Семья превыше всего

— Я слушаю тебя, Кэролайн. Что ты хотела мне рассказать? — Элайджа аккуратно присаживается на кровать рядом со мной. Я приподымаю голову и встречаюсь с ним взглядом. — Клаус спрашивал о каком-то серебряном клинке, — медленно говорю я, не сводя взгляда с его лица. — Он проник в твой разум? — спрашивает меня Элайджа. Я закусываю губу, делаю пару вдохов, успокаиваясь, и наконец, отвечаю. — Да. Но он ничего не увидел, — вампир кивает, напряженно смотрит на меня и уточняет. — Точно ничего? — в ответ я быстро-быстро киваю. Элайджа, кажется, успокаивается. Он берет меня за руку и легонько сжимает ее. Это самое обыкновенное невинное действие заставляет меня задержать дыхание от нахлынувших на меня чувств. Сложно успокоиться, сложно никак не показать того, что я ощущаю, Элайдже. — Спасибо. — За что? — спрашиваю я, неосознанно пожимая его ладонь в ответ. — За все, — вампир пристально смотрит в мои глаза. Мне мгновенно становится неловко и неуютно. Я опускаю взгляд. — Ты боишься меня? С моих губ хочет сорваться протяжное «да», но я помню о своем плане, и поэтому отвечаю иначе. — Немного, — лицо вампира на мгновение искажется чем-то, похожим на боль, или, быть может, мне просто кажется? Ему не должно быть плохо из-за моих слов. — Я обещаю, что однажды ты ответишь нет на этот вопрос, — тихо говорит Элайджа, наклоняясь ко мне и мимолетно целуя меня в лоб. Я замираю, дыхание перехватывает, а в груди разливается что-то теплое. Поцеловав меня, Элайджа наклоняет голову и будто бы прячет глаза. — Прошу прощения, Кэролайн. — Не надо, — я говорю это тихим шепотом, едва слышно. Понял ли он, услышал ли, что я ему сказала? Я не знаю, потому что внешне он этого никак не показывает. Элайджа молча встает с кровати, подходит к столу и берет оттуда какую-то книгу. — Спи. Больше никто не посмеет тебя потревожить, — вампир удобно устраивается на стуле. Я тяну на себя одно из груды одеял, лежащих на кровати, и укрываюсь им. Могу ли я считать, что лед тронулся? ****** Засыпаю я не сразу. Сперва просто лежу и смотрю куда-то вперед расфокусированным взглядом, потом прислушиваюсь к тихому дыханию Элайджи, а после всего этого понимаю, что не хочу спать. Поэтому я сажусь на постели и подтягиваю колени к груди. Пытаюсь смотреть на огонь в камине, но все равно украдкой смотрю на вампира. Смотри, Кэролайн, как бы вместе со льдом и твой рассудок не тронулся. Элайджа читает. Медленно, долго, изредка переворачивая приятно шелестящие страницы. Сперва я пытаюсь прятаться и бросаю на него лишь короткие взгляды исподтишка, но потом внаглую не свожу с него взора. Вампир полностью сосредоточен на книге. Он легонько постукивает пальцами по столу, будто играет на чем-то, иногда наклоняется пониже, словно хочет увидеть на этих страницах что-то ещё кроме чернильных букв. — Тебе не спится, Кэролайн? — спрашивает Элайджа, переворачивая страницу. Я недоуменно замираю, пытаясь понять, как он заметил то, что я на него пялюсь, ведь его взгляд все время был устремлен в книгу, он даже голову ко мне ни разу не поворачивал! — Нет, — неловко улыбаюсь и опускаю взгляд вниз, на свои руки. Я слышу, как вампир хмыкает, но не насмешливо, а как-то даже немного грустно. — Хочешь, я расскажу тебе одну интересную историю? — предлагает он. Я киваю. — Хорошо, — Элайджа встает из-за стола, закрывает книгу и подходит к кровати. Пара длинных неловких мгновений, во время которых мы просто смотрим друг другу в глаза, и он садится рядом со мной. Элайджа очень близко, я могу лечь ему на плечо, если захочу. Но я не хочу. Вернее, не должна хотеть. — Я слушаю тебя, Элайджа. — Итак, Кэролайн, что ты знаешь о Первородной семье? — начинает он, и мое сердце пропускает пару ударов. Ты хотела получить информацию, Кэролайн? Вот она, запоминай. — Вы родоначальники всех вампиров на земле, — несмотря на то, что знать все это мне жизненно необходимо, говорить — и даже думать! — об этих чудовищах противно. Но я стараюсь никак не показать своего отвращения, смешанного со страхом. Мне нужно услышать все, что он скажет. — Да, это так, — вздыхает Элайджа, поворачивая голову ко мне. — Но мы не сами стали такими. Никто из нас не хотел становиться вампирами. Наши родители обратили нас, — он замолкает, видимо, подбирая слова. Я случайно бросаю взгляд на его руки. Они напряжены до предела. Видно синие выпирающие вены. — Оборотни, живущие неподалеку, убили нашего брата, и Майкл и Эстер — так звали наших родителей — захотели защитить нас. Моя мать подготовила заклинание, которое сделало нас сильнее оборотней. Мы стали вампирами. Я, Клаус, Финн, Кол, Ребекка. Все мы умерли и воскресли. — Ты хотел этого? — спрашиваю я, проникаясь неожиданным сочувствием. — Никто из нас не хотел, — говорит Элайджа со странными горькими интонациями. — Но лекарства от вампиризма не существует. — А смерть? — спрашиваю я. — Я Первородный. Я не могу умереть, — отвечает он, грустно улыбаясь, а потом внезапно притягивает меня к себе. Я прижимаюсь спиной к его теплой груди. Теплые руки Элайджи сжимают мои плечи, а свою голову он кладет мне на плечо. Это все настолько интимно и приятно, что мне становится страшно. Сердце мое то замедляет ритм, то резко ускоряется. — Не бойся, — шепчет вампир мне на ухо, опаляя кожу своим дыханием. — Я не боюсь, — отвечаю таким же тихим шепотом, а потом, ведомая странным и непонятным чувством, разворачиваюсь лицом к Элайдже и прижимаюсь к его губам. Губы у него холодные и сухие, и на поцелуй мой он не отвечает. И спустя пару мгновений, когда приходит осознание, что именно я сделала и жгучий стыд сковывает меня, я спешно отстраняюсь от губ Элайджи. Он пристально смотрит на меня, проводит пальцем по моей нижней губе, а потом целует в ответ. Нежно. Жарко. Будто я — самое драгоценное, что существует в нашем мире. Он отстраняется спустя пару минут, когда мне уже не хватает дыхания. — Прости, — и Элайджа на вампирской скорости исчезает из комнаты.