amen78 — танцуй сама
(на повтор)
Пить водку из горла оказывается не таким простым занятием. Но я всё равно это делаю. Я просто хочу забыть хоть на пару часов о дерьме, навалившемся на меня. Возможно (даже скорее всего), я заслуживаю всё это, но я просто не могу. Не могу справиться с этим. У всех всегда были проблемы в отношениях, но пока сам не коснёшься этого, никогда не поймёшь, как больно это бывает. Когда человек, который был всем для тебя, вмиг становится посторонним. Тем, кто спокойно может пройти мимо, даже не взглянув на тебя и сделав вид, что вы не знакомы. И все прикосновения, слова, поступки и бессонные ночи испаряются и теряются во мгле, будто бы их вовсе и не было. Будто бы я сама придумала всё это и никого на самом деле не было рядом. Но как только я возвращаю себя в реальность, то понимаю, что меня кроет от мыслей на эту тему. Меня накрывает грёбанной лавиной, когда я вспоминаю всё то, что было между нами с Юнасом. Но кто виноват, что всё так случилось? Конечно же, я. Я же шлюха. И я просто делаю ещё один глоток, пытаясь смыть эти слова со своего тела. Понимая, что содержимое бутылки вот-вот закончится, я двигаюсь к столу с алкоголем, минуя потных танцующих людей. Музыка не звучит уже так громко, как раньше, как только я зашла в этот дом. И я делаю вывод, что пьяна. Хватаю в руки полупустую бутылку с какой-то коричневой жидкостью, даже не утруждая себя прочитать название напитка. Похер. Главное, чтобы с градусом. Подхожу к стене и, как только моя спина приземляется на неё, рядом появляется Нура. — Эва, ты как? — она выглядит немного напряжённой и неплохо так двоящейся в моих глазах. Я моргаю пару раз, пытаясь себя уверить в том, что ещё недостаточно пьяна, и поднимаю руку, пустую от бутылки, вверх, показывая большим пальцем, что всё супер. — Ты как? Красная помада, как обычно, идеально очерчивает её губы, и я в который раз убеждаюсь в том, что она слишком красива и что мне слишком далеко до неё. У меня нет такой идеальной фигуры, такого поразительного вкуса и такой завораживающей внешности. У меня теперь даже нет парня. Не просто парня, а парня, который смотрел бы на меня так, как Вильям каждый раз смотрит на неё. Она идеальна. Она — не я. Я же просто шлюха. — Да вроде всё хорошо. Сейчас должен Вильям прийти. У меня внутри сжимается тугой узел, и рука крепче охватывает бутылку, потому что я знаю, что вместе с Вильямом придёт и он. Улыбнётся своей улыбкой, а мне захочется рыдать так сильно, как никогда. Чтобы сорвать горло и больше никогда не иметь возможности произнести это имя. Потому что оно приносит только страдания. — Эва, у тебя точно всё хорошо? Я ухмыляюсь, подношу горлышко бутылки ко рту и делаю несколько больших глотков. — Как ты думаешь? По Нуре видно, что ей нечего мне ответить. Я вижу в её глазах искреннее человеческое сожаление и абсолютную беспомощность в этой ситуации. Она просто склоняется ко мне и крепко обнимает. — Всё должно наладиться. Ты же знаешь, что я тебя очень люблю? Я улыбаюсь. Конечно, я знаю. — А я тебя. Я отпускаю Нуру и продолжаю ей улыбаться, хотя мне еле удаётся удержать слёзы. Я поджимаю губы и стараюсь не смотреть ей в глаза. — Я пойду, найду Вильде, потому что последний раз, когда я её видела, она слишком близко танцевала с каким-то парнем, — Нура начинает смеяться. — В её стиле, — я выдавливаю из себя несколько смешков. Звучит ужасно, но я хочу, чтобы Нура ушла. Я хочу остаться одна и продолжать забываться вместе с этой бутылкой. Не хочу, чтобы меня поддерживали, утешали или следили за мной. Мне просто нужно, чтобы все испарились всего на каких-то чёртовых пару часов и дали мне возможность забыться. — Ты здесь будешь? Я слышу отдалённо голос Нуры в порывах своих мыслей и поднимаю на неё глаза, только когда она зовёт меня по имени: — Эва? — Да, я буду здесь. Нура смотрит на меня с долей сомнения, а я просто качаю головой в такт музыке, которая эхом проносится по моему сознанию. — Ты бы больше не пила. Я еле заметно киваю ей, продолжая наслаждаться включённой песней. И скромно улыбаюсь, давая понять, что поняла её. Но нихрена я не поняла. Нура уходит, а мой пьяный взгляд падает на открытую стеклянную дверь, через которую прекрасно видно лежаки около бассейна, на которых расположилась небольшая компания курящих ребят. Я ухмыляюсь сама себе и начинаю свой путь именно к ним. Помещение