Anata wa hontoni watashi no niisan ka?

С праздником вас, дорогие читатели, с прошедшим и наступающим ( ´･ω･`)_且 Очень рада, что провела этот год в вашем обществе, что вы мирились и терпели все загулы моей музы, за что от всего сердца извиняюсь (シ_ _)シ Хотелось бы радовать вас главами почаще, но, увы, желания не совсем совпадают с возможностями - Аки, - блондин приподнял голову, отвлекшись от содержимого монитора. В последнее время тот был как на иголках: он не знал, чего можно было ожидать от отото после его последней выходки, поэтому в каждом движении, в каждой фразе пытался найти подвох. Что еще больше настораживало – таковых не было, Така вел себя как и положено обычному младшему брату, разве что проявлял иногда чрезмерную заботу: смиренно готовил ему, убирал, тихо подавал кофе, когда Сузуки, сидя с ноутбуком, пытался справиться с проблемами на работе. Правда, иногда порывался обнять или прильнуть поближе, но Рейта стоически переносил это, если действия не пересекали мысленно обозначенную им черту. Иногда он сам себя убеждал, что ему не стоит мысленно преувеличивать смысл тех или иных действий и при малейшем намеке шарахаться от Таканори, как от прокаженного. Желание доверять брату, заполнить с ним пробел длиною в семнадцать лет перемежалось с опаской переступить дозволенный обществом предел. И как только в поле зрения появлялась фигура Матсумото, эти мысли роем раздраженных пчел метались в голове Акиры, заставляя его самого ощущать смятение и неопределенность даже в отношении самого себя. Он перестал доверять самому себе, перестал понимать самого себя, и все это благодаря его брату. – Ты слишком много сидишь за работой. Пойдем немного прогуляемся, м? Как раз нужно сходить в магазин и закупить продукты. Стараясь шуметь как можно меньше и не сильно отвлекать Сузуки, Таканори присел рядом с ним на диван и краем глаза заглянул в монитор – перед ним ровными столбцами замелькали таблицы из цифр, кое-где разбавленные небольшими диаграммами и графиками. Это вызывало у Таки тихий вздох: его аники настолько погряз в этом, что сам стал напоминать машину, состоящую из сплошных кодов; стал медленно чахнуть и смотреть на все пустым взглядом. Это зрелище каждый раз вызывало желание обнять и собственным теплом оживить Акиру, растопить эту оболочку, как кубик льда в ладонях. Но Така помнил, чем обернулась для него его же спешка и напористость - ошеломленный Аки не смог принять его чувства, - и впредь пообещал себе быть гораздо осторожнее и осмотрительнее. И хитрее. Если уж не получилось сразу заполучить Сузуки, то теперь Матсумото будет давать привыкнуть к себе, окружать своей заботой, медленно впуская корни в сердце аники. В конце концов, Аки окажется оплетенным настолько крепко, что не в силах будет от этого избавиться, и только Руки окажется рядом с ним. Только он будет его незримой поддержкой, его обожателем. Акира просто еще не понимает, насколько ему повезло, но теперь-то Таканори торопиться не будет. - Аки, - повторно обратился Така, легко касаясь плеча своего брата. Тот, устало вздохнув, тыльной стороной ладони провел по сомкнутым векам. – Ты кроме ноутбука ничего больше не видишь. Небольшая прогулка лишней не будет. Ответом на это был лишь полный усталости, изможденный взгляд. Сузуки изо всех сил пытался удержать на плаву то, что осталось от компании, но неподдельная забота и переживание отото брали свое – острая шпилька совести раз за разом укалывала все больнее. Рейта начинал чувствовать себя сволочью, если не пытался как-то ответить на действия брата, поэтому он приподнял руку, позволяя Таке нырнуть «под крыло» и крепко стиснуть в объятьях свой торс. В такие моменты он по-настоящему ощущал себя страшим братом, чувствовал себя нужным кому-то, именно – маленькому, хрупкому, прижавшемуся к нему Таке. Это в какой-то мере освежало и бодрило Акиру, и если бы не опаска за реакцию Матсумото, он бы, наверное, смог обнять его в ответ, как в детстве. - В самом деле, - косо усмехнулся тот, поднимаясь и будто стряхивая пылинки с рукавов закатанной рубашки. – А то так и пылью недолго покрыться. Первое время Таканори удивленно смотрел на вставшего Сузуки – видимо, сам мало верил в эффективность собственных уговоров, - а затем вмиг просиял и энергично кивнул. Это в который раз умилило аники: он верил, что в душе его отото все еще оставался ребенком – стоило пойти на уступки ради небольшого каприза, и это вызывало улыбку, тоска превращалась в радость. Разве что капризы теперь были далеко не детские. *** - Может, это? – промычал Матсумото себе