Путь сердца/The way heart.

— Можно? — спросил Гарри, вставая ближе к ней на танцполе, — мне вас приобнять? Я всегда считал, что прежде чем вторгаться в личное пространство человека, у него надо спросить разрешение… — Можно, — слегка рассеяно проговорила Рогозина, давая ему свою руку. Вел Гарри ее уверенно. И танцор из него был необыкновенно хороший. Галина и не заметила, как стала гораздо ближе к нему прижиматься. Она даже и поняла, как и почему весьма откровенно рассказывала ему о себе, почему не молчала, когда надо было, почему говорила и говорила, говорила и говорила… не смолкая. Она будто бы утонула, растворилась в его зеленых глазах, и смотрела бы в них вечно… Они словно знали друг друга целую вечность; Гарри тоже говорил о себе, но более коротко, сдержано, аккуратно сжимая своей ладонью в перчатке ее ладонь. Его детская непосредственность и открытость очаровали полковника, все больше и больше располагая к себе. Музыка затихла, и она будто бы очнулась. Они стояли на середине танцплощадки. Но Гарри никуда не исчез — он стоял рядом с ней, мягко улыбаясь и вопросительно глядя на нее. — Я… я… — женщина и не знала, что и произнести от смущения. От этого взгляда ослепительно зеленых глаз моментально становилось не по себе; да и солгать под таким взглядом было сложно. — Может, хотите отдохнуть? — с улыбкой осведомился Гарри у нее. Рогозину бросило в краску; она покраснела и засмущалась как девчонка. Но, по-видимому, Поттер принял ее розовевшие щеки за то, что женщине жарко, и увел с танцпола обратно на места. Только теперь он посадил ее рядом с собой. Песни и выступление артистов продолжалось. — Вы смелый человек, — заметила она, — не каждый решиться на усыновление, да еще и инвалида по зрению… — Вообще-то Квай — не инвалид. — Возразил Гарри и как-то моментально посуровел: Рогозина, неожиданно для себя, поняла, что не стоило ей так… резко отзываться о ребенке. Давно надо было догадаться, что здесь это неприемлемо. — Что? — Ему сделают операцию в Германии, и он станет нормальным человеком. Но пока он растет, эту операцию ему не провести… — развел руками Поттер. — Вот как… Тогда простите… — извинилась она, чувствуя, что это необходимо. — А разве мы снова перешли на «вы»? Вопрос повис в воздухе, потому что к Гарри подошла незнакомая ей волонтер, и что-то прошептала на ухо. Мужчина вместо ответа кивнул, и девушка удалилась, уходя к танцполу, где и были люди с ограниченными возможностями. — Мне пора, — улыбнулся Гарри и поднялся со своего места, — пора заканчивать концерт. Финал… *** Провожая всех с территории «Города Детства», Гарри почти что с каждым кратко поговорил и пожелал чего-то. Почти вся молодежь стояла сейчас в очереди — за получением автографов и съемкой фотографий с группой. Его приемный сын был с ним рядом — Поттер обнимал его левой рукой за плечи. — Я так рад, — сказал он, прощаясь с Галиной Николаевной, — что вы сегодня пришли… Я был рад познакомиться с вами, и узнать вас чуть в более приятных обстоятельствах. Могу сказать еще, чтобы вы приезжали сюда и просто так… — Я тоже рада с вами познакомиться, Гарри. Это было блестящее мероприятие. Короткое, но крепкое пожатие рук, и рукопожатие распадается. На границе, когда надо было проходить через турникеты, Рогозина обернулась: Гарри явно хотел ей чего-то сказать — даже сделал шаг вперед, но, по-видимому, не решился, и просто помахал ей вслед… *** (Прошла неделя.) Все дни, что прошли после концерта, Рогозина не знала, как себя вести. Она пыталась забыть то, что происходило там, но сердце и мысли были против нее. Она постоянно в своих мыслях возвращалась туда, переживая вновь и вновь те самые всколыхнувшиеся в душе эмоции. За много-много лет впервые она снова испытала их, и даже в большей степени, чем тогда… — Галина Николаевна, — неожиданно появилась в дверях секретарь, — к вам там доставка… Просят лично вас. Женщина вздрогнула