***
То, что она видит потом, вызывает в ней боль. Она встречает его снова. Совершенно случайно, столкнувшись с ним в кафе. Через два года. Два. Гребаных. Года. — Привет, — после небольшой паузы говорит Шистад, слегка улыбаясь. — Привет, — выдыхает Мун, чувствуя, что сердце вот-вот проломит ребра. Они молча созерцали друг друга. Он сильно изменился. Скулы стали острее, глаза серьезнее, а улыбка — фальшивее. Да, улыбка действительно не та. И она уверена, что ту улыбку он дарил только ей. Только волосы у него все так же непослушно топорщатся вверх. — Как дела? — немного осипшим голосом говорит Шистад. — Нормально. Вот, приехала на неделю в Осло, уезжала по работе. А ты что тут?... Он прокашлялся. — Филиал приехал открывать, — сказал он. Голос его был низкий, с легкой хрипотцой, отчего Мун внутренне содрогнулась. Не от отвращения, а от глупого удовольствия, которое доставил ей этот голос. Но она лишь кивнула. Они снова посмотрели друг на друга и одновременно отвернулись. Мун смотрит на часы, показывающие, что до встречи еще час. — О, я опаздываю, извини! Пока, — бросает она и стремительно выбегает из кафе, не оглядываясь. Потому что боится, что ноги понесут ее к нему. Навсегда.***
— Ева? Детский голос выводит ее из транса. Она понимает, что все это время лишь неподвижно сидела напротив Айри, вглядываясь куда-то сквозь нее. — Все хорошо? Нет, нет, нет! Всё ужасно. Кошмарно, дико и до того хреново и глупо, что Мун кажется, будто все прошедшие полтора года и все до них — чья-то злая, очень злая, идиотская и жуткая шутка. Она его любила. Всем сердцем. Всегда. Даже тогда, когда видела его еще в школе в компании какой-нибудь красавицы. Тогда, когда он поймал ее у порога университета. Тогда, когда он подвозил ее. Когда она выгнала его и стерла все, что было с ним связано. Вот только судьба решила, что и воспоминания тоже ей не нужны. Она любила его всегда. Много раз ругала себя за это, но заставить себя забыть не сумела. Она знала его, видела, как он чувствует, переживает, живет и читала его, как открытую книгу. Всегда знала, что его беспокоит, как сильно он боится, любит, надеется... В каждом из многочисленных поклонников она искала его, в глубине души понимая, что это глупо. Настолько, что ей до слез смешно. До слез. На ладонь падает капля. Соленая, уместившая в себе всю боль, в один момент вспыхнувшую в груди. Тем пламенем, что выжгло ей память. Влюбиться в свои воспоминания? Полюбить тень? Полюбить того, кого нет? У нее это получилось. Лишь когда детские ручки обвили ее шею, Мун поняла, что Айри — та единственная ниточка, связывающая ее и его. Пусть даже эта нить содержит волокна той души, что так жестко и холодно обошлась с самым дорогим, что у нее было. Ева не сомневалась, кто мать Айри. Она это знала. Эмма всегда отличалась глупым непостоянством. Ева только сейчас поняла, насколько Айри похожа на него. То же выражение глаз, манера говорить и подача — во всем прослеживалась шистадовская некоторая отстраненность, но в то же время искренность, пламенное желание помогать и тихая меланхолия. — Не плачь, пожалуйста. Я больше не буду. Ева усмехается сквозь слезы. Ей всего лишь пять, а чувств хватит на все двадцать. — Ты не виновата, — говорит она девочке. — Просто я вспомнила и... Девочка вдруг отстранилась от Евы, заставив ту замолкнуть. Айри повернула мишку мордочкой от себя и открыла маленький кармашек на спинке у игрушки. Девочка достала из кармана потрепанную, слегка выцветшую фотографию и протянула ее Мун. — Это ты, да? Мун дрожащими руками взяла фото и поняла, что на бумаге изображена она, Мун. Только