На пороге войны

Утром я проснулся от невыносимой жары. Такая бывает после летней грозы, но духота была вызвана далеко не этим. Я был прижат к горячей груди и ничуть не жалел об этом. Миха сопел и, чуть подергиваясь, ворошил носом мои волосы. Этот одинокий и вечно отрешённый человек вот так жался ко мне, не давая даже шанса выбраться. Хотя, я, в принципе, и не хотел уходить. И, смотря на спокойную рожу, спящую рядом, пытался по крупицам восстановить вчерашний день. Помню странный сон, потом окно, мята, шкаф... Память приходила ко мне вместе с осознанием пылкого поцелуя возле подоконника. Я почувствовал, как начал заливаться краской. Щёки пылали, так глупо выдавая все мои эмоции, с которыми я был не в силах совладать. В голову пришла идея, как разбудить Горшенёва. Может, она и не была хорошей, но мне она показалась обязательной и в принципе адекватной на фоне вчерашнего вечера. Я немного ближе подтянулся к его лицу и подарил осторожный поцелуй. Мои губы мягко перешли к шее. Хотелось, чтобы ему было приятно. Я чуть отодвинулся, очень внимательно наблюдая за его реакцией и эмоциями. Он слегка нахмурился, но потом ухмыльнулся. Видимо понял, кто является для него подогревом. - И тебе доброе утро, - открыл глаза. Теперь же его огромные зрачки были вызваны ощущением счастья. Я надеялся на это. Он медленно протянул ко мне руку и тыльной стороной пальцев погладил по щеке. Аккуратно нажимая и спускаясь вниз. Взял указательным и большим пальцем за подбородок. - Милый ты, - его губы расползлись в доброй улыбке. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза. Я вспоминал нежный вчерашний поцелуй, а он... Не знаю, о чём он думал. По нему это всегда было трудно понять. То ли от его настроения можно зажигать радугу, то ли сгущать тучи. Горшок отвернулся и сел на постели: - Слушай, Андрюх... - Он повернул ко мне голову. Я все ещё лежал. - Ты меня извини, но я ничего не помню, что вчера было, - глупо пожал плечами. - Знаю что поругались, а что потом... - Чуть помотал головой. - Как в тумане, - уголки его губ полезли вверх, а взор прошёлся по кровати. Что-то мне подсказывает, что всё он помнит. Но... Рассказать я всё же не решился, хотя, уже вчера был уверенно настроен. - Ничего, Мих... Выпили много, - я тоже поднялся и пошёл глотнуть воды. Бухал он, а сушняк у меня. Наверное, переволновался. Найдя чистую кружку, я налил воды из чайника. Только поднеся её ко рту, услышал жалобное постанывание. - Княяязь... Мне плоооохо... Не удивительно, раз ты даже ничего не помнишь. - Княяяязь... - Иду, Миш, - осушив и вновь наполнив посудину спасительной жидкостью, пошёл к нему. Горшенёв снова улёгся, держась за голову. Увидев меня, он попытался подняться. Я лишь толкнул его обратно: - Куда скачешь, придурок?.. - положил ладонь на его лоб. Горячий он был или нет, я не понял, но помощь моему другу точно требовалась. Всучив ему кружку, я пододвинул табурет к кровати. Вот он, беспомощный и такой... Милый. Да, вероятно, так. Он быстро выпил. - Андрюх... - прожигал взглядом. Таким... Болезненным. - На полке над раковиной лежит уксус, - немного поморщился. Похоже, в его голове прочно сложились сочетания уксус и кисло. - Разбодяжь, а? - отдал обратно кружку и скинул с себя одеяло, в которое я так тщательно пытался его замотать. - А если пивом лечить? Думаю, так даже лучше будет, - я попытался усмехнуться, чтобы поднять ему настроение. Но он был непреклонен и прикрыл глаза. - Нееет... Иначе я заблюю пол, и тебе придётся убирать, - теперь улыбнулся. От такого положительного настроя мне захотелось сделать всё, лишь бы ему было хорошо. Ранее я всегда подавлял в себе такое желание, но сейчас... Да черт с этой гордыней! И я пошёл на кухню. Где оно, наше спасательное средство от бодуна? Говорил, над раковиной... Я открыл одну из полок. Да уж, небогато. Мой взгляд прошёлся по основательному запасу спичек и, так обожаемых им, макарон. Как к войне готовится. Я вспомнил, как он мне рассказывал, что читал в какой-то старой газете о конце света. Не думал, что Миха воспримет эту ересь всерьёз. Я отодвинул пару пачек и... О, боги! Нашёл уксус. Чуть приподнявшись на цыпочках, я засунул руку глубже, стараясь не опрокинуть на себя полку, схватил бутылку и поставил на стол. Полдела сделано. Осталось только... Я снова взглянул на чайник и вспомнил Горшка, который принёс мне чай в первую ночь. Он выглядел счастливым. Я искренне хотел, чтобы это было так, и