слишком дымное, люди слишком близко друг к другу и я слишком пьяна. Я не вижу ни одного знакомого человека, среди сидящих на лежаках двух девушек и трёх парней, что меня безумно радует. Не нужно ни о чём волноваться и думать. Подходя ближе, я замечаю в их руках массивные скрутки и понимаю, что это вовсе не сигареты. Один из парней замечает меня, стоящую в нескольких метрах от них и явно рассматривающую вещицу в его руках. Он ухмыляется и кивает мне, чтобы я подошла поближе. Мой опьянённый мозг не видит причины для отказа, и на шатающихся ногах я подхожу к ним, присаживаясь на лежак рядом с этим парнем. — Как тебя зовут? — он спрашивает меня, и я чувствую противный запах, витающий рядом. — Эва. Он усмехается. — Ну что ж, Эва, — он отворачивается на несколько секунд от меня и, возвращаясь ко мне, протягивает ладонь с косяком. — Хочешь? Я смотрю на свёртку в его руке, прокручивая все мысли в своей голове. И ни в одной из них нет даже намёка на то, чтобы отказать ему. Почему бы и нет? Хуже быть уже просто не может. По-моему, сейчас идеальный случай для первого раза. Забываться — значит до конца. — Хочу. Я тянусь рукой за чем-то, похожим на сигарету, и зажимаю это между средним и указательным пальцами. Сейчас я чувствую себя ученицей средней школы, впервые пробующую курить. Только есть одно весомое отличие — сейчас мне абсолютно всё равно. — Давай, — парень, имени которого я даже не знаю, протягивает мне зажигалку, пока я помещаю между губ косяк. Он поджигает его, и я делаю первую затяжку, чувствуя этот ужасный запах. — Задержи немного в себе, а потом выдыхай, — он опять ухмыляется. — Всё просто. Я делаю всё, как он сказал, и на четвёртой тяге чувствую подступающую лёгкость. Музыка и звуки стали ещё отдаленнее, а мой рассудок погрузился в ещё больший вакуум. Меня медленно, но верно вдавливает в лежак, и вскоре я и вовсе облокачиваюсь спиной о его пластмассовую спинку. Мой мозг наконец-то начинает отпускать мои мысли. Одна за другой они улетают куда-то совершенно далеко, и я просто начинаю наслаждаться мягкостью поверхности, на которой лежу. Мне не хочется двигаться, поворачивать голову и даже дышать, потому что мои вдохи кажутся мне слишком громкими. У меня нет галлюцинаций, которые всегда казались мне привычным явлением для таких вещей. Мне просто хорошо и легко. И хочется продолжать лежать вот так вот целую вечность, смотря на танцующих на траве людей. Я смотрю на них, но будто не замечаю. Их нет. Есть только я и теплота, разливающаяся по моим венам, покалывающие ощущения в кончиках пальцев и темнота ночного неба. Я практически не слышу звуков и не замечаю людей рядом со мной, которые разговаривают о чём-то своём. Я не знаю, который сейчас час и даже какое число, не говоря уже о дне недели. Цифр словно нет. Зачем они нужны? К чему весь этот счёт? Сколько я уже лежу здесь? А какая разница? Зачем считать? Мне даже не хочется закрывать глаза, такое ощущение, что я даже не моргаю. Как же мне сейчас на всё всё равно. Мысли — выключить. Чувства — выключить. Мозг — выключить. Я начинаю смеяться, сама не зная почему. Мне просто смешно. Я лежу и смеюсь так искренне, как только могу. Потому что по-другому сейчас и не получится. Я делаю глубокий вдох и чувствую запах ночи. Он такой настоящий. Как будто звёзды натёрли на тёрке, смешали с чёрными облаками и поместили всё это в баночку. А содержимое вылили возле меня. Нет, прямо в меня. Я чувствую ночь прямо в себе и от этого продолжаю смеяться. Меня кто-то резко хватает за руку, и я невольно принимаю сидячее положение, совершенно не понимая, что происходит. Вижу лицо Криса и продолжаю смеяться. Всё такой же красивый. Он что-то говорит, а я не хочу его слышать и не слышу, наблюдая за его плавающим изображением. Он начинает трясти меня, но не понимает, что это не поможет. Крис усердно пытается мне что-то сказать, но единственное, что получает от меня, — тихое «отвали». Он опять тянет меня за руку, и я, не в силах сопротивляться, поднимаюсь на свои ватные ноги и плетусь за Крисом, держащим меня за руку. Его ладонь слишком горячая. Я не понимаю, что происходит и куда он меня ведёт, но мне всё равно. Мне слишком хорошо, чтобы сопротивляться или думать. Я не могу сейчас думать. Крис заводит меня в какую-то комнату, заставляет перешагнуть через что-то и присесть на пол, облокачиваясь о твёрдую