Вопреки

              Беспокойство сковывает не хуже мороза. Снег скрипит под ногами, падает на плечи. Он останавливается у входа в отделение, и ждёт, ждёт её отчаянно и тревожно, то и дело поглядывая на часы. Она опаздывает. Почему? Раньше такого не было. Что-то случилось. Нет. Только кажется. Вот она. Вика. Стоит напротив. Смотрит осуждающе. Ей в руки — самое дорогое. Ей в руки — себя. Своё сердце. Свою душу. Прими, Вик. И хватит уже. Хватит бегать друг от друга, как дети малые. Её лицо кривит усмешка. Презрение. Холод. Так холодно, что дыхание в груди стынет, и липкий страх по сердцу шарит, острыми когтями царапая. В чём он не прав? Почему он всегда во всём не прав? Что я делаю не так, Вик?! Слова бьют наотмашь, хуже пощечины. Уж лучше бы ударила. Легче бы стало. Она произносит то, о чём сам всё это время думал, о чём даже заикнуться боялся. Ты же знал, что так будет, Соколовский! Знал. Так почему же сейчас так больно? Убей меня, Вик. Лучше убей. Всем лучше станет. Он едва успевает осмотреться — кладбище. Знакомая могила. И пистолет. Она смотрит, не мигая, не дрогнув нажимает на курок. Выстрел. Конец. Игорь открывает глаза резко, задыхаясь от страха. Кошмар. Когда Вика тебе в кошмарах являться стала? Твой личный кошмар. Игорь усмехается, поворачивает голову на шум. Катя. Стоит спиной, слегка пританцовывает. Варит кофе. И отчего-то становится так спокойно на душе, будто так и надо. Будто он всю жизнь в этой постели просыпался. — Свари и мне. — Да, ты хороша, Кать. На ночь. — Сам свари. — Она хитро улыбается, как маленький нашкодивший котёнок. Хочется потискать. Игорь фыркает весело, поднимается с кровати. Пора собираться. В любом случае, ночь подошла концу. А продолжать… Первым делом к телефону. Я отменила свадьбу. Внутри что-то ёкает и обрывается, резко слетая вниз. Зачем? Сколько можно мучить? Себя, меня, Даню. Игорь прячет телефон, нехотя улыбается. Вот так просто — несколько слов, а мысли уже из квартиры прочь несутся, к ней. Встряхнуть её хорошенько. Спросить. Крикнуть: зачем?! Катя кидает ключи от машины. Так просто. Так доверчиво. Кому ты доверяешь, Кать? Ты даже фамилии моей не знаешь. Не так уж ты и проста для одной ночи, как кажется. — Я верну. — Игорь звенит ключами в воздухе и уходит. К чему они, эти сантименты? Оба взрослые люди. Все всё понимают. Внизу машина. Не женская. Снова ты меня удивляешь, Катя. Откуда у такой хрупкой девушки подобная тачка? Его интригует. Интригует её разгадывать. Какая ты, Катя? Простая, да не очень. Настроение поднимается. Он снова на коне. За рулём. По радио что-то бодрое. На улицах пусто. Скоро праздники. Веселье. Почему бы не порадоваться жизни, Соколовский? Шагай вперёд, и только. Оставляй за спиной всё, что взлететь мешает. Второй ход сделан. Ты отстаёшь, сука. Отстаёшь. Чёрные ведут. В руки сам собой ныряет телефон. Вика. Отменила свадьбу. И что? Теперь бежать к ней, сломя голову? На колени падать? Да сколько можно-то?! В этот раз он ни в чём не виноват. Она его вчера сама отпустила. Навсегда. На все четыре стороны. Так откуда такое решение? Что за ночь изменилось? Зря. Три буквы, а на душе сразу легче. Вот так, Вик. Твоей же монетой. Ты ко мне, я от тебя. Привычка, что с ней поделаешь. Вторая, говорят, натура. У входа уже ждёт Даня. Бросается навстречу. Кто бы сомневался. Свадьбу-то не со мной отменили. Вот только не по адресу ты, Дань. Нет меня для Родионовой. И её для меня нет. Что бы ты себе ни думал. Что бы я себе ни думал… Энергия кипит, льётся через край. Хочется бежать, открывать, спасать, расследовать. Он живой! Он снова живой, слышите?! Не в одиночке на неопределенный. А здесь, среди людей. Обычных. Игорь улыбается, не может не улыбаться. И Даню всю дорогу подначивает, не обращая внимания на хмурые ответы. Выдыхай, бобёр, я не виноват в том, что Вика тебе отказала. На этот раз я не виноват. Новое дело. Новый труп. И даже не тошнит, при виде тела, на снегу распластанного. Почти. Ну ладно, разве что чуть-чуть. Обратно — так же весело. Словно покурил чего из запретного. Может, давно пора было. Чтобы расслабиться. Хотя когда? Второй день на свободе… В кабинете опять напряженно. Хоть нож доставай и разрезай недомолвки эти с недоговорённостями. Вика говорит про сестру. Про то, что свадьбу из-за неё отменила. Игорь с трудом удерживается от насмешки. Зачем тогда мне писать, Вик? Дани бы достаточно было. Ты же вчера мне ясно дала понять, что всё. Что не нужен я тебе. Не интересен. И не надо. Не напрашиваюсь. Сестре поможем. Обязательно. И снова на тихую. Но теперь уже не важно. Пусть будет так, потому что так надо. Потому что по-другому он не может. И не хочет. Устал от всего этого. От напряжения, мозг