Живая Королева Мертвых

      Она аккуратно обмакнула длинное пестрое фазанье перо в чернильницу. Поверхность непрозрачно-черной жидкости едва заметно прогнулась под отточенным острием, а потом поглотила его, смачивая и взбираясь вверх по гладкой поверхности. Тяжелая свинцовая чернильница печальным часовым стояла в углу её стола красного дерева.       Черная капля повисла на острие и упала обратно в чернильницу, однако перо осталось густо окрашенным, и она аккуратно провела им по пергаменту, повторяя странный значок, написанный выше.       – Это руна Одал, миледи, – заскрипел монотонный голос её старого учителя, придворного мудреца, её советника. Он сидел прямо перед нею в простой серой рясе и также держал в костлявых пальцах пестрое перо.       Два угловатых крючка выходили из основания ромба, образуя что–то похожее на рыбку. Она написала эту руну еще несколько раз, чтобы рука привыкла к письму. Получилось не очень ровно. Перо держать было неудобно и пальцы с большим трудом вели его в нужном направлении – раньше она никогда ничего не писала.       – Это руна Йер, миледи, – проскрипел наставник, когда она в точности повторила начертанную им пару уголков.       Она подняла глаза на своего учителя. Растрепанная копна седых, безжизненных волос, выбивающаяся из-под неуклюже нахлобученного капюшона, такая же серая мешковина, в которую облачено иссушенное годами тело и высохшее, заскорузлое коричневое лицо с серыми, мутными бельмами вместо глаз.       Старая, ссохшаяся мумия. Буквально. Живой мертвец. Та мумия, которую иногда называют личем. Однако это был не тот лич, который высасывал жизнь из своих жертв и воскрешал их в виде безмозглой нежити, не тот, что продал свою душу за бессмертие. Этот был другой лич, – он был мудрецом, теософом, арфистом, её другом и мудрым наставником.       Мягкий свет волшебного светоча над головою и нескольких свеч в золотом подсвечнике освещал весь стол и лики сидящих за ним, оставляя весь простор королевских покоев купаться в глубоких тенях. Хотя за стенами замка был день, вечные черные тучи, царящие над Птомаполисом, – так звался стольный град Королевства Мертвецов, – снедали весь его свет, затопляя город вечными сумерками, и через высокие стрельчатые окна проникал лишь далекий свет факелов городских патрулей и алое зарево металлургий и мануфакторий, то тут то там разбросанных по плотной застройке.       – Андар, право слово, я не понимаю, зачем мне все это? – она постучала ногтем по перу. Лич как-то негодующе всколыхнулся, как старая ворона, под которой надломилась ветка.       – Миледи, как же вы не понимаете! Королева должна быть образованной и всесторонне развитой, должна являть собою образец невиданного совершенства! – глухое карканье раздавалось тревожно, а пальцы мертвеца зашевелились так, будто он перебирал струны арфы. Возможно, так он пытался обрести внутренне спокойствие.       – Я? – засмеялась вдруг она. – Образец невиданного совершенства? Не смешите меня, Андар.       – Готов поспорить с вами, дражайшая, – дряхлая мумия оживилась, старые кости заерзали на стуле. – Вы – существо живое, а жизнь во всех смыслах совершеннее смерти, так как живое существо еще содержит частицу божественного, как первопричину своего бытия, движения. Вы ближе к Богу, а потому ближе к совершенству.       – Я также мертва, как и вы, и все это прекрасно понимают, однако вы упорно мните меня своей "живой Королевой мертвых"! Да, я ем и сплю, дышу, имею слабости и биологические циклы, моя плоть подобна живой, однако я мертва, я помню свою смерть! Помню, как в меня, связанную, вбивали осиновые колья и бросали в костер...       – Даже если так, миледи, неужели есть что-то, что не в силах Божьих. Почему не мог Он вернуть вас к жизни в первозданном виде. К тому же, как еще объяснить то, что вы уже пятьдесят лет правите нами и все также молоды и прекрасны?       