под нос, вертя в руках упаковку, замотанную в пищевую пленку. Акира решил ведущую роль отвести отото, а сам покорно толкал тележку, заполненную продуктами. Каждую вещь Така чуть ли не рассматривал под микроскопом и не пробовал на зуб, как придирчивая домохозяйка, вертел так и этак, тщательно вчитывался в каждую строчку, написанную на упаковке. С виду это не было заметно, но Таканори просто-напросто боялся не угодить Сузуки – он не знал, какие у него любимые блюда, что он не любит есть, на что аллергия и так далее, а ведь хотелось знать все до самых мелочей. Сам процесс совместной покупки объединял, было особое ощущение общности, но стоило споткнуться о подобную мысль, как этот запал в душе Таки заметно угасал. - Я разве так похож на кролика? – шутливо фыркнул Рейта, слегка вытягивая шею и разглядывая то, что было в упаковке: брокколи, грибы, какие-то стручки и прочая зеленая муть. До детдома он питался практически одним рисом, в нем меню разнообразием также не отличалось – супы на мисо пасте, все тот же рис, овощи и что-то рыбное в придачу. И стоило только вырваться на волю, как мясо стало его любимым продуктом – сытно, вкусно а главное - ново. Во всем остальном Сузуки был крайне привередлив. - По крайней мере, ты настолько же мил, - улыбнулся Така, пихая локтем в бок. – Между прочим, овощи очень полезны. Ты знал, что грибы шиитаке могут сделать тебя умнее? - О боже, никогда не любил эти штуки, похожие на безвкусную резину. - По тебе видно, - злорадно прыснул младший блондин, и тут же его шевелюру встрепала широкая ладонь. – Эй! Таканори, натужно и разозленно пыхтя, пытался «прилизать» свои волосы руками и что-то ворчал о слишком обидчивых. Акиру же это откровенно смешило, и он, не выдержав, прыснул в кулак, потому что зрелище было забавным, и что более важно – атмосфера располагала к веселью. Он словил себя на мысли, что она напоминала будничную семейную: непринужденность, легкость и естественность – именно такую он замечал, когда самостоятельно посещал супермаркеты. Он смотрел на беззаботные семейки с ноткой тоски и грусти - зависть с возрастом прошла, - а теперь он сам оказался на их месте. Это было… приятно. Та тяжесть, которая мучила его на протяжении долгого времени, вмиг куда-то исчезла, уступив место непривычной легкости. Причиной этому был один взъерошенный парень, который тщетно пытался повторить то же с прической самого Сузуки, забавно подпрыгивая, ворча и невнятно ругаясь, но вскоре был перехвачен локтем за шею и повторно взлохмачен. – Аки, тут же люди, хватит, - зашипели откуда-то из-под мышки, и Рей обернулся. В самом деле: на них были направлены неодобрительные взгляды, пара девчонок настороженно перешептывались, а кто-то даже и хихикал, глядя на их возню. Пока аники был отвлечен, Матсумото вырвался из своеобразного плена и смущенно коснулся своих щек. Такая «атака» была для него настоящей неожиданностью, ведь обычно Акира вел себя довольно-таки сдержанно, если даже не прохладно. Или он так вел себя только с близкими людьми? С кем-то особенным? От этой мысли перехватило дыхание, и Така украдкой взглянул через плечо. Его настороженно-пытливый взгляд был перехвачен другим – теплым, искрящимся и добрым. У Акиры были мудрые, строгие, но невероятно добрые и снисходительные глаза. Таканори почувствовал, как коленки предательски дрогнули, а во рту встал тугой ком, который было трудно проглотить. Стараясь не выдать своего смущения, он взял тележку за край, противоположный от ручки, и покатил в сторону следующего отдела, чтобы Сузуки следовал за ним. *** - Холодать начинает, - отметил Рей, чувствуя, что ладонь начинает слегка пощипывать от вечернего холода. То ли его раздобрил случай в магазине, то ли сама атмосфера, но Акира, кинув косой взгляд на Таку, отметил, что тот шел без шарфа и в тонкой кожаной куртке с открытым горлом. Приступ беспокойства и заботы - уже с его стороны – показался в некоторой степени в новинку, по крайней мере по отношению к отото. Сузуки отметил, что это приятно – беспокоиться о ком-то. На двоих с Матсумото они несли большой, туго наполненный пакет, и эта тяжесть, которая объединяла их, также была приятной, даже несмотря на то, что ручки пакета больно врезались в кожу. Эта боль была приятной. Нахождение рядом с Таканори было приятным. Со стороны что-то невнятно промямлили в ответ на фразу, и Сузуки улыбнулся кончиками губ – наверное, тот до сих пор дуется за своевольную выходку своего аники. В самом деле, совсем еще ребенок. Слишком много переживший, с искалеченной душой ребенок. Молчание