Весенний дождь

Снова за окном дождь. Весь мир кажется однообразным, серым. И это не в первый раз за рабочую неделю. Карандаш мерно постукивает о крышку стола, выбивая незатейливый ритм. В голове пусто. И только холодный взгляд начальника мешает окончательно впасть в прострацию. -Понятия не имею, где бродит этот...Хамфриз?! -Он ваш стажёр!-Наш босс делает вид, что его действительно это заботит. А на деле... -И что с того? Мало ли! "Я что, охранять его должен теперь. Он же самостоятельный! Взрослый!" -Диспетчер Слингби! -Я уже давно диспетчер Слингби! Звучит грубо, но мне уже все равно. Уильям не станет меня сокращать из-за пресловутой "нехватки рабочих рук"! Да и как можно сократить, если теперь эта работа твоя жизнь. Рука касается книги в коричневом переплёте. До ближайшего задания час, но Спирс этого не знает. Ему главное чтобы отчёт был у него на столе в назначенный срок. А что будет с нами..? Всем всё равно. От таких мыслей становится не по себе. Жнецов много, но каждый из нас один. Это и есть наша кара. Мы как термиты в термитнике. Каждый при деле. Каждый выполняет свою работу. Но каждый одинок. Под вечер мы расходимся по домам, где никого нет. В которых сквозит звенящая тишина и темнота. И так изо дня в день, вечно. Любой человек боится смерти. Боится потерять свою жизнь. Пускай никчемную. Боятся ничего не увидеть и не почувствовать, бояться окончательно исчезнуть, стать землей. Для них это хороший стимул заниматься чем-либо, лишь бы их не забыли потомки. Но и это не сильно помогает. Люди и верят, и не верят одновременно в Ад и Рай, но обязательно хотят попасть во-второй. Не хотят исчезать. Бояться, и поэтому так сильно бьются за жизнь их пленки, готовые стать шипом смерти в отместку за себя. За свое Я. Это враки, что самоубийцы не боятся. Тоже боятся. Но когда самоубийца становится жнецом, духом живущим вечно и вечно пожинающим души, быстро начинает сносить башню. И тут начинаешь уже выпендриваться, как можешь. -Если Вы так будете относиться к работе, то всю оставшуюся жизнь будете диспетчером! Похоже, Уилл не так меня понял. Пальцы до бела сжимают бугроватую обложку книги, когда я слышу свои собственные мысли:"Лучше бы я никогда не был им!" Встаю, одеваю по привычке пальто и медленно ухожу. А в голове впервые появляется странный до этого времени вопрос-а почему Я ушел из жизни раньше срока? *** Дождь бьёт по щекам, мокрые волосы прилипают ко лбу. Я стою у моря. Оно сегодня серое, беспокойное, привычное. Усмехаюсь над собой. Пальто на мне, а зонт опять забыт дома. А зачем мне пальто? Ведь я не могу уже умереть. Волны медленно лижут берег и испуганно отбегают от ног. Поднимаю округлый камешек и повертев его в руке, наслаждаюсь ощущением холода и чуть царапающимися мокрыми песчинками. Затем бросаю его в море. -Держи своё произведение! И всё-таки, почему? Что меня привело к такому решению? И почему эта девчонка носилась по мирам, чтобы отблагодарить меня? Почему я? Действительно ли мне важны эти воспоминания? Может хорошо, что я ничего не помню... Злость вскипает во мне, как вода в чайнике. Почему какой-то призрак искал меня так долго, а я даже не помню...Я ничего не помню! Ни кем был я, ни моей семьи. Никого. Совсем. -Я хочу вспомнить! Я хочу всё вспомнить!