Это было правдой. Она уже почти пятьдесят лет сидела на устланном бархатом троне и повелевала медленно разрастающейся цивилизацией живых мертвецов, неупокоенных. Также правдой было то, что нежить считала её своим единственно возможным лидером, ниспосланной им самим Богом и считали служение ей величайшим благом.       Поначалу это было противно, омерзительно, – властвовать над порождениями ночных кошмаров, уродливыми противоестественными воплощениями тьмы. После, когда отвращение улеглось в её бьющемся сердце, этот титул был ей в тягость, но теперь, ей иногда становилось немного лестно и радостно от этого.       Однако она не смогла не продолжить спор:       – Это могла быть ошибка вашей зловещей некромантии, или происки сил зла. Это могла быть простая случайность.       – Даже если и случайность, ваше бытие все равно куда более совершенно, чем наше, а потому вы и воплощаете его в куда большей степени.       – Ах, Андар... Вы все сводите к каким-то абстрактным рассуждениям, никогда ничего не говоря по существу... В мире полно вещей, которые вашей философии не снились. – Она улыбнулась, повторив заученные слова древней пьесы. В ответ она увидела какую-то сдержанную отцовскую любовь в глазах старика. Мумифицированное лицо странно напряглось и тихим шелестом едва заметно округлилось. Это заменяло личу улыбку.       Вдруг сзади послышался стук и после её громкого "войдите", в стрельчатый портал проскользнул скелет в красном камзоле:       – Мое почтение, миледи, прошу простить за беспокойство, – коротко произнес он, низко поклонившись. За прошедшие годы она научилась не удивляться причудам бытия мертвецов. – Вернулся герр Людвик, требует вашей аудиенции. Я пытался объяснить ему, что вы заняты, но он пообещал перерубить здесь всю стражу и замковую прислугу, если вам немедленно не доложат о его прибытии.       – Как занятно... Уверена, он достаточно умел для этого. Благодарю... – на секунду смолкла она, глядя на высокий, заостренный книзу череп мертвеца, стоящего перед нею. Будучи мертвее дохлой кошки, тот не был ни мумией, ни костным скелетом и выглядел как живой. Он долгие годы верно служил ей, но с легким стыдом она обнаружила, что по рассеянности свой совершенно не помнит его имени, а потому сделала недвузначную паузу, выжидающе склонив голову.       – Шазар, миледи, – он вытянулся по стойке смирно и отдал честь.       – Благодарю, Шазар. Передай герр Людвику, что я сейчас же выйду к нему.       Слуга вновь отдал честь и широким шагом отправился обратно, гулко ступая по гладкому полу черного мрамора. Дубовая дверь бесшумно затворилась за ним.       – Я бы с радостью побеседовала бы с тобою еще немного, Андар, однако Королевство зовет, – у нас все-таки война.       – Разрешите мне пойти с вами, миледи! Возможно, мои знания будут вам полезны! – заскрипел лич, вставая со своего высокого стула и поправляя рясу. Его духовный сан обязывал всегда выглядеть прилично и опрятно.       – Когда мы лишь начинали занятие, я говорила, что вашего присутствия требовал архитектор Альтерфраск. В северо-западном укрепрайоне снова какие-то неприятности. Он говорил, что это очень важно, – ответила Королева, уже покидая помещение.       – Слушаюсь, миледи! – донеслось вслед, и она окунулась в бархатный полумрак высокой готической галереи. По правую руку стены узкими амбразурами прорезали высокие мрачные витражи черно-красных тонов. По левую, высокую стену украшали багровые гобелены.       Отшлифованные гранитные стены отливали серо-синим и искрились в переменчивом свете факелов. Пол устилали ровные гладкие квадраты черного мрамора, крытого багровым ковром. Хрустальные, оправленные золотом канделябры, свисающие с высокого потолка, пустовали уже долгие годы и подернулись прозрачными шалями паутины, которую по приказу королевы не снимали, – это придавало дороге в её покои особый, зловещий шарм, вторивший невеселому ходу её мыслей.       