Под Крылом

*** Заф сделал два шага назад, критически разглядывая результаты своего труда. Снова подошел, чуть наклонил рамку влево, чтобы она криво не висела. Недовольно вздохнув, снова поправил табличку. Грамота с серебристыми буквами «Лучшему хирургу частной клиники имени Энрике Г.» взирала на него со стены с молчаливым равнодушием. Заф поджал губы, вновь пытаясь выровнять табличку. Сидящий на диване Итаним зашелестел оберткой от шоколадного батончика. До ужина было еще три часа. – Теперь ровно, - выдал Рис, тоже рассматривая висящую на стене рамку. – Это идиотизм, - не выдержал Заф. – И напоминание моего самого страшного прокола. – Почему? Хирург вздохнул тоскливо. – Потому что за все время моей работы в этой клинике у меня никто не умер, - хмуро поделился Заф. – А у врачей, даже самых лучших, бывают умершие во время операций. Сердце слабое, повреждения сильные, привезли поздно, шансы выжить стремились к нулю… Причин масса. А у меня все пациенты живы. – Потому что ты лае? – уточнил Рис наивно. – Потому что я дурак – убито признался Заф. – А так не должно было быть. Рис вытащил из коробки еще один батончик. Задумчиво повертел в руках и положил обратно. До ужина было уже два часа пятьдесят восемь минут. – Ты делился с пострадавшими своей кровью? – Нет конечно! – возмутился хирург, и сразу же смутился. – Я им просто пел. И пару раз... Ладно, не только пел. И не пару раз. И вообще – у меня была веская причина, я не мог поступить иначе. А должен был, - мысленно добавил лае. Должен был. Хирург, у которого на столе не умер ни один пациент, довольно подозрительный. В самом деле, медицина иногда бывает бессильна, как и золотые руки врачей. Но Заф, видя, что человек на операционном столе начинает умирать, не мог этого допустить. А теперь напоминание об этой глупой ошибке висело на стене в гостиной. Как немой укор. И как напоминание о том новогоднем дне. Единственное, что было хорошим – при вручении этой грамоты Зафу подарили корзину с фруктами и шоколадом. Фрукты теперь лежали в вазе на кухне, а большую часть сладостей уже распотрошил и умял Рис. – Законами лае запрещено петь посторонним? – дотошно уточнил гибрид. Хирург сложил руки на груди и уселся на диван, буравя табличку хмурым взглядом. – Не запрещено. Просто я на задании, и не должен привлекать к себе лишнее внимание. А за эти месяцы у меня не было ни одного умершего. Я думал, что обойдется. Что никто не заметит. Не обошлось. – За такое могут наказать? – встрепенувшись, спросил Итаним, перестав рассматривать грамоту. Зафу она не сильно нравилось, значит, и Рису тоже. Хирург отрицательно покачал головой. – Нет. Ну, может быть Илья выговор сделает. Я ничего серьезного не нарушил. По крайней мере, я на это надеюсь. Только в один день дал свою кровь всем пациентам в клинике, и усыпил медсестер и других врачей – чтобы они не мешались и ничего не заподозрили. Хорошо еще, что во время пения вся человеческая техника немного сбоит, и записи с камер в больнице повредились. Никто не умер, и необходимости проверять записи тоже не было. Но если бы Заф этого не сделал, то Рис замерз бы на крыльце перед домом. Так что жертва была оправданной. – А какие наказания предусмотрены? – Дай подумать... Выговор, дополнительные дежурства, уборка дальних домов... – Принялся перечислять хирург. – Существует ли смертная казнь? – Насупившись, уточнил Рис, рассматривая лицо Зафа. Крылатый улыбнулся, и положил ладонь гибриду на разноцветную макушку, успокаивая его. – У нас нет смертной казни для лае. – А для не лае есть? Хирург покопался в памяти, выуживая перечень всех законов и правил собственного мира. – Есть, - наконец признался он. – Но в последние лет пятьсот смертная казнь в моем мире не применялась. – Почему? – Потому что кроме лае, лиров и лилимов у нас нет больше никаких других рас. Арх один есть, и пара златокрылых еще, но их убивать нельзя и не надо, - Заф покосился на батончик в руках Риса. – Может, сначала дождешься ужина, а уж потом возьмёшься за сладкое? Итаним сосредоточенно посмотрел на шоколадку, потом перевел взгляд на гору оберток. Подумав, неуверенно вернул батончик в корзину. – Я жду ужин уже три минуты и сорок две секунды, - доложил Рис довольно.