Курортный роман или что-то больше?

Всю ночь за окном лил дождь, бешено стуча по стеклу. Я не могла долго заснуть — глаза не хотели закрываться. Даже в голову не приходило никаких мыслей, чтобы подумать. Я просто слушала шум дождя. Даже музыка бы ничем не помогла бы. После нескольких неудачных попыток уснуть, я включила настольную лампу, взяла книгу, что лежала на тумбочке — «Me Before You», открыла почти конец книги и начала читать. « — Ты… Ты однажды сказал, что та ночь в лабиринте не должна меня определять. Ты сказал, я могу сама выбирать, что меня определяет. Так не позволяй этому… этому креслу тебя определять. — Но оно определяет меня, Кларк. Ты меня не знаешь, по-настоящему не знаешь. Ты никогда не видела меня до того, как все случилось. Мне нравилась моя жизнь, Кларк. Очень нравилась. Я обожал свою работу, путешествия, занятия. Мне нравилось упражнять свое тело. Нравилось гонять на мотоцикле, прыгать с крыш. Нравилось размазывать конкурентов по бизнесу. Нравилось заниматься сексом. Много заниматься. Я вел насыщенную жизнь. — Он заговорил громче: — Прозябание в этом кресле не для меня… и все же фактически оно меня определяет. Оно единственное, что меня определяет. — Но ты даже не дал шанса, — прошептала я. Слова застревали в горле. — Ты даже не дал мне шанса. — Дело не в том, чтобы дать тебе шанс. Эти шесть месяцев я следил, как ты становишься другим человеком — человеком, который только начинает осознавать свои возможности. Ты даже не представляешь, сколько счастья мне это доставляло. Я не хочу, чтобы ты была прикована ко мне, моим визитам в больницу, ограничениям моей жизни. Я не хочу, чтобы ты упустила то, что тебе может дать кто-то другой. И еще я эгоистично не хочу, чтобы однажды ты посмотрела на меня и хоть немного пожалела, что… — Я не пожалею никогда! — Откуда тебе знать, Кларк? Ты понятия не имеешь, как все сложилось бы. Понятия не имеешь, что будешь чувствовать через шесть месяцев. А я не хочу смотреть на тебя каждый день, видеть тебя обнаженной, смотреть, как ты ходишь по флигелю в этих сумасшедших платьях, и быть… быть не в силах сделать с тобой то, что хочу. Ах, Кларк, если бы ты знала, что я хочу с тобой сделать прямо сейчас! И я… я не могу жить с этим знанием. Не могу. Я не такой. Я не могу быть мужчиной, который только… принимает. — Он опустил взгляд на кресло и его голос дрогнул. — Я никогда этого не приму. — Пожалуйста, Уилл, — заплакала я. — Пожалуйста, не говори так. Просто дай мне шанс. Дай нам шанс. — Тсс… Послушай. Именно ты. Послушай меня. Этот… вечер… самое чудесное, что ты могла для меня сделать. То, что ты сказала, то, на что ты пошла, чтобы привезти меня сюда… Поразительно, как тебе удалось найти нечто достойное любви в том осле, которым я был поначалу. Но… — Его пальцы коснулись моих. — На этом все. Больше никакого кресла. Никакой пневмонии. Никаких горящих рук и ног. Никакой боли, усталости. Я больше не хочу просыпаться по утрам и жалеть, что это еще не закончилось. Когда мы вернемся, я все равно поеду в Швейцарию. И если ты действительно любишь меня, Кларк, я буду бесконечно счастлив, если ты поедешь со мной. — Что? — резко отдернула голову я. — Лучше уже не станет. По всей вероятности, мое здоровье будет только ухудшаться, а жизнь, и без того ограниченная, становиться все более убогой. Врачи это подтвердили. Меня подстерегает масса болезней. Я все понимаю. Я больше не хочу испытывать боль, или торчать в этой штуковине, или зависеть от всех и каждого, или бояться. И я прошу тебя… если ты действительно чувствуешь то, о чем говорила… сделай это. Будь рядом. Подари мне долгожданный конец. Я в ужасе смотрела на Уилла, кровь стучала в ушах. Я с трудом понимала, о чем он говорит. — Как ты можешь об этом просить? — Я знаю, это… — Я сказала, что люблю тебя и хочу построить наше общее будущее, а ты просишь посмотреть, как ты кончаешь жизнь самоубийством? — Прости. Наверное, это грубо. Но у меня нет лишнего времени. — Что так? Уже заказал билеты? Боишься пропустить назначенный визит? Я видела, как постояльцы останавливаются, возможно, заслышав наши крики, но мне было все равно. — Да, — после паузы ответил Уилл. — Да, боюсь пропустить. Я консультировался. В клинике признали, что я соответствую их критериям. И мои родители согласились на тринадцатое августа. Мы вылетаем накануне. У меня закружилась голова. Осталось меньше недели. — Поверить не могу. — Луиза… — Мне казалось… Мне казалось, что я заставила тебя передумать. Уилл наклонил голову набок и посмотрел на меня. Его голос был мягким, взгляд ласковым. — Луиза, ничто не заставит меня передумать. Я обещал родителям шесть месяцев, и они их получили. Благодаря тебе это время стало еще более драгоценным, чем ты можешь вообразить. Оно перестало быть проверкой на прочность… — Не надо! — Что? — Замолчи! — Я давилась словами. — Ты такой эгоист, Уилл. Такой глупец. Даже если я теоретически могла бы поехать с тобой в Швейцарию… даже если ты думал, что я пойду на это после всего, что я для тебя сделала, тебе больше нечего мне сказать? Я открыла тебе сердце! А ты только и можешь сказать: „Нет, этого мне недостаточно. И теперь я хочу, чтобы ты отправилась со мной смотреть на самое ужасное на свете“? На то, чего я боялась с тех пор, как узнала правду? Ты представляешь, о чем меня просишь? — Я была вне себя от ярости. Стояла перед ним и вопила как сумасшедшая. — Иди к черту, Уилл Трейнор! Иди к черту! Лучше бы я никогда не соглашалась на эту идиотскую работу. Лучше бы никогда не встречала тебя. — Я разразилась слезами и побежала по пляжу в свой номер, подальше от него. Его голос, зовущий меня по имени, звенел в ушах еще долго после того, как я закрыла дверь.» Я закрыла книгу. После прочитаного меня сильно трясло, я не могу сдержать слёз, которые льются рекой. Возможно, я боюсь, что такое и может быть со мной? А я ведь хочу простого женского счастья — любви, неужели она может предать? Нам не хватает времени, чтобы быть побольше с любимыми людьми, и только тогда, когда мы их теряем, только тогда мы начинаем думать о своих ошибках и сожалеем о том, что мало времени проводили с ними. С любовью так же. Она обманчива, ты начинаешь верить, открываться этому человеку, но в итоге он может так же предать, исчезнуть из поля твоего зрения. Все же после этих раздумий я смогла уснуть.