несколько затянулось, но оно не было в тягость никому из братьев, давая возможность подумать о своем или же разглядывать ночные пейзажи. Таканори занимался именно последним: хоть он и живет в Токио – каменных джунглях, где вместо деревьев – высотки, а вместо троп – асфальтовые дороги, - но сумел отыскать район с небольшим парком. Ему нравилось идти по своеобразному коридору из деревьев, освобождая голову от накопившихся мыслей, словно растворяясь в окружающем полумраке и становясь его частью. Мысленно сливаться с ним до такой степени, что малейший звук, даже треск ветки, был слышен за десяток метров; что тело ощущало неестественную легкость, будто под ногами был воздух, а не мощеная плитка. И, не ощущая опоры, все падать, падать… Ровно до тех пор, пока что-то не отвлечет и не вытащит из этой неги, как рыбак – ничего не подозревающую рыбу, и остается только удивленно ловить воздух ртом и искать источник этого раздражителя. Така не заметил, как они вышли из аллеи, а деревья сменились на бетонные многоэтажки. Желтоглазые фонари кое-где горели по обочинам, позволяя темноте обволакивать подозрительные проулки и расщелины между домами. Как раз в одной из таких расщелин доносился подростковый смех, так резанувший слух Матсумото. Рядом шедший Акира не заметил этого, погруженный в свои мысли, и Таканори стало от этого не по себе: Сузуки не замечал его нервозности и раздраженности, вследствие чего Така оставался с этими ощущениями один на один. Периодически смех то замолкал, то вновь окатывал стены рядом стоящих зданий, и теперь можно было отчетливо выделить совсем еще юные голоса девушек и парней – наверное, школьников. - Эй, Юки, давай с нами, а? Кайф нереальный просто, - начал один мужской голос, и ему подбадривающим улюлюканьем вторили еще двое. - Но это же неприятно, - капризно протянул тонкий девичий голос, а затем донесся жеманный смех – видимо, ее притянул к себе парень. – Ты же знаешь, мне не нравятся… - Тс-с-с, - тихо прошипел первый голос. – Закрой глаза, и ты даже не поймешь, когда это случится. Давай, давай. Девушка все продолжала ворчать и кокетничать, а парень со своими друзьями не переставали уговаривать. Голоса были разморенные, развязные – наверняка подростки были чем-то опьянены. Это Матсумото очень не понравилось, и он попытался прижаться ближе к Акире, но пакет с покупками стал цепляться за колени и бедра, поэтому пришлось вернуться на свое прежнее место, нервно кусая губы и напряженно поглядывая в сторону подворотни. Така терпеть не мог такие «неблагополучные» компании – такие же, как и его родители, - поэтому каждый раз сердце подскакивало в район горла и билось настолько сильно, словно хотело вырваться изо рта, а тяжелые, судорожные глотки предотвращали это. Несмотря на то что погода отнюдь не была теплой, тело вмиг кинуло в жар, а ручки пакета стали выскальзывать из ладоней. Каждый сантиметр, каждый пройденный шаг позволяли панике нарастать, а напряжению – увеличиваться. И пугающий клочок темноты с голосами вот-вот должен был остаться за спиной, но проезжающая мимо машина мазнула светом фар по расщелине, и пакет выпал из ослабевших пальцев Таканори. Причиной шума в самом деле оказались школьники: на девушке была надета плиссированная юбка в клетку, рукава белой рубашки были закатаны выше локтя; за ее спиной стоял парень с темными волосами и рваной стрижкой, который одной рукой приобнимал ее за талию, а другой и зубами держал перетянутый выше локтя жгут. Несколько наблюдателей столпились вокруг парочки, а один из них подносил к обнаженной вене девушки сверкнувший металлическим отблеском шприц. - Аки, где мама? Она пришла? – пролепетал маленький Така, взбираясь повыше на подушки и глядя в сонное лицо своего брата. Тот поморщился в свете включенного ночника и растерянно уставился на проснувшегося отото. - Не знаю, я не слышал. Давай лучше спать, - Сузуки-старший откинул кончик одеяла, предлагая младшему лечь рядом, но тот упрямо замотал головой. - Я посмотрю, - выпалил отото, сползая с дивана и поправляя задравшуюся пижаму. Мама с папой часто не возвращались домой ночевать, но в той или иной форме предупреждали детей, чтобы их не ждали. Точнее, если они планировали вернуться, то говорили мальчишкам не высовываться из своей комнаты. Но стрелки на часах упрямо подбирались к полуночи, а хлопка двери и пьяных криков до сих пор не было слышно. Как бы себя ни вели родители, Така всегда про себя прощал их и беспокоился, если дом долгое время пустовал. На его счастье или несчастье, из приоткрытой двери родительской спальни