чуть младше и еще с длинными волосами. — Д-да, — запинаясь, сказала Ева. — Откуда она у тебя? Айри улыбнулась. — Папа дал ее мне. Тогда, когда рассказывал про девочку с солнечными волосами. За несколько дней до его ухода я спрятала ее получше, потому что подумала, что непременно ее встречу. До этого папа всегда носил ее в кармане куртки. Вот тут, — и Айри приложила ладошку к груди. Туда, где сердце. Еве снова захотелось плакать. Но слез не было. Вместо этого она лишь улыбнулась, ведь на фото рядом с ней стоял он. Улыбался той самой счастливой улыбкой, которой улыбался только ей. Мун перевернула фото и увидела цифры. "010615". Скорее всего, дата. Айри подошла к Мун. — Он просил тебе не говорить, но я все-таки скажу, — тихо проговорила Айри. Ева подняла глаза на девочку. — Он не погиб, — прошептала девочка Еве на ухо. — И еще папа спас меня, когда злой дядя хотел врезаться в грузовик. И снова стало пусто. Не погиб. Не. Погиб. Ей хотелось повторить эти слова по слогам, убедить себя, что это правда. А если нет? Что если девочке кажется? Что если... Если, если, если. Гребаные сомнения. Щемящие душу неуверенные порывы, так часто рушащие все, что так долго стороилось. А вдруг правда? Вдруг он жив? Ева усмехается. — Значит, рано или поздно он вернется, да? Девочка кивает. Как бы Мун хотела, чтобы это оказалось правдой.***
Оставшуюся ночь Ева не спала. Она лежала, глядя в потолок и думая о том, что какие-то жалкие минуты могут навсегда изменить твою жизнь. Вот ты есть, стоишь, собираешься, куда-то спешишь. И вдруг подскальзываешься, падаешь и бух! Тебя уже нет. А в кармане пальто телефон. Друзья пишут сообщения, шлют радостные вести. На столе — мелочь, которую ты минуту назад пересчитывал, прикидывая, хватит ли на билет. В кухне — недопитый кофе. В гостиной — ноты недоигранной песни, а рядом — скетч, которому не суждено стать рисунком. Все такое живое, но ты уже не сможешь к этому прикоснуться. От таких мыслей Еве стало жутко, и она поднялась с кровати. 4:57. Все равно скоро вставать. У Мун есть один принцип — рано вставать. Правда, это не касается отпускных дней, но все же. Ева тихо проследовала в ванну. Приняла душ, собралась. Налила воду в чайник, но не включила. И тут перед глазами промелькнула картинка. Как он готовил ей кофе по утрам. Он был очень ароматные и такого же цвета, как его глаза. Сколько бы Мун ни пыталась приготовить такой же, у нее никогда не выходило. А он шутил, что добавляет в него свою любовь. Стало только больнее. Ева мотнула головой, отгоняя еще несколько дней назад желанные воспоминания. Ей было странно. И грустно. Часы в спальне пропищали половину седьмого. Ева поморщилась от этого звука и прислушалась, не встала ли случайно Айри. Мун не хотелось ее будить, ведь она и так легла поздно и вечер был довольно эмоциональный для них обеих. Но Мун ошиблась. Девочка спустилась по лестнице и поздоровалась с Мун, поворачивая к ванной. Ева включила чайник и достала две чашки, жалея, что все же девочка проснулась. В одну она насыпала кофе, а во вторую — какао, а потом задумалась, будет ли Айри его пить. Она решила подождать ее. Чайник щелкнул, оповещая хозяйку о том, что вскипел. Ева взяла его и залила свой кофе. Она подозвала Графа и насыпала ему корм. Потом нарезала сыр и залила хлопья для девочки. Все было таким привычным, но одновременно чужим и странным. Дверь ванной хлопнула. В кухню вошла Айри, с интересом заглядывая на столешницу с чашками и хлопьями, смешно щурясь при этом. — Обожаю какао, — сказала девочка, разглядев, наконец, содержимое чашки. — Правда? — слегка улыбнулась