Ginger

      Перси Отвратительно. Именно этим словом Перси Уизли мог описать всю свою жизнь. С самого своего никчемного рождения вплоть до сегодняшнего дня. — …и тогда, мистер Уизли, вы можете передать эти документы мне на подпись, — Скримджер пододвигает к нему огромную стопку бумаг, на которых большими буквами выведено: «Дела первой срочности». — Хорошо, — покорно кивает Перси. Он всегда считал себя неудачником. С тех пор, как начал осознавать и понимать окружающий мир. Перси был третьим ребенком в огромной семье, что, по сути, было неплохо. Вот только в самом начале сознательного возраста он уже стал подопытным кроликом для новорожденных близнецов. Фреда и Джорджа с младенчества забавляло дергать его за волосы, плевать в его тарелку с кашей и раздражать всплесками магии. Магия. Именно в этом слове Перси находил наибольшее невезение в своей жизни. Ну почему он должен был родиться в семье магов? В мире, где определяющим фактором существования являются способности к волшебным дисциплинам? Наверное, стоит упомянуть, что он долгое время считался сквибом. Ни всплесков магии, ни способностей. Ничего того, что отличало бы его от обычного маггловского ребенка. Перси уже и сам в это поверил. Начал читать магловские книги, которые покупал в деревне неподалеку, когда мать брала его и Чарли за покупками, изучать физику, математику и прочие науки, которые волшебникам изучать не было нужды. Поэтому, когда в окно постучалась сова с кремовым конвертом в клюве, он и головы не поднял — это было не ему. Ошибался. И снова гонка за знаниями, ведь он не готовился к Хогвартсу! Он уже не думал о Хогвартсе! Жизнь преподносила ему сюрприз за сюрпризом. Сюрпризы были ароматные, с разной начинкой: от горечи до истерики. Жизнь словно запихивала эти сюрпризы ему в глотку и приговаривала: «На, подавись!» Он давился, но молча пережевывал. На втором курсе учебы он обнаружил, что его раздражают люди. Его однокурсники, люди в Большом Зале, те, кто нежился по вечерам в гостиной. Они казались ему… Недалекими, несуразными, глупыми и слишком эмоциональными. Он сторонился их. Не обращал внимания на глумивых слизеринцев, вечно потешавшихся над его семьей (на самом деле, порой Перси думал, что все их оскорбления и насмешки не так уж безосновательны). Боготворил учителей, блестяще учился (понятное дело, тратить время на друзей Перси и не думал, постоянно сидя за рефератами и учебниками) и стал старостой факультета на пятом курсе. Пятый курс. Появление в школе мальчишки Поттера. Перси не знал почему, но Гарри Поттер начал раздражать его с самого первого дня своего появления в школе. Не популярностью и не славой — Перси верил, что он добьется этого своими силами, а не глупым шрамом на лбу — а тем, что люди зовут внутренней силой. Этой самой внутренней силы ему недоставало. Не было желаемого стержня, хоть убей. Перси думал, что он появится, когда Хогвартс останется за плечами — как по щелчку пальцев. Но нет. Нет, щелчок пальцев получился (вполне ожидаемо) отвратительным. Перси выходит из кабинета министра с толстой папкой подмышкой, перевязанной алой бечевкой и спускается на нижний уровень — в отдел допросов. Проходит мимо устрашающего вида охранников и направляется в то, что зовется его личным кабинетом — темную конуру, освещаемую шаром магического света, безвольно болтающимся по потолку. Там аккуратно кладет папку на стол и развязывает бечевку. Руфус Скримджер. Человек, который называет себя министром магии. Жалкий, боящийся даже шороха за своей спиной. Конечно, он в глаза эти документы не видел. Министерство давно уже в руках Темного Лорда, это знает каждый. Перси невольно вспоминает все, что произошло после окончания школы. Он был уверен, что