взрывающего. От препятствий, что сами себе создали. Устал их преодолевать, чтобы ты снова их ставила. Устал пытаться заставить тебя стать счастливой. Нельзя осчастливить насильно. Теперь он это понимает. Живи, как знаешь, Вик. Только меня оставь в покое. Игорь выходит в коридор. Нет сил оставаться в кабинете. Не может. Настроение портится. В голове снова мысли, фразы, сцены, такие яркие, что хочется зажмуриться… Уходи из моей головы, Вик. Уходи. Ради Бога. Оставь. Жека подходит. Садится рядом. Настроение паршивое. Хочется напиться. Нажраться даже, до визга поросячьего. Решение приходит сразу. Отвлечься. Развлечься. Забыться. Клуб оглушает музыкой. Слепит неоном. Давно забытая атмосфера. Не напрягает. Но кайфа не приносит. Не то. Всё здесь не то. А Жеке нравится. Смотрит восхищённо. Сразу видно — впервые в подобном месте. Хочется усмехнуться, да не получается. Пусть себе отдохнёт. Заслужил. А ему не жалко. Женить бы тебя, Жек. Хороший мужик же. Пропадёшь сам. Найдём тебе. Пристроим. Сваха-Соколовский. Перед ними на стол — коробка. Уже подарки от друзей? Когда узнать успели. Открыть коробку. И отшатнуться. Твою ж мать! Да чтоб тебя!.. Игорь выскакивает на улицу. Понимает — бесполезно. Эта тварь не угомонится. Не успокоится так просто. Ненависть снова глаза застит. Была бы пушка — опять, не раздумывая. Из клуба — к нему. К Игнатьеву. Сколько можно, тварь?! Не наигрался ещё?! Ты нахрена меня освободил?! Лучше пристрели на хрен, если тебе от этого легче станет! Охранники у Игнатьева свой хлеб не зря едят. Хватают сразу, бросают резко. Бьют крепко. Игорь сплёвывает кровь, вытирает рот. Распрямляется. Сука. Достану я тебя скоро, сука. Посмотрим, как тогда заговоришь. И охранники тебе твои не помогут. Дорога домой успокаивает. Домой. Игорь кривит губы. Нет у тебя теперь дома, Соколовский. Дома нет, мамы нет, папы нет. А что есть? Кому ты на хрен сдался? Той, что замуж собирается, а через неделю свадьбу отменяет? Чтобы потом опять оттолкнуть? Да даже пробовать не хочется. Не надо. А машину вернуть надо. Завтра. Звонок Кате. Голос мягкий, ласковый. Ждала. И на душе тепло разливается. Как молоко с мёдом. Приятно. Хочется улыбаться. Хочется рядом быть. Хочется… Да, Соколовский. В руках себя держи. Утро, ясное, чистое. Радостное. Мозг работает, как компьютер, просчитывает, ни на минуту не останавливаясь. И дело вчерашнее выглядит проще. И зацепки находятся. Весь день в работе. Пролетает, как миг. В тюрьме бы так… Только пришёл — уже раскрыл дело. Учись, Даня, как работать надо! Даня кривится. Лимон проглотил? Бывает. Вика благодарит. С трудом. Через силу. И он отвечает. Так же. — Спасибо. Виктория Сергеевна. Хочешь дистанцию? Пожалуйста. К чему лгать себе? Мы не нужны друг другу. Это всё обман. Просто так сложилось. Не наше это. И ты знаешь, и я знаю. Только не думать не выходит. Пора ехать к Кате, возвращать машину, а он стоит посреди двора перед отделом, не решается повернуться. К чёрту! Смотрит на окна. На окно. Одно. Где она стоит. И тоже смотрит. Серьёзно? Вик. Ну что же ты так… Забудь. Мы — в прошлом. Друзья. Не лги себе, Вик. Я тебе не нужен. Словно услышала — улыбается. Слабо. Едва заметно. Для других. Для него — нет. Он её улыбку за сто метров почувствует. Уголком губ — в ответ. Грустно. Отворачивается и уходит. Решительно. К машине. Чужой. К жизни. Новой. Своей. Без неё. Непонятные постройки. Старые. Заброшенные. Где ты работаешь, Кать? По голове — больно. В глазах темнеет. Мысль одна, последняя — попался, как дурак. Открывает глаза в камере. Опять?! Катя рядом. Квест. Всего лишь квест. Весело люди развлекаются. А ведь действительно — весело. Легко и весело, как и всегда с Катей. Отбросить проблемы и дурачиться, как дети. Смеяться, спорить, разгадывать загадки. Он чувствует себя ребёнком. Настоящим, маленьким. Беззаботным. Смотрит на экран, как она с новым ребусом возится, и замирает. Сердце удар пропускает. И ещё один. Фигура. Чёрная. Знакомая. С кладбища. К Кате приближается. Как в фильмах ужасов дешёвых. Её что, на его глазах сейчас зарежут? Игорь кричит. Бьётся. Бьёт. Двери, лестница — наружу. На улице пусто. Никого. Кроме открытки. Монтенегро. Блять. Спрятать, пока Катя не видит. Не до неё вдруг. Мысли скачут. Мыслей нет. Кто это? Кому он дорогу перешёл?! Кто ты, тварь?!  — Что случилось? — Катя выбегает следом. Смотрит весело. Ей всё ещё весело. А вот ему уже не очень. — На работу пора. — Игорь снимает с себя смирительную рубашку. Катя ухмыляется. Злится. Не верит. Игорь протягивает удостоверение. Её удивление можно потрогать. Узнавай получше тех, кого в постель пускаешь. В глазах Кати азарт. В глазах Кати интерес. Зацепило. Зацепил. Не думал, что будет так легко.