Ева. — Здорово, я как раз хотела тебя спросить. Мун поставила перед ней тарелку и чашку. — Фпафибо, обоваю хвопья, — сказала Айри, еще не проглотив первую ложку. Мун засмеялась. — Жуй, не за что. Сама она залила в себя кофе, твердо решив не впадать в уныние. Вернее, не показывать ничего перед Айри, чтобы не пугать ее. В конце концов, никто еще ничего не знает. Кроме того, у Мун есть Айри, которая нуждается в ее поддержке. — Ну что, куда сегодня пойдем? — обратилась Мун к девочке, слегка улыбаясь и отправляя кусочек сыра в рот. Девочка замерла, не донеся ложку до рта. Выглядело это комично, и Мун едва сдержалась, чтобы не засмеяться. — Я могу сказать любое место, и мы пойдем? — спросила девочка. Мун кивнула. Айри задумалась, отправив-таки ложку по назначению. — На карусели, — в конце концов выбрала Айри и улыбнулась. — Отлично! Тогда доедай скорее и одевайся. Через двадцать минут они были готовы. Мун поправила Айрин беретик, и они вышли из дома. Пока Мун закрывала двери, Айри подбежала к машине, прыгая около неё по квадратным плиткам, играя в классики. Ева улыбнулась и спустилась с крыльца. Из двора соседнего дома выехал автомобиль. Ева бы не обратила внимания, но машина была точь-в-точь такая же, как и авто Мун. Ева усмехнулась, подумав, что было бы забавно познакомиться с ее обладателем. Ева по привычке вздрогнула, когда в кармане протяжной трелью запел телефон. "Нура". — Алло? — Привет, подруга! Как дела? — Нура, как всегда, на позитиве. — Прекрасно. Вот сейчас на карусели пойдем, — ответила Мун, подходя к машине и продолжая болтать с Сатре, параллельно подзывая к себе Айри. Машина приветливо пискнула, и Мун усадила Айри на сиденье. Девочка пристегнуть себя не дала, аргументируя тем, что уже очень взрослая, тем более что Ева говорит по телефону. Сама Мун уселась на водительское сиденье, по привычке потянувшись к панели, чтобы включить музыку. И тут ее взгляд наткнулся на небольшой экранчик, находящийся чуть выше панели. На дисплее мигала красная полоска, а предупреждение гласило: "Внимание! Пожалуйста, проверьте бак на наличие топлива. В случае его отсутствия зажигание не осуществимо." — Это еще что за новости? — Мун непонимающе покосилась на показатели, проигнорировав высказывание подруги о дорогах. Они показывали полное отсутствие бензина. Бак был абсолютно пуст. — Не может быть... Я же только вчера заправлялась! — Мун всплеснула руками. — Ева, что-то случилось? — тихо поинтересовалась Айри, наблюдавшая за всем до этого. В трубке Нура вопрошала о том же. — Да, милая. Что-то плохое. Кто-то слил нам весь бензин, — констатировала Мун отвечая в основном Айри, и девочка удивленно подняла брови. Вот только как?! Сигнализация отключена, точно. — Черт, — выругалась Мун вполголоса. — Айри, а давай до парка пешком? — Давай, я не против. — Нура, я перезвоню. Мун вылезла из машины, все еще немного хмурясь. Хулиганы, да кому вообще этот бензин понадобился?! Не девяностые. Хотя, Боже, о чем она говорит. Было, есть и будет. Айри спрыгнула с кресла и поправила съехавший набок беретик, довольно улыбаясь. Еву немного успокоил ее позитивный настрой. — Сейчас, Айри, я эвакуатор вызову, — сказала Мун, набирая номер. — Ты уж извини, — Ева правда чувствовала себя очень виноватой. — Все хорошо, — заверила ее Айри и, улыбнувшись, вернулась к игре в классики. Мун вызвала машину и, взяв Айри за руку, хотела было идти, но Айри вдруг остановилась. — А давай просто погуляем? Я что-то больше не хочу в парк, — и девочка смешно сморщила носик. — Хорошо, — согласилась Ева. Ева позвонила Сатре и сказала, что ничего сверхъестественного