поверхность. Я смотрю на идеально белую стену перед собой и растворяюсь в ней, как в молоке. Плаваю там, разгребая все свои мысли и откидывая их прочь. Я чувствую, как резко на меня начинает литься ледяная вода, и поднимаю голову вверх на Криса, который стоит рядом возле меня с безразличием на лице. Его рука находится на кране, который сейчас открыт. Как же всё равно. Вода ледяная, а мне всё ещё жарко. Я всё прекрасно понимаю, но я не хочу никак на это реагировать. Пусть льётся и дальше. Мне безразлично присутствие Криса. Я поджимаю колени к себе и крепко обнимаю их, продолжая сидеть под ледяной водой, полностью промокшая. Крис выключает кран, а я не двигаюсь. Я смотрю на белую стену, в которой больше не тону. Ему удалось меня значительно отрезвить. Ему, чёрт возьми, удалось это. Почему у него всегда получается всё так, как хочет он? Какого чёрта? Вода уже не льётся на меня, но я чувствую, как по щекам стекают капли. Ненавижу. Как он это делает? Только одно его присутствие способно уничтожить меня изнутри. Превратить все мои органы в пепел, который он сейчас так усердно пытался залить водой. У него получилось. Боковым зрением я вижу, что он садится на корточки рядом с ванной и оказывается на одном уровне со мной. Я поджимаю губы, чувствуя на них солёные капли. Сука. Я сглатываю от подступившего к горлу комка. — Какого чёрта ты творишь? Его чёртов голос ещё больше вжимает меня в ванную и заставляет сжать зубы. Заставляет почувствовать, как слёзы выстилают новые дорожки на моих щеках. — Я спрашиваю: какого чёрта ты творишь? Я мысленно усмехаюсь. Сам Кристофер Шистад спрашивает. Как же ему не ответить. — А тебе не всё равно? И он молчит. Ничего не может сказать. И я в который раз убеждаюсь, что ему плевать. Высокомерный, гордый и независимый какого-то чёрта торчит сейчас со мной в ванной и пытается выяснить, что я творю. Крис, не прикидывайся, будто тебя ебёт. Тебя ебёт только то, кого же побыстрее трахнуть на этой вечеринке. И это в любом случае не я. — Зачем? — Что — зачем? — я всё ещё не поворачиваюсь к нему, но знаю, что он по-прежнему сидит на корточках рядом. — Зачем пихать в себя эту дрянь? И всё по новой. — А тебе не всё равно? — я издаю громкий смешок, качаю несколько раз головой и чувствую, как капли продолжают скатываться по моим скулам и ударяться о железное дно ванной, создавая приглушённый звук. — Ты не должна этого делать. Я резко поворачиваюсь на него и вижу эти глаза. Мне хочется рыдать ещё больше чем прежде, потому что я каждый раз умираю, смотря в них и понимая, что они со мной делают. Я просто тону в них и забываю, как нужно правильно дышать. Я не могу. Я просто не могу больше смотреть. Мой взгляд опять перемещается к белой стене. — Что случилось? И этот вопрос вовсе выбивает меня из колеи. Разве Кристофер Шистад может такое спросить? Конечно, может. Но это не значит, что ему не всё равно. Он просто должен. — Эва, пожалуйста. Я начинаю рыдать. Мне всё равно, что он подумает и что ужаснее меня сейчас выглядеть просто невозможно. Я опускаю лицо к себе на колени, ещё крепче хватаюсь за них руками и уже не сдерживаю свои громкие всхлипы. Я плачу так, как никогда прежде, и ощущаю вибрацию в груди, которая трясётся от истерики. Я сижу в ванной, полностью мокрая, пьяная и накуренная, а рядом молча сидит Крис, наблюдая за всей этой картиной. Но меня уже это не заботит. Я слишком устала держаться. — Эй, — я чувствую, как моих плеч касается махровое полотенце, которое пахнет стиральным порошком. А поверх полотенца я чувствую ладони Криса. Даже сквозь плотную ткань я ощущаю эти прикосновения. Он приподнимает меня за плечи, заставляя подняться на ноги. И я стою перед ним, дрожащая от воды на теле и с совершенно потёкшим макияжем. В самом ужасном состоянии, которое только могло быть. Он укутывает меня в полотенце со всех сторон, садится на крышку унитаза и тянет меня за собой, усаживая боком к себе на колени. И от каждого его движения я начинаю плакать ещё сильнее. — Эва, — он берёт в свою руку мой подбородок и поворачивает к себе так, чтобы я посмотрела на него. — Что случилось? — я вижу его заинтересованный взгляд и думаю, что это остаточный эффект марихуаны, потому что ему не может быть не всё равно. А ведь хуже уже не будет, да? Я произношу какой-то невнятный звук. Замолкаю на секунду и, собравшись с мыслями, продолжаю: — Он… — я тихо скулю, не в силах сказать это вслух. А Крис покорно ждёт, пока я продолжу. — Он сказал, что я шлюха, — я приоткрываю губы, позволяя солёным каплями скатываться по ним. Я сказала это, а в голове пронеслась точно такая же фраза, только сказанная голосом Юнаса. Фраза, которая перевернула весь мир внутри меня. И самое смешное — человек, из-за которого меня назвали шлюхой, сейчас сидит рядом со мной, подтверждая эти слова. А Крис молчит, но я чувствую, как его рука на моей талии сжалась, надавливая на мою кожу. Но мне не больно. Уже нет. Куда больнее? — И самое смешное, — я слышу собственные всхлипы, — что это… — Нет, — Крис моментально перебивает меня. — Слышишь, это не так? Я не хочу смотреть на него, зная, к чему это каждый раз приводит. Я теряюсь в его глазах снова и снова, что безумно ранит меня и не оставляет шанса спастись. Тону в них, как в глубоком океане, не имея никакой возможности заполучить спасательный круг. — Эва, это не так, ты слышишь меня? Конечно же, я слышу. Потому что Крис начинает повторять это как мантру. Но эта мантра не меняет того, что я чувствую себя именно так. Именно так, как сказал Юнас. Я уже не могу плакать. Я устала даже от этого. Я просто сильнее натягиваю полотенце себе на плечи, потому что мне становится холодно, несмотря на тёплую погоду снаружи. Внутри остался ведь только пепел. Крис начинает подниматься, не говоря мне ни слова. И мне тоже приходится встать. Ведь, чёрт возьми, я сидела у него на коленях. А по телу проходятся мурашки лишь от мысли о присутствии этого человека. Я разворачиваюсь и подхожу к двери, собираясь повернуть щеколду, которую до меня в другую сторону повернул Крис. — Я тебя отвезу. Я безразлично поворачиваюсь к нему и вижу такое же безразличие в его глазах. Но от этого взгляда по моему телу всё равно проходятся мурашки. Это невозможно. — Не надо. И я снова направляюсь к двери. И меня снова хватают за запястье. На этот раз я не поворачиваюсь, а просто поджимаю губы, стараясь сдержать эмоции. — Я тебя облил — я тебя и отвезу. — Хорошо, — кидаю я и резко поворачиваю щеколду, открывая дверь и опять попадая в месиво из громкой музыки и пьяных людей. Моё тело будто уже не принадлежит мне, и я на автомате миную каждую последующую комнату, направляясь к выходу. Оказываюсь на крыльце и вдыхаю свежий ночной воздух. Мне становится ещё холоднее, потому что алкоголь медленно начинает покидать меня, а действие травы закончилось ещё в ванной, когда меня огрели ледяной водой. Я молча стою и разглядываю ночное небо, на котором практически нет звёзд. Вижу только одну, но до безумия яркую. Мы сейчас с ней чем-то похожи. Я — одна на этой улице, она — на небе. Только она светит ярким светом, а я — пустотой. Слышу шаги сзади себя и понимаю, что это Крис. Вижу, как он проходит мимо меня к своей машине, и следую за ним. Он подходит к багажнику, открывает его и начинает рыться в нём, пока я рассеянным взглядом вглядываюсь в тонированное стекло машины. — Переоденься. Я поворачиваю голову вправо и вижу руку Криса, протягивающую мне какие-то вещи. — Что это? Он смотрит на меня с некой злостью, но я продолжаю ждать ответа. — Чистые вещи. Просто возьми и переоденься, если не хочешь заболеть. — А тебе не всё равно? Выплёвываю я в очередной раз, и Крис усмехается. — Мне абсолютно поебать, — и эти слова бьют меня прямо в живот. Да так сильно, что подкашиваются ноги. — Ты это хочешь услышать от меня всю ночь? Действительно, а что я хотела услышать? Что ему не всё равно, что он заботится обо мне? Ему как было всё равно, так и есть. Очередное развлечение. Очередная игра. И я опять в проигравших. Уже который раз? Я беру вещи, которые он держит уже несколько минут, вижу, как Крис отворачивается, и начинаю снимать с себя всю мокрую одежду. Надеваю массивные красные спортивные штаны и белую футболку. Его. Снимаю мокрую обувь и всё это складываю в пакет, который мне протягивает Крис. Открываю переднюю дверь его машины, сажусь и прижимаю пакет ближе к себе, чтобы не было видно моих слёз, которые образовались в моих глазах в тот момент, когда Крис плюнул мне в лицо фразу, завершившую разрушение внутри меня. Меня больше нет. Слёзы катятся уже на автомате. А из желаний — ничего. Внутри абсолютно пусто. Мою грудь заполняет только вибрация от мотора машины, которая везёт меня домой. Домой, где опять же пусто.