risen like a midnight sun (welcome to the night)

— Ты же понимаешь, что Пэнси убьет тебя за это? В отражении зеркала она видит, как Драко лишь пожимает плечами: — Пэнси Паркинсон планирует убить меня в той или иной форме с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы брать уроки танцев. Почему брак и материнство должны были это изменить? — он поднимает взгляд со своих запонок и ухмыляется, когда ловит в отражении её взгляд. — И я верю, что ты хотела сказать, что она убьет нас. Джинни поджимает губы: — О, нет, это все твоя идея. — Разве не ты сказала, что мы должны перестать скрывать наши отношения? Она сужает глаза от его самодовольного вида. Черт бы его побрал! Малфой выглядел абсолютно ошарашенным, когда она впервые заговорила на эту тему. Они «виделись» — если можно назвать их встречи на ближайшей горизонтальной (не всегда) поверхности — в течение почти двух лет. То, что началось не более, чем секс между двумя разведенными людьми переросло во что-то большее. Джинни заботилась об этом мерзавце. И только Мерлин знает, что приключилось с её мозгами. — Не переиначивай мои слова, Драко Люциус Малфой. Когда я сказала, что мы должны рассказать о нас, я не имела в виду на приеме, где в центре внимания должны быть мой брат, твоя лучшая подруга и их новорожденный сын. Ты же знаешь насколько Пэнси ненавидит делиться вниманием. — Технически не она сегодня в центре внимания, а маленький Натаниэль — твой крестник. — Он и твой крестник, — возражает она. Уизли критическим взглядом оглядывает свою зеленую парадную мантию. — Натаниэль Себастьян Александр Уизли. О чем они думали, когда решили назвать ребенка Себастьяном? Драко встает с кровати, поправляя рукава, и подходит к ней. — Это фамильное имя, — отвечает он. — И, если уж мы начали говорить о ужасных именах, я бы поговорил о Уизли, но это будет отвлечением от темы. Джинни хотела бы оскорбиться, но это уже не ново. Он критиковал её всегда — фамилия, цвет волос, бывший муж — и она отвечала ему тем же. Слова, что раньше жалили, теперь просто слова. Он признался, что ему нравятся её яркие рыжие волосы, а она призналась, что его заостренные черты лица не так уж неприятны. Она отбрасывает его руки, тянущиеся к её талии: — Ты понимаешь, что уже отвлекаешь? Неожиданно Малфой обнимает её за живот, притягивая её к себе почти (но не совсем) неудобно. Он кладет подбородок ей на плечо, фыркая, когда Джинни нечаянно хлещет его волосами. — Так, о чем мы говорили, прежде чем я отвлек тебя? Она откидывает голову назад, облокачивая на его плечо: — Может нам стоит подождать хотя бы день? Можно будет рассказать и завтра. Его руки скользят по её животу, пальцами оглаживая бока: — Неужели твоя знаменитая гриффиндорская храбрость испарилась? Как будто пострадает твоя репутация, а не моя. Джинни закатывает глаза: — Какой же ты незрелый хорек! — Ты делаешь мне комплимент, женщина. — Я серьезно. — Я тоже. — Драко. — Джиневра. — Малфой. — Уизли. — Тьфу. Почему я вообще забочусь? — Потому что я один из самых богатых холостяков Англии, дважды победитель в номинации «Филантроп года» и просто бог в постели? — Ты забыл добавить о своей фантастической скромности. Драко ухмыляется: — Скромность переценена. Уизли вздыхает и расслабляется в его объятиях: ей нравятся их безобидные подшучивания почти так же сильно, как и ощущение его рук на своем теле. Когда они, наконец, выйдут в свет их ждет осуждение, но сейчас, когда он обнимает её, это не имеет значения. Он делал из неё желе. Фантастично! — Ты просто хочешь сделать это сегодня, что взбесить Пэнси, — говорит она, ловя его взгляд в зеркале. — Нет, — возражает Малфой. — Я больше хочу увидеть, как лицо твоего брата станет красным, как помидор. — Какого именно брата? — Всех. Джинни открывает рот, чтобы ответить, но он не позволяет. Драко аккуратно берет её за подбородок, поворачивая её лицо к себе. — Но больше всего я хочу сделать заявление. Встать перед твоей семьей и друзьями, и Пэнси и сказать всем, что ты моя. И плевать на последствия. Её карие глаза смягчаются: — Они все будут пялиться, — бормочет она, переводя взгляд с серых глаз на его губы. Он кивает и склоняет голову. Его теплое дыхание щекочет её губы, но поцеловать себя Малфой не позволяет: — Пошли, сделаем это красиво.