не произошло и вполголоса сообщила, что поведет Айри в развлекательный центр, с чем Сатре согласилась. Через некоторое время приехал эвакуатор и забрал Евин Мерседес, а сама хозяйка объяснила ситуацию и отпустила рабочих. Вернувшись к девочке, они двинулись в путь. Девочка улыбнулась и, подпрыгивая, шла рядом с Евой. Периодически она сбавляла прыг и задавала Еве вопросы, такие по-детски наивные. Однако вопрошала она с чистым блеском интереса в глазах, да таким, что Мун не могла не ответить. — А скажи, сколько на небе звезд? — Больше, чем песчинок на всех пляжах Земли, — улыбаясь, говорила Мун. — А можно потрогать облака? — Возможно. — А в море живет Русалочка? — А как ты думаешь? — ответила вопросом на вопрос Мун. — Я думаю, что да, — с серьезным видом говорила Айри. — Иначе откуда в море такие красивые жемчужинки? Русалочка делает их из обычных камешков. Она поет, и камешки так восхищаются ее пением, что хотят выразить свою благодарность, и превращаются в жемчуг. Я в книжке читала. Ева оставалось лишь улыбнуться и согласиться.***
— Я не хочу тебе об этом говорить, ты понимаешь? — блондинка накручивала на палец прядь волос. — Я это давно понял, Сатре. Блондинка вздыхает, понимая, что выхода у нее нет. — Развлекательный центр, — бросает она и отбивает звонок. — Надеюсь, я поступаю правильно, — говорит она, глядя на небо, на котором только серые, тяжелые тучи.***
Ева и Айри дошли прямо до торгово-развлекательного центра. Ева как бы невзначай предложила Айри зайти, раз уж в парк они не попали. Девочка согласилась, и Мун вместе с ней зашли в здание. Внутри было тепло и светло, что очень радовало. Ева и Айри, наверное, обошли все качели, бассейны с мягкими шариками, машинки и прочие развлекушки, которые только попадались на глаза. Ева нисколько не жалела, что пришла с Айри сюда, ведь наградой ей была такая радостная и лучезарная улыбка, которой может улыбнуться только абсолютно счастливая пятилетняя девочка. — Ну как, тебе понравилось? — спросила Мун, когда Айри надевала ботиночек, собираясь выходить из батутного центра. — Да, очень! Я как будто летала, представляешь, Ева! Это было как... Как... — у девочки не хватало слов. — Даже лучше самолета! — восхищенно закончила она. — Я рада, что тебе понравилось, — засмеялась Ева. Девочка вдруг кинулась к Еве и изо всех своих детских сил обняла Мун. —Спасибо, Ева, — сказала Айри, все еще улыбаясь. — Не за что, — сказала Ева. В очередной раз ей в голову влезла мысль о том, что когда-нибудь им придется расстаться. Но не сейчас. И Мун запихивает эту думу подальше. Они вышли из центра и спустились на первый этаж. Айри, уже не прыгая, спокойно следовала за Мун, с интересом разглядывая витрины и зеркальные перекрытия. В каждое зеркало девочка смотрела с интересом и тайком (как она думала) от Мун поглядывала на свой наряд. Ева усмехнулась, потому как сама делала абсолютно точно так же. Когда они в очередной раз проходили мимо гигантского зеркала и Айри слегка зависла, Мун не стала идти дальше, а остановилась тоже. Айри, словно ожидавшая этого, потянула Мун поближе. — Ты такая красивая, — как бы невзначай заметила Айри, слегка дуя щечки и смеясь. — Я думаю, ты очень красивая, — осторожно увильнула Мун от ее высказывания. От Айри это не укрылось. — Вот всегда так. Никто не может просто согласиться с комплиментом, — вздохнула девочка. Ева присела к ней, поправляя ее волосы. — А разве внешняя красота важна? — слегка забывшись, Ева задала достаточно взрослый для Айри вопрос. — Так ведь я про внутреннюю красоту говорю. Сказать, что Ева опешила — ничего не