Она мерно шагала среди этой мрачной роскоши и её красное платье, отшитое золотом, вилось вокруг её ног. Неуловимое дыхание старого замка шевелило её роскошные волосы, что были чернее вороньего крыла.       С дальнего конца галереи раздалось утробное урчание и покоящаяся там бесформенная масса, укрытая черной призрачной вуалью, грузно сворушилась. Что-то огромное, угрюмое и зловещее пришло в движение, неспешно поворачиваясь к ней.       – Все хорошо, Солнышко, это я, – ласково молвила она, подходя к грубой туше и кладя свою белую ручку на громадную, уродливую голову, состоящую из массы сросшихся костей.       Солнышком звали кошмарное чудовище, оберегавшее её столько, сколько она себя помнила.       Созданное много веков назад неизвестным злым некромантом, оно являло собою оживленную тонну бренных костей, беспорядочно сросшихся друг с другом. Это странное создание пережило своего создателя, и теперь верно служило Королеве мёртвых, заменив ей и домашнее животное и сторожевого пса.       Солнышко выгнуло спину, трубой подняло свой массивный хвост и как-то совсем по-кошачьи заурчало. Не смотря на всю свою массу и размер, оно двигалось очень аккуратно и вкрадчиво, ступало неслышно и двигалось, словно тень крадущейся кошки.       Королева вышла из галереи в тронный зал, и Солнышко тенью скользнуло за нею, выскользнув через широкий, отделанный лепкой портал. Зачарованная вуаль, свободно наброшенная на него, почти полностью растворяла огромный силуэт в тенях, делая Солнышко незримым, ужасным роком, способным настигать жертв беззвучно и незаметно.       Двое латников с каплевидными щитами и прямыми мечами, охранявшие створки портала, лязгнув стальными сапогами, отдали Королеве честь и, разом ударив себя кулаками по нагрудникам, выкрикнули "Аве!", после чего вся стража, находящая в помещении отсалютировала Королеве лязгом стали и кованных сапог.       Высокое помещение было освещено тремя хрустальными канделябрами и нескольким дюжинами остроконечных золотых ламп, свисающих с потолка и прикрепленных к стреловидным колоннам. От массивных бронзовых врат к самому золоченому трону широкой полосой тянулся багряный ковер, шелковым водопадом струясь по мраморным ступеням пьедестала. По этому ковру в дальнем конце зала взад-вперед, словно неупокоеный замковый призрак, ходил закованный в сталь темный силуэт, громко лязгающий доспехами и бряцающий снаряжением при каждом шаге. За ним волною мрака развивался плащ черного шелка, а угловатый крылатый шлем покоился на левой руке, согнутой в локте. Рыцарь Смерти, магистр рыцарского ордена и главнокомандующий королевской конницы, герр Людвик фон Кугелькранк в негодовании ждал её аудиенции.       Королева взошла на трон, и рыцарь быстрым шагом направился к ней, сильно взволновав костное чудовище, примостившееся было у ног своей хозяйки. Встрепенувшись, оно бесшумно спрыгнуло с пьедестала, занимая угрожающую позу и принюхиваясь к приближающемуся мертвецу. Тот послушно замер, позволяя себя обнюхать. Признавая в госте своего друга, Солнышко удовлетворенно заурчало и, потершись огромной лопатообразной головой о готический доспех рыцаря, отошло в сторону, пропуская.       – Моя королева! – шуршащим низким голосом произнес Людвик, припадая на одно колено и касаясь оскалом голого черепа подола её платья.       – Мой рыцарь, – поприветствовала она его в ответ, положив руку на костяную скулу своего военачальника, тем самым позволяя поднять взгляд.       – Тысячи ненастий и злоключений не умалят радости снова видеть вас, миледи и, видит Бог, как бы хотел я, чтобы эта встреча произошла в добрый час. – Выпустив подол её платья, рыцарь положил сжатый кулак на свой нагрудник в знак глубочайшего уважения. – Но я принес вам недобрые вести, миледи.       – Для Королевства ныне – час недобрый, но даже это не затмевает радость нашей встречи, герр Людвик, – сказала она, улыбаясь рыцарю. Он уже давно верно служил ей, зарекомендовав себя, как отличный полководец и тактик, и между ними успели сложиться очень теплые отношения. Она была и вправду рада его возвращению из далекого похода. – Так что же медлить с грустными вестями?       – Мы были в Моргусе, миледи, – начал он, удивив Королеву таким заявлением. Моргусом звался древний некрополис, расположенный к юго-востоку от Птомаполя. Он пустовал уже несколько тысяч лет и сейчас представлял собою засыпанные землею, крошащиеся руины, по которым гулял ветер.       – Позвольте спросить, что же завело вас так далеко от выбранного маршрута, мой рыцарь?       Герр Людвик с полком благородных рыцарей смерти был отправлен с заданием в Огненные пустыни, граничащие с королевством мертвецов далеко на востоке, – по данным разведки в сердце пустыни стягивалось аномально большое количество кочевых племен драконолюдов. А это означало, что у них появился очень харизматичный и влиятельный вождь, способный повести за собою всю расу, а этого допускать было нельзя ни в коем случае – королевство было еще слишком слабо, чтобы сдержать нашествие целой орды, пусть и варварской. Моргус же лежал вдали от тракта, соединяющего приграничный форпост с сердцем королевства.       – Возвращаясь из пустынь, ночью мы проезжали двадцатью лигами севернее древних развалин и увидели столбы зеленого света в небесах. Я развернул строй в боевой порядок, и двинулся туда, ожидая самого худшего. Когда мы приблизились, то обнаружили, что на месте пустующих руин возвышаются стометровые ониксовые шпили и обсидиановые башни. По всему выходит что Моргус... Воскрес...       – Почему я узнаю об этом только сейчас?       – Разведчики не наведывались туда уже много лет... Он лежит в стороне от основных путей и в Королевстве не так уж часто ходят конвои... К тому же, силы зла всегда умело скрывали свое присутствие.       – Мой рыцарь, ты считаешь, что в Моргусе восстал древний некромант?       – Я уверен в этом, моя королева. Достаточно древний и могучий, чтобы вернуть к жизни огромный город...       Королева лишь молча покачала головой. Эти известия и впрямь были печальны и означали что совсем скоро ей придется принимать множество серьезных решений.       – Мне не кажется, что это единственное, о чем вы хотели мне доложить.       – Так точно, миледи. В Пылающей Пустыне мы обнаружили бессчетные полчища драконолюдов, колонны которых тянулись от горизонта до горизонта. Они сползались вглубь пустыни, и не было им числа.       Мы проследовали за одной из колонн, и обнаружили в скалах Жестоких Когтей целую агломерацию, построенную драконолюдами в скальных разломах и ущельях.       Эти города очень неприметны и построены очень качественно. Не похоже на то, что драконолюды сами построили бы такое. Более всего это было похоже на ту архитектуру, которую мы называем классическим драконизмом. – Расскажи подробнее, мой рыцарь.       – Это монументальная и циклопическая архитектура, отличающаяся впечатляющими размерами и помпезностью. Являет собою концентрированный срез мировоззрения и психологии древних драконов. В простонародье принято считать, что такие образчики драконизма, как утопия драконов Озир-Игал строились драконами собственноручно, однако это в корне неверно.       У драконов даже нет рук как таковых – их передние лапы трансформированы в крылья, как у птиц и летучих мышей, иначе бы это противоречило законам внутреннего устройства живых существ. А потому они мало подходят на роль каменщиков и градостроителей, будучи, к тому же, слишком примитивными живыми существами, чтобы самостоятельно освоить даже базовые архитектурные принципы.       