Привет из воспоминаний

Плотно сжатые, сухие губы ощущаются очень чётко, по спине прокатывается горячая волна и ухает вниз живота. Тайга сжимает ворот футболки Аомине и чувствует, как ткань врезается в кожу. Дайки судорожно выдыхает и чуть приоткрывает губы. У Тайги трясутся руки. Прошли какие-то доли секунд, но всё как в замедленной съёмке. Запредельно близко и нараспашку… Аомине реагирует так молниеносно, что Тайга даже не успевает понять, как оказывается у стены, только чувствует твёрдую холодную поверхность лопатками. Сразу становится мало воздуха и места — Дайки очень много, его горячие ладони повсюду, а губы не дают жадно вдохнуть. Всё такие же сухие, бледные, с острыми кромками… Кагами почти больно, но он только притягивает Аомине ещё ближе и кусает за нижнюю. — Ч… чёртов Кагами… — почти шепчет тот, прижимая пальцы ко рту: на подбородок сбегает мокрая алая струйка — кажется, перестарался. Тайга с силой за запястье отводит его руку и тянется снова к губам, теперь уже аккуратно проходясь расслабленным языком. У Дайки вырывается какой-то утробный звук, похожий на урчание рассерженного кота, а потом он хватает Кагами за плечи и с силой прижимает обратно к стене, наваливаясь и мелко притираясь бёдрами. Глаза у Аомине совсем шалые, почти чёрные, в обрамлении прямых игольчатых ресниц. Кагами чувствует, как ему уже совсем неймётся — в бедро упирается неопровержимое доказательство. Ничего себе, это же просто поцелуй… Тайга чувствует, что сам недалёк от состояния Дайки, и удивляется ещё больше. Кагами прикусывает смуглую солоноватую кожу на шее, обводит языком ключицу и проходится влажными поцелуями вдоль ворота футболки, забираясь руками под неё, оглаживая широкими движениями спину и не очень плавно сползая на задницу. Аомине, рвано дыша, подрагивающими руками уже расстёгивает его джинсы, но болты, как назло, выскальзывают и не поддаются. Дайки цыкает, злится, но дело быстрее не идёт. Тайга тянется к его ремню и, хоть и не сразу, справляется успешнее, тут же сжимая через ткань член Аомине. — К… Кагами… — вырывается у того полустоном. Дайки машинально прижимается сильнее и буквально на пару секунд забывает о своём судьбоносном сражении с джинсами Тайги, которое уже почти закончилось его победой. А потом одним движением буквально срывает последнюю оставшуюся петлю.  — Эй… Полегче, — Тайге, конечно, не терпится тоже, но о том, какая морока с отодранными пуговицами и вырванными молниями на джинсах, он знает не понаслышке. — К чёрту… Я сам тебе зашью потом, — Дайки уже стаскивает свою футболку. Тайга, представляя пытающегося хоть что-то зашить Аомине, выразительно прыскает и тут же охает, потому что Дайки в отместку делает то же самое, что и он сам десять секунд назад.  — Смешно, Кагами? А динамить меня столько времени не смешно, случайно, было? — мстительно и тихо говорит Аомине на японском прямо на ухо, касаясь раковины, и поглаживает член через ткань трусов. От этого ноги отказываются держать, а глаза закатываются.  — С… скотина, — шепчет Тайга и хватает его за голые плечи, притягивая и жадно впиваясь в губы. — Лучше… чем семь лет назад, — снова растягивает оскал Дайки, пытаясь отдышаться. — Что? — у Тайги перед глазами всё плывёт. — Лучше целуешься, чем семь лет… назад, говорю. — Убл-л-людок! Тайга понимает, что им нужно… Очень нужно добраться хоть до какой-то из двух кроватей, поэтому Кагами, не давая себе времени подумать, толкает Дайки и двигается вперёд вместе с ним, Аомине спотыкается, делает ещё шаг назад и в сторону и, схватив Кагами за несчастные штаны, неудачно падает на кровать. Тайга громко шипит, Дайки шипит ещё громче — на нём Кагами. — П… придурок… — Кто бы говорил, — ворчит Аомине. — Ты не пушинка, Бакагами, слезь с меня наконец! Тайга пытается скатиться в сторону, но студенческая кровать явно не рассчитана на них двоих. Дайки тем временем изворачивается и быстро оказывается сидящим на бёдрах Кагами.  — Ублю… — Тш-ш, тебе понравится. Аомине хищно скалится, зажимая Тайге рот рукой и прерывисто дыша, и неожиданно двигает бёдрами, чувствительно надавливая молнией всё ещё не снятых джинсов, заставляя Кагами снова шипеть. — Тебе не надоели эти тряпки? — он цепляет пряжку ремня на чужих джинсах и тянет вверх. Тайга послушно приподнимает бёдра, позволяя стянуть действительно доставшие уже джинсы вместе с бельём. Дайки горячо выдыхает куда-то в ухо, обхватывает и сжимает горячей жёсткой рукой его член, заставляя выдохнуть сквозь зубы. — Что, Кагами, не гей, да? — он начинает мучительно медленно двигать ладонью, покусывая и вылизывая кожу на шее. — Ну ты и с… скотина, — Тайга дёргает его за пряжку ремня, потому что джинсы жутко мешают, и вообще… Кагами, не долго думая, запускает руку Дайки в боксеры, мстительно наблюдает, как у того закатываются глаза, и чувствует, как непроизвольно дёргаются бёдра. — Твою ж… Погоди, Кагами, — он отстраняет руку Тайги и быстро слезает с него. Что? Почему? Какого чёрта? Кто вообще всё это затеял, а теперь на попятную?!  — Эй! Но Дайки никак не реагирует, только быстро снимает опостылевшие джинсы с бельём и идёт к своей кровати, зачем-то залезая в сумку, вытащенную из-под неё. Тайга невольно выдыхает — красивый… Конечно, Кагами видел его и в душе и после него, но чтобы так — никогда. Аомине прекрасно сложен, это не заметит только слепой, но смотреть на него теперь и знать, что сейчас будет… — Лови! Тайга еле успевает среагировать, чтобы не получить в лоб небольшим прозрачным тюбиком и чем-то шуршащим. Кагами удивлённо рассматривает смазку и презервативы. — Откуда? — Ты же не думал, что я ждал тебя все эти годы, а, Кагами? — Дайки скалится и медленно, осторожно, хищнически приближается к Тайге. Это просто выводит из себя. Как он смеет говорить, что у него был кто-то ещё? К горлу поднимается горячая волна ярости, в голове отчётливо пульсирует: «Моё!» Тайга кривит губы и хватает Аомине за руку, дёргая на себя, неловко частью подминает и кусает за загривок. — Сдурел, Бакагами?! — недовольно шипит тот. — Заткнись, Ахомине. Ты тут бывших вспоминать собрался? Дайки очень недолго недовольно возится и копошится под ним, а потом заставляет Тайгу сдать не очень твёрдо взятые позиции и снова оказывается сверху. — А кого мне вспоминать? О тебе у меня ещё нет таких воспоминаний, Ба-ка-га-ми, — он смотрит безумными вайдовыми глазищами и снова скалится, крепко сжимая своими бёдрами бёдра Тайги… Нет у него… Раз нет, значит, будут. Кагами, хватая Аомине за волосы, притягивает его к себе, тут же размыкает губы языком, не давая даже вдохнуть. В комнате ужасно жарко, здесь слишком много яростного, тёмного, собственнического…  — Так дело не пойдёт… — Дайки прерывисто дышит, он весь растрёпанный, на ключице красуется свежий засос почти лилового цвета. — Если ты не прекратишь, я кончу быстрее, чем трахну тебя. — Кто сказал, что не я тебя? — Тайга уже согласен на любой расклад в этот раз, но просто так сдаться этому ублюдку тоже не может. — Ты продул мне со счётом два-один, значит, я всё равно выиграл, — он снова обнажает зубы. — Какого чёрта?! Надевай штаны, я тебя сейчас же с!.. Но Дайки прижимает его руки к матрасу и снова целует. — Заткнись, Бакагами, сколько мы тут с тобой ещё телиться будем? Я не железный, ты… — он отпускает одну руку Тайги и сжимает его член и начинает двигать рукой, наблюдая, как Кагами закатывает глаза, — тоже. Аомине сползает ниже, оставляя три засоса под ключицами, а потом прикусывая сосок. — Убл… людк… Тайга понимает, что уже не в состоянии оказать достойного сопротивления, но на периферии вертится мысль, что в следующий раз он заставит Аомине стонать и просить, обязательно… Неожиданно для себя Кагами чувствует внизу прикосновение прохладных от смазки пальцев. Когда только успел? Дайки осторожно проталкивает один, тут же останавливаясь и внимательно вглядываясь Тайге в лицо. Того это почему-то бесит.  — Я тебе не кисейная барышня, давай быстрее, — и, подумав, мстительно добавляет: — Ты же не думал, что я ждал тебя все эти годы. Кагами даже успевает насладиться этим тёмным, собственническим чувством, которое затапливает предгрозовые глаза Дайки, прежде чем охает от боли.  — Так нормально, а, Кагами? — чуть не рычит Аомине, резко двигая уже двумя пальцами. — С… Скотина, — шипит сквозь зубы Тайга, но больше ничего говорить не собирается. Но Дайки сам вдруг начинает двигать рукой мягче и медленнее, выцеловывая дорожку у основания шеи. И вдруг попадает пальцами, куда надо. Тайга непроизвольно прогибается и охает. Вот же меткий засранец! Аомине, конечно же, всё видит и, довольно скалясь, повторяет движение рукой ещё раз и ещё… Кагами на некоторое время выпадает из реальности, только чувствует этот обжигающий пульсирующий комок внизу живота и горячее дыхание Дайки где-то на шее. И хочется только одного — поскорее от этого избавиться, выпасть из этого полубессознательного состояние в ещё более бессознательное. Происходящее передаётся картинками, которые нет никакой возможности осознать. Вот Аомине проводит ладонью по животу Тайги, вот ею же сжимает свой член — видимо, совсем невмоготу — вот сползает ниже и шире разводит ноги Кагами, кладя одну на плечо… Первое, что чувствует Тайга после этого — обжигающая боль, от которой хочется только избавиться, причём немедленно. Он очень быстро приходит в чувство и недовольно шипит, пытаясь свести бёдра вместе. — Расслабься, Кагами, иначе только хуже сделаешь, — слышит он напряжённый, хриплый голос оттуда, где, предположительно, находится голова Дайки. Слова застревают в горле. Сказать: «Вытащи немедленно?» Или: «Прекрати?» Не сейчас, когда они уже так далеко зашли. Тайга знает, что надо потерпеть и расслабиться, Тайга читал… — Давай уже… придурок. Дайки усмехается и начинает медленно двигаться вперёд. На какое-то мгновение боль застилает глаза, но потом Аомине, хренов снайпер, снова попадает, куда нужно, и важным становится совсем другое. Тайга громко выдыхает, прогибается в пояснице, перед глазами пляшут белые точки, сливаясь в пелену. Сквозь звук собственного сердцебиения он слышит, как низко чуть слышно, напряжённо стонет Дайки, сжимая бёдра Кагами, наверное, до синяков. А потом Аомине снова подаётся вперёд. И ещё... Они оба давно на пределе, поэтому всё заканчивается буквально за пару минут. У Тайги всё это время в голове бьётся дурацкая мысль о том, что их, должно быть, слышали все десять комнат на этаже, но сейчас ему плевать на это с высокой колокольни. Кагами уже точно не знает, где верх, а где низ, простынь под спиной мокрая и скользкая от пота, от Дайки ужасно жарко. Но вот Аомине подаётся вперёд в последний раз, и мир со звоном разлетается мелкими осколками зеркала, оставляя только удовольствие и странную лёгкость.

***

— Эй, Аомине? — Ммм? — Дайки недовольно разлепляет один глаз и с укоризной смотрит на Тайгу. Они лежат вплотную друг к другу. Кагами — прижатый к стене и вынужденный терпеть жаркие в прямом смысле слова объятия Аомине, который иначе просто свалится. — Так что стало с телефоном твоей матери? Дайки недовольно копошится около минуты, прежде чем отвечает. — Ну… Я его утопил. — Аомине, ты… — Тайга просто не верит своим ушам — абсурднее вещи не могло произойти. — Не говори ничего! — он взъерошенный и недовольный, как рассерженный кот. — Дайки, это просто идиотизм… — Кагами на секунду замирает, переваривая, что только что сказал, и, глядя в расширившиеся глаза Аомине, понимает, насколько естественным получилось назвать его по имени. — А ты!.. — Дайки обвинительно тычет ему пальцем в грудь, — у твоей матери был стационарный телефон базы, по которому можно было связаться! Тайга чувствует себя идиотом. Ведь всё было так, и почему-то он даже не подумал об этом. — И вообще, Кагами, ничего бы не было, если бы ты тогда… Тайга, уже порядком разозлённый и собственной глупостью, и поведением Дайки, только возмущённо открывает и закрывает рот, вспоминая всё, что ему пришлось пережить от этого придурка в самом начале и, недолго думая, спихивает его с кровати. Аомине падает с жутким грохотом и громкими японскими матами, а Кагами, удовлетворённый своей выходкой, быстро ковыляет в ванную, довольный жизнью, несмотря на неприятную боль, и думает о том, что он ещё обязательно отомстит этому Аомине Дайки за всё.