министерство даст ему то, к чему он так долго шел — настоящую власть. Становясь помощником Бартемиуса Крауча, Перси раздувается от гордости: выбран среди сотен претендентов именно он! Ха, теперь близнецы будут смотреть на него смиренным взглядом и не осмелятся шутить! И тут Жизнь опять делает это. Заставляет проглотить очередной сочный сюрприз. Он рассчитывал стать помощником, человеком, дающим советы, а стал дрессированной собачкой, которая бегает за лениво брошенной косточкой. Восхищение Краучем. Глупое, детское. Он верил ему, верил безоговорочно, был готов на все, лишь бы услышать, как тот правильно произнесет его фамилию. А Крауч взял и умер. И меньше, чем через два месяца, министерство начало писать, что Гарри Поттер помешался, раз утверждает, что Сам-Знаете-Кто вернулся. Перси хохотал над мальчишкой вместе с сотрудниками. Ишь чего выдумал — ради появления своей физиономии в газетах. Перси откладывает в сторону бечевку и открывает папку. Лист за листом, помеченные штампом «грязнокровки», мелькают знакомые лица. Перси записывает в свой зачарованный блокнот все имена и их адреса, чтобы позже предупредить об опасности, а потом отправляет эти листы прямо в камин — в комнате становится теплее. Скримджер и не вспомнит о них. А если что, Перси всегда может соврать, что тот уже все подписал, просто забыл. Когда он остается без начальника, его отдел направляет Перси прямо к Фаджу. И у него появляется очередной повод для гордости (у Перси конечно, министр его и не замечает вовсе). Он же правая рука самого Корнелиуса Фаджа! А семья… Ну и что, что «Пророк», руководимый министром, осмеивает Гарри? Мальчишке надо было подумать, прежде чем бросать такие заявления прямо в толпу! Ах, ну да, конечно, надо показать всем себя, чтобы не забывали. Непонятно правда, с чего родители вдруг так взбесились. Словно он предал семью. Простите, но у Гарри всегда была фамилия Поттер, а не Уизли! Что с того, что он друг Рона? Янтарная жидкость вплескивается в стакан, заполняя тот на три четверти. Перси делает большой глоток и переворачивает страницу, хмурясь. Бред какой-то. «Сокращение в Хогвартсе». И чем их не устраивают прежние преподаватели? Или теперь, после смерти Дамблдора, они решили поменять всю школьную систему? И на кого… Погодите… Когда оказывается, что Гарри Поттер никогда не хотел привлекать к себе внимания, а всего лишь старался предупредить людей, Перси впервые смотрит на министерство, как на кучку фальши. Желание стремительного взлета по карьерной лестнице куда-то исчезает, оставляя едкое послевкусие. И даже Фадж, дергающийся и вечно срывающийся на других, перестает казаться таким уж важным и светлым. Перси понимает, как сильно ошибался, перед тем, как Рон отправляется на шестой курс обучения. Люциус Малфой навещает Фаджа все чаще, тот просит подливать ему огневиски по пять раз на дню, словно он, Перси, какой-то официант. Малфой приходит и уходит, и то же происходит с уверенностью Перси. А потом он находит чеки. Огромные суммы из фонда Малфоев, выписанных круглым почерком на пергаменте и закрепленные витиеватой подписью. Люциус Малфой выбивает вакансии для… Пожиратели. Вот на кого меняют старых педагогов. Они хотят, чтобы детей учили люди в черных мантиях и с татуировкой на левой руке? О Мерлин. Перси не хочет этого, но рука непроизвольно дергается, когда он заполняет еще одну страницу своего блокнота, на этот раз фиксируя на странице обычным магловским карандашом зловещие, отдающие опасностью имена. Потом он сложит листок и пошлет его в Орден Феникса — анонимно, разумеется, — чтобы они оповестили те семьи, которые не знают о проблемах магического мира. Медленно, но верно, министерство заполняется этими страшными