виднелась тонкая полоска света, а это значило, что родители вернулись, просто братья проворонили этот момент. Были слышны шорохи, странный звон и непонятная возня. Сглотнув, младший Сузуки на цыпочках пробрался к двери и прислонился к ней, стараясь выцепить взглядом происходящее в комнате. Мать сидела, облокотившись на ножную спинку кровати и тяжело дышала. Волосы сосульками свисали с безвольно опущенной головы, закрывая лицо. Рядом пыхтел отец, закатывая ее рукав выше локтя, перевязывая жгут и открывая взору синие, вдоль и поперек исколотые вены, «украшенные» багровыми точками запекшейся крови. Така удивленно округлил глаза: у него и Аки руки были совсем не такие, на внутренней стороне их локтей была тонкая, белая кожа, совсем не такая, как у мамы или папы. Раздался шорох разорванной упаковки, и отец достал из нее шприц, игла которого блеснула, отразив свет включенной лампы. Треск сломанного стекла ампулы, свист заработавшего поршня, и из тонкой иглы прыснул фонтан жидкости. Таканори лишь удивленно наблюдал за действиями, не понимая их смысла, но запоминая все до малейшей детали, вплоть до черточек делений на цилиндре шприца. Вздрогнул, когда в оглушающей тишине раздался тихий вздох матери – в ее вену вошла игла, и по фиолетовой коже стекла тонкая струйка темной, почти черной крови. «Так же больно», - ошеломленно подумал Така, пятясь назад. – «Зачем она так делает? Кровь ведь…» Мысли в голове путались, младший Сузуки не понимал того, что происходит, и, когда его спина натолкнулась на стену, отец заметил его присутствие и окинул злым, недовольным взглядом. «Почему он так смотрит? Что я сделал?» - замотал головой Таканори, и его коленки начали дрожать из-за боязни родительского гнева. Мужчина что-то недовольно прорычал, резко выдернул иглу из вены своей жены и встал с кровати, намереваясь разобраться с чрезмерно любопытным сыном. Почуяв неладное, мальчик захныкал и стремглав кинулся в комнату, чтобы запереться изнутри, а перед глазами до сих пор стояло изможденное лицо мамы, изуродованные вены и блеск шприца. Подросток, державший жгут, зло взглянул в сторону Матсумото, равно как и его спутники. Их не заботило то, что их застали за употреблением наркотиков, во взгляде сквозило лишь недовольство от того, что их занятие прервали. Как в детстве, у Таканори подкосились коленки, и появилось стойкое ощущение дикой паники, что он увидел то, что не стоило, и с ним вот-вот расквитаются. - Така, вот ты растяпа, - вздохнул Сузуки, опускаясь на корточки и собирая выпавшие из пакета овощи. – Как бы яйца не разбились… Така? Увидев замершего, как статую, брата, Акира не на шутку перепугался. Глаза как раз были напротив кистей Таканори, и те мелко подрагивали, словно их обладатель чего-то испугался, и это что-то вызвало у него шок. Услышав, что его окликнули, Матсумото обернулся, и Рейта пораженно заметил, что в уголках глаз отото начинали скапливаться слезы. - Я не хотел, - пролепетал тот, обнимая себя за плечи и пустым взглядом уставившись куда-то вперед. - Я правда не хотел, Аки, я... Сузуки медленно, стараясь не делать резких движений, поднялся и едва удержался от того, чтобы помахать рукой перед лицом Таки - любое движение могло его всполошить, а настрой настороженности и опаски он вмиг перенял. - Все в порядке, ты ничего не сделал, - насколько мог убедительно проговорил Акира, и на него переметнулся взгляд глаз с огромными черными зрачками, которые практически слились с темно-коричневой радужкой; насквозь пронзил. - Я не виноват, я просто хотел... - всхлипнул Матсумото и не договорил - по его щекам стекли две крупные слезинки. Сузуки тяжело выдохнул, чувствуя, что его грудь словно взяли в тиски: не мог он смотреть на то, как плачет его брат, в эти моменты он выглядел настолько беззащитным, что тот не понимал, как можно было причинить ему боль. Он не знал и не догадывался, что могло быть причиной, так что хотелось взвыть от своего бессилия. - Така, - выдохнул Акира, протягивая свою руку, чтобы положить ее на плечо отото, но Таканори не расценил этот жест как дружелюбный: попятился, что-то лепеча и судорожно сглатывая слезы, а затем и вовсе пустился наутек. Сузуки схватил пакет, дернул его, не рассчитав силы, и ручки с треском порвались, а все покупки покатились по асфальту. Но стоило ему только на миг отвлечься, как низкорослая фигура тут же скрылась из виду. Акира побежал к ближайшему перекрестку, где предположительно мог бы быть Матсумото, однако нашел лишь пустоту и тишину - Таканори словно растворился в малознакомом для Аки районе.