Один из сотни отпущенных нам

Я помню погоду белее, желаннее, боже, чем жаркое лето, чем самая яркая осень. Я помню, чуть раньше, красивые эти тени, неловкость момента, мешающие соседи; тепло ощущала в объятьях односторонних и верила, что хоть однажды не будет больно. Но, знаешь, терять и теряться в слезах так стыдно, - до зуда в руках, до сведённых скул: до обиды, когда так стараешься строить из карт колоды красивый, счастливый, до одури шаткий домик, а он разрушается в миг, где последним жестом, как вишенку в торт, кладёшь верхнюю карту. С треском. В душе словно кошки царапают струны скрипки. Мне так не хватает счастливой твоей улыбки, пусть глупых, дурацких, но ставших родными шуток и смеха, такого лучистого, яркого... Дура. Теперь нет ни счастья, ни снега, ни белой пыли, покрывшей на миг все противные города мили. Зато есть обида, причуды, внезапно - ревность. Откуда? Ведь ей нужно быть для кого-то кем-то. А мы друг для друга никто теперь, хоть и сложно: Ни слова, ни жеста; Улыбки - и той... А можно?