сказать. — О, правда?.. — Да! Пойдем! — и Айри было потянула Мун дальше. Похоже, сегодня им не суждено прожить день без приключений. Айри застыла, и выражение её личика стало до того удивленным, что Еве подумалось, будто она увидела в зеркале Русалочку. Но это явно было что-то другое. И Еву стало это очень беспокоить, потому что Айри была скорее испугана, нежели рада. — Айри, что такое? Девочка молчала. — Айри, милая, что случилось? — еще более беспокойно спросила Мун, едва сдерживаясь, чтобы не паниковать. Айри резко развернулась от зеркала, да так, что темные кудри заплясали на плечах. Девочка будто искала кого-то в толпе людей. — Там... — тихо начала она. — Что? Что там? — Ева силилась увидеть что-то там, в этом нескончаемом потоке людей. Убийца? Маньяк? Мун не знала. Догадки роились в ее голове, но Мун не могла найти самый возможный вариант. Девочка, не моргая, глядела прямо перед собой. — Папа... — одними лишь губами пролепетала Айри, взглянув Еве в глаза и снова отворачиваясь. Ева просто выпала. Правда? Неправда? Стресс? Галлюцинации? Знаете, когда сердце борется с головой? Когда сердце толкает вперед, а разум кричит обратное? Примерно так же чувствовала себя Мун. Сердце кричало, что правда рядом, а разум убеждал, что все это — лишь галлюцинации. Просто выдумка маленькой девочки, которая очень испугалась. Порой Мун ненавидела себя за профессионализм. Но разве она могла? Разве может девочка так резко выдумать себе такое? Мун поднимается и смотрит туда же, куда и Айри. — Папа! — девочка срывается с места, оставляя Мун одну. Совершенно ничего не понимающую, потерянную, испуганную и одинокую. Ева следит за девочкой как в замедленной съемке, а на задворках сознания мелькает мысль, что нужно бы остановить ее. Каждый шажок Айрин заставляет сердце прыгать так, словно бы пинг-понговый мячик бьется о стол. Тук-тук-тук-тук... Девочка останавливается около высокого мужчины, одетого в футболку, кожаную куртку и джинсы. Мужчина протягивает руки к Айри, присев на корточки. Девочка достигает цели и, немного помедлив, бросается на шею, обняв его, как некоторое время назад обняла Мун. В сердце Евы будто кольнула игла. Мужчина кружит девочку, а та так заливисто хохочет, что Мун не может оторвать глаз. Но вот они останавливаются, и Айри, смотря на Мун, улыбается, шепча на ухо папе что-то. Мужчина улыбается и подходит к оцепеневшей Мун, не отрывая взгляда от ее глаз. Ева тоже не отводит глаз. Не потому, что зла или напугана. Не верит. Прошедшие годы почти не изменили его, только оставили шрам на темной брови. Скулы все такие же острые и высокие. Челка беспорядочно торчит вверх, и Еве некстати подумалось, что ему приходилось самому ее стричь. Вот только он не улыбается. А в глазах такие боль и сожаление, что, казалось, он просто не в силах сдержаться. В теперь уже больше коньячных глазах плещется приглушенная серьезность вперемешку с искристым интересом и чем-то еще, таким огромным, что Ева невольно шевельнула уголком губ, боясь, как бы стоящие в глазах слезы не скатились по щекам. — Привет, — его все тот же негромкий, с легкой хрипотцой голос, заставляющий Еву дрожать. — Привет... — едва слышно говорит Мун. Он наклоняется к ней, взяв за руку. — У тебя руки холодные, — замечает он. Дав волю слезам, отбросив все принципы, Ева подалась вперед, обнимая его, слегка приподнявшись на носочках. Едва только его руки сомкнулись на ее спине и талии, Мун позволила слезам покинуть уголки глаз, уткнувшись ему в толстовку. — Прости меня. Я долго, да? — спросил Кристофер Шистад, мягко поглаживая ее по волосам. — Лучше поздно, чем никогда.