людьми. Они ходят по тем же коридорам, носят те же официальные мантии и обедают в той же столовой, что и Перси, но ему так и хочется натянуть на голову капюшон, прикрывая огненные вихры, делающие его удобной мишенью, и шагнуть в камин. А выйти уже из домашнего, но не из того, что стоит в его дешевой квартире в бедном районе, нет. Из домашнего, маминого камина, чтобы очутиться среди запаха свежей выпечки и оказаться в крепком кольце родительских рук. Нет. Нельзя. Пусть эти люди с бледными лицами и татуировками думают, что он ненавидит свою семью. Пусть верят, что он ненавидит Гарри Поттера — этого в принципе неплохого парня, просто слишком безрассудного. Перси даже успел поговорить с ним летом, и понял, что вся его неприязнь к мальчику шла из глубины ждущего славы сердца, с тех пор остывшего на достаточное количество градусов, чтобы мыслить здраво и непредвзято. Он изменился. Мир вокруг изменился. Перси видит это, находясь в эпицентре стремительных событий, вихрем пут закручивающихся вокруг спокойного мирка волшебников. Кивает убийцам, ступая на отполированный черный пол министерства. Пожимает руку убийцам, знакомясь с очередным новым (— Сэр, а почему мистер Фолврик подал в отставку?) руководителем отделения. Старательно выводит имена убийц твердым карандашом, заперевшись в своем темном кабинете, где за дверью убийцы водят на допрос ни в чем не повинных людей. И продолжает делать вид, что ему все нипочем. — Мистер Уизли? — стук в дверь вынуждает вздрогнуть и резким движением затолкать блокнот во внутренний карман пиджака, захлопнуть папку и открыть другую, информация в которой разрешена к просмотру посторонними лицами. — Входите, — отвечает он, и дверь тут же распахивается. Стоит поднять взгляд — и тут же похолодеть, встретившись с надменными серыми глазами. Люциус Малфой с ухмылкой оглядывает его темный кабинет, подмечает развороченную бежевую папку и тлеющие в камине угли. — Что делаете? — как бы между прочим спрашивает он и садится в кресло перед столом, изящно пристраивая рядом свою трость. — Я… — Перси бросает быстрый взгляд на ту папку, которую ему не следовало открывать, — изучаю документы, — и кивает на другую, заполненную не срочными делами, которую Скимджер отдает ему на читку. — Мистер Уизли, — Малфой цокает языком, — знаете, я заглянул к вам по совершенно особенной… Причине. По моим сведениям, вы не являетесь истинным Уизли… — Перси открывает рот, но решает, что лучше молчать, — но это идет вам только в плюс. Нахмуриться и опять заглянуть в холодные глаза с узкими зрачками. — Вы же понимаете, опасно в такое время быть одному, без поддержки семьи. Я, как один из главных попечителей Хогвартса, решил предупредить вас: школу ждут серьезные перемены, а они могут повлечь бунт. Думаю вам, Перси, за плечами нужен тот, кто сможет помочь в случае крайней необходимости. Это похоже на игру. Кобра и птичка. Воробушек. — Мистер Малфой, я не совсем понимаю, как школьные перемены могут затронуть меня… — У вас есть семья. Вы можете отрицать ее, но она существует. Ваш брат Рон… Имеет связь с одним очень важным для министерства лицом, но он не должен узнать об этих переменах, вы же понимаете меня? Важное для министерства лицо. Это, конечно же, Поттер. — Мистер Малфой, я все еще… Тот откидывается на спинку кресла. — Министр потерял хватку. Вы же понимаете, мы не можем находиться в руках у такого человека. Школу ждут перемены, думаю вы уже поняли это, — Малфой опускает взгляд на прикрытую бежевую папку, — но в Министерстве тоже произойдут изменения. Я должен быть уверен, что вы на нашей стороне, мистер Уизли. На стороне блага. Я был, мистер Малфой. Слишком долгое время. Однако Люциус неплох. Запутал так, что выпутаться