевидно, желая проводить до выхода и уже там поговорить еще в более неформальной обстановке.***
При свете дня возвращение в старую квартиру оказалось не таким уж нервозатратным делом, как ей казалось поначалу; клининговая компания постаралась на славу, и будь Соня чуть менее впечатлительным человеком, она, возможно, даже смогла бы остаться здесь жить… но нет. Раз уж злодейка-судьба так «милостиво» подпинывает ее в сторону перемен, она не будет противиться, ведь все, что ни делается — все к лучшему. Уже вызывая грузчиков, она мимоходом вернулась к заставляющим ее недоумевать мыслям о том, почему Дерек, сначала согласившийся помочь с переездом, при упоминании ее нового адреса вдруг сошел с лица и поспешно отказался под явно надуманным предлогом. Определенно, тут явно было что-то нечисто, и ранее упомянутый им Ленни Хауэлл, как ей подсказывала интуиция, играл тут явно не последнюю роль… что-то неуловимо менялось в Дереке при одном лишь упоминании имени этого человека. Стоит ли спросить об этом его самого? Пожалуй, она подумает и решит позже. Времени, пока рабочие грузили в лифт и заносили ее скромные пожитки, хватило на то, чтобы неодолимая сила любопытства повлекла Соню вниз, на пару этажей ниже, и, приклеив ее спиной к стене, как героя дешевых детективов, заставила напряженно вслушиваться в чужие шаги на лестничной клетке, дожидаясь момента, когда можно будет подойти к так интересующей ее двери. Кто-то прошел с нижних этажей и свернул, сверху шоркали к лифту чьи-то шаги; дождавшись, когда все это затихнет и хлопнут двери, она спустилась и подкралась, словно шкодливый подросток, к заветному закутку. За дверью явно кто-то ругался: два мужских голоса о чем-то спорили на повышенных тонах. Гонимая странным чувством знакомости этих голосов, Соня, не удержавшись, прижалась ухом к двери.***
Тяжело ступая по ступеням (ноги приторно ныли после вчерашнего секс-марафона), он поднимался по лестнице на нужный этаж; внизу в лифт рабочие, громко переговариваясь, грузили чьи-то пожитки. Пересекаться с ними не особенно хотелось — в этом доме Дерек вообще старался привлекать к своей персоне минимум внимания жильцов. Костяшки привычно коротко ударили о косяк. Однако никаких звуков, никаких шорохов изнутри не последовало. «Странно. Обычно в это время он уже дома. Неужели спит?» Полицейский повторил стук, еще раз, сильнее… Почти внезапно для него дверь открылась; из проема едва ли не по пояс совершенно обескураживающе высунулась угловатая фигура Ленни. — Какого..? Я не понял! Почему ты один приперся? Где наряд полицейских, который должен быть с тобой? — испитое лицо его кривила не то полубезумная усмешка, не то гримаса ужаса; на серых щеках законсервировался нездоровый румянец. — Что ты несешь? А ну, давай внутрь, — несколько шокированный — такого Ленни, почти повернутый на безопасности, еще не выкидывал — Дерек довольно ощутимо втолкнул его в комнату, захлопывая за собой дверь. — То есть?! Нет, ты что, не понимаешь? Ты вчера так и не понял, да? — взвился парень, впиваясь в свою многострадальную шевелюру руками и начиная ходить по коридору взад-вперед; несвежая футболка болталась на его худом теле как на вешалке. — Это ведь я, я это сделал! Это наверняка моих рук дело, неужели не ясно! Ты должен задержать меня, должен! — Замолчи. Просто заткнись. Слышишь? О боги, как же он устал с этим бороться — с беззлобным, тупым отчаянием думал Дерек, почти удушая в железных объятиях трепыхающееся, бьющееся тело. Когда уже этот нервный болван — этот до зубовного скрежета близкий, но такой тяжелый, такой сложный и такой болезненно любимый — когда уже этот идиот успокоится и перестанет вешать все возможные грехи мира на себя? Наконец Ленни вроде как затих, обмякая и лишь слабо подрагивая. Эта откровенная виктимность прокатилась по нервам Дерека тяжелым ершистым импульсом, но он предпочел его проигнорировать — впрочем, как и всегда. — Я в курсе только того, что почерк похож на недавнее происшествие в пригороде, как и на то, что, — он замялся, — ну, ты знаешь. И ты к этому не имеешь ни малейшего отношения, что бы себе ни надумал, — в красных глазах Ленни едва ли он находил хоть какое-то понимание своих слов, но он честно старался. — Другое дело, что этот круг, похоже, сужается. И у меня есть такое неприятное чувство, что сужается он вокруг нас. Две фигуры, замершие в объятиях, скованные неприличной близостью и неприличным же страхом, в повисшей прохладной тишине пустого коридора стояли на фоне сгущающихся сумерек.