***
Киллиану действительно пришлось тащить плотника на себе, что не добавило ему хорошего настроения. Он безбожно сквернословил до тех пор, пока не бросил полубессознательного Августа на деревянный настил палубы. Те из команды, кто не прогуливал свои деньги в кабаках и борделях, с интересом смотрели на завернутую в камзол до синевы бледную принцессу. На взъерошенного и рассерженного Киллиана и на странно спокойного капитана. Таким он бывал обычно, когда предстояло нечто из рук вон выходящее. — Артур здесь? — отрывисто бросил Лиам, пробегая взглядом по любопытным лицам моряков. Жаль, конечно, что придется отчаливать раньше, чем планировали, но это было неизбежно. Если бы они с Киллианом задержались у оружейных дел мастера, чтобы пропустить по стаканчику вина, то, вероятнее всего, ни за что бы не успели вырвать принцессу из пьяных лап Августа. — Да, капитан, — Артур тут же оказался рядом, ошарашенно глядя на задремавшую Эмму. — Что прикажете? — Эту мерзость, — Лиам толкнул валяющегося Августа сапогом, — в карцер. Ни еды, ни воды не давать. Пусть протрезвеет. Потом пошли кого-нибудь за лекарем, а еще лучше лекаркой. Заплатишь вдвое больше, если потребуется, но сюда пусть явятся. Не соблазнятся деньгами — можешь напомнить, что жизнь бесценная штука. Артур кивал, слушая распоряжения капитана. По его знаку двое матросов подхватили плотника подмышки и потащили подальше с глаз долой. Сми вместе с тремя парнями отправился прочесывать портовые заведения в поисках товарищей, а сам Артур, прихватив кошелек с деньгами, стремительно исчез в толпе народа. Убедившись, что его приказы выполняются, Лиам прошел в свою каюту. Киллиан, абсолютно наплевавший на всех, зашел следом. Осторожно уложив Эмму на койку, они позволили себе расслабиться и сели в кресла. Первое, что сделал Лиам — налил себе и брату хорошую порцию рома. День выдался слишком насыщенный событиями. Они молча выпили, и Киллиан тут же вновь потянулся за бутылкой. — И даже не вздумай что-нибудь сказать, — буркнул он, наполняя стакан. — Я давно не ребенок, и сейчас это более, чем необходимо. — Даже не собирался, — улыбнулся Лиам, — налей-ка мне тоже. Бог свидетель, давненько не бывало настолько паршивых событий. Напряжение, сковывающее их последний час, начало отпускать. Слишком все быстро случилось. Еще только утром Эмма сонно улыбалась, предлагая приобрести на «Роджер» такую же большую кровать, как и в таверне, а несколькими часами спустя она, избитая и напуганная, кричала в переулке. — С ней все будет в порядке, — Киллиан не спрашивал, он утверждал, сжимая стакан в ладони. — Что будешь делать с этим выродком? — Да, она сильная женщина, — кивнул Лиам, вновь поглядывая на спящую Эмму. — Августа казним завтра утром. Хочу, чтобы он воспринимал действительность отчетливо, а не сквозь алкогольный туман. — Надеюсь, ты не дашь умереть ему быстро, — глаза Киллиана сверкнули холодным огнем, а лицо исказило жаждой мести. Если бы Лиам не знал брата, то испугался бы. Уж кому-кому, а Киллиану на роду было предначертано стать пиратом. — Думаешь, сорок ударов плетью быстрая смерть, Килли? — Лиам пригнул голову от летевшего в него стакана. Киллиан ненавидел, когда его называли детским прозвищем, но Лиам иногда не мог отказать себе в этом развлечении. Перепалка братьев разбудила Эмму. Она рывком села и затравленно посмотрела вокруг. Увидев от души улыбающегося Лиама и нахмуренного Килиана, она почувствовала себя в безопасности. Мальчики были рядом, а значит, все будет в полном порядке. Она провела языком по губам и поморщилась от боли. Ей было необходимо умыться и принять ванну. Эмма до сих пор ощущала липкие потные ладони Августа на коже. Она чувствовала себя грязной, как никогда в жизни. Мальчики прекратили дурачиться и в ту же секунду оказались рядом с ней. Глаза Эммы защипало от слез. Она так боялась увидеть отвращение на их лицах, презрение, поблескивающее в глазах. Она бы не вынесла подобного! Но нет, они вели себя почти как обычно. Только вот в прикосновениях было намного больше осторожности, чем всегда. — Я послал за лекарем, — произнес Лиам, влажным лоскутом вытирая с ее лица грязь и засохшую кровь. — Спасибо, — прошептала Эмма, аккуратно беря его за свободную руку и сплетая пальцы. Киллиан расплел ее косу и внимательно осмотрел затылок. К великой радости, ничего серьезнее шишки он не нашел. Он легко поцеловал ее спутанные волосы. Лекарь, высокий, светловолосый и высокомерный, подтвердил, что девушка отделалась испугом да парочкой синяков. Все его рекомендации заключались в том, чтобы она соблюдала постельный режим и пила побольше жидкости. Ибо самое серьезное, что он подозревал — легкое сотрясение мозга, хотя это и было маловероятно. После визита доктора Эмма попросила ванную. В течение получаса посреди каюты уже стояла медная лохань с теплой водой. Избавившись от того, что еще совсем недавно было платьем, Эмма с наслаждением погрузилась в ванную. Теплая вода успокаивала нывшее тело, смывала все ужасы прошедшего дня. Было бы совсем замечательно, если бы ванну она принимала не одна, но это было технически не выполнимо. Лохань была