Путь сердца/The way heart.

Воскресным утром Рогозина оделась не как обычно, в будний день, а натянула на себя джинсы и спокойную футболку. Именно сегодня они почти что целым составом ФЭС встретятся в «Городе Детства». Она чуть улыбнулась, вспоминая реакцию Татьяны Белой — Тихонов передал ей билет… и ее визг радости разнесся эхом по всем закоулкам службы, и она прыгала как безумная. Просто хедлайнерами фестиваля являлась одна приглашенная иностранная музыкальная группа, которая в Россию ни разу еще не приезжала. Белая была ее ярой фанаткой, поэтому страстно желала попасть на самый первый концерт в этих «краях». В фонд они все приезжали своим ходом; Валентина брала с собой близняшек; Иван шел с Танюшей, Степан, сославшись на некие дела, обещал прибыть позднее. Еще с ними шел Игорь Шустов, решив, что жена хотела бы от него отдохнуть в это воскресенье. Заезжая на нужную улицу, она обратила внимание, что сбоку «вырос» громадный и высокий забор. Увидев большой знак, разрешающий парковку, она вырулила на свободное машино-место. *** Множество людей шли вместе с ней к проходу в фонд. Галина Николаевна созвонилась с остальными: Шустов уже был внутри, Валентина сидела в пробке, Иван и Таня вот-вот должны были подойти. У прохода, который выглядел как почти что в метрополитене — со множеством турникетов, стояли волонтеры, одетые в ярко-зеленые футболки с летящим в воздухе над разноцветными крышами домов, символической эмблемой — фениксом. Так же Рогозина различила и почти такой же флаг, только белого цвета, болтающийся на высоком флагштоке, рядом — флаг России и флаг города Москвы. По обе стороны от прохода феникс тоже летал на крыльях. Красиво. Было видно там и разноцветные здания. — Галина Николаевна! — прокричал знакомый девичий голос, и Рогозина, моментально узнав его, обернулась к обладательнице — Татьяна Белая, в джинсах и полосатой футболке, — мы тут! Иван, разумеется, в руках держал сумку с ноутбуком. На миг людской поток застопорился, и было из-за чего: дверцы одного турникета распахнулись, пропуская из комплекса высокого мужчину и женщину-блондинку. Позади них шел и сам генеральный директор, Гарри. Но он был не один — он шел, держа за руку красивую девочку, на вид не старше пяти-семи лет. — Итак, — обратился он к, как поняла почти сразу Рогозина, приемной семье, — вот и настала пора мне прощаться с нашим маленьким солнышком, с Сашенькой… Я рад, что Александра обрела семью. Я надеюсь, что теперь-то у нее все сложится счастливо… Сашуль… нам пора прощаться с тобой, — обратился он к девочке, и сел перед ней на корточки. — Счастливой тебе жизни в твоей семье… — Дядя Гарри! — девочка искренне обняла взрослого за шею, — спасибо! Обещаю быть хорошей! Женщина с мужчиной рассмеялись. Гарри погладил девчонку по спине и по голове, и аккуратно вывернулся из ее маленьких ручек. Достав из кармана бархатную коробочку, он надел ей на шею кулон, наподобие того, который начальница ФЭС видела у Степана. Коробочку он отдал подошедшему мужчине. — Пока, маленькая. Удачи… Гарри выпрямился. Его лицо в этот момент будто бы светилось от радости, что прибавило ему красоты. Глаза живо и добро блестели, отражая то, что мужчине сейчас внутренне безумно хорошо. Улыбка была светлой, чистой и искренней. Мужчина передал девочку семье. Она, рассмеявшись, пошла со своей, теперь уже семьей, в свой новый дом. Оба родителя взяли ее за руки и пошли по направлению к стоянке машин. И только сейчас Галина Николаевна разглядела, во что одет генеральный директор «Города Детства»: он пребывал во всем черном, но только водолазка на нем была нарочито порванная во многих местах, и в этих «дырках» проглядывали белая и красная ткань, и к рукавам пришиты лоскуты из другой, черной ткани, создавая впечатление бедняцкого рубища. Брюки сидели в «облипку», еще больше подчеркивая худобу владельца. Но «наряд» Поттеру, или «дяде Гарри» шел. — Здравствуйте, — поздоровался он, и тут до