-Голос звучит слишком громко, но мне всё равно. Это просто слова. Они не помогут. Жнецы не помнят своё прошлое, чтобы личные чувства не мешали им в работе. Они беспристрастны, бесчувственны. Но ведь это не так! У нас есть чувства. Есть переживания. Есть... Неожиданно голову пронзает острая боль. Будто иголки протыкают в области висков сотни дырочек. По инерции хватаюсь за голову, растираю мокрыми, холодными пальцами горячную кожу, жмурюсь от ставшего невыносимым минимума света. Но боль не отступает. Она только становится сильнее, пульсирует и наконец, взрывается в голове маленьким взрывом, после которого наступает тишина. Ноги подкашиваются и я падаю навстречу алому мареву. Темнота. *** Бочком-бочком, Мейлин, как мышка, крадётся по лабиринту коридоров и комнат, чтобы не попасться в лапы черному коту. Иначе ей точно несдобровать! Ещё пара шагов и вот она, дверь в парк, где так легко затеряться. Озираясь по сторонам, девушка быстро преодолела расстояние, хватаясь за ручку двери, как за спасательный круг, как неожиданно в голова отозвалась болью. Жгучей болью. Пол, выложенный черной и белой плиткой, резко меняется местами с белым потолком. Тело, как снятая деталь гардероба, падает к ногам призрака. Секунда и маленькая девочка исчезает, оставляя у двери ненужную сейчас оболочку. *** -Ааааа! Крик, полный боли и отчаяния, нарушает мнимый покой и собеседники поворачиваются на звук, а затем, сам толком не понимая, зачем и почему, Алан выбегает под дождь, оставляя Грелля недоуменно возмущаться. *** Голубое небо с белыми барашками. Летнее солнце только-только встало. Под ногами песком шуршит дорога. Справа прозрачная, манящая прохладой в жаркий летний день вода, слева высокие деревья с зеленой листвой, чуть колышущиеся на ветру, на крутом склоне, причем из земли на котором выглядывают толстые старые змеи корней; впереди дорога, ведущая...ведущая... -Братик, а мы скоро придем на ярмарку? Поворачиваю голову в сторону реки и вижу Алису. Она улыбается. Совсем ещё по-детски. Непринужденно и искренне. -Устала?-Возвращаю улыбку. -Не...немного. -Давай отдохнём. Она пожимает плечами. Мы спускаемся к реке, садимся на зеленый, чуть мокрый от росы ковёр из травы у самой воды. Сестра берет один из камешков, который усердно катают волны и внимательно рассматривает его-круглый голышек с коричнево-серой полоской по серёдке. -А почему камень-круглый? -Вода отполировала. Полностью ложусь траву. -Значит это реки творение? Снова бросаю взгляд на камень. -Да,-пожимаю плечами и отвожу взгляд в небо. Голубое, манящее. Пломб буль. -Зачем выкинула? -Он же принадлежит реке. -У неё таких много! -И что. Она бы огорчилась, если бы потеряла его. -Река не живая, ей всё равно. И камню тоже. -Жаль. -Что "жаль"? -Что за него никто не волнуется. Значит он только стал кому-то нужен, как сразу же потерял...меня. И теперь снова лежит в одиночестве. -И ничего он не одинок! На дне много таких же. -Но ведь он не нужен ни реке, ни им. -Кому то точно нужен...Ну, отдохнули, а теперь в путь! Картинка обрывается, как обрезанная пленка и снова становится темно. *** Стоило выйти на улицу, как стёкла очков застелил ливень, размывая четкость мира. Однако, жнец всё равно продолжает свой путь. Уже на площадке перед лестницей, откуда видно море, Алан замечают лежащую у самой кромки воды как будто знакомую фигуру. Как под гипнозом, боясь моргнуть, он подбегает к (уже без сомнения) наставнику. Даже дождь не может помешать понимаю, что с его, пускай даже не коллегой, просто знакомым, таким не похожим на него самого, происходит что-то неладное. Тело вытянуто по струнке, Книга Смерти лежит у самой воды, а изо рта змеится кровь. -О, Смерть Всемогущественная,-шепчет юноша, садясь на корточки. А затем, сильно встряхивает головой, и осторожно берёт запястьё мужчины. Браслет. Он как сигнализация о беде. Алан осторожно нажимает на красную кнопку. И в это мгновение Эрик закашлявшись очередной порцией крови пачкает, ей и свои, и чужие руки. -Пожалуйста, быстрее!-шепчет в небо юноша, не понимая, кого он молит, не замечая позади себя полупрозрачный силуэт.