весьма сложно. Школа, семья — на все рычаги надавил, лишь бы выяснить, готов ли он, Перси, встать на колени перед красноглазым ублюдком и вылизать пол языком там, где прошли его благословенные ноги. Он слышит свой голос издалека. — У вас нет причин сомневаться во мне, мистер Малфой. Тот скалится, встает, опираясь на трость, и даже не прощается, повернувшись спиной. Перси некоторое время изучает черную ленточку в белых волосах мужчины, и только потом осознает, что Малфой не двинулся с места. — Мы все боремся за то, что имеем, Перси, — наконец говорит он и исчезает в дверном проеме. Наверное, именно из-за этой фразы Перси становится вдвойне острожным. Не приезжает даже на свадьбу Билла, хотя уверен, что его бы там приняли. Не выдает себя никак, даже когда убивают Скримджера. Продолжает сбегать в свой кабинет и выписывать один за другим важные указы и тайные указания, посылая их в орден. Продолжает все так же ломать карандаш о бумагу, спотыкаясь об имена зарегистрированных в «срочном поиске» и умерших (точнее говоря, хладнокровно убитых). Малфой становится все более бледным и совсем не обращает на него внимания — кажется, у того свои проблемы. Война. Это кровожадная, опасная война. Он пытается выжить в огромном муравейнике, так, чтобы не быть пойманным. Прекращает все контакты с родными, хотя прекрасно знает, что мать переживает и продолжает упорно шить ему рождественские свитера. А ночью лежит и сверлит усталым взглядом бесцветный потолок. Уходит сон, уходит желание есть, пропадает амбициозность и вера в то, что однажды он станет великим. Остается только надежда, согревающая лучше любого одеяла и порой заботливо опускающая ему веки. Он начинает бояться не за себя, а себя. Ведь даже если Гарри прикончит Лорда, ему, Перси, это не даст никакой гарантии, ведь Малфой может отомстить и так. Если узнает. Перси дрожит, в очередной раз наполняя стакан алкоголем — без него он давно бы потерял рассудок. Если Малфой узнает… Что? Про письма, которые разными путями попадают в Орден из грязного окна Министерства? Про все просмотренные тайком материалы и испорченные операции? Про подмену документов и сожжение наиболее опасных указов? Про ложные заявления в Министерство о местах, где видели Гарри Поттера? Мерлин, да если Люциус Малфой прознает хотя бы про одно из сотен этих дел, он начнет мстить. Малфои не прощают предательства. И жизнь в вечном страхе начинает выедать мозг. Становится страшно всякий раз, когда Перси открывает глаза. Эта жизнь выматывает его. Редкие проблески света мелькают все меньше и меньше. Перси не помнит, когда в последний раз чувствовал себя счастливым. Наверное, в тот день, когда Гарри, Рон и Гермиона пробрались в министерство под видом обычных работников. После того, как они удрали через камин, Перси заперся в своем кабинете и долго не мог отсмеяться, вспоминая, с каким лицом за ними гнался его начальник… Люциус Малфой перестает расхаживать по Министерству, как капитан по своей шхуне. Перси даже подслушивает перед одним из слушаний его ссору с женой — оказывается, Малфой не сколько предан Лорду, сколько пытается выбить окно в мир для своей семьи. Перси неожиданно для себя даже проникается сочувствием к этому страшному человеку. Ведь все они живут на одной планете, все они люди. Ну или хотя бы в прошлом были людьми. А ранним утром первого мая в голову приходит странная мысль — сегодня. Сегодня что-то случится. В министерстве как-то пусто, и Перси спрашивает у знакомой работницы, куда все подевались. — Ринулись в Хогвартс, — отвечает она, пожимая плечами. — Кто-то донес информацию, что туда направляется Гарри Поттер. Проведя весь день как на иголках, заливая в себя литры кофе, чтобы не уснуть, Перси