Рогозиной дошло, что она вот уже несколько минут просто невежливо сверлит глазами мужчину. — Я рад вас всех видеть в «Городе Детства», проходите… — Здравствуйте! — лучезарно улыбнулась ему Татьяна. Рогозина с Иваном предпочли просто кивнуть. Так все четверо спокойно прошли через турникеты, дав возможность проверить волонтерам их билеты. Гарри, разумеется, пропустили обратно моментально. Перед ними предстало воистину впечатляющее действо: вдалеке была видна большая сцена, где суетились неясные точки и силуэты: готовились к финальному концерту, расставлялись перед сценой стулья и ряды разноцветных кресел. Так же, по левую сторону от сцены, была видна мощенная асфальтом дорога, которая уходила вбок, к большим воротам. Там стояли два автобуса. Перед сценой было свободное место, огороженное барьерами, и далее начинались ряды для посадки зрителей. Потом было видно два танцпола — слева и справа. Слева еще располагались качели-карусели-тиры-батуты-горки и кафе. Справа — были импровизированные мини-лавки, где воспитанники продавали вещи своего изготовления. Так же было поставлено много-много кабинок туалетов. Все было предусмотрено. За сценой виднелись разноцветные здания — по-видимому общежития детей-воспитанников. Так же была видна вывеска медицинского центра и «Центра иностранных языков». — Я, к несчастью, вынужден вас оставить, — проговорил Гарри, сверяясь с наручными часами, — очень много дел… Он скрылся в толпе, но на их компанию сразу же вышла волонтер: — Здравствуйте, меня зовут Яна, — обратилась девушка к вошедшим, — и я ваш гид по «Городу Детства»… Итак, фонд был образован… Девушка вела их за собой, рассказывая о начале работы фонда. И тут Рогозина увидала самый прекрасный розарий из всех, что видела в своей жизни. Раскинулся он почти что на несколько метров! И у него она различила — Игоря Шустова, который пил кофе, на ходу закусывая круассаном на одноразовом блюде. Оперативник, одетый в самые обычные вещи — джинсы и футболку, поздоровался со всеми со словами: — Всем привет… Я, вот, «подзаправляюсь»… Я, только, хотел бы спросить у вас, девушка: кто ухаживает за таким розарием? — спросил Игорь у волонтера. — Никогда не видел ничего подобного, а вот этот сорт кремовых роз вижу впервые… — Это неудивительно. Это розарий директора, он сам за ним ухаживает, изредка доверяя нам уход и поливку за цветами — когда сам не может, а на другом конце «Города» — там все наши грядки, парники и деревья. Эти розы, — коснулась Яна дивных, необычайно красивых маленьких кофейных розочек, раскрывших свои лепестки солнцу, — выведены и посажены им самим в тот самый год, когда он впервые набрал сюда первых воспитанников… Вы вполне можете сфотографироваться здесь, только, прошу, не рвите их. Директор очень не любит сорванные цветы и букеты. Он говорит, что это уже мертвые цветы, и они не приносят ему удовольствия… — Какие красивые! — проговорила Рогозина, аккуратно наклоняя ветвь и вдыхая их аромат. — Галина Николаевна, очень советую попробовать здешнюю кулинарию. Очень-очень вкусно, и по ценам — низко… — Это все директор, — рассмеялась Яна, — это он специально сделал, чтобы все было доступно не только тем, кто получает деньги, но и тем, кто очень беден… Тут до меня работала еще моя мать — в девяностые, если бы не этот фонд, мы бы с голоду умерли — нас в семье трое, отец погиб в Чечне, а мать надрывалась на всех работах. Мы во-о-он там живем, рядом совсем. Нас и кормили и одевали бесплатно, а теперь, когда мы сами стали в состоянии себя кормить, устроились сюда, на лето… И мои брат и сестра тоже сейчас работают здесь… — Ива-а-ан, да забудь ты на время про железо! — Белая тянула хакера-программиста за рукав, — пошли на батуте попрыгаем! Я еще в тир хочу! Через минуту двое молодых людей уже весело бежали в сторону «батутного парка». Рогозина и Шустов с улыбками переглянулись: детство всегда всем хотелось повозвращать… Хотя бы здесь. Яна, тем временем, рассказывала о том, как благоустроен «Город Детства»: — Вон там, общежития или, как называет их наш дядя Гарри, «кампусы» для проживания. Для каждого возраста — кампус своего цвета. Рыжий — это детский, дети от пяти до семи лет. Красный — дети от семи до десяти. Желтый — от десяти до тринадцати. Зеленый, самый большой из всех — от четырнадцати до шестнадцати, и синий — старшие, до восемнадцати лет. Сейчас, в связи с праздником, проход к кампусам закрыт. У нас есть медицинский центр, языковой центр, почта, интернет-этаж, куча кафе, столовые — в основном для детишек до четырнадцати… Старшие уже едят в кафе и ресторанчиках, которых тут полно… Кстати, если среди вас есть курящие, то курить на нашей территории строго запрещено. Спиртное — здесь и в округе не продают вовсе. Директор проводит внеплановые рейды, и никогда не знаешь, где… кто попадается, того направляют на исправительные работы… Иногда довольно неприятные — например, чистка туалетов. Действует безотказно. Если тебя поймали с наркотиками или наркотическими средствами, а тут такого уже пять лет как не бывает, то ты будешь выгнан отсюда с позором. Тут все проходят всех врачей минимум раз в месяц, в том числе и наркологов… Проверяют тут всех капитально… В кампусах, где дети от четырнадцати лет — стоят аппараты с презервативами, и постоянно проводятся лекции и семинары по всяким «таким» поводам… Волонтеры тоже это все проходят — бесплатно. Будете смеяться — но за время существования этих стен, не зафиксировано ни одной ранней беременности. Более того, многие девочки сохраняют тут невинность до конца выпуска. Постоянно, двадцать четыре часа, тут работает центр психологической помощи, врачи… Все отлажено до мелочей. Есть и кампусы для больных детей и детей с физическими отклонениями… Он — фиолетовый и самый большой из всех. Оборудован по последнему слову техники… В обычные школы — обычных детей возят на автобусах, а дети-инвалиды учатся здесь, в коррекционных классах… — То, что у вас здесь — это потрясает, — проговорил Игорь, оглядывая все. — И это… — У нас кучи мастер-классов, тренинги, кружки, лечебная физкультура, йога… Чего только не пожелаешь! И это все сделано руками нашего директора… У каждого воспитанника — тут своя комната. — Это здорово, — заметила женщина. — О! Нам сигналят. Уйдемте-ка все прочь! — оглянувшаяся Яна цепко отодвинула двух взрослых с пути. Вовремя: мимо резво проехали два развеселых парня в инвалидных креслах. — Дядя Гарри с две недели назад сменил всем их кресла, на новейшие… И наши инвалиды стали сбивать нас же самих с ног, не рассчитывая своей новой скорости… А старые раздал бесплатно, кто нуждался… Хотя «старые» были почти что новыми, модель только устарела… Тут в громкоговорителях разлился четкий удар, будто бы колокола. И голос начал объявлять: «Уважаемые дамы и господа, посетители, волонтеры и воспитанники „Города Детства“! Концерт начнется ровно через тридцать минут. Во избежание давки, просим начать занимать свои места ровно за пятнадцать минут до начала. Напоминаем, что у нас не курят, не пьют алкоголь. Туалеты находятся слева и справа от вас, кафе и летние ресторанчики — слева, так же там находятся и кафе для диабетиков… » Яна пересекла правую сторону, по которой они шли, и они попали на более оживленную, левую половину. И здесь она, извинившись, оставила их. Тут и там сновал разномастный народ; многие пришли со своими детьми, в том числе и с младенцами. Все ели, пили, смеялись, что-то оживленно обсуждали, пересказывали и показывали, любовались… Валентина терпеливо ждала близняшек — Ира и Инга весело катались на каких-то странных штуках на двух колесах, чем-то напоминающие скейтборд. — Галь, ну как тебе здесь? — спросила Антонова. Шустов заприметил что-то и удалился посмотреть. — Мне, лично, даже не верится, что здесь живут дети, оставшиеся без опеки родителей… — Мне тоже, — проговорила полковник. Ее глаза охватили многое: небольшую очередь, выстроившуюся у туалетов; детей инвалидов-колясочников, которые решили перекусить в кафе — с ними было и трое волонтеров; дети в темных очках на все лицо и с белыми тростями — слепые, они шли так уверенно, будто бы были зрячими; кто-то из обычных детей-сирот, показывая что-то за столиком кафе, собрал небольшую группу вокруг, обсуждая последние тренды в моде; она даже нашла диабетиков — дети с зелеными браслетами тоже сидели группой в дальнем кафе. И нигде — нигде не было видно что все дети — сироты и беспризорники, дома и стены — казенные, а воспитанники — хоть в чем-то нуждаются… Радость, счастье и восторг царили везде. — Впечатляет, правда, Галина Николаевна? — Степа! — обернулась к мужчине женщина, — ты же сказал, что задерживаешься! — Я не совсем задерживался. Я встречался здесь со своим выпуском… Я тоже считаюсь выпускником… — Степан Данилов тепло улыбался, — пусть и не до конца прошедшим и завершившем здесь путь. Я так рад вернуться сюда! — Даже не верю, что это дело рук одного человека… — Не совсем, — проговорил Данилов. — Гарри сначала нашел, как тогда говорили, «заброшенный» кусок земли, выкупил за бесценок, но честно, нашел неравнодушных людей, и проект заработал. А теперь он — едва ли самый значимый социальный объект города Москвы. Причем — самодостаточный. Очень многие прошли через эти стены, и сейчас поддерживают «Город» чем могут… Я жил в зеленом… Как сейчас помню, четвертый этаж, шестая комната… Хорошие деньки были… Счастливые. Может, перекусим, пока есть время? Предложение женщиной было принято. *** Они доедали последний кусок, как снова раздался звук гонга, и объявили, что пуск к посадочным местам открыт. Рогозиной безумно понравилась и еда — вся свежайшая и вкусная, да еще и по московским меркам — стоила копейки. Степан пару раз здоровался с кем-то — видимо, узнал и увидел еще знакомых. Кофе и чай были выпиты, сладкое — съедено. Степан вытащил свой билет, и Рогозина поняла, что они отличаются не только по цвету — у нее он шел как гостевой, а у Степана — личный, именной пригласительный. — Нам сидеть тут тоже отдельно. — Заметил он. — Все согласно традиции. Сзади — выпускники «старых» составов. Считается, что мы, обычно, всем мешаем и более хотим общаться, поэтому — сзади. Впереди — вы, гости, середина… первые ряды — новые выпускники и директор. Сбоку будут сидеть инвалиды… У них будет и специальный танцпол, слева. Туда здоровых не пускают. У нас, обычных, справа. Волонтеры сидят в специальной ложе. Пожалуй, все… — Очень четко все отлажено… — Как часы. *** Рогозину посадили на второй ряд, в средний ряд, с серыми стульями. Идеальное место. Степан, помахав вам, отправился в самый конец, где между «старичками» уже велась шумная беседа. По левую руку от нее места заняли Шустов и Валентина с детьми. Таня и Иван — заняли места по правую руку от нее, ближе к танцполу. Места заполнились быстро. Целая орда колясок — женщина насчитала навскидку не меньше тридцати, заняли свои места на зеленой половине, слева. Потом туда сели на специальные места и кресла еще и дети на костылях, хромающие детишки-подростки в сопровождении волонтеров и слепые. Потом привели и глухонемых — сурдопереводчик жестами объясняла им, куда нужно сесть. И всем им раздавали большие планшеты. Как только рассадили гостей, пустили и воспитанников. Они садились строго организовано, без ругани и скандалов на правый ряд. Впереди и позади сели взрослые — очевидно, воспитатели. Рогозина взглянула на сцену — пока было пусто, но она производила впечатление: по бокам — большие экраны, чтобы всем было видно, две стойки, очевидно — для ведущих. Была оставлена узкая полоса у самой сцены — там бегали приглашенные репортеры и операторы, из прессы, которые настраивали свою технику. Еще много места было оставлено и после — почему, Галина еще не знала. Но там было какое-то специальное покрытие, будто бы резиновое. И тоже все огорожено. Многие махали флажками, светили кулонами и значками, купленными на празднике; кто-то, как Танюшка Белая, рассматривала свой приз, доставшийся из-за идеальной стрельбы в тире — это был классный, кожаный, молодежный рюкзак. Тихонов с браслетом с надписью «Я помог детям, а ты?» играл на телефоне. Игорь продемонстрировал забавных зайцев — явно самодельных, которых приобрел тут в одной из лавочек. Вот-вот начнется… Откуда-то сбоку вышли разряженные в красивые платья — юные девушки, и новые костюмы — юноши, и начали занимать свободные места впереди среднего ряда. Это и были выпускники… Два места посередине они оставили незанятыми. Тут ожили экраны сбоку. Все посмотрели ролик благотворительного фонда, и после этого на сцену, под общие аплодисменты, поднялся Гарри. Он был не один — с ним были мальчик лет пятнадцати, и девушка, таких же лет. Фотокорреспонденты жадно щелкали затворами фотокамер, старательно снимая каждую мелочь. — Итак, — Гарри настроил микрофон — он был не в руке, а надет на ухо, как наушник, — я рад всех вас приветствовать в нашем «Городе Детства»… Сейчас для всех, кто присутствует здесь, и в особенности для наших дорогих выпускников, прозвучит праздничный, отчетный концерт. Наш фонд год от года растет, развивается. Дети так же быстро, и почти не видно для нас самих, вырастают, и вот пора… Пора уже улетать из родных стен, из родных гнезд, во взрослую, самостоятельную жизнь. — Грустно улыбнулся Гарри. — Но давайте сейчас пока не будем о грустном, хорошо? Сейчас я порадую вас пока что двумя радостными вестями. Итак. первая. Сегодня в свой теперь уже родной дом отправилась последняя наша обитательница рыжего здания, где находятся на попечении дети от пяти до семи лет, Саша… Она уехала со своими новыми родителями. Все захлопали. -… и теперь здание пустое. Это очень радостное для фонда событие, показательное. Значит, мы идем в правильном направлении. И еще… Я вам напомню, — рассмеялся Гарри. Генеральный директор вел себя на сцене свободно. — Сегодня будут выступать… Послышались ликующие крики. К ним присоединилась и Белая, невольно оглушив правое рогозинское ухо. — Таня! — шикнула на нее женщина, морщась от громкого свиста. -…О, я думаю, не надо всем вам напоминать об этом. Скажу лишь, что это супер-популярная группа, — подмигнул задорно мужчина. — Мне сегодня будут помогать Максим и Дарья. Они будут работать, меняя друг друга, сурдопереводчиками. Ребята, помашите всем! Максим и Дарья, запрыгали и замахали двумя руками. — Но сначала я отпускаю их, чтобы они тоже насладились концертом, и займу свое место за стойкой, ибо я тоже смогу попереводить… Гарри ловко пересек сцену и направился к левой стойке. — Итак, — каждое слово теперь у него сопровождалось жестами, — я представляю вам наших веселых парней-музыкантов! Группа «Звезды»! Аплодисменты! И так начался концерт. *** Рогозиной много раз доводилось бывать на «самодеятельности», но этот был настолько профессионален, так хорошо дети вели себя на сцене, так позировали и позиционировали, что не верилось собственным глазам. Чудесные костюмы, артистизм, акробатические трюки… Песни исполнялись на разных языках — в основном на русском и английском. Молодежь бегала на танцпол, и лихо отплясывала там. Она обратила внимание на гендиректора. Гарри стоял у стойки, старательно «говоря» на языке жестов, и у него на руках были надеты зеленые перчатки. Вел мужчина концерт спокойно и сдержано. Время летело быстро, и вот его уже сменил Максим. Рогозина хотевшая было уже встать и прогуляться — ноги за первые полтора часа концерта, пусть пролетевшего как сон перед глазами, затекли, осталась на месте. Потому что юный диктор объявил: — По сложившейся здесь традиции, сейчас время выступления самого директора. Итак, выступает Гарри Джеймс Поттер — и это его песни! Директор вышел в том же наряде, что и был, но с отличием — перчатки были теперь не зеленые, а черные и со стразами, ярко сияющими на солнце. Сменили декорации… Все пятнадцать минут своего выступления Гарри держал все внимание на себе — песни он исполнял на родном английском, но зато при этом так удивительно двигался, так «проигрывал» мимикой и жестами каждую песню, что многие, кто до этого начал было разговаривать, замолкли и слушали его молча. Гарри то грациозно скользил, то плыл, то бежал или прыгал, то заламывал руки, то… Рогозина еще никогда не видела такого. Казалось, что сейчас Гарри раскрыл себя полностью, обнажая самое потаенное. Внутри нее нарастало еще большее уважение к этому человеку. Она жадно пила, ела его танцы и скользящий силуэт глазами, упиваясь грацией и звучащими нотами его голоса, казалось, не замечая ничего рядом с собой. Сердце ее билось так сильно, так часто, что она удивлялась — как его никто еще не слышит? Неосознанно она понимала — она не должна так восхищаться человеком, не должна так долго на него смотреть, не должна так жечь его глазами, так внимательно слушать… Но она просто смотрела, просто слушала и просто внимала… Но вот его выступление кончилось. Гарри поклонился толпе, сошел со сцены — женщина увидела, как он устало улыбнулся в очередной кадр для газеты, и жадно припал к бутылке с водой, перед тем как сесть на свободное место, почти что перед ней, как понимала теперь Рогозина, оставленное специально для него. Но тут же она слегка удивилась — волонтер вела к нему за руку слепого мальчика-шатена лет девяти-десяти; тот аккуратно простукивал своей тростью окружающие его предметы. Гарри помог мальчику сесть рядом с собой, на свободное место, и что-то негромко спросил у паренька, но что — Галина толком не различила… Паренек ответил, что все «…закончил, завершил. Все готово…». Дарья объявила очередное выступление — танцевальных коллективов было в «Городе» предостаточно. Танюшка давно убежала — танцевать и зажигать на танцполе, а Валентина, которая не хотела выпускать близняшек из поля зрения, пошла с ними в ближайшее кафе, перекусить. Выступление смотрели только Игорь, который вслух восхищался тем или иным номером, и Иван, который иногда снимал происходящее на телефон или планшет. Рогозина между номерами и выступлениями успела сбегать в дамскую комнату, да и еще выпить кофе, который действительно тут был отменным. *** Очевидно, пришла она вовремя: Гарри очередной раз поднимался на трибуну вместе с Дарьей и Максимом. — Итак, — объявил мужчина, настроив свой микрофон, — время для самого главного настало… Настал очередной летний день, день выпуска для наших подопечных. Одновременно горькая — для нас, так как мы выпускаем уже полюбившихся для нас, взрослых, воспитанников, которые взрослели на наших глазах, и сладкая — для вас, мои дорогие, с этого дня открыты все дороги во взрослую, самостоятельную жизнь… И только вам решать, самим, какой вы пойдете, и какая она у вас будет! Помните: мы дали вам старт, вы же — должны продолжить дальнейшую, своеобразную «гонку» жизни. Мы дали вам в руки все: научили, поставили на ноги, дали базу основных знаний… Теперь все в вашей власти. Итак… я приглашаю на сцену тех учащихся, которые являются учениками европейских университетов, то есть получивших международные гранты на обучение в самых престижных мировых учебных заведениях! Двое волонтеров вносили на сцену кучи подарочных небольших пакетиков. Первыми поднялись (и въехали) на сцену инвалиды — таких было не меньше пятнадцати человек. Волонтеры тоже шли за ними — катили следом большие чемоданы. Гарри каждому лично вешал на шею или цеплял на руку бляшку с символикой благотворительного фонда и горячо прощался с ними, обнимая, целуя и давая последние наставления. Даша с Максимом замахали, и тут автобус, который был первым и стоял немного поодаль, засветил фарами, издал протяжный гудок, и двинулся, притормозив и встав у самой сцены. Волонтеры один за другим начали спускаться со сцены, и складывать и закатывать чемоданы в багажный отсек автобуса. Попрощавшиеся с директором фонда выпускники уже начали спускаться со сцены, и их сажали в этот специальный автобус. Как только в автобус сел последний инвалид, двери в салон закрылись, и машина, издав долгий протяжный звук, двинулась прочь из «Города Детства». Настала пора прощаться обычным детям, так же едущим заграницу. Они уже волокли собственные чемоданы сами. Гарри так же, собственноручно вручал выпускникам их амулеты-кулоны-жетоны, и трогательно, до слез, прощался с каждым воспитанником. Все оставшиеся воспитанники фонда и посетители, хлопали, провожая повзрослевших юношей и девушек в новый для них, взрослый мир. Заходя в салон второго автобуса, они продолжали махать из окон, и прощаться со всеми. Еще двадцать человек отправились учиться в Европу. Автобус закрыл двери, и так же увез их с территории «Города». — Настала пора прощаться и еще с теми, кто остался учиться и работать здесь… кто теперь будет служить на благо Родине и отчизне, кто создаст семью и построит свой дом сам… кто смог найти свой путь и дорогу, кто забыл все зло, и готов смотреть в будущее другими глазами, кто смог исправиться и встать на верный путь… Теперь, я прощаюсь и с вами… Итак, юноши, наши, теперь уже вооруженные силы, защитники Родины, и поступившие в институты и колледжи под эгидой правоохранительных органов! Прошу на сцену! Крепкие и плечистые парни, так же — с рюкзаками, сумками и чемоданами на колесиках, смело пошли прощаться с генеральным директором. Гарри так же пожелал им доброго пути, вручил подарки, и отпустил — уже в микроавтобус. — Девушки, ваш выход! Гарри был затискан и зацелован, и, слегка улыбаясь, еще долго потом не смог до конца стереть всю помаду с лица растрогавшихся от сцены прощания юных девушек. Они также после всех формальностей влезли в микроавтобус. Автобус так закрыл две двери, и выехал из фонда. — Институты, колледжи, училища! Удачной дороги! Первые ряды вот и опустели. Гарри, улыбаясь и махая отъезжающим в последнем автобусе молодым людям, стер невольную слезу, которую не смогли скрыть снимающие все происходящее камеры и операторы. — Вот и немного опустели наши стены… Но сегодня… точнее вчера (но все начнется именно сегодня), невольно, случилось и еще одно радостное событие. Мне очень бы хотелось и с вами поделиться моей маленькой радостью… Начну я издалека. Два года назад я, волей случая, познакомился с одним маленьким человеком, у которого, между прочим, сегодня и День его Рождения, но он не хотел его праздновать. Потому что, как он считал, больше никто не вернет ему того, что у него когда-то было. А это — дружную семью: любимых мать и отца; потерянное зрение, и не исполнит его главную мечту. А он мечтал танцевать. И не просто танцевать, а акробатический рок-н-ролл! Признаться, даже мне, на тот момент, трудно было вернуть ему хоть чуть-чуть доверия к бросившим его в трудной жизненной ситуации людям. Но, постепенно, мне это удалось, но и он тоже пошел мне навстречу… Раскрылся. В нем возник огонек веры. Веры и надежды в лучшее. Он снова начал жить и радоваться жизни… И этот огонек, постепенно раздувшийся в неукротимое теперь более пламя, стал маяком и показателем для остальных… что время еще не потерянно, жизнь — не кончена, и все еще можно исправить, если ты этого хочешь. Итак, я прошу выйти его на сцену. Владимир… — позвал его Гарри. — Выйди на сцену, пожалуйста! Слепой мальчик, которого привели и посадили к Гарри, и оказался тем самым Владимиром! Мальчика аккуратно провели по лестнице волонтеры, и «доставили» до Гарри. — Теперь это имя, твое прошлое имя. Ты со вчерашнего дня стал Кваетусом, Кваетусом Поттером, моим сыном. Полтора года мытарств, борьбы с бюрократией и законами — и вот согласно решению суда, ты официально стал моим наследником. Теперь я в полном праве назвать тебя своим сыном, а ты меня — своим отцом… Вот такая у меня сегодня радость. Обычная. Человеческая. У Гарри у самого потекли слезы от радости. Поднялась просто буря аплодисментов. Многие аплодировали стоя столь важному и решительному шагу мужчины. Рогозина невольно оглянулась на Шустова — тот уважительно кивал и хлопал, глядя на гендиректора фонда «Город Детства», в одночасье ставшего отцом, явно считая его настоящим мужиком в этот момент. У нее у самой была почти такая же радость и уважение к мужчине — на усыновление или опеку очень трудно решиться… А тут еще и слепого ребенка! Мальчик, уронив трость слепого на сцену, бросился в раскрытые объятия мужчины. Гарри, смеясь и плача одновременно, закружился с пацаном по сцене. Волонтер подобрала трость Кваетуса, и быстро ускакала с ней со сцены. Сцена начала меняться — впереди поднимались барьеры, покрытие переворачивалось другой стороной, расчерченной и с какими-то наростами… — Квай, — обратился мужчина к сыну, — ты помнишь свою мечту? Так вот… Я всегда считал, и считаю, что самая заветная мечта ребенка должна быть исполнена. Мы всего лишь раз в своей жизни бываем детьми… верно? — обратился он ко взрослым, и те закивали и заподдакивали, — Так вот… Сейчас, перед вами, выступят самые необычные дети. Я им, лишь чуть-чуть, самую каплю, помогу. Я представляю вам коллектив «Файер», который выступает в жанре акробатического рок-н-ролла! Единственное, о чем я вас попрошу — пока не хлопайте. Дети ориентируются на музыку, и поэтому хлопки могут им помешать… Давай, Кваетус, командуй! — задорно передал Гарри «полномочия» своему сыну-имениннику. Сын моментально снял куртку — там обнаружился яркий костюм, и смело ступил на середину сцены. И замер. По краям преображенной сцены выстроились по три человека, и только после того, как они каждый встали в свою позу, Гарри дал старт музыке. Но самое необычное — все шестеро тоже были слепыми… Начался танец. Слепые скользили и выделывали под музыку такие головокружительные трюки, словно они были не слепыми, а зрячими, да еще и акробатами! Это было самым настоящим чудом. Кваетус танцевал ловчее и быстрее всех; он танцевал с полной отдачей и радостью, на которые был только способен. Это был его день, его час, его праздник. Как только отгремели последние аккорды и дети замерли, все присутствующие, которые снимали происходящее на все свои камеры, взорвались криками «Браво!» и аплодисментами, с просьбами повтора. Никто не верил, что это возможно — такие танцы для них опасны! Как вообще такое возможно! Валентина Антонова была в полном восторге, и делилась красочными и яркими впечатлениями от номера с Галиной Николаевной, своей подругой. Но дети уже устали и утомились; Гарри помог, как и волонтеры, спустить их со сцены, и спустился с Кваетусом со ступенек сам. Тут же мальчик задул свечи на поднесенном торте, и волонтеры принялись ходить по рядам и раздавать куски от других, привезенных сюда тортов и одноразовые вилки. Со всех сторон слышались теплые голоса, поздравляющие героя дня с его праздником. Мальчик, видимо, сегодня был очень-очень счастлив — он улыбался, хотя слепые глаза не отражали ничего. Рогозина видела, как Гарри помог сыну разрезать торт, и они сами взяли до куску каждый. Всем вокруг было очень-очень весело и тепло… Гарри сел с обретенным сыном и тоже вручил ему такой кулон, который вручал сегодня и выпускникам. Мальчик кончиками пальцев исследовал его и спросил об эмблеме. Сцену вновь убрали и приготовили для других гостей… *** Рогозиной дико хотелось потанцевать. Заокеанская группа крутила такие зажигательные треки и песни, что просто невозможно было усидеть на своем месте. Но одной танцевать было скучно — все ее коллеги разбежались и танцевали на двух танцполах, найдя партнера или партнершу. — Тоже хотите потанцевать? — застал ее вопрос врасплох, и она обернулась к спросившему ее. Гарри, который, как и она невольно остался в одиночестве, улыбался и протягивал ей руку. — Кваетус пошел танцевать на зеленый танцпол, поэтому сейчас я абсолютно свободен… Рогозина миг колебалась, но все-таки взяла над собой верх, и подала ему свою руку…