анализы, которые я собирался заставить его сдать, показали хороший результат. Ну, как сказать, хороший... Не может быть такого, чтобы он поцеловал меня просто под воздействием алкоголя! Но ведь, если так и будет, значит все это время он был ненастоящим. Или... - Андрей?.. - Хрипловатый голос послышался рядом. Я даже не заметил, как он пришёл за мной, и просто залип на чайнике. - Что? - Я разочарованно повернул к нему голову, машинально наливая воду. - Уксус стоит ближе, это я коньяк спрятал, - он поменял бутылки местами и подошёл ближе. Немного потряс за плечи. - Не расстраивайся, немного хуёво, а потом опять нормально! К концерту будем, как новые! - Он старался меня подбодрить, но ведь и сам толком ничего не знает. - Я не пил, Миш, - подал ему кружку. Он взял её, но всё ещё держал мои пальцы, ожидая продолжения. Его не последовало. Я молчал, потупясь и глядя в пол. - Хочешь сказать, что мне придётся одному терпеть это? - Горшенёв полностью забрал разбодяженный уксус и отпил, сморщившись. - Честно говоря, пить - это хуже, чем палёный спирт, - поставил кружку. - Налей ещё водички, - убрёл обратно. Я остался стоять один. На этой холодной кухне, которая уже не казалась мне жизнеутверждающей. Помедлив ещё немного, я всё-таки выполнил просьбу Горшка и принёс ему воды. В спальне его не было, и не трудно было догадаться, где он находился в данный момент. Я поставил кружку на стол и сел на кровать. Потёр лицо руками. Не бывает такого! Чтобы жизнь рушилась с приходом чувств! - Ты как будто молишься, - Миха сел рядом, хватая воду. Я же постепенно оседал на пол, сложив ладони лодочкой. Из окна светило яркое солнце. Словно говоря: "Да? Хуёво тебе? На, чтоб ещё и противно, и жарко было." Или наоборот старалось поднять упавшее, словно камень с обрыва на голову, настроение. Погода сопутствовала оптимистам. Хотя, их и не существует. Все звёзды гаснут. Особенно звёзды надежд. - Давай поедем на точку? Там хоть веселее, чем с твоей кислой рожей, - он загоготал и толкнул меня плечом. - Поехали... - Я окончательно упал от его лёгкого удара и вставал уже с пола. Отряхнувшись от грязи, которая, наверное, осталась с кед, я подошёл к портфелю. Горшенёв стал разбирать какие-то бумаги со стола, ища что-то. - Может быть, всё-таки расскажешь про вчерашнее. Не зря же ты меня так разбудил... - Я чувствовал его ухмылку. Рассказать или нет? Сознаться или ещё немного подождать? А может, лучше навсегда уйти в себя, до конца жизни не решаясь поставить этот вопрос на первое место? - Нет, всё хорошо. Просто порыв нежности, - я разгребал вещи из рюкзака, которые за всё время так и не удосужился прилично разобрать. - Ну ладно... - В голосе читалась грусть. Он побродил по комнате и скрылся где-то в коридоре. Я услышал шум воды и отборные маты. Интересно, чем он так занимается? Оставив выпотрошенный портфель в покое, я пошёл к нему. Дверь в ванную как всегда была открыта. Сколько раз он оставался у меня, никогда не закрывался. Впрочем... Может быть, он всегда ждал, когда я зайду? Немного дернув ручку на себя, я увидел Миху, надраивающего кеды в раковине. Он периодически плевался матными словами и моего приближения не заметил. - Ну блять, откуда в нашем городе столько грязи?! - Он подставил белый нос обуви под струю воды. - Что делаешь? - Горшок подпрыгнул на месте. - Охуел, сука, так пугать?! - Он повернулся ко мне и закрыл кран, а его кеды так и остались мокнуть. - Ну извини... Ты так ругался, что мне стала интересна причина твоих выкриков. Может, тебе тут руку оторвало, а ты её обратно пришить пытаешься? - Я улыбнулся, отправляясь на кухню. Есть хотелось нещадно. Горшенёв собирался последовать моему примеру, но не думаю, что у него получится проглотить хотя бы кусочек. Я открыл холодильник. Не могло быть такого, чтобы в его доме были только макароны и пиво. В углу завалялись пара кусков хлеба и сыра. Хоть поем чего-нибудь... Достав остатки продуктов и, не проверяя их срок годности, я запихал всё в рот. - Ну прекрасно, а я что есть буду? - Он надул губы и слегка толкнул меня. Эта ситуация вызвала приступ смеха, но я умело сдержал его. Тем более, заржав, я бы потерял последние куски хлеба. - Пеебьёсься... - Ответил я, пережевывая пищу, и проследовал в комнату. Надо было взять с собой концертную футболку. Краем уха я услыхал бормотание Миши. Оно привело меня в лёгкий ступор. -Переебусь я только с тобой... - Хлопок двери и снова шум потоков воды.