наконец не выдерживает и связывается через камин с Аберфортом — единственным человеком со светлой стороны, который знал, что именно он делает в Министерстве. Когда в огненном пламени появляется знакомая борода и грустные глаза, Перси подскакивает к камину. — Уизли! — недовольно восклицает голова. — День подарков сегодня! — Вы о чем? — наложив заглушающее заклинание на дверь кабинета, осторожно спрашивает Перси и опускается перед огнем на корточки. — Минут тридцать назад в мою комнату вломился Гарри Поттер со своей компанией и потребовал, чтобы я протащил их в Хогвартс. Вот идиоты. Перси переводит дыхание. — А мой брат… — Цел и невредим, и все время пожирал девчонку голодными глазами, — хмыкает Дамблдор. — Перси, думаю, сегодня все решится. Не хочешь к нам присоединиться? Через десять минут, крепко обнимая рыдающую мать, Перси никак не может перестать прокручивать в голове в свою огненную речь. «Я был дураком…» Почему он не рассказал им? Перси не знал. Понятия не имел, почему так поступил. Наверное, он уже не хотел быть героем. Не хотел славы. Ему вполне было достаточно крепкого отцовского объятия, мокрой щеки мамы, радостных оскалов близнецов и такого внимательного взгляда Гарри. Мальчик-который-выжил смотрел прямо на него, и в зеленых глазах Перси увидел то, чего ему не хватало такое долгое и мучительное время. Понимание. Гарри Поттер словно знал, что вся его тирада была ложной. Может, просто догадывался. И именно в тот момент Перси ощутил полную свободу от своих юношеских домыслов по поводу этого человека. Гарри Поттер был недостающим куском паззла в их большой семейной картине. Мальчик, у которого не было семьи, сумел сохранить его семью. Что же касается Люциуса Малфоя… Перси ждал этой встречи, но все равно оказался к ней не готов. После потери брата мир вокруг поблек, и картинка стала такой нечеткой, что поначалу он даже не увидел в толпе потрясающих кулаками Пожирателей белые волосы. Люциус Малфой обнимал за плечи жену, его сын стоял чуть поодаль. Малфой взглянул на него, потом оглядел стоящую вокруг рыжую толпу, а затем кивнул. Скорее всего, он кивнул себе, но Перси кивнул в ответ. Они поняли друг друга. Ведь в конце концов, если рассмотреть ситуацию, не примешивая сюда другие — каждый из них просто защищал свою семью. Да, своими методами, но это то, что оставалось у каждого в сухом остатке. Хоть и скрывалось за надменными улыбками, литрами алкоголя, тоннами бессонных ночей и татуировкой на предплечье. Ведь любой: будь то маг или обычный человек не является полностью светлым или полностью темным. И каждый делает то, что ему по силам. Перси продолжает карьеру в Министерстве, а Люциус Малфой отправляется в Азкабан, где теряет рассудок и вскоре погибает. «Удивительно!» — говорили стражи, когда еще при жизни Люциуса к нему ходил один из известных теперь всем Уизли. Перси никогда не заговаривал с Люциусом, просто стоял рядом, давая тому ощутить себя окруженным не страшными существами в черных плащах, а людьми. Людьми, которые понимают. Перси не считал Малфоя незаслуженно осужденным, о нет — тот совершал поистине чудовищные вещи, его место было именно в этой камере Азкабана. Перси смотрел на осунувшееся лицо чистокровного аристократа, находившегося в бреду, и не чувствовал жалости. Он просто ощущал… Понимание. Люциус Малфой защищал семью. Пусть неверным способом, пусть ценой жизни других. Но Перси порой думал, что, не будь у него веры в светлое, он и сам бы поступал так же. И именно в такие моменты осознавал, что незаслуженно называл свою жизнь отвратительной. О нет. И у него был стержень, просто он очень долго этого не понимал. И внутренняя сила тоже была. Она подпитывала и давала надежду. И это была семья.