Историки считают, что Утопию строили порабощенные драконами южные племена, в частности, древние прародители эльфов и давно вымершие заморские народы. За счет своей грубой и малоизученной психической магии драконы передавали порабощенным народам приказы и синэстетические образы, в которых показывали, что те должны строить. И те строили, полагаясь на собственные знания в градостроительстве и могучую магию драконов, которая и позволяла в рекордные сроки возводить рукотворные горные хребты.       Даже название своё, «утопия», драконьи города получили от того, что являют собою монументальные мечты драконов, воплощенные в камне их рабами.       – Могу я поинтересоваться, – спросила Королева, когда рыцарь закончил повествование. – Откуда у скромного воеводы такие познания в истории?       – Конечно, миледи. При жизни я был бароном, возглавлявшим экспедицию археологов, искавших и нашедших Озир-Игал, горную крепость, ставшую братской могилой древних драконов. Я видел как километровые шпили оплавленного камня, так и выбеленные тысячелетиями скелеты драконов, лежащие прямо на улицах древнего города. Это было величественное и печальное зрелище... И за годы поисков в непролазных горных ландшафтах я узнал многое и о самих драконах и об архитектуре.       Они оба на миг смолкли, предавшись своим мыслям о гигантском городе из камня. Глубокие карие глаза Королевы встретились с пустыми глазницами белёсого черепа, и между ними повисло тёплое дружеское молчание, которое не хотелось нарушать звуками речи.       – Однако мы отвлеклись, моя Королева. – Встрепенулся вдруг Людвик, отрываясь от гипнотизирующего взгляда своего сюзерена. – Прошу простить...       – Ничего страшного, – засмеялась она, смущенно расправляя на коленях своё багровое шелковое платье.       – На чём я остановился... А, так вот. Город в скальном хребте Жестоких Когтей построен именно в этом архитектурном ключе, и я осмелюсь утверждать, что их построили не драконолюды.       – Не забывай, мой рыцарь, что они – потомки древних драконов, возможно, это у драконолюдов в крови. Они могли сохранить генетическую тягу к циклопической архитектуре, но в силу большей организованности возвели нечто подобное самостоятельно.       – Вы правы, моя Королева, однако я видел своими глазами некоторые вещи... Драконолюды прямо на мостовых разводили костры и испражнялись в водостоки. Они разбивали свои шатры между контрфорсами соборов, в которые закрывали скот, а их детеныши игрались в акведуках. Это явно не их постройки – иначе они бы имели к ним уважение.       Между ними снова повисло молчание. На этот раз не такое тёплое.       – Как давно эти города там стоят, как думаешь?       – Лет двадцать. Они весьма обжитые. А наши разведчики давно не забредали так далеко. С того самого дня, как были составлены карты тех мест, а это было около четверти века назад.       – Такое возможно построить за пять-десять лет?       – Не уверен, нашим старателям на это потребовался бы лет тридцать. Смертным – более полувека, но при наличии многомиллионной армии могучих драконолюдов драконам с их дикарской магией...       – Если это и вправду они.       – Если это и вправду они, то это так же снимает вопрос о том, кто возглавляет драконолюдов.       – И ставит вопрос о том, как относиться к "воскресшему" Моргусу, – вдруг заметила Королева. – Что если эти мертвецы не враги нам? Они ведь такая же нежить, как и мы. Можем ли мы обрести в них союзника?       – Я думаю, вы и сами понимаете, каков будет ответ, миледи.       – Да, конечно, они – существа чистой энтропии, бездумная, безвольная масса, воскресшая по мановению какого-нибудь древнего зла, точно как те мертвецы с курганов, которых ты со своими рыцарями истребил без числа. Однако все же это древнее зло не может быть столь безумно, чтобы не осознать исходящей от драконолюдов угрозы и будет просто вынуждено заключить с нами союз, если хочет выжить.       – Логично, моя Королева.       – А потому, нам стоит немедленно отправить к ним гонца, который к тому же, будет способен зарекомендовать нас, как могущественное государство, а этот союз – как снисходительно предложенное спасение, а не просьбу о помощи. – Она пристально всмотрелась в герр Людвика.       – Поднимись, рыцарь. Тот повиновался, вставая в полный рост, расправляя плечи и зрительно увеличиваясь в размере. Широким полукольцом лежащий вокруг черный плащ только усиливал впечатление. Поняв идею сюзерена, он надел свой крылатый шлем, придавший ему поистине устрашающий вид. Она удовлетворенно кивнула.       – Отлично. Как раз то, что нужно. Бери свой полк и отправляйся в Моргус. Найди того, кто возглавляет тамошнюю нежить и расскажи о надвигающейся буре. Убедите его в том, что этот союз – наша величайшая милость и его единственное спасенье.       – Слушаюсь, моя Королева. Мы отправимся, как только подготовим подходящее снаряжение и лошадей. И еще... Если, конечно, позволите, я бы хотел вам кое-что вручить.       – О, и что же это? – заинтересованно спросила она, склоняясь на троне слегка вперед. Даже Солнышко оживилось и приподняло свою огромную, уродливую голову.       – Назир, давай его сюда! – крикнул герр Людвик своему оруженосцу, доселе стоящему поодаль с каким-то свертком в руках.       Оруженосец в рваной кольчуге поверх кожаного дублета и кольчужном шлеме на голый череп подбежал к рыцарю и передал ему сверток и принял от своего господина его крылатый шлем. Солнышко, сразу заволновавшись, внимательно принюхалось, но не почувствовав угрозы вновь успокоилось.       – Моя дражайшая королева! – начал он торжественно. – Желая хоть как-нибудь выразить всю глубину почтения и привязанности к вам, которую со мною разделяют все мои рыцари, я бы хотел вручить вам этот скромный знак внимания... – он, припав на колено, развернул перед нею сверток и извлек оттуда букет слегка привядших, но все еще алых словно кровь, чудесных роз.       Она засмеялась от радости и удивления, принимая колкие цветы из грубых латных рукавиц. Такой подарок был настолько неожиданен и удивителен, что она едва нашлась с этикетным ответом.       – Эти цветы, прекрасны, мой рыцарь...       – Вы прекраснее всех цветов этого мира, моя королева, ни один хор певчих не в силах будет воспеть вашу доброту, мудрость и благородство и всех стихов мира не хватит, чтобы выразить всю глубину моей привязанности к вам. И все мы, мертвецы, едины в этом чувстве. Без вас моя жизнь и жизни тысяч таких же мертвецов как я потеряла бы свой единственный смысл. Мы все вас очень любим и ценим и мы ваши верные слуги до тех пор, покуда сила смерти еще струиться по нашим костям.       Солнышко одобрительно заурчало, потершись мордой об основание трона. Все мертвецы, присутствующие в тронном зале дружно гаркнули "Аве!" отдавая честь, а рыцарь, встав на оба колена, челом припал к её ногам.       – Герр Людвик... Это так... Трогательно... Я, право, даже не знаю, как на это реагировать... – неловко зашептала она, ощущая, как краснеет её алебастровая кожа щек. Эти постоянные старания мертвецов сделать её жизнь предельно человеческой были так нелепы и так милы... Все это, замок, город, одежды и подарки – все делалось только для того, чтобы она могла чувствовать себя полноценным живым существом, королевой живых, а не королевой мёртвых.       Та искренность, с которой делались подарки, произносились речи, о которой говорили взгляды и жесты, была так трогательна... Они были так похожи на детей, которые пытаются делать тоже, что и взрослые, однако в отличие от детей, воображающих себя способными на взрослые переживания, мертвецы были искренни в этих чувствах. И слова нашлись сами собою.       – Мои дорогие... Я очень благодарна вам за всю ту любовь и заботу, которой вы меня окружили. Я вижу, сколь многое вы делаете для меня, и очень ценю это. Даже более, я горжусь тем, что достойна называться вашей королевой.