Живая Королева Мертвых

      Мы вырвались из-под полога Вуали Тьмы свободным строем, скача во весь опор. Шесть сотен могучих всадников, закованных в сталь, шесть сотен пик, смотрящих внебеса. Три роты воплощенной мощи нашего Королевства, карающая длань нашей горячо любимой Королевы.              Более легкие конники, ауксилларии, и черепа-проспекторы мчались далеко впереди и по флангам, выполняя функцию авангарда и разведки.              Позади по флангам скакали оруженосцы и груженые лошади. Большинство из них везло запасное вооружение и снаряжение, инструменты и технические принадлежности, однако несколько крупных лошаков были навьючены темными артефактами и проклятыми фолиантами, – дарами лорду некромантов, воздвигшему новый Моргус, которыми Королева планировала задобрить потенциального союзника.              Мы мчались по выжженной, гниющей пустоши и под копытами наших боевых дестриеров стонала земля. Даже залатанные в могучие доспехи, несущие на себе тяжелых всадников, эти мертвые боевые лошади мчали быстрее живых ездовых. Кость не была ограничена возможностями слабых мышц и черпала энергию прямо из вселенского потока Энтропии, энергии, высвобождаемой гниением, болью и смертью. Эти мертвые кости были тяжелее и прочнее живых но, также как живые, были способны к регенерации.              При такой интенсивной ударной нагрузке на ноги, те не могли не получать массы микроповреждений и трещин. Кость уставала.Однако могучая магия заставляла ткань кости восстанавливаться, затягивать свои повреждения, противостоять усталости. И в результате, конный строй мог мчать со скоростью почтовых скакунов, сохраняя при этом темп днями и неделями, без остановок на сон, пищу и нужду.              И хоть наши маги и платили большую цену за это – почти восьмая часть энергии концентрационных башен уходила на их полк – но королевство выигрывало от этого неизмеримо много. Ни одна армия, пешая или конная, не могла бы ни устоять под натиском сверхтяжелой кавалерии мертвецов, нашим натиском, ни угнаться за нами. И сейчас мы мчали, чтобы показать древнему некроманту могущество и силу нашей Королевы.              Мы промчали мимо крепости Шварцкройц, восточного форпоста нашего королевства. Над могучими стенами тесанного гранита алым пятном развевался багровый флаг Её Величества, – непреложное свидетельство того, что нежизнь еще теплиться в мрачных галереях и сводчатых залах.              В паре лиг к югу виднелись приземистые фортификации и багряные знамена Малуса, еще одной крепости, выросшей из поселения в десять дворов.              Когда-то Малус был небольшой деревней, лет тридцать назад поголовно вымершей от оспы и гриппа. Однако за какие-то грехи её жители так и не обрели покой смерти, а стали одержимы нечистою силою, восставая в богомерзких, полуразложившихся обличиях.              Не располагая духовностью, они пали под натиском Рекурсио Морталис и стали свирепствовать по всем близлежащим землям, истребляя всё живое. И так продолжалось до того самого момента, пока один из одержимых бесами мертвецов ненароком не забрел в Птомаполь. Там его схватили, подвергли сильным экзорцизмам, крестили и допытали.              Отряд латников и жрецов смерти тут же был направлен в Малус, чтобы спасти тамошних мертвецов от Рекурсио, что, собственно и произошло. В благодарность за это спасение, мертвые крестьяне явились в столицу, где их приняли с распростертыми объятьями. Они присягнули на верности Королеве, а после вернулись в свою деревню и лет за двадцать превратили её в настоящий укрепрайон под чутким руководством столичных архитекторов.              Таких поселков и деревень в королевстве было около двух дюжин, вольно разбросанных по просторам бесплодных земель. Некоторые были превращены в крепости, некоторые – в промышленные комплексы, металлургические комбинаты и дымные артели.              Моргус лежал в нескольких часах к востоку и небеса понемногу начало затягивать серой дымкой – своеобразным волшебным выхлопом, остающимся в небе от Вуали Тьмы. Черная, зацветшая земля под копытами наших лошадей стала постепенно обращаться песком, а за строем начало разрастаться громадное пылевое облако.              Вдруг я заметил приближение одного из разведчиков, шедших далеко впереди. Его легкая ездовая лошадь, не облаченная в доспехи, мчала во весь опор так быстро, что её ноги казались размытым пятном. Конник вострубил тревогу и начал выполнять широкий маневр разворота, чтобы поравняться с нашим строем и доложить, уже на ходу жестами давая понять, что впереди враг.              – Герр Людвик! – высоким голосом закричал он сквозь вой ветра в прорезях моего шлема. – Драконолюды, целая рать, милорд. В пяти лигах впереди. Они двигались с северо-востока, в обход Моргуса и направлялись куда-то в сторону Шрекдорта.              Шрекдортом звалось крупное пограничное село, в котором располагался большой духовный центр королевства и находился один из мощных энергоузлов, от которого сейчас, собственно, и придавал прыти нашим могучим лошадям.              – Настроены очень агрессивно. Открыли по нам огонь, как только заметили. Курту сломало хребет камнем из пращи, Ларс и Годрик под плотным огнем отвлекают на себя авангардные части, растягивая вражеский строй боком к нам.              – Кто их возглавляет, был там кто-то кроме драконолюдов? – прокричал в ответ я, пришпоривая лошадь. Тоже сделали и рыцари позади меня, переходя на боевую скорость и разворачиваясь широким фронтом.              – Не могу знать, герр Людвик. Никто из драконолюдов не выделялся особым нарядом, размером или местоположением. С ними была пара драконид, но не более того.              – Дракониды? Только их нам не хватало. Что-то еще?              – Никак нет. Только то, что драконолюды навряд ли будут серьезным препятствием для тяжелой конницы.              Горизонт впереди окрасился алым заревом. Дракониды – огнедышащие ящеры ужасающей хтонической мощи. Видимо, существование разведчиков, вступивших в огневой контакт, теперь измерялись мгновениями.              Там же впереди тревожно замигал зеленый огонек, – проспектор, взлетевший высоко вверх теперь показывал рыцарям точное направление к центру вражеской армии. Я отправил разведчика передать сообщение о приближающемся враге фланговым частям лёгкой конницы, а сам призвал своих капелланов, желая, чтобы те своей магией усилили наше оружие и броню.              "Волею Божьей, все состоит из крохотных, невидимых глазом частиц, – рассказывал мне когда-то один философ-физицист. – Они связаны незримо, скреплены вместе некой духовной взаимосвязью и цельные тела крепки постольку, поскольку сильна эта взаимосвязь.       Используя энергию смерти, мы способны усилить эту взаимосвязь или ослабить её, делая предметы прочнее или мягче".              Так и поступили капелланы. Они произнесли особую молитву, и тёмный свет снизошел на сталь. Та едва заметно скукожилась, уплотняясь, становясь крепче и острее. Я почувствовал, как доспехи плотнее облегли мое тело, а подо мною уплотнились стремена.              Совсем скоро мы выехали на небольшую возвышенность и увидели вражескую рать – почти две тысячи приземистых, уродливых ящеров, вооруженных примитивным оружием – пращами, каменными копьями, массивными колотушками, короткими каменными топорами и плетеными прямоугольными щитами. Однако я постарался не обманываться на их счет – даже нагие и безоружные, они были свирепыми воинами, а их тугие чешуйчатые тела могли выдержать такие повреждения, которые свалили бы даже латника тьмы – стойкую элиту нашей пехоты.              На целую лигу впереди от рати по пустыне мчались авангардные части драконолюдов – две сотни тяжелых колесниц, запряженных верблюдами.Только завидев нас, они по широкой дуге организованно развернули строй в сторону ядра своей армии, пытаясь соединиться с пехотой раньше, чем волна стали и костей втопчет их останки в землю. Однако верблюжьи упряжки двигались почти вдвое медленнее наших дестриеров, и их командир понял, что не успеет войти в область, где их смогут прикрыть пращники и дракониды.              Мы углубили строй и сильно рассеялись. По моей команде, вооруженные дротиками и самострелами оруженосцы, числом в триста конников, двумя колоннами обогнули строй противников и, двигаясь во весь опор, зажали колесницы под перекрестным огнем. Верблюды и драконолюды начали падать замертво, пробитые дротиками и болтами, колесницы – переворачиваться, наезжая на трупы собственных верблюдов или теряя колеса. Фланги вражеского строя превратились в печальную свалку переломанных костей, разрушающейся древесины и ревущих ящеров, однако центр уверенно мчал на нас.              Скорость сближения была впечатляющей. Со стороны противников в нас полетели камни и стрелы. Некоторые колесничие готовились к рукопашной схватке, доставая топоры и копья. Их выстроенная в свинью, сомкнувшая строй орда разразилась боевыми кличами, рыком и кровожадным ревом. Мы же шли в полном молчании.              