***

Проснулась я рано утром, когда услышала детский смех на улице. Открыв глаза, я огляделась. Все так же лежала на кровати, балкон был открыт, из-за чего слышала все, что происходило на улице. Небо было всё таким же серым. Опустив ноги на пол, я пошагала в ванную. Времени было всего ничего — девять утра. После водных процедур я сделала на голове пучок на скорую руку и уселась на кровать, прихватив ноутбук. Через пятнадцать минут в номер доставили мой завтрак, который я заказала в ресторане отеля. Кофе и круассан. Я отложила ноутбук и взяла в руки чашку, вдыхая приятный аромат. — Что может быть лучше чашки горячего кофе в пасмурный день? — я уже поднесла ко рту круассан, как в дверь постучали. — Кому-то явно жить надоело. Я положила круассан обратно на поднос рядом с чашкой и направилась к двери. — Кто там? — я открыла дверь, зевнула и почесала затылок. На пороге стоял Чон Гук. Я слегка удивилась и отшагнула назад. Он тихо рассмеялся и подарил мне обворожительную улыбку, которая заставила меня покраснеть. — Чон Гук? — Доброе утро, Ю Джин. Отлично выглядишь. Я посмотрела на себя. Летняя пижама, а поверх кардиган, застегнутый на верхнюю пуговицу. Чёрт, вот стыд. Я запахнулась до конца и улыбнулась во все тридцать два зуба. — Доброе. Эм… Ты что-то хотел? — Вчера я не смог сказать тебе доброе утро лично, поэтому и зашёл сегодня. — Почесал тот затылок. — А ты сегодня работаешь? — У меня выходной. — Тогда я хотел бы тебя пригласить… Ну… — Чон опять же почесал затылок, а улыбка вмиг стала смущённой. — Куда пригласить? — Поплавать с аквалангом. Хочешь? Внутри стало тепло, и я поняла, что если сейчас откажусь, то буду чувствовать себя полнейшей дурой. Я смущённо кивнула, глядя в пол. — Подожди, мне нужно переодеться. Я закрыла дверь и бегом понеслась к шкафу. Через несколько минут я уже была готова и вышла из номера к Чону, который ждал меня в коридоре. — Пойдём? — снова улыбнулся он. — Да.