маловата даже для нее, что уж и говорить про рослых мужчин. Эмма сама не раз хихикала, когда видела Лиама, сидящего в ней, с коленями, прижатыми чуть не к подбородку. Она растирала кожу мочалкой до красноты, чтобы уничтожить малейшее воспоминание об отвратительных прикосновениях Августа. С каждым движением она чувствовала себя чуть более чистой, а вода покрывалась мыльными разводами. Закончив с мытьем, Эмма вылезла и завернулась в простыню. Мальчиков она предусмотрительно отослала из каюты перед купанием, иначе домыться ей бы точно не дали. Расчесывая волосы, Эмма неприязненно разглядывала койку. Как ни крути, она была слишком узкой, а сегодня принцесса хотела, чтобы оба брата остались с ней. Не для того, чтобы заниматься любовью, для этого она была слишком измучена морально, а для того, чтобы ночью не просыпаться от кошмаров, которые были ей обеспечены. Оставив простыню висеть на спинке кресла, Эмма надела свой халат и решительно открыла большой сундук с запасными одеялами. Вытащив три, она кинула их на пол в углу каюты. Затем стащила с койки матрас и подушки. Присев на импровизированное ложе, она поморщилась. Было слишком жестко, а постельных принадлежностей больше не осталось. Эмма почти с тоской вспомнила огромную кровать в ее покоях с десятком подушек и пуховой периной. Внимательно осмотрев каркас койки, Эмма обнаружила, что под ней тоже есть небольшой ящик, в котором лежала свернутая шкура. Вытащив и отряхнув ее от пыли, Эмма поняла, что шкура была медвежьей. Она покрыла ею матрас, застелила простынями, а сверху накидала подушки. На взгляд принцессы, вышло вполне уютное местечко.***
Серое ветреное утро было под стать нахохлившимся, словно воробьи, людям, собравшимся на палубе. Еще с вечера Лиам объявил, чтобы все без исключения собрались после рассвета на палубе, ибо состоится суд. Изумленный шепот пробежал по группе людей. Последний раз команду собирали для публичного суда пару лет назад, когда одного из матросов уличили в воровстве. Всеобщим решением вынесли наказание — смерть через повешение. Сейчас случай был куда серьезней. Как бы Лиаму ни хотелось самому решить способ казни, он должен был вынести это на обсуждение команды. Это был его долг, как капитана, и люди уважали его именно за это четкое следование пиратскому уставу. Август был предателем в какой-то степени. Он предал доверие своих товарищей и не мог оставаться безнаказанным. Лиам стоял на капитанском мостике, позади него расположились Киллиан и Артур, два самых ближайших помощника. Августа приволокли из карцера и бросили прямо рядом с лестницей. Он не мог встать на ноги, поврежденное колено распухло так сильно, что это было заметно сквозь брюки, а принести ему ящик или табуретку никто не удосужился. Сильнее, чем трусов, команда «Веселого Роджера» ненавидела только предателей. — Итак, я предупреждал, что принцесса принадлежит мне, не так ли? — задал вопрос Лиам спокойным негромким голосом, скрестив руки на груди. — Кажется, я говорил, что тот, кто протянет к ней свои руки, сразу же их лишится. — Она всего лишь шлюха, — выплюнул Август, вопреки всему пытаясь привстать. — Таких, как она, будет еще добрый десяток, а вот толкового плотника найти посложнее. Лиам даже не успел отдать приказ, как Джо от души отвесил Августу тяжелый подзатыльник, от которого он ударился лбом о палубу. — Ты, сынок, выражения выбирай, а то уж не серчай — башку сверну, — по-доброму пообещал кок, откидывая седые волосы со лба. Мужчины на палубе одобрительно загудели. Принцесса не строила из себя высокомерную леди, которой было не по рангу общаться с убийцами и грабителями, а по мере сил пыталась влиться в их жизнь, чем и заслуживала уважение. — Итак, какое же наказание мы выберем для предателя и труса? — громко спросил Лиам. Вновь раздался гул возбужденных голосов. Многие просто кричали свои предложения. В большинстве сходились на порке. Лиам спокойно слушал эту какофонию голосов, уже готовый отдать приказ принести девятихвостку. — В бочку его! — громко крикнул канонир, и остальные его поддержали. — В бочку! Пустить кровь! Мертвенная бледность залила лицо Августа. Сейчас на нем не было былой самоуверенности, слишком хорошо он знал, что его ожидает… Из трюма притащили бочку, кишевшую жирными тараканами, раньше в ней хранили сахар и припрятали для подобного случая. С воплями матросы доставали сабли и кинжалы из ножен. Буквально через несколько мгновений одежда плотника была просто-напросто срезана с его тела, а недавние товарищи остриём оружия кололи беззащитную плоть. Коротышка Лерой вообще влез со своей любимой иголкой для штопки парусов. Август скулил и пытался увернуться, но все было тщетно. Из порезов сочилась кровь, и как только команда сочла, что достаточно, то его подхватили на руки трое матросов и сунули в бочку, насильно закрывая крышку, но оставляя отверстия для дыхания. По палубе разнесся глухой обреченный крик… — Бочку засмолить и вечером выкинуть за борт, — отрывисто бросил Лиам, слушая приглушенные вопли. — Да, капитан! Дождавшись ответа, он встал за штурвал, как будто ничего из ряда вон выходящего и не произошло.