Идя на крейсерской скорости, мы создавали ложную иллюзию того, что тяжесть наших лошадей не дает им двигаться достаточно проворно. Однако, как только до врага оставалось менее трехсот шагов, под гром рогов наших оруженосцев, мы пришпорили своих лошадей и с наскоком налетели на врага.              Многие верблюды не выдержали психологического эффекта и запаниковали, взбрыкивая и раскачивая колесницы, – безмолвная, ощетинившаяся пиками волна бездушной стали, мрачные рыцари смерти, облаченные в черное с развевающимися плащами и геральдическимичереполикими щитами, представлял собою довольно жуткое зрелище. Свет пекущего солнца обивал от лат, черные пики смотрели прямо в их бьющиеся сердца, а грохот копыт был подобен сотне громов. От голоса серебряных рогов звенел сам воздух, а перед нашей чёрной ратью катила злая волна безотчетного панического ужаса, порожденного нашей злой природой.              В момент столкновения наши кони совершили невозможное для тяжелой конницы – отлично сработанным скачком мы перелетели шипы, отвалы и лезвия, которыми были оснащены дышла колесниц. Мертвые лошади были достаточно крепки и тренированны, чтобы одним мощным прыжком перескочить колья и верблюдов и, приземлившись прямо на повозки, копытами раздавить драконолюдов и разломать их колесницы. Несколько неудачно приземлившихся лошадей разбились насмерть или сломали себе ноги, некоторые покатились кубарем, поскользнувшись, но передний ряд вражеского строя был буквально сметен.              Сохраняя импульс, мы строем пик налетели на второй ряд и колесницы врезались в нас своими лезвиями и отвалами, ломая коням грудные клетки и дробя кости тем, кто не успел убраться с их дороги.              Я удачно проскочил между двумя колесницами и нанизал на пику возничего правой из них. Обе повозки сломали об мою кобылу оси, не нанеся ей этим особого вреда – она только всхрапнула рассержено, когда кости ног, защищенные жесткой попоной и лучшими физическими чарам, гулко стукнули об примитивные колеса. Слева крупный драконид метнул в меня увесистый дротик, однако я принял его на свой стальной щит и помчал дальше, позволяя поломанным колесницам по инерции уноситься вперед взбесившимися верблюдами.              Третий и четвертый ряды представляли собою полнейшую свалку. Драконолюды паниковали. Некоторые впадали в ступор. Верблюды с истошными воплями пытались вырваться из своих упряжек, многие силились выйти из боя или развернуться вспять. Пораженные ужасом или паникой драконолюды спешивались и в беспорядке отступали, десятками погибая под колесами своих повозок или копытами ворвавшейся в их ряды мертвой кавалерии, бросившей преломленные пики и взявшейся за мечи и кавалерийские топоры.              Моя пика осталась в том заколотом мною драконолюде, и я вовсю орудовал своим тяжелым мечем, рубя верблюдов и нелюдей направо и налево. Свинья из колесниц была полностью рассеяна, большинство упряжек – разбито. Сломленный стальным кулаком авангард драконолюдов захлебнулся кровью в тесных клещах нашей ауксилларии. Схватка был выиграна очень малой кровью.              Сделавшие полноценный охват оруженосцы атаковали с тыла, добивая отступающие части и тесня врага прямо под наши клинки. Совсем скоро мы с ними соединились, оставив позади лишь груды изрубленных трупов и разбитых колесниц. Это была легкая победа в схватке, где на нашей стороне было количество, сила, тактика и техническое превосходство.              Обратив взор на основной строй врага, я понял, что те всё это время недвижимо наблюдали за сражением и сейчас готовились встретить наш натиск шеренгой копий и градом камней.              Офицеры доложили о потерях – всего тридцатьдевять рыцарей получило хоть сколько-то заметные повреждения, остальные же были в отличной форме и разворачивали наступательный строй, снова сплочаясь. Оруженосцы вручали им новые пики. Полевые костопевы отправились на помощь тяжелораненым. Наши раненые могли быть восстановлены прямо на поле боя и уже через полчаса снова вставали в строй.              – Правый клин! – скомандовал я и конница, грохоча копытами, выстроилась в три ряда, образуя правое крыло очень острого клина, ощетинившегося пиками и малоуязвимого для стрел и камней противника. Однако мы все также оставались уязвимы для атаки огнедышащих драконид.              Оруженосцы, держа наготове запасные пики, выстроились вторичным клином позади нас, и часть рыцарей ушла в резерв, готовясь заделывать дыры в строю.              – Боже, храни Королеву! – выкрикнул я. – Вперед, в атаку!