и подняла на Аллу взгляд. — Иду, — Рогозина с некоторым удовольствием отложила ручку, которой писала и подписывала документы вот уже много часов, и поднялась с кресла. Хотя в душе она удивилась, так как ничего не ожидала и не заказывала. Ступая по полутемным коридорам — пара светильников сегодня перегорела, и ждали ремонтников, она подошла на стойку. Там ее дожидался курьер с прямоугольной коробкой в цветной упаковке. — Распишитесь здесь… Женщина коротко визанула накладную, и курьер удалился, оставив ей коробку. Она, не слишком желая вскрывать неожиданный подарок под обстрелом любопытных глаз Аллы Семенчук, прошла обратно в свой кабинет. Раскрыв все обертки, она с некоторым удивлением уставилась на подарок. Перед ней предстал цветочный горшок, а в нем… Роза. Совсем маленький кустик. Но пока не раскрывшаяся. И цвет ее пока не открывшизся лепестков точь-в-точь такой же, какой она видела только там, в «Городе Детства». Кофейный… Ее на руки выпала письмо-визитка. Она, раскрыв небольшой конвертик, аккуратно взяла бумагу, всю исписанную аккуратным и красивым почерком: «Я, возможно, понимаю, что мой подарок будет отвергнут, но все же попытаюсь объяснить, что я выражаю этим подарком вам. Эти розы я создал сам — в мой самый первый год работы в тогда еще небольшом приюте. Для того, кто закончил высшее учебное заведение Англии на высшие баллы — это не проблема. Это очень устойчивый ко всем изменениям и внешним факторам цветок, неприхотливый. Так что, если забудете полить — это не проблема. Этот цветок… растение я посадил в честь начала своей новой жизни. Я действительно постарался забыть свое страшное прошлое в прошлом — простите за каламбур, и с новой надеждой взглянул в будущее… Это символ моей веры и надежды во все лучшее и хорошее… Возможно, я очень путано все объясняю, но… Черт, не могу… Понятия не имею, почему вам это пишу… Наверное, я просто не могу вас забыть. Я не могу забыть вас с того самого дня, как мы волею судьбы столкнулись в подземке. Я привык не скрывать свои чувства и эмоции, да и жизнь научила меня жить прямо сейчас, а не оставлять все на потом. Да вы и сами меня видели на празднике… Ведь она такая короткая, а не такая длинная, как все думают. Не успеешь оглянуться, и полжизни у тебя уже миновало… Я за всю свою жизнь не испытывал чувства любви. Меня никто никогда не любил и не ласкал — некому это было делать. Я… давно перенес все свои чувства на моих „подшефных“, и на моего приемного сына… Я… очень хочу с вами встретиться. Еще хотя бы один раз. Я могу надеяться на одну встречу с вами? Если вы не передумаете, то мой номер и адрес почтового ящика написан ниже… Поттер Г.» Внизу был написан телефон и адрес. *** — Галя? — в морг с удивлением вошла Валентина и застала свою подругу пытающейся застегнуть молнию сзади платья. — Это… — Поможешь? — Конечно, — поспешила прежде опешившая Антонова и помогла начальнице ФЭС застегнуть платье до конца. — А ты куда-то сегодня собираешься? И это связано с тем, что у тебя на столе появился цветок розы? — Собираюсь, — Рогозина отвернулась от стеклянного шкафа, в котором рассматривала свое отражение. — Помнишь генерального директора фонда? — Конечно! Так ты… с ним собираешься?! Ой, Галь, как здорово! — едва ли не захлопала в ладоши верная подруга. — Я за тебя так рада! — Да. Он меня и пригласил сегодня в ресторан. Сказал, что заедет за мной… — Я видела, как он с тебя глаз не сводит… Ты ему явно приглянулась, подруга, — слегка толкнула ее локтем патологоанатом. — И ты сама сияешь… — Валь! — Да ладно тебе, Галь! Будто бы ты не женщина! И тебе очень идет этот темно-синий цвет… *** Сотрудники ФЭС наблюдали интересное зрелище — полковник, разряженная в красивое темно-синее платье, в конце дня стремительно пересекла коридор и скрылась на выходе самой первой. А потом, на парковке, ее перехватила и куда